Маленький и беззащитный, он сидел в уголке и плакал. Беззвучно, чтоб никто не догадался. Рядом, за плотно закрытой дверью, куражились, не подозревая ни о чем, беспечные постояльцы. Им было весело и легко вместе: на празднике нет места грусти. Плачущий знал об этом, он не хотел нарушать ничей покой, понимал, что не имел такого права.
В безысходном горе своем он казался себе еще более одиноким. Худенькое тельце сотрясалось от рыданий, горечь, заполнив все его существо и с трудом помещаясь там, вытекала наружу бесплотными слезами.
Никто не знает, как долго лились эти слезы и сколько времени мысленно звал он вернуться того, кто в беспечном веселье ни разу не вспомнил о самом преданном из преданных - обидно быть брошенным, и нет чувства горше. Нет, у него не было желания отомстить: месть не ведома любящим; ему хотелось быть рядом, оберегать , защищать, ему хотелось, как прежде, быть нужным. Он жил с верой в добро, маленький ангел, плачущий в уголке.
- Сегодня оттолкнули,отмахнулись, как от назойливой мухи,чтобы не мешал, не шептал на ухо «остановись, не надо…», но ведь завтра широкие легкие крылья опять могут понадобиться – нельзя улетать , - так рассуждал он, а веселье набирало обороты, вино и песни лились рекой, места гуляющим становилось все меньше и меньше.
Наконец дверь распахнулась, запах перегара, смешанного с табачным дымом, оттеснил непрошеного гостя к окну.
- У человека всегда есть выбор, чем он сильно отличается от нас, - подумалось ангелу напоследок .
- Сквозняк, - сказал кто-то и поспешно закрыл хлопающую створку, едва не придавив невидимые крылья.
Сегодня крадусь в комнату особенно осторожно: а вдруг там плачет ангел?