2 февраля. Дни памяти
Икона мученика Инна.
Мучеников Инны, Пинны и Риммы (I-II). Учеников апостола Андрея в Скифии, побывавших на землях будущих Киева и Новгорода
Преподобного Евфимия Великого (473).
Мучеников Васса, Евсевия, Евтихия и Василида (303). Благоверного императора Льва Великого (474)...
Среди устойчивого вранья, ведущего историю Руси от Рюрика и его наследников (вместо учета огромного для россиян наследия Великой Скифии) , одной из базовых точек лжи является апологетика крещения Руси князем Владимиром в 988/989 г. Но – велика вероятность, что были крещены еще около 826 г. сам Рюрик и его соратники. Затем неоднократно крестились русские дружинники, да и знать, включая княгиню Ольгу – бабушку Владимира. Однако и после реформ Владимира (срывались языческие памятники и вместо них ставились храмы) утверждение на Руси христианства не стало тотально быстрым процессом, а потребовало многовековых усилий.
В данном очень кратком досье суммируем лишь некоторые работы, посвященные началам христианства на землях России (во многом Великой Скифии) хотя бы со времен апостола Андрея. И прежде всего обратим внимание на возможности Интернета для оперативного получения необходимых сведений.
А.Д. Пантелеев "Посрамились мудрецы, смутились и запутались в сети": раннее христианство в Internet'е
Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира.Под редакцией професора Э.Д. Фролова. Санкт-Петербург, 2002. ISBN 5-288-03007-3
Последнее десятилетие характеризуется проникновением компьютерных технологий практически во все области человеческой жизни, и ни историческая наука в целом, ни антиковедение не стали исключением.
Уже с конца 80-х гг. начали появляться всевозможные базы данных - как библиографические, так и источниковедческие, сборники оцифрованных текстов источников с замечательными возможностями поиска, электронные словари (связанные как с древними, так и с новыми языками) и множество других, не менее полезных, программ. Следующий шаг "компьютеризации" истории связан с использованием World Wide Web - Всемирной Сети, Internet. В России Сеть начала распространяться практически в то же время, что и на Западе, еще в начале 90-х годов, но, в силу дороговизны техники и отсутствия навыков работы с компьютером у основной массы историков, можно говорить о более или менее широком использовании Internet отечественными учеными лишь в самое последнее время (приблизительно с 1998-99 гг.).
Internet предоставляет принципиально новые возможности для научной публикации. Перечислим лишь основные из них. Прежде всего, это простота издания текста и его доступность. Для того, чтобы сейчас создать гипертекстовый вариант статьи, не требуется никаких специальных знаний: практически во всех текстовых редакторах в меню "Сохранить как" ("Save as") есть пункт "HTML Document" - наиболее распространенный в Сети формат предоставления информации. Точно также не возникнет проблем с его публикацией: создание сайта на бесплатном хостинге становится все более и более популярной услугой и занимает не более 15 минут. Если по каким-то причинам автор не хочет самостоятельно создавать Internet-страницу, то его статью готовы опубликовать сайты, специализирующиеся на исторических дисциплинах, некоторые из которых даже обещают небольшой гонорар за публикацию. Затем, Internet дает уникальные коммуникативные возможности: читатель может высказать свое мнение по поводу прочитанного или в частном письме автору (обычна практика указания e-mail),
или обсудить статью на либо общедоступном форуме или в чате данного сайта, либо в специализированной рассылке, созданной для общения историков, занимающихся данным периодом или вопросом. Для того, чтобы получить доступ к электронной публикации, достаточно иметь компьютер, подключенный к Сети. Наконец, специализированные поисковые сервера облегчат поиск необходимой информации. Эти возможности представляются безусловными "плюсами" Internet, но ими же обусловлены и "минусы". Основными из них в силу общедоступности и, что немаловажно, анонимности автора является невозможность контроля за качеством информации и легкая возможность плагиата.
К настоящему времени можно подвести какие-то промежуточные итоги существования исторической науки в новой информационной среде. В целом, можно сказать, что мрачные прогнозы о профанации истории не оправдались. Несмотря на легкость получения практически любой информации и размещения своих публикаций, историю в Internet не захлестнула волна некомпетентности. Если обратиться к науке об античности, то ситуация взаимодействия "чистой", академической науки с обществом не претерпела радикальных изменений. Существует ряд тем (и их, надо сказать, большинство), которые не вызывают интереса у широкой публики из-за их недоступности для неподготовленного читателя (по преимуществу, это проблемы социального и экономического развития античного мира). Но есть ряд вопросов, традиционно вызывающих широкий резонанс не только в "доинтернетовскую", но и в "компьютерную" эпоху. Эти вопросы связаны, главным образом, с историей античной культуры и религии - темам, которые, с одной стороны, находятся в центре внимания в силу того, что они являются формообразующими для европейской цивилизации, а с другой, как может показаться дилетанту, не требуют ни особой подготовки, ни знания
древних языков. Не меньший интерес вызывают военное дело в античности и античная археология, причем интерес в последнем случае зачастую носит сугубо утилитарный характер (оценка антиквариата, "черная археология" и т.д.). Хорошим примером modus vivendi исторической проблемы в Internet может стать история раннего христианства.
Начнем с источников. В Сети представлен практически весь свод письменных раннехристианских памятников: Новый Завет, произведения апостольских отцов и апологетов, ересеологические трактаты, сочинения Оригена, Киприана и труды эпохи Вселенских Соборов. Хотелось бы отметить несколько, без преувеличения, выдающихся библиотек, содержащих общедоступные переводы текстов источников на английский язык. Это, во-первых, "Новое Пришествие" (New Advent) (http://www.newadvent.org/fathers), где можно получить не только текст, но и сведения об авторе из "Католической Энциклопедии". Затем, это "Библиотека св. Пахомия" (St. Pachomius Library) (http://www.ocf.org/OrthodoxPage/reading/St.Pachomius), которая содержит замечательную подборку сочинений по всей истории христианства. И, наконец, безусловного упоминания заслуживает электронная версия 38-томного собрания отцов церкви (http://www.ccel.org/fathers2). Она состоит из трех частей: первую составляют тексты авторов доникейского периода (до 325 г.), две другие - никейских и посленикейских отцов: в первую входят сочинения Августина и Иоанна Златоуста, во вторую - историков церкви (Евсевия, Созомена, Феодорита, Иеронима, Сократа Схоластика и др.) и теологов IV-VIII вв. (Афанасий Великий, Григорий Нисский, Кирилл Иерусалимский и др.). Тексты этого собрания доступны для скачивания в нескольких форматах: гипертекстовый вариант (html), обычный текст (txt), rich text format (rtf), файл помощи Windows (whl), Microsoft Reader (lit) и Acrobate Reader (pdf). Кроме того, доступны
и латинские версии текстов (в силу сложности сканирования и адекватного воспроизведения греческого языка, тексты на нем почти не встречаются). К сожалению, нам не удалось обнаружить сайта, где были бы специально собраны сочинения отцов на языке оригинала, но их можно найти в крупнейших латинских библиотеках Сети: Bibliotheca Augustana (http://www.fh-augsburg.de/~harsch/a_chron.html) и Latin Library (http://www.geocities.com/Athens/Forum/6946/literature.html). Приятно отметить, что и в русскоязычной сети сейчас можно найти практически все переведенные на русский раннехристианские тексты, например, на сайте "Православного Патрологического Общества" (http://www.mrezha.ru/theology/work.asp) или на "Страницах Андрея Лебедева" (http://www.pagez.ru/lsn).
Если обратиться ко многочисленным проектам, которые освещают отдельные проблемы раннего христианства или определенные периоды его существования и развития, то хотелось особо выделить три из них. Первый из них освещает деятельность Филадельфийского Семинара по происхождению христианства (Philadelphia Seminar on Christian Origins - PSCO) (http://ccat.sas.upenn.edu/psco). Этот семинар действует вот уже почти 40 лет, с 1963 г., при факультете религиоведения университета Пенсильвании. Темы, которые рассматривались на протяжении его истории, весьма разнообразны. Они затрагивают как классические проблемы раннехристианской истории ("Евангельская традиция во II в." (1965/66 г.), "Комментарий Оригена на Евангелие от Иоанна" (1972/73 г.) или "Апокрифические Деяния" (1996/97 г.)), так и общую историю Средиземноморской религиозности рубежа эр ("Магия: феномен и проблема в греко-римском мире" (1976/77 г.), "Начала и власти: демоны и ангелы в позднеантичном мире" (1987/88 г.)), и историю иудаизма эллинистического и римского периода ("Происхождение и начальное развитие синагоги" (1993/94 г.), "Парабиблейская литература" (2002/3 г.)), и историографические
("Ортодоксия" и "ересь" в раннем христианстве" (1966/67 г.) - тема, возникшая при переводе книги Вальтера Брауна "Ортодоксия и ересь в раннем христианстве"). В рамках каждого тематического семинара делаются несколько докладов (обычно - 5-6), посвященных отдельным аспектам текущей темы. На сайте PSCO можно найти протоколы некоторых из этих семинаров с тезисами докладов, иной раз весьма развернутыми. Этот проект представляет безусловный интерес, так как в нем принимают участие ведущие современные историки раннего христианства, и он отражает самые актуальные направления науки.
Второй замечательный проект создан и развивается оксфордским программистом Роджером Пирсом. Он посвящен одной из самых ярких фигур в христианстве III в. - Тертуллиану и так и называется - "The Tertullian Project" (http://www.tertullian.org). Автор, предвидя вопрос о том, что заставило программиста обратиться к этой достаточно специальной теме, сам говорит следующее: "Я никогда не встречал никого, кто еще бы интересовался Тертуллианом, так что даже не знаю, прочтет ли кто-нибудь эти страницы. Причиной для их написания стало то, что я не смог найти в Сети ничего полезного о нем. Я решил начать дело, хотя бы заложить основу, а если какой-нибудь серьезный ученый захотел бы принять эту работу, я был бы рад отдать ее ему. Мой собственный интерес к Тертуллиану возник как следствие моей христианской жизни в Соединенном Королевстве, где христиане являются маргинальной и непопулярной малочисленной группой". Роджеру Пирсу за 5 лет работы над этим проектом удалось создать уникальный по информативности ресурс, способный удовлетворить запросы посетителя любого уровня. Один из разделов сайта рассчитан на полного новичка в христианской истории; он так и называется: "Никогда не слышали о таком?". Остальные разделы содержат практически всю возможную информацию о Тертуллиане, его творчестве и судьбе его наследия в Средние века и Новое время. Это и жизнь Тертуллиана, и его сочинения
(латинские тексты и переводы на новые языки; есть даже ссылки на русские переводы), и рассказ о рукописной традиции и изданиях его работ (начиная с инкунабул конца XV в. до нашего времени), и обширнейшая библиография, посвященная карфагенскому пресвитеру. Главная заслуга Пирса состоит в том, что он разыскивает эти работы, оцифровывает их и опубликовывает для всеобщего пользования. Как нам кажется, это один лучших исторических сайтов, созданных не только любителями, но и историками-профессионалами.
Хотелось бы отметить и сайт, созданный Джеймсом О'Доннеллом, профессором классической истории, который посвящен Августину (http://ccat.sas.upenn.edu/jod/augustine.html). Там можно найти тексты и переводы трудов Августина (особого внимания заслуживает замечательное электронное издание "Исповеди" с комментариями, вышедшее в 1992 г. в "бумажном" варианте,1 и опубликованное О'Доннеллом в Сети (http://ccat.sas.upenn.edu/jod/conf/noframe_entry.html)). Кроме того, эта страница содержит замечательные исследования, посвященные философии Августина (например, "Св. Августин и христианский платонизм" А. Х. Армстронг или "Воскресение и теория св. Августина о человеческих ценностях" А.И. Марру). В 1994-1995 гг. О'Доннелл вел интернет-семинар, посвященный творчеству Августина, с материалами которого можно также ознакомиться на сайте "St. Augustin of Hippo".
Кроме электронных библиотек и проектов, посвященных отдельным вопросам или персоналиям, в Сети есть и он-лайновые версии журналов по истории раннего христианства. Из свободно доступных можно назвать "Journal of Greco-Roman Christianity and Judaism" (http://www.jgrchj.com) и "Journal of Higher Criticism" (http://www.depts.drew.edu/jhc),
из доступных только подписчикам - "Journal for the Study of the New Testament" (http://www.continuumjournals.com/journals/index.asp?jref=1) или "Journal of Early Christian Studies" Для того, чтобы ориентироваться в этой информации, существуют так называемые "каталоги ресурсов". Назовем лишь два из них. Это "Resource Pages for Biblical Studies" (http://www.torreys.org/bible), где содержатся ссылки на страницы, посвященные не только раннему христианству, но и античной истории вообще, и список ссылок Североамериканского Патрологического Общества (The North American Patristic Society) (http://moses.creighton.edu/napslinks/index.htm).
Но, как мы уже сказали, история раннего христианства не является областью интереса только историков-профессионалов. В настоящее время существует гигантское количество околонаучной литературы, авторы которой стремятся показать связь Христа с Атлантидой или, на худой конец, с буддизмом, рассуждают о переселении душ в раннехристианской традиции или о пятитысячелетней истории европейского гнозиса. Все это находит отражение и в Сети. Так, например, из полутора сотен сайтов, посвященных гностицизму, лишь четыре или пять могут рассматриваться как более или менее серьезные; остальные могут служить характеристикой скорее, по выражению Г. Йонаса, "нашего вывернутого века", чем религиозной ситуации рубежа эр. Точно такие же странички с самыми разнообразными "откровениями" существуют и по другим вопросам раннего христианства не только на английском, но и на русском языке. На фоне отсутствия в русскоязычной Сети сайтов, которые хоть в какой-то степени приближались по уровню к вышеназванным, ситуация не может считаться нормальной. Хотелось бы верить, что в ближайшее время в Рунете появятся специализированные проекты, которые смогут заполнить этот досадный пробел.
1Augustine, Confessions: Text and Commentary by J. O'Donnel. Vols. 1-3. Oxford, 1992. (назад)
Еврепоейская археология раннего христианства неизбежно подталкивает и российскую археологию.
ЕВРОПЕЙСКАЯ ХРИСТИАНСКАЯ АРХЕОЛОГИЯ НАКАНУНЕ III-ГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ПО Р. Х.
Л. Г. ХРУШКОВА
Христианская археология - традиционная область западноевропейского гуманитарного знания, которая изучает материальные и письменные свидетельства христианства раннехристианского периода, который большинство западных авторов отождествляет с позднеантичным (II до VII вв.) (1). Почти полтора столетия - такой путь прошла христианская археология как отрасль исторической науки. В последние десятилетия сформировался новый облик этой дисциплины, с которым она войдет в третье тысячелетие нашей эры. Постоянно умножается число публикаций, авторы которых, каждый со своих позиций, стремятся определить сущность христианской археологии и ее современные черты (2). Об этом шла речь и на двух последних международных конгрессах по христианской археологии, в Бонне в 1991 и в Сплите в 1994 г. (3). Наконец, мы можем судить об этом по изучению самих памятников, и вновь открытых, и тех, исследование которых продолжается не один десяток лет.
Это может показаться странным, но полной и связной истории европейской христианской археологии пока нет. Важный новый труд - книга о. Уильяма Френда "Археология раннего христианства. История" (4). Интересно то, что она вышла не из среды "римской школы", на почве которой христианская археология сформировалась, и не из кругов немецких эрудитов, перу которых принадлежит немало обобщающих работ и компендиумов. Ее автор - не археолог, а богослов, профессор университета в Глазго. Другая особенность книги У. Френда достаточно традиционна: в ней исследованию раннехристианских памятников в странах Восточной Европы уделено явно недостаточное внимание, о русской же научной школе почти ничего не сказано. Тем не менее, это, безусловно, серьезный и ценный труд.
В конце своей книги Френд характеризует современное состояние христианской археологии как "ящик Пандоры", имея в виду стремительно увеличивающееся число раскопок в разных странах мира. Действительно, постоянное расширение поля своей деятельности - одна из характерных черт христианской археологии наших дней. Она давно уже перестала быть только "римской школой". Сейчас она охватывает весь раннехристианский мир, от Ирана до Ирландии, и сферы христианской археологии и византинистики трудно разграничить, часто они переплетаются. Эта тенденция проявилась уже после второй мировой войны, начиная с У-го Международного конгресса по христианской археологии. И здесь нужно назвать имя ученика Н. П. Кондакова и Д. В. Айналова А. Н. Грабара, чья деятельность в равной мере принадлежит и русской и французской научной традиции (5). Одна из главных тем этого конгресса, которую предложил Грабар - раннехристианские баптистерии. Доклады на эту тему показали многообразие и единство раннехристианского мира на Западе и на Востоке. Корпус баптистериев, который издал ученик А. Н. Грабара А. Хачатрян, долгое время был необходимым рабочим инструментом для всех работающих в этой области (6).
Недавние примеры еще более показательны. Главная тема XII-го конгрессе в Бонне (1991) - паломничества, естественно, побудили многих докладчиков обратиться к памятникам христианского Востока и, прежде всего, Святой Земли. Впервые в истории проведения международных конгрессов по христианской археологии восточная тематика преобладала над традиционной, римской (7).
Мы можем сопоставить также первый и последний конгрессы, которые оба состоялись в Сплите с промежутком ровно в столетие. На Первом конгрессе (1894) преобладала тематика латиноязычного Запада. Доклады, связанные с христианском Востоком, были исключением, один из них сделал представитель России П. Сырку. А организаторы последнего, XIII-го, конгресса избрали в качестве одной из главных тем эпоху Юстиниана, при этом во многих докладах говорилось не только о религиозных памятниках, но о фортификации, керамике, проблемах урбанизма и т. п. Здесь, безусловно, нашло свое отражение стремление современной христианской археологии изучать жизнь эпохи во всей ее полноте. Таким образом, византийская археология, отделившись от христианской археологии, с одной стороны, за последние два десятилетия нашла (или находит) свой собственный дисциплинарный статут, с другой - христианская археология, в своих хронологических рамках, охватывает весь раннехристианский мир.
Еще одна характерная черта: широкие масштабы полевых исследований делают христианскую археологию все более "археологичной" stricto sensu, стратиграфической. Не случайно Ф. Пергола, профессор Понтификального института христианской археологии и деятельный защитник традиционных ценностей "римской школы", в своем выступлении на XII-ом Международном конгрессе по христианской археологии подчеркнул, что он испытывает "голод по археологии конкретности, археологии повседневности", которая должна уделять больше внимания "данным стратиграфии, изучению памятников, жилища, кладки, организации пространства" (8), - тому, что в западной терминологии обозначается понятием "материальная культура". Подобный подход сформулировал и П.-А. Феврье в своем выступлении на XI конгрессе по христианской археологии: "Новое намерение археологии - исследовать во всей полноте возможные подходы к материальному миру. Нужно ли отделять христианскую археологию от всего остального? И другой вопрос: возможно ли это?" (9).
Полевая археология всюду приносит множество новых открытий. Это относится и к Риму, который, казалось бы, уже так хорошо изучен. Здесь можно упомянуть на недавнее открытие большой "цирковидной" базилики константиновской эпохи в комплексе катакомб св. Калликста (10).
Последнее время христианская археология особое внимание обращает на методику раскрытия и фиксации памятника. Это, впрочем, равным образом можно отнести к византийской археологии. Многим запомнились полные тревоги слова А. Гийу, которые он произнес на XVI Международном конгрессе византинистов: "Стратиграфическая археология почти игнорируется византинистами. И мы должны испустить крик тревоги, видя разрушение самых известных археологических памятников" (11). В более мягких выражениях о том же сказал и П.-А. Феврье: "Читая последние публикации и даже археологические отчеты, мне кажется, что мы еще далеки от мастерства, о котором я мечтаю" (12).
Здесь уместно сказать о том, что российская исследовательская традиция всегда целенаправленно развивала полевую стратиграфическую археологию и изучение материальной культуры. В частности, всем известны достижения ленинградско-петербургской школы архитектурной археологии в области исследования памятников церковного зодчества. В особенности это касается скрупулезного внимания к вопросам стратиграфии и замечательной точности фиксации раскрытых остатков, вплоть до фундаментных рвов, - как раз на недостаток этого нередко сетуют наши западные коллеги.
Хронология остается одной из ключевых проблем. Как известно, огромное большинство раннехристианских памятников датировано лишь приблизительно. И здесь вопросы метода, вопросы критериев хронологической классификации приобретают особую важность. В частности, это касается метода художественного анализа, который в рамках римской школы стал применяться с некоторым с опозданием (в сравнении с немецкой школой), только после второй мировой войны. В последнее время, когда реставрация памятников Рима приобрела исключительный размах, новые данные, полученные в ходе этих работ, успешно используются для уточнения хронологии. Это относится и к самым известным памятникам, изучение которых длится столько же времени, сколько существует сама христианская археология. Примером может служить новая (причем несколько более поздняя - и это тоже знак времени) датировка знаменитого изображения Богоматери с младенцем из катакомбы св. Прискиллы, которую считают древнейшим изображением Богоматери в христианском искусстве (13). Реставрационные работы в других катакомбах, в частности, свв. Петра и Маркеллина ("У двух лавров") тоже принесли важные данные об этом крупном комплексе (14).
Отмечу и то, что новое поколение научных изданий о катакомбах отражает общую тенденцию археологической науки - стремление систематизировать обширную накопленную информацию в удобной форме каталогов, сводов. Это, прежде всего, касается серии Каталогов живописи катакомб, цель которых - представить читателю наиболее полную документацию и исчерпывающую историю изучению памятников. Эта серия издается совместно Понтификальным институтом по христианской археологии и Немецким археологическим институтом. В этих превосходных по уровню полиграфии книгах издана живопись римских катакомб свв. Петра и Маркеллина, "Коммодиллы" и анонимной катакомбы на Виа Анапо (15). Новый, недоступный ранее, уровень точности обмерной документации в этих изданиях обеспечен методом фотограмметрии, который успешно применяется в современных архитектурно-археологических исследованиях, в частности, при изучении памятников Константинополя.
Несомненно, христианская археология становится все более открытой. Свою роль в этом сыграли и политические перемены в Европе. Российские специалисты получили, наконец, возможность свободно путешествовать и осматривать памятники и музеи Рима, Равенны, Константинополя и других прославленных городов, они стали принимать более активное участие в научной жизни Европы, в том числе и в международных конгрессах по христианской археологии. Замечу, что русские археологи возобновили свое участие в этих конгрессах с перерывом в почти 90 лет. О том. Что русская научная школа второй пол. XIX - нач. XX в. внесла важный вклад в развитие археологической науки, в Европе, кажется, стали забывать (16). Эта тема заслуживает специального внимания (17). О переменах последних лет говорил представитель французской школы Н. Дюваль в своем полемическом выступлении на Боннском конгрессе. Он отметил, что Инициативный комитет по подготовке очередного конгресса, который состоит обычно из профессоров Понтификального института христианской археологии и иностранных научных учреждений в Риме, мог бы быть расширен за счет представителей других стран (18).
Говоря о современном этапе развития христианской археологии, нельзя не сказать о спорах по поводу самого названия дисциплины. Например, Н. Дюваль считает, что само понятие "христианская археология" было бы лучше заменить термином "поздняя античность" (эту идею еще раньше высказывал А.-И. Марру), поскольку сейчас эта дисциплина изучает не только христианство, но позднеантичную культуру в целом и все многообразие религиозной жизни той эпохи. Я не думаю, что идея смены названия дисциплины найдет всеобщую поддержку, однако в рамках опыта французской школы журнал "Поздняя античность", который стал издавать Н. Дюваль и его коллеги, имеет успех. Немецкая (католическая) научная традиция, где принципиальным всегда было изучение "античности и христианства" как целостного исторического явления, к понятию "античность" всегда относится с особым вниманием. Лучше всего это показывает деятельность Дэльгер-Институт по изучению поздней античности Боннского университета, издающий известную "Энциклопедию античности и христианства" и журнал под тем же названием, которые охватывают период до VI-VII вв.
Сегодня христианская археология стремится расширить свои традиционные хронологические рамки, включив в поле исследований не только позднюю античность, но и раннее средневековье. Эта инициатива принадлежала представителям старшего поколения римской школы (о. У. Фазола, П. Тестини, В. Саксер и др.), которые в начале 80-х годов организовали римские семинары по христианской археологии, дав им подзаголовок "Археология и культура поздней античности и раннего средневековья". Это название отражает реальное положение вещей, и семинары работают очень активно, объединяя широкий круг участников из разных стран (19).
В числе основных принципов христианской археологии по-прежнему остается многосторонний или, пользуясь словом Ш. Пьетри, "плюридисциплинарный" подход (20). Об этом постоянно говорят все, но также хорошо все знают, как трудно этого добиться. В частности, Тестини справедливо отмечал, что часто исследования памятников христианской античности "страдают от дихотомии: либо анализ иконографический, либо иконологический" (21). Широкий междисциплинарный метод всегда останется основным со времен "отца-основателя" христианской археологии Дж.Б. де Росси, но очевидно, что акценты смещаются от ранее приоритетного филологического подхода в сторону полевой археологии. То же самое происходит и в византийской археологии.
Есть изменения и в исследовании корпуса христианских письменных источников, которые рассматриваются под новым углом зрения. Например, Понтификальный институт христианкой археологии издает серию трудов под названием "патристическая археология", в которой труды отцов церкви исследуются как источник по истории культуры и повседневной жизни людей той эпохи. Последний, Х-ый, том этой серии, вышедший в 1996 г., посвящен трудам Григория Нисского (22).
И еще один важный вопрос. В наше время изменились взаимоотношения христианской археологии и церкви. В далекое прошлое ушла эпоха Индекса запрещенных книг. Христианская археология давно уже не является церковно-апологетической дисциплиной, это отрасль исторической науки, которая изучает общество на переходе от античности к средневековью во всей его "человеческой полноте", "не забывая ни Венеру, ни Христа, ни базилик, ни домов самых простых или самых роскошных..." (23).
Проф., д. и. н. Л. Г. Хрушкова, кафедра религиоведения.
Декабрь 1998.
Примечание
Доклад на эту тему был сделан мною на Второй всероссийской церковно-археологической конференции, посвященной 150-летию со дня рождения Н. В. Покровского (1848-1917), состоявшейся в С.-Петербурге 1-3 ноября 1998 г., опубликованы тезисы: Хрушкова Л. Г. Новые тенденции в европейской христианской археологии // Церковная археология. Вып. 4. С.-Петербург, 1998. С. 308-315. Работа над этой темой ведется в рамках проекта Российского гуманитарного научного фонда (№98-01-00126). Благодаря поддержке Католического комитета по культурному сотрудничеству и фонду "Немецкое научное сотрудничество" (Deutscheforschungsgemeinschaft), я имела возможность работать в библиотеках Понтификального института христианской археологии (Рим) в 1996 и 1997 гг. и Ф. И. Дэльгер-Института по изучению поздней античности Боннского университета в 1994-95 и 1998 гг.
1. О некоторых основных публикациях см.: Хрушкова Л. Г. Европейская христианская археология: развитие и метод // Церковная археология. Материалы Первой Всероссийской конференции. Псков, 20-24 ноября 1995 г. Санкт-Петербург-Псков, 1995. С. 38-39.
2. Testini P. L' "archeologia cristiana" quale disciplina oggi? // Atti del V Congresso Nazionale di Archeologia cristiana. Torino-Valle di Susa-Cuneo-Asti, valle d'Aosta-Novara, 22-29 sett. 1979. I. Viella, Roma, 1982. P.17-35. Fevrier P.-A. Une archeologie chretienne pour 1986 // Actes du XI-e Congres international d'Archeologie Chretienne. Lyon-Aoste, 21-28 sept. 1986. V. I. Rome, 1989. P. LXXXV-XCIX. Сен-Рок Патрик. Христианская археология на Западе сегодня // Российская археология,1998, №1. C. 202-206. Saint-Roch P. Il Pontificio Istituto di Archeologia Cristiana // Forma Urbis, 1997, II, 3. P. 35-39. Pergola Ph. Un'archeologia cristiana per il 2000 // I Congresso Nazionale di archeologia medievale. Pisa, 29-31 maggio 1997, Ed. Аll'Insegna del Giglio, 1997. P. 16-19. Saxer V. Cents ans d'archeologie chretienne. La contribution des archeologue romains a l'elaboration d'une science autonome // Acta XIII Congressus internationalis archaeologiae christianae, Split-Porec, 25.9.-1.10.1994 (Studi di antichita christiana LIV. Vjesnik za arheologiju i historiju dalmatinsku Supl. V. 87) I. Citta del Vaticano-Split, 1998. P. 115-162.
3. Хрушкова Л. Г. О Международных конгрессах по христианской археологии // Российская археология, 1998, №1. С. 207-214.
4. Frend W. H. C. The Archaeology of Early Christianity. A History. Bodmin, Cornwall, 1966.
5. Хрушкова Л. Г. Грабар и христианская археология // Искусство Византии и Древней Руси. К 100-летию со дня рождения А. Н. Грабара. Сб. Трудов Международной конференции. Москва, 24-26 сент. 1966. Ред. Э. С. Смирнова. В печати.
6. Khatchatrian A. Les baptisteres paleochretiens. Plans, notices et bibliographie. Paris, 1962. Idem. Origine et typologie des baptisteres paleochretiens. Mulhouse, 1982. Лишь недавно появился новый корпус баптистериев, который в полной мере учитывает труды А. Хачатряна: Ristow S. Fruhchristliche Baptisterien (Jahrbuch fur Antike und Christentum, Erganzungband 27), Aschendorff, Munster, 1998.
7. Более подробно см. в моей рецензии на: Akten des XII internationalen Kongresses fur christliche Archaologie. Bonn 22-28 Sept. 1991. T. 2. Citta del Vaticano-Munster, 1995 (Studi di Antichita Cristiana, LII, Jahrbuch fur Antike und Christentum, Erganzungsband 20,1) // Византинороссика, 1998, т. 2. С. 204-210.
8. Pergola Ph. Un discours // Akten des XII internationalen Kongresses..., T.1, P. LIII-LIV.
9. Fevrier P.-A. Op. cit., p. XCIV.
10. Fiocchi Nicolai V. La nuova basilica paleocristiana "circiforme" della via Ardeatina // Via Appia. Sulle ruine della magnificenza antica. Fondazione Memmo, Roma, 1997. P. 78-83..
11. Guillou A. Technology // XVI internationalen Byzantinistenkongress. Wien, 4-9 October 1981. Akten, I/1 (Jahrbuch der Osterreichischen Byzantinistik, 1982, Bd. 31/1). P. 19.
12. Fevrier P.-A. Op. cit. P. XCI.
13. Bisconti F. La Madonna di Priscilla: interventi di restauro ed ipotesi sulla dinamica decorativa // Rivista di Archeologia Cristiana, 1996, LXXII, 1-2. P. 7-34.
14. Giuliani R. Il restauro del cubicolo detto "delle stagioni" nella catacomba dei SS. Marcellino e Pietro sulla Via Labicana // Rivista di Archeologia Cristiana, 1996, LXXII, 1-2. P. 35-64.
Более подробно об этой серии см. в моей рецензии на: Deckers J. G., Mietke G., Weiland A. Die Katakombe "Commodilla". Repertorium der Malereien mit einem Beitrag zu Geschichte und Topographie von C. Carletti. Bd. 3. Citta del Vaticano, 1994 (Roma Sotterranea Cristiana X) // Византинороссика, т. 2. С. 198-201.
Довольно типичный случай: Книга Э. Дзанини о византийской археологии. Где о русской традиции византиноведения не сказано ничего: Zanini E. Introduzione all'archeologia cristiana. Roma, 1994 (см. мою рецензию в: Византинороссика, т. 2. С. 191-198).
17. Khrouchkova L. G. De Rossi, fondateur de l'archeologie chretienne, et Kondakov, fondateur de l'histoire de l'art byzantin: deux traditions scientifiques // Acta XIII Congressus internationali archaeologiae christianae...P. 373-380.
18. Duval N. Un discours // Akten des XII internationalen Kongresses..., p. XXXVII.
19. Pergola Ph. (a cura di). Seminari di archeologia cristiana (archeologia e cultura della tarda antichita e del'alto medioevo). Resoconto delle sedute dell'A. A. 1994-1995 // Rivista di Archeologia Cristiana, 1996, LXXII, 1-2. P. 371-418.
20. Pietri Ch. Un discours // Actes du XI-e Congres international d'Archeologie Chretienne, v. I..., p. LII.
21. Testini P. Op. cit. P. 26.
22. Drobner H. R. Archaeologia Patristica. Die Schriften der Kirchenvater als Quellen der Archaologie und Kulturgeschichte: Gregor von Nyssa, Homiliae in Ecclesiasten (Sussidi allo studio delle Antichita Cristiane X). Citta del Vaticano, 1996 (о целях и методе c. 1-5).
23. Fevrier P.-A. Op. cit. P. XCIX.
http://vestnik.rsuh.ru/article.html?id=55405
Это принципиальной важности работа, которая в полной мере еще не оценена.
Диакон Александр Мусин
кандидат исторических наук, Санкт-Петербургские духовные академия и семинария "Исторический вестник", №6 (2 за 2000 г.), сайт Воронежской епархии, ноябрь 2000 г.
О РАСПРОСТРАНЕНИИ ХРИСТИАНСТВА В ДРЕВНЕЙ РУСИ IX-XIV ВЕКОВ НА ОСНОВЕ ДАННЫХ АРХЕОЛОГИИ И ПИСЬМЕННЫХ ИСТОЧНИКОВ
Ранние этапы распространения христианства и истории Церкви в Древней Руси не находят достаточного отражения на страницах письменных памятников, поэтому для научного воссоздания правдивой исторической картины необходимо полноценное привлечение археологических источников. Однако до сих пор в отечественной науке не существует монографических исследований, посвященных древностям Руси как источнику изучения ее христианизации, как не существует и полной сводки этих древностей. Авторы немногочисленных работ на эту тему в основном придерживаются мнения о позднем и длительном характере христианизации Древней Руси, которая сравнительно поздно проявляет себя в археологических материалах1. При этом отрицается значение новой религии при переходе древнерусского общества от обряда трупосожжения к трупоположению на рубеже I-II тысячелетий, находки христианских символов в могилах рассматриваются вне связи с христианством, отрицается христианское содержание погребального обряда XI-XIII вв. на основании его отличия от погребальной практики XIX-XX вв., мало внимания уделяется сообщениям письменных источников о распространении христианства в Древней Руси до 988 г., исследования проводятся без учета европейской и византийской христианской традиции, причем данные церковного Предания, представленные каноническими памятниками и литургическими текстами, практически игнорируются. До недавнего времени исследования, посвященные христианству в Древней Руси, ограничивались определенными идеологическими рамками. Все это наложило свой отпечаток как на научную методологию, так и на выводы исследований. В настоящее время оказалось возможным не только обобщить имеющиеся археологические свидетельства распространения христианства на Руси и сопоставить их с данными письменных источников, но и предложить ряд конкретных решений культурно-исторических проблем, в том числе в области методологии историко-археологических исследований. Одной из главных задач нашего исследования была оценка надежности данных об эволюции погребального обряда в Древней Руси и о происходящих из погребений христианских древностей как свидетельств христианизации древнерусского общества.
Избранная методология предполагала параллельное исследование различных типов и видов источников с применением соответствующих методик и последующим сопоставлением результатов. Анализ археологических памятников предварялся изучением письменных источников и текстов церковной традиции. Это позволило выявить начало и этапы христианизации, ее специфику на исследуемой территории, особенности церковной организации и культуры изучаемой эпохи, которые могли найти отражение в вещественных древностях, а также нормы погребального обряда и обращения с христианскими святынями. Было необходимо выявить культурные инновации, представленные в вещественных древностях, установить их роль. Само же знакомство с христианскими древностями должно основываться на иконографическом подходе, который позволяет выделить наиболее существенные типологические черты изучаемого образа без учета его стилистических особенностей, что соответствует культурному восприятию человека средневековья.
Применение указанных методологических принципов дало возможность создать следующую археологическую версию христианизации Древней Руси, в целом подтверждающую и существенно дополняющую информацию письменных памятников. Начиная со второй четверти IX в. существует ряд свидетельств о принятии русами христианства восточного обряда. Древнейшие из свидетельств определенно говорят о присутствии христиан среди русов уже в 20-60 гг. IX в. (жития святых Ансгария, Стефана Сурожского, Георгия Амастридского, сообщение ибн-Хордад-бе-ха)2. О крещении русов в Константинополе и установлении у них церковной иерархии в 60-70 гг. IX в. свидетельствуют Окружное послание патриарха Фотия 867 г. и Константин Багрянородный3; это событие отождествляется Хронографом 1512 г. и Никоновской летописью с походом Аскольда и Дира 860/866 г4. Известие ПВЛ 912 г., повествующее о "научении" русских послов в Константинополе при императоре Льве VI "вере" и "показании" им "истиной" веры5, должно рассматриваться как свидетельство оглашения - катехизации части русов, что подтверждается независимым сообщением Ал-Марвази о крещении русов в 300 г. хиджры (912 г.)6. В середине - второй половине X в. (ПВЛ 944 г., 983 г.)7 русская летопись впервые твердо свидетельствует о русских христианах в Киеве, что непосредственно предшествует становлению канонической организации Русской Церкви в 988-996 гг.
Началу христианизации Руси соответствуют археологические комплексы, содержащие погребения по обряду ингумации, и первые находки христианских древностей. Древнейшими христианскими памятниками на территории Руси являются фризские кувшины, происходящие из Северной Европы и связываемые с миссией святого Ансгария, епископа Гамбургского (830-850 гг.)8. В Древней Руси они представлены двумя экземплярами из погребения по обряду кремации кургана № 7 в могильнике Плакун в Старой Ладоге, датируемого второй половиной IX в.9. Сосуды специфической формы с орнаментом из серебряной фольги, включающим христианские символы, имели литургическое назначение. Происхождение христианских древностей из погребений по обряду кремации отражает ранние этапы христианизации, характеризующиеся неустоявшейся культурой христианской общины. Могильник предположительно связывается с дружиной Рюрика, пришедшей с ним на Русь в 862 г.
Сам Рюрик, если верно его отождествление с Рориком Ютландским, был крещен в Майнце в 826 г., и в его окружении, как следует из жития святого Ансгария, были христиане10. В кургане № 11 того же могильника обнаружено надежно датированное последней четвертью IX в. погребение в камере11. Это не только древнейшее камерное погребение на Руси, но и самое раннее трупоположение древнерусской (средневековой) эпохи. Камерный обряд возник в Северной Европе вне связи с предшествующей погребальной традицией как реакция местной христианизируемой знати на культурное давление Каролингской империи12 и впоследствии был перенесен на Русь. Принципиально важно отметить, что появление обряда трупоположения происходило синхронно с распространением христианских древностей в пределах единого некрополя, представляющего погребения одного коллектива. Они вместе составляют культурную инновацию эпохи христианизации.
Следующими по времени христианскими древностями являются кресты и крестовидные накладки из листового серебра и бронзы. Среди 31 экземпляра таких крестов, происходящих из 12 пунктов на территории Древней Руси, можно выделить ряд типологических групп. Наиболее характерны кресты с расширяющимися концами, вписанные в круг; некоторые из них вырезаны из серебряных монет. Все они датируются серединой X - третьей четвертью XI в. и происходят из дружинных некрополей торгово-ремесленных поселений и могильников воинских гарнизонов на окраинах Древней Руси: Киева13, Гнездова (Смоленская область)14, Шестовиц под Черниговым15, Тимерева под Ярославлем16, Удрая17, Федово18, Калихновщины19, Озер 20 (Новгородская земля), Болтинской (Вологодская область)21, Подгорцева (Львовская область)22 и из Владимирских курганов23. Известны скандинавские аналогии X в. в Швеции, Дании, Южной Норвегии и на Готланде, которые связываются с миссией епископа Уно (930 г.)24. Прототипы подвесок определить затруднительно, однако можно привести ряд схожих декоративных мотивов в памятниках византийской архитектуры и прикладного искусства X в. Происхождение предметов почти исключительно из погребений подсказывает нам стадиальную аналогию исследуемым крестам: это погребения франкской и аллеманской знати эпохи Меровингов (VI-VII вв.), где обнаружены кресты из золотой и серебряной фольги, нашитые на саван25. Религиозное сознание христианизируемого общества именно перед лицом смерти демонстрировало свою христианскую принадлежность. Рассмотрение особенностей христианизации Древней Руси выявляет стадиальность в становлении христианской культуры, что отражено в археологическом материале: первые определенные свидетельства христианизации средиземноморского общества эпохи поздней античности появляются и среди древностей, представляющих погребальный обряд (катакомбы христианской общины в Риме, надгробные надписи Малой Азии и т.д.)26.
В погребальном инвентаре серебряные кресты коррелируют с оружием, конской упряжью, деревянными чашами и ведрами, скандинавскими фибулами, арабскими монетами и весовыми принадлежностями. Это свидетельствует о высоком социальном уровне погребенных, а скандинавская культурная вуаль подтверждает летописную фразу: "мнози бо беша варязи христиане"27. Сочетание оружия и креста в погребениях весьма характерно для ранних этапов христианизации народов Европы и свидетельствует о складывании психологии первых христиан как "дружины Господней", известной по иконографическим и письменным источникам28.
Появление рассмотренного типа крестов тесно связано с распространением нового обряда ингумации - погребения в камерах и могильных ямах. Все кресты происходят только из ингумаций, 11 из них найдены в ямных погребениях под курганами или без. Само возникновение ингумации синхронно ранним находкам серебряных крестов, датируется, очевидно, второй четвертью X в. и соотносится с появлением понятия "погребение" в летописном тексте ПВЛ, которое, как показывает смысловой анализ летописного словоупотребления, всегда связано исключительно с ингумацией. Рядовые ингумации киевского некрополя, совершенные в "кърстах" (деревянных гробах, вошедших в христианскую погребальную практику в X в.), представляются древнейшими на Руси и должны рассматриваться как инновации в культуре эпохи христианизации. Погребения имеют прямые аналогии на тех территориях, для которых уже характерна христианская или христианизируемая культура. Таким образом, ранние ингумации в Древней Руси безусловно являются следствием христианизации общества. Это подтверждается синхронностью их появления с известиями письменных памятников о распространении христианства на Руси, со встречаемостью обряда трупоположения и христианских древностей в одних комплексах, аналогиями с погребальным обрядом христианских или христианизируемых культур, наличием в погребальном инвентаре ранних ингумаций бытовых предметов, указывающих на связь погребенных с культурой христианских обществ. Механизм дальнейшего распространения обряда трупоположения в Древней Руси подлежит изучению, однако его возникновение под влиянием христианской культуры представляется очевидным. Возможно, его массовое распространение в древнерусском обществе вызвано как активной христианизацией, так и механизмом "социального подражания" самому обряду, престижному в среде древнерусской элиты.
Камерных погребений Древней Руси к настоящему времени выявлено более 70. Они определяются на основе ряда признаков (большие размеры, деревянные конструкции, ингумация, состав погребального инвентаря) или их сочетания. Кресты известны в 12 камерных погребениях (Киев, Гнездово, Тимерево, Удрай, Шестовицы, Подгорцево). Учитывая захоронения в камерах, в инвентаре которых присутствуют погребальные свечи (Гнездово, Тимерево, Шестовицы)29, можно утверждать, что до 20 % погребений по этому обряду являются материализацией христианской культуры. Это очень высокий процент: в погребениях XI-XIII вв. количество захоронений с крестами никогда не превышает 3 %. Очевидно, что обычай помещения крестов в могилу был характерным лишь для раннего этапа христианизации Руси, а с началом существования регулярной церковной организации он исчезает. Вопрос о причинах практического отсутствия христианских святынь в составе погребального инвентаря XI-XVI вв. должен объясняться не низкой степенью распространения христианства среди древнерусского населения, а соблюдением церковной нормы в отношении обращения с подобными предметами христианского культа. Непосредственное знакомство с немногочисленными памятниками канонического права в области погребального обряда и литургическими текстами дает определенное указание на этот счет. В XII в. существовал канонический запрет на помещение христианских святынь в могилу вместе с умершим30, а обязательность надевания нательного креста при крещении появляется лишь в XVII в. после издания Требника патриарха Филарета 1621 г. Анализ письменных памятников XI-XV вв. определенно показывает, что на Руси вплоть до XIV в., когда основой повсеместной погребальной практики становится монашеский стереотип погребения, не существовало единых обязательных требований к погребальному обряду31. Наблюдаемое археологами разнообразие форм погребения
XI-XIII вв. отражает не низкую степень церковности общества, а реальное положение дел в области нормативов церковного погребального обряда. Что же касается видимых отступлений камерных погребений от общеизвестных норм христианского захоронения в виде богатого погребального инвентаря, парных погребений и захоронений с конем, то объяснения этому стоит искать в особенностях христианизации и миссионерской проповеди среди местной восточноевропейской знати на начальном этапе распространения христианства32.
К особой группе предметов личного благочестия можно отнести византийские монеты-подвески с изображением креста и христианских правителей. Всего на территории Древней Руси учтено 49 монет в 43 погребениях из 26 некрополей33. В силу малочисленности находок можно предположить, что эти монеты не участвовали активно в денежном обращении и могут рассматриваться как показатель христианизации. Ряд византийских источников свидетельствует о монетах как крестильных дарах, а их последующая судьба в культуре, повторяющая судьбу крестов из листового серебра, лишь подтверждает их религиозное значение.
К этому же кругу христианских древностей относится еще одна уникальная находка: бронзовая печатка с изображением Иисуса Христа с нимбом, Евангелием и надписью "IС ХС" из по-гребения № 1 кургана № 61 Шестовицкого могильника34. Иконографический тип Спасителя, представленный на печатке, возникает после 945 г., а сам комплекс датируется 945-970 гг.35
В XI в. камерный обряд, кресты из серебра и византийские монеты-подвески вытесняются из важнейших торговых и политических центров на пути "из варяг в греки" на северную периферию Новгородской земли. Это свидетельствует о некотором запаздывании христианизации Новгородчины, а также о том, что функции дружинных коллективов, в среде которых началось распространение новой веры, в системе социально-политических связей Древней Руси существенно изменились: они оказались на периферии общественной жизни и ими была усвоена функция охраны новых границ набирающего силу Древнерусского государства. Изменились направление и культурные формы христианизации: то, что раньше было характерно для древнерусских городов, стало обычным для сельских регионов. На смену дружинно-общинному типу организации древнерусского духовенства приходят епархиально-приходские структуры, которые приносят с собой новое поколение христианских древностей - нательные кресты с Распятием.
К настоящему времени автору известны на территории Древней Руси 44 креста данного типа из 27 пунктов, в том числе: 22 экземпляра из 13 могильников (Глиникики, Гочево, Змейское, Жовнино, Киев, Колодезная, Шапчицы, Орехово, Посады, Рог, Савинские горки, Саки, Христово), 21 - из культурного слоя 13 поселений (Новгород, Псков, Заречье, Киев, Новогрудок, Пески, Пугино, Родень, Рязань, Тимерево, Череповец, Даугмале, Херсонес и Диногетия) и 1 - из клада (Тарту)36. Время бытования крестов - конец X - XI в. Около 20 крестов, среди которых есть с двусторонними изображениями, происходят из Фенноскандии (клады, погребения), где они датируются по сопутствующим находкам преимущественно второй половиной XI - XII в.37. Кресты разделяются на два типа, различающиеся размерами и иконографией Распятия. Второй тип представлен значительным количеством экземпляров, имеет большие размеры и характерную черту иконографии - крестовидную перевязь на груди Христа. Непосредственные прототипы Распятия с крестовидной перевязью присутствуют в сирийском искусстве конца VI в. (Евангелие Равулы), есть сведения о подобных изображениях в Шотландии38, однако в целом иконография Распятия (фронтальность позы, трактовка лица и одежды) целиком вписывается в традиции ирландского и североевропейского искусства.
Судьбу нательных крестов с Распятием можно представить следующим образом.
Самые ранние в Европе нательные кресты с Распятием происходят из Великой Моравии и датируются концом IX в.39. Они вызвали ряд подражаний, изготовленных Баварской архиепископией в качестве так называемых "крестильных подарков"40. После падения Великоморавской державы в начале X в. подобные кресты не известны, однако Распятие из погребения № 660 в Бирке (середина X в.)41, выполненное в восточной технике зерни и скани, может являться репликой моравских образцов. Возможно, что именно они породили традицию нательных крестов с Распятиями в Северной Европе, которая вызвала здесь ряд примитивных гравированных подражаний. Черты англосаксонского искусства в оформлении крестов могут быть связаны с английским духовенством в окружении норвежских конунгов Хакона, Олава Трюгвассона и Олава Святого второй половины X - XI в. Соблазнительно было бы объяснить появление этих крестов в Древней Руси "русскими эпизодами" в жизни обоих Олавов. Таким образом, при всем стилистическом разнообразии исследуемых крестов с Распятием они, несомненно, относятся к единому иконографическому типу, воплощение которого в разных ремесленных и художественных традициях служило проявлением религиозного творчества эпохи христианизации Восточной и Северной Европы.
География распространения находок крестов с Распятием на Руси характеризует прежде всего древнерусские городские центры и сельские некрополи, иногда связанные с воинскими гарнизонами, контролировавшими пути сообщения древнерусского государства. Находки их также отмечают и на маршрутах древнерусской колонизации чудских окраин. Это отражает изменение направления христианизации на Руси и становление церковной культуры в сельской местности.
Методы, примененные для изучения христианизации Древней Руси на ее раннем этапе, подтверждаются и результативностью исследования становления церковной организации и культуры на территории Новгородской земли. Анализ письменных памятников позволяет нарисовать следующую картину воцерковления Новгородской земли. В конце Х - первой половине XI в. факт существования церковной организации установлен для самого Новгорода (989-996 гг.) и для Пскова (1010-1036 гг.). В это же время, видимо, началась христианизация Ладоги, которая закончилась к 1105-1114 гг. В середине XII в. здесь происходит структурная перестройка церковной организации. Во второй половине XI - середине XII в., как следует из текста берестяных грамот № 220 и 640, упоминающих местное духовенство, происходит становление церковной организации в Полужье и Поплюсье42. Несколько раньше (1130-1134 гг.) на южных и восточных окраинах Новгородской земли в непосредственных границах княжеского домена прочно утверждается церковная юрисдикция и христианская культура. Это заключение основывается на факте княжеских пожалований Юрьеву монастырю волостей Буйце и Ляховичи43, как и на распространении здесь в это время памятных каменных крестов (Стерженский, Лопастицкий)44. О плотном освоении этой территории церковной организацией свидетельствуют уставная грамота князя Ростислава Смоленской кафедре (1136 г.) и ряд известий церковной традиции об основании здесь храмов и монастырей. В Заволочье церковные структуры утверждаются в период 1050-1136 гг., что явствует из уставной грамоты Святослава Ольговича, хотя первое упоминание храма в Матигорье относится к 1271 г.45. Очевидно, в Юго-Восточном и Восточном Приладожье церковная юрисдикция распространяется задолго до 1230 - 1260-х гг. (время составления Обонежского ряда), скорее всего из Ладоги, или же вместе с колонизационным потоком по водоразделу Балтийского и Волжского бассейнов. В это же время христианизируется и восток Новгородской земли, где во второй половине XII - XIII в. храмы и часовни фиксируются археологически, в частности по находкам фрагментов колокола (Крестец, Бор)46. Однако еще в середине XII в. канонические памятники знают в Новгородской земле некрещеных "чухонцев" и славян, для которых предусмотрен разный срок оглашения перед крещением.
В XII - первой половине XIII в. христианизация, заканчивающаяся становлением церковной культуры, осуществляется в Северо-Западном Приладожье. Первое знакомство карел с христианством происходит в рамках военно-политического союза с Новгородом, что и подготавливает крещение 1227 г. Примечательно, что христианизация ижоры в это время еще только началась (1240 г.). Завершающий этап становления церковной организации в Северном Приладожье связан с основанием Валаамского монастыря и упоминанием погостских церквей в середине - конце XIV в.
На Ижорском плато христианизация начинается вместе со славянской земледельческой колонизацией в начале XII в. Однако определенная автономия и политическая независимость финно-угорских племен в составе Новгородской земли, сопряженная с веротерпимостью, отмечаемой Ливонской хроникой, приводит к тому, что погостская система здесь устанавливается не ранее 1215-1240 гг. Пристальное внимание церковной иерархии к этому региону (архипастырская поездка митрополита Кирилла в Копорье в 1256 г.) связано с немецкой экспансией в регионе, сопровождаемой попытками утверждения юрисдикции Латинской Церкви в Водской земле (1241-1253 гг.). Характерно, что после 1268 г. подобные притязания прекращаются. Однако существование в Копорье каменного храма зафиксировано лишь в конце XIII в. (1296 г.). В целом процесс христианизации сопутствует феодализации Новгородской земли, а основными путями распространения новой религии становятся военно-торговые дороги и колонизационные маршруты.
Отмеченным этапам воцерковления различных регионов Новгородской земли полностью соответствует картина распространения нового погребального обряда и христианских древностей в изучаемых регионах. Зафиксированная для этой территории выборка крестов и иконок немногочисленна (131 предмет личного благочестия из 112 погребений, раскопанных в 85 могильниках), но весьма разнообразна и представлена 17 типами крестов, 10 типами иконок и 3 типами змеевиков. Наиболее многочисленная группа - так называемые "кресты скандинавского типа", которые происходят из погребений конца XI - первой половины XII в. (Алеховщина, Беседа, Деревяницы, Кеккомяки, Левоча, Корбола, Патреева гора, Тяглино, Челмужи)47. Они характерны в основном для финно-угорских окраин Новгородской земли. В трех погребениях встречены амулеты-змеевики
XII-XIII вв. и их имитации (Лихарева горка, Сварец, Которск)48. Змеевики в погребениях вообще исключительно редки и подчеркивают связь погребенных с городской культурой. Точно так же редки в сельских погребениях находки энколпионов и зависящих от них типов крестов, которые датируются второй половиной XII - XIII в. (Косицкое, Которск, Ресола, Тверское Поволжье)49. Ряд предметов личного благочестия, найденных в Новгородской земле, связан своими истоками с религиозной жизнью Владимиро-Суздальской Руси. Прежде всего, это иконки с зеркальным изображением Успения (Которск, Раглицы) и с образом Спасителя (Которск)50, которые датируются второй половиной XII в. Выделить круг христианских древностей, характерных только для Новгородской земли, не представляется возможным.
Предметы личного благочестия древнерусских христиан, найденные в погребениях на территории Новгородской земли, - третье поколение христианских древностей после крестов из листового серебра и крестов с Распятием. Это соответствует новому этапу в развитии древнерусского общества, когда начинают складываться самобытные формы христианской культуры взамен инокультурных христианских влияний. Необходимо отметить, что наибольшая концентрация христианских древностей в погребениях приходится на пограничные регионы, где местному христианскому коллективу приходилось постоянно демонстрировать новый религиозный статус в соприкосновении с языческим иноэтничным миром51.
Все предметы личного благочестия синхронизируются в захоронениях с характерными для исследуемых территорий типами курганных древностей. В этом смысле инвентарь в погребениях с христианскими древностями не отличается от состава вещей в захоронениях без таковых. Однако в целом погребения с предметами личного благочестия богаче по составу инвентаря, наличие монет и изделий городского ремесла в комплексах свидетельствует о более активных внешних контактах представителей оставившего погребение коллектива и раскрывает конкретные механизмы христианизации сельских общин.
На данном этапе христианизации Древней Руси обычный для городских христианских погребений X в. курганный обряд в конце XI в. становится нормой для древнерусской деревни, тогда как в городах и боярских селах уже преобладают грунтовые погребения. Но основанием для вывода о длительном сохранении традиций язычества эти факты служить не могут. Тем более что с рубежа XII-XIII вв. фиксируется традиция каменных могильных крестов, которые ставились и на курганных некрополях (Старица, Плешковицы)52. Различные варианты ингумации (курган, жальники, грунтовое погребение) должны рассматриваться как равноценные проявления погребальной христианской культуры, различия между которыми объясняются местными традициями и природными факторами.
Археологические данные об эволюции погребального обряда надежно синхронизируются с письменными источниками и могут считаться обоснованным свидетельством христианизации и становления христианской культуры на ранних этапах распространения новой веры. Вещественные древности позволяют охарактеризовать древнерусскую культуру как цельную систему, соответствующую христианскому мировоззрению. Именно сельское сословие Древней Руси, которое обычно рассматривается как носитель языческих традиций в культуре, начинает называть себя "хрестиане"-крестьяне (берестяные грамоты Новгорода № 310, 540)53. Понятие "двоеверие" должно восприниматься как искусственное изобретение древнерусских книжников, не отражающее сущность происходящих на Руси духовных процессов. Христианизация предстает в истории России как феномен религиозного творчества, переосмысливающий архаичные культурные традиции и включающий их в новую христианскую культуру54.
1 См.: Седов В.В. Распространение христианства в Древней Руси // КСИА. М., 1993. № 208. С. 3-11.
2 См.: Васильевский В.Г. Труды. Т. 3. Пг., 1915. С. 64-68, 95-96; Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 384-385.
3 См.: Россейкин Ф.М. Первое правление Фотия, патриарха Константинопольского. Сергиев Посад, 1915. С. 279-281.
4 См.: ПСРЛ. Т. 9. М., 1962. С. 12; Т. 22. Ч. 2. С. 153-154; Т. 21. Ч. 1. С. 36; Т. 2. С. 235;
Т. 31. С. 37.
5 См.: ПВЛ. СПб., 1996. С. 25.
6 См.: Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе. М., 1967.
Т. 2. С. 106.
7 См.: ПВЛ. С. 26, 38.
8 См.: Херрман И. Славяне и норманны в ранней истории Балтийского региона // Славяне и скандинавы. М., 1986. С. 104; Arbman H. Schweden und das Karolingishe Reich. Stockholm, 1937; Selling D. Wikingerzeitliche und fruhmittelaltliche keramik in Sweden. Stockholm, 1955. C. 47, 54; Jankun H. Hathabu, ein Handelsplatz Wikingerzeit. Neumunster, 1963. C. 196.
9 См.: Корзухина Г.Ф. Курган в урочище Плакун близ Старой Ладоги // КСИА. М., 1971. № 125. С. 59-64; Назаренко В.А. Могильник в урочище Плакун // Средневековая Ладога. Л., 1985. С. 156-169.
10 См.: Крузе Ф. О происхождении Рюрика // ЖМНП. 1836. №1. С. 43-48; Беляев Н.Т. Рорик Ютландский и Рюрик начальной летописи // Seminarium Kondacovianum. 1929. Т. 3. С. 215-270; Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. М., 1901. Т. 1. Ч. 1. С. 46; Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII-XIII вв. М., 1982; критика версии: Ловмяньский Г. Рорик Фрисландский и Рюрик Новгородский // СС. 1963. Вып. 7.
11 См.: Назаренко В.А. Могильник... С. 162, 168.
12 См.: Eisenschmidt S. Kammergraber der Wikingerzeit in Altdanemark //Universitatforschungen zur prahistorischen Archaologie. Bonn, 1994. Bd 25.
13 См.: Каргер М.К. Древний Киев. М.-Л., 1958. Ч. 1. С. 142-143, 174-177, 190-191, 208-210, 210-211; Церква Богородицi Десятинна в Киевi. До 1000 лiття освячення. Київ, 1996. С. 43.
14 См.: Каменецкая Е.В. Заольшанская курганная группа Гнездова // Смоленск и Гнездово. М., 1991. С. 164, 167, 168. Путь из варяг в греки и из грек. Каталог выставки. М., 1996. С. 53. № 277-284; Авдусин Д.А., Пушкина Т.А. Три погребальные камеры из Гнездова // История и культура древнерусского города. М., 1989. С. 193-196, 203, 204, 196-200, 233; Спицын А.А. Гнездовские курганы в раскопках
С.И. Сергеева // ИАК. Вып. 15. СПб., 1905. С. 6-74; Равдина Т.В. Погребения с монетами X-XI вв. на территории Древней Руси. М., 1988. С. 42; Булкин В.А. "Курган 97" из раскопок С.И. Сергеева в Гнездове // Северная Русь и ее соседи в эпоху раннего средневековья. Л., 1982.
15 См.: Блифельд Д.I. Давньоруськi пам'ятники Шестовицы. Київ., 1977. С. 160-163, 210, 211. Табл. 21, 22; Андощук Ф.О. Топографiя та хронологiя Шестовицького могильника // Археологiя. 1995. № 3. С. 115-122.
16 См: Ярославское Поволжье X-XI вв. М., 1963. С. 37.
17 См.: Платонова-Зелевская Н.И. Отчет об археологических раскопках Лужского отряда Ильменской экспедиции ИА АН СССР в 1981 г. // Архив ИА АН СССР. Р. 1. № 8740, л. 19; № 8740 А, л. 19; № 8740 Б, л. 13; Платонова Н.И. Отчет о полевых исследованиях в Ленинградской и Нов-городской областях в 1983 г. // Архив ИА АН СССР. Р-1. № 10653, л. 66, № 10653 А, л. 34, № 10653 Б, л. 17.
18 См.: Ширинский-Шихматов А.А. Федовский могильник // Труды II областного тверского археологического съезда 1903 г. Б. м. 1906. С. 53-62.
19 См.: Спицын А.А. Гдовские курганы в раскопках В.Н. Глазова. // МАР. СПб., 1903. № 29. С. 56.
20 См.: Корзухина Г.Ф. Русские клады IX-XIII вв. М.-Л., 1954. С. 17, 102-103.
21 См.: Макаров Н.А. Население Русского Севера в XI-XIII вв. М., 1990.
С. 151, 160.
22 См.: Моця А.П. Погребальные памятники южнорусских земель в IX-XIII вв.
М., 1990. С.101, 106.
23 См.: Уваров А.С. Меряне и их быт по курганным раскопкам // Труды 1 АС. М., 1871. С. 830, 827.
24 См.: Arbman H. Birka. Die Graber. Text. T. 1. Taflen. T. 2. Upsala,1940-1941; Staecker J. Made in Constantinole or made in Rome? Some Reflections on the origin of the ecclesiastical material in Scandinavia // Rome and Byzantium in the North. Missionary work and change in faith in 8-14 centuries. Kiel, 1994. Вd 1. Р. 59-81.
25 См.: Muller-Wille M. Death and Burial in medieval Europe. Stockholm, 1993. С. 21.
26 Об этом подробнее: Мусин А.Е. Древняя Русь и античный мир: становление Церкви // Древнерусская культура в мировом контексте: археология и междисциплинарные исследования. Материалы конференции. Москва. 19-21 ноября 1997 г. М., 1999. С. 48-63.
27 ПВЛ. С. 26.
28 См.: Мусин А.Е. Меч и крест: новое религиозное сознание Древней Руси по данным археологии // Раннесредневековые древности северной Руси и ее соседей. СПб., 1999. С. 134-150.
29 См.: Авдусин Д.А., Пушкина Т.Н. Три погребальные камеры из Гнездова. Ц-301, Ц-306. С. 193, 196; Недошивина Н.Г., Фехнер М.В. Погребальный обряд Тимеревского могильника // СА. М., 1985. № 2. С. 109; Блифельд Д.I. Давньоруськi пам'ятники... № 42. С. 138-142.
30 См: Памятники древнерусского канонического права. Ч. 1 (Памятники XI-XIV вв.). СПб., 1880. Ст. 36-37.
31 См.: Дмитриевский А.А. Богослужение в Русской Церкви в XVI веке. Ч. 1. Службы круга седмичного и годичного и чинопоследование таинств. Историко-археологическое исследование. Казань, 1884; Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР (XI-XIII вв.). М., 1984. № 138. С. 159-161; Мансветов И.Д. Митрополит Киприан в его литургической деятельности. Историко-литургическое исследование. М., 1882. С. 25-33. Приложение 9. Евхологион, албо молитвослов или требник, имеяй в себе цер-ковные и различные последования, иереом подобающие. Киев, 1646; Булгаков С.В. Настольная книга для священно-церковнослужителей (Сборник сведений, касающихся преимущественно практической деятельности отечественного духовенства). М., 1993. Ч. 2. С. 1289-1293.
32 См.: Арранц М. О крещении князя Владимира // Тысячелетие введения христианства на Руси. 988-1988. М., 1993; Ронин В.К. Славянская знать и западные миссионеры в Центральной Европе // Средние века. М., 1993. № 56. С. 118-135.
33 См.: Мусин А.Е. Византийские монеты в погребениях Древней Руси: аспекты христианизации // Шестая всероссийская нумизматическая конференция. Санкт-Петербург. 20-25 апреля 1998 г. Тезисы докладов и сообщений. СПб.,1998. С. 46-47.
34 См.: Блифельд Д.I. Давньоруськi пам'ятники... С. 150-155. Рис. 29.
35 См.: Андощук Ф.О. Топографiя... С. 119.
36 См.: Седова М.В. Ювелирные изделия Великого Новгорода Х-ХV вв. М., 1981. С. 49-50. Рис. 13-2, 3, 4; Мусин А.Е. Крест-тельник из Псковского Кремля (к характеристике корпуса древнейших русских крестов) // Памятники средневековой культуры. Открытия и версии. СПб., 1994. С. 154-163; Репников Н.И. Отчет о раскопках в Бежецком, Весьегонском и Демьянском уездах в 1902 г. / ИАК. 1904. 6. С. 19. Табл. 3, 17; Монгайт А.Л. Старая Рязань // МИА. М., 1955. № 49. С. 187. Рис. 138-23; Ханенко Б.И., Ханенко В.Н. Древности русские. Кресты и образки. Киев, 1899. Т. 1. Табл. 18, 218; Гуревич Ф.Д. Древний Новогрудок. Л., 1981. Рис. 69-3; Седов В.В. Предметы древнерусского происхождения в Финляндии и Карелии // КСИА. М., 1984. № 179. С. 35; Дубов И.В. Северо-Восточная Русь в эпоху раннего средневе-ковья. Л., 1982. С. 179. Рис. 42.11; Гончаров В.К. Археологiчни роcкопки в Киевi у 1955 р. // Археологiя. Київ, 1957. Т. 10. С. 122-135. Рис. 4, 2; Башенькин А.Н. Работы Северорусской экспедиции у д. Пугино на р. Суде // АО 1995. М., 1996. С. 27-28; Гендуне Ю.О. О раскопках в Корчевском уезде Тверской губернии и Лихвинском уезде Калужской губернии // Архив ИИМК РАН, д. ИАК, № 1906/30; Самоквасов Д.Я. Атлас гочевских древностей. М., 1915. Табл. ХVI.16; Риер Я.Г. Изучение курганов в Могилевском Поднепровье // СА. 1976. № 2. С. 188-191. Рис. 8, 9; Соловьева Г. Раскопки славянских памятников XI-XII вв. в Гомельской области // АО 1968. М., 1969. С. 351-352; Седов В.В. Восточные славяне в VI-XIII вв. М., 1982. Табл. 40, 6; Переписка и сборы А.К. Жизневского // Архив Тверского област-ного краеведческого музея. Ф-1. № 260; Ляудянски Л. Археалагычны досьледы у Смоленшчыны // Працы сэкцыи Археалогии Беларуской АН. 1932. Т. 3. Табл. 7-10. С. 109-110; Равдина Т.Н. Погребения с монетами X-XI вв. на территории Древней Руси. М., 1988. Табл. 8, 23; Плетнев В.А. О остатках древности и старины в Тверской губернии. Тверь, 1903. С. 387-392; Крупейченко И.И. Раскопки у д. Орехово в 1977 г. // Архив ИИМК РАН. Р-1. № 7026. № 7026 А; Хохлов А.Н. Отчет об охранных работах археологической экспедиции КГОМ в г. Калинине и в Кашинском районе Калининской области // АИА. Р-1. № 14824/1988; Моця О.П. Населення пiвденно-руських земель IX-XIII ст. (За матерiалами некрополiв). Київ, 1993. С. 85. Рис. 32; Дяденко В.Д. Давньоруський могильник бiля с. Жовнино Черкаськоi обл. // Матерiали XIII конференцii IА АН УССР. Київ, 1972. С. 316-318; Моця О.П., Дяденко В.Д. Жовнинский могильник XI-XIII ст. // Археологiя. 1986. № 54. С. 82-91; Кузнецов В.А. К вопросу о позднеаланской культуре Северного Кавказа // СА № 2. 1959. С. 110. Рис. 13.1; Недошивина Н.Г. Об одном типе крестовидных подвесок Древней Руси. // Проблемы археологии Евразии. Труды ГИМ. Вып. 78. М., 1990. С. 102-106; Schmidelhelm M. Ein depotfund aus Tartu // ESA. IV. Helsinki, 1929. C. 265. Рис. 25; Седов В.В. Об одной группе древнерусских крестов // Древности славян и Руси. М., 1986.
37 См.: Staecker J. Made in Constantinole or made in Rome? Some Reflections on the origin of the ecclesiastical material in Scandinavia // "Rome and Byzantium in the North. Missionary work and change in faith in 8-14 centuries". Kiel, 1994. Вd.1. Р. 59-81.
38 См.: Покровский Н.В. Евангелие в памятниках иконографии преимущественно византийской и русской. СПб., 1892. С. 325; Dalton O.M. Byzantine art and archeology. N. Y. Р. 448, 544; Collingwood W. Northumbrian crosses of the pre-norman age. London. 1927. S. 102, 105. Fig. 125, 129; L' art irlandais. T. 2. // La nuit des temps. V. 19. P. 212-213, 86, 87. Fig. 54.
39 См.: Dekan J. Moravia Magna. Bratislava, 1976. Рис. 124, 126.
40 См.: Friesinger H.I. Tin Vierteljahrhundert Grabungen in Thunau (Gars am Camp) // Archaologie in Osterreich. 2/1. 1991. C. 6-22.
41 См.: Arbman H. Birka. T. 1. C. 231. T. 2. taf. 97, 1, 2.
42 См.: Арциховский А.В., Борковский В.И. Новгородские грамоты на бе-ресте (из раскопок 1956-1957 годов). М., 1963. С. 42; Янин В.Л., Зализняк А.А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1984-1989 гг. ). М., 1993. С. 39-40.
43 ГВНП. М.-Л., 1949. № 80, 81.
44 См.: Колосов В.И. Стерженский и Лопастицкий кресты. Тверь, 1890.
45 См.: Сводный каталог славяно-русских книг, хранящихся в СССР. XI-XIII вв. М., 1984. № 181. С. 205-206.
46 См.: Никитин А.В. Городище и могильник у деревни Крестцы // КСИА. № 139. М., 1974; Иоанисян О.М. Деревянные храмы домонгольской Руси // Успенская церковь в Кондопоге. Сборник статей по материалам конференции. Кондопога-СПб., 1994/1996. С. 26-27. Илл. 86; Мильков В.В. Нетипичные элементы в средневековой погребальной обрядности новгородской земли // Новгород и новгородская земля. История и археология. Новгород, 1995. С. 82-91.
47 См.: Равдоникас В.И. Архив ИИМК РАН. Ф. 2. № 113/1928. Отчет о палеоэтнологическом обследовании по рекам Оять, Паша и Сясь. Описание, карта и планы могильников. № 134/1929. Ч. 1. Отчет о раскопках курганов в юго-восточном Приладожье по течению рек Паши, Капши, Ояти и Сяси (Алеховщина, Вичугино, Залющик, Заозерье, Ильино, Кургино, Новосельск, Ригачева); Равдина Т.Н. Погребения... М., 1988. С. 5; Спицын А.А. Курганы Санкт-Петербургской губернии в раскопках Л.К.Ивановского // МАР № 20. СПб., 1896. С.96; Равдина Т.Н. Погребения... С. 27; Конецкий В.Я. Древнерусский грунтовый могильник у поселка Деревяницы около Новгорода // НИС № 2. СПб., 1984. С. 57; Конецкий В.Я. Отчет о работе археологического отряда Новгородского музея. АИА. Р-1. № 7363/1978. Отчет об археологической работе на территории Новгородской области. №7895/1979; Овсянников О.В. Археологические памятники "Чуди заволоческой" в бассейне реки Ваги // Вопросы финно-угроведения. Сыктывкар, 1979; Назаренко В.А., Овсянников О.В., Рябинин Е.А. Средневековые памятники чуди заволочской // СА № 4. 1984; Purchonen P. Cross-pendants from Iron-Age Finland // Byzantium and the North. Acta Byzantina Fennica. V. 3. Helsinki. 1987. P. 33-59. Рис. 4, 1; Тухтина Н.В. Отчет о работе Вологодской археологической экспедиции. АИА. Р-1. № 2505/1962; Равдина Т.Н. Погребения... С. 81; Спицын А.А. Гдовские курагны в раскопках В.Н. Глазова. // МАР № 29. СПб., 1903. С. 76-77; Равдина Т.Н. Погребения... С. 95; Спицын А.А. Гдовские курганы... С. 59; ГЭ. Кол.1553/18-49, 102-131; Гроздилов Г.П. Курганы у деревни Челмужи // Археологический сборник. Петрозаводск, 1947. Отчет о раскопках курганов близ села Челмужи. АИИМК. Ф-2. № 342/1934; Кочкуркина С.И., Линевский А.М. Курганы летописной веси X - начала XIII вв. Петрозаводск, 1985. С. 69.
48 См.: Целепи Л.П. Раскопки Целепи Л.П. в Новгородском и Лужском уездах Санкт-Петербургской губернии. АИИМК. Ф-1. М., 1900. № 2; Шмидт Г.Р. Курганы Петербургской губернии // ИОЛЕАЭ. Т. 19. Вып. 3. 1890. С. 519; Шмидт Г.Р. Доклад о раскопках в Гдовском и Лужском уездах Петербургской губернии. АИИМК. Ф. 3. № 596. С. 5; Орлов А.С. Амулеты-змеевики Исторического музея // Отчеты ГИМ за 1916-1925 гг. М. 1926. С. 5.
49 См.: Богословский Н.Г. Раскопки Лужских курганов / ИОЛЕАЭ. 1878-1879. Т. 31. (Антропологическая выставка. Т. 2.); Плетнев В.А. Об остатках древности и старины в Тверской губернии. К археологической карте губернии. Тверь, 1903.
С. 59, 150, 506; Purchonen P. Cross pendants from iron-age Finland // Byzantium and the North. Acta byzantina fennica. V. 3. 1987. Рис. 3, 3; Кузьмин С.Л. Которский погост - локальный центр конца I - начала II тысячелетия н.э. в верховьях Плюссы // Материалы по археологии Новгородской земли. М., 1991. С. 153-168;
50 См.: Кузьмин С.Л. Которский погост... С. 153-168; Верхорубова Т.Л. Отчет о проведении археологических работ в Батецком районе Новгородской области отрядом Новгородского музея в 1983 году. Архив ИА РАН. Р-1. № 9817, А, Б; Седова М.В. Сложение местной иконографии медного литья во Владимиро-Суздальской земле // Древности славян и Руси. М., 1988. С. 272-279; О двух типах привесок-иконок Северо-Восточной Руси // Культура средневековой Руси. Л., 1974. С. 191-194.
51 Макаров Н.А. К интерпретации находок предметов христианского культа в древнерусских могильниках (по материалам Белозерья и Каргополья) // Новгород и Новгородская земля. История и архео-логия. Новгород, 1983. С. 101-103; К оценке христианизации древнерусской деревни в XI-XIII вв.: Погребения с крестами и образками в могильниках Белозерья и Каргополья // КСИА. М., 1991. № 205. С. 11-20.
52 См.: Рябинин Е.А., Рябинина Т.В., Теребихин Н.М. Археологические исследования в Водской пятине // АО 1971. М., 1972. С. 24-25; Комаров К.И., Елкина А.К Курганный могильник в окрестностях Старицы //Восточная Европа в эпоху камня и бронзы. М., 1976. С. 225-230.
53 См.: Янин В.Л., Зализняк А.А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977-1983 гг.) М., 1986. С. 13-14.
54 См.: Мусин А.Е. К характеристике русского средневекового мировоззрения (проблема "двоеверия": методологический аспект) // Реконструкция древних верований: источники, метод, цель. СПб., 1991. С. 205-211.
http://www.krotov.info/history/11/musi2000.html
Не менее важна и следующая работа.
Исторический вестник (журнал). 2001. № 1(12)
№ 1 (12)
Некоторые вещественные свидетельства распространения христианства в Южной России и I-IV веках.
Обычно распространение христианства на землях Южной России1 связывают с принятием христианства восточнославянскими племенами. Однако христианизация южнорусских земель началась в то же время, что и земель, входивших в Римскую империю.
Так, в Северном Причерноморье проповедовал апостол Андрей. Писатель IV в. Евсевий сохранил для нас отрывок из книги Оригена, жившего в конце II – начале III в.: «Когда святые апостолы и ученики Спасителя нашего рассеялись по всей вселенной, то Фома, как содержит Предание, получил в жребий Парфию, Андрей — Скифию... Петр, как известно, проповедовал в Понте и Галатии... Это сказано слово в слово у Оригена в третьей части его толкований на Бытие»2. Живший в конце VIII – начале IX в. Епифаний проследил по местным преданиям и памятникам путь апостола Андрея по Черноморскому побережью. Судя по этим данным, апостол Андрей прошел из Абхазии на Таманский полуостров, оттуда, переправившись через Керченский пролив, он посетил Боспор (Керчь), Феодосию и Херсонес (Севастополь). Отсюда он возвратился морем в Синоп. Следствием его пребывания в Северном Причерноморье стало появление в этих местах значительного числа христиан. Так, нам известно, что сосланный в конце I в. в Херсонес священномученик Климент, папа Римский († 101), застал здесь более 2000 христиан3. Он, в свою очередь, с учениками Фивой и Корнилием основал 75 храмов в городе и его окрестностях. В 310 г. в Херсонес были направлены для христианского просвещения края епископы Ефрем и Василий. После их кончины здесь проповедовали епископы Евгений, Елпидий, Агафодор и Еферий. В 325 г. для проповеди христианства в Херсонес прибыл епископ Капитон. С этого же времени известны Боспорская и другие северопричерноморские епархии.
Всякое свидетельство о деятельности ранних христианских общин бесценно. Ведь речь идет о младших современниках Самого Господа нашего Иисуса Христа. К тому же первые христиане были гонимы и немногочисленны, отчего документы и предметы, связанные с их жизнью, очень редки. Поэтому каждая новая находка раннехристианских памятников вызывает огромный интерес. Тем более для нас важны такие свидетельства на канонической территории Русской Православной Церкви.
Из числа раннехристианских находок Северного Причерноморья обращает на себя внимание «известняковый рельеф в виде креста с человеческой фигуркой, напоминающий распятие»4. Он обнаружен в 1980 г. при раскопках усадьбы № 9 у Камышовой бухты в окрестностях Херсонеса. Распятие было размещено на небольшой, высотой менее полуметра каменной стеле, которой резчик пытался придать крестообразную форму. В центре ее достаточно схематично изображен распростерший руки Христос. При самом беглом взгляде на эту находку ясно, что резчик, изготавливавший это распятие, не был профессионалом. Это кажется странным, поскольку в Херсонесе имелись опытные мастера. Очевидно, гонения на христиан или бедность заказчика помешали ему обратиться к их услугам. Рельеф был обнаружен в развалинах усадьбы I в. Сверху над ними с восточной стороны была сооружена круглая башня-коптильня, время существования которой определяется по найденной здесь монете Феодосия II (408–450 гг.). Эти временные вехи указывают на то, что обнаруженный рельеф — древнейшее изображение распятия на территории Южной России.
К более позднему времени, к IV–V вв., относятся семь каменных скульптур и рельефов, украшавших христианские храмы Херсонеса. Это изображение чудовища, пожирающего рыб5, рельеф «Жертвоприношение Авраама», две статуи Доброго пастыря и три статуи Давида. К убранству храмов могут быть отнесены и многочисленные мраморные плитки с изображениями гранатового древа, рыбы, «альфы и омеги», птицы. Известны христианские изображения и в росписях склепов (№ 1494, 2445, 1909 и склеп 1912 г.)6. На распространение христианства указывают и изменения в погребальном обряде, и появление новых бытовых предметов, связанных с христианскими паломниками. Возможно, в это же время были созданы первые дошедшие до нас херсонесские базилики7.
Археологами были обнаружены также свидетельства проживания христиан на поселениях Боспорского царства (в Восточном Крыму и на Таманском полуострове). Эти находки, как и древнейший христианский памятник из окрестностей Херсонеса, обнаружены не в городских центрах, представлявших средоточие общественной жизни региона, а на периферии — в удаленных от столиц сельских усадьбах.
Как показывают результаты археологических раскопок, христианское население появилось на Боспоре в конце II – начале III в.8 Так, в датируемом этим временем погребении № 36 из некрополя античного поселения у дер. Ново-Отрадное был найден перстень с сердоликовой вставкой. На нем вырезано изображение креста и двух рыб, что не оставляет сомнения в христианском происхождении данной вещи9. У села Первомайское Анапского района случайно было найдено надгробие с изображением двух людей и крестом над ними. Находка датируется IV в.10 В окрестностях древнего города Илурата найден склеп (№ 32), на стенах которого высечены шесть изображений креста. Они помещены на стенах внутри склепа на высоте человеческого лица и датируются концом III–IV в. В некрополе этого города обнаружено безынвентарное (возможно, христианское) погребение из катакомбы № 12 и близ склепа № 22 найден осколок амфоры с процарапанным на нем крестом. На юго-западной окраине некрополя Илурата открыт и фундамент округлой в плане часовни. На полу в восточной части сооружения высечен крест с фигурами птицы и рыбы по сторонам от него и, возможно, контурами человека у его подножия11. К началу IV в. относится и ряд греческих христианских надписей. Так, 304-м г. датируется надгробие Евтропия — древнейшее из датированных христианских надгробий, открытых археологами в некрополях Боспорского царства12.
На территории боспорских городов были найдены и отдельные бытовые предметы III–V вв., украшенные христианскими символами. Таковы светильники с рельефным изображением креста, обнаруженные в Танаисе и Илурате. Эти светильники имеют округлое тулово диаметром 6,5 см и высотой 5 см. Длина рожка с отверстием для фитилька 4,5 см. В центре светильника расположено воронкообразное углубление для заливки масла, окруженное валиком. Над рожком изображен крест, а справа и слева от него на плечиках светильника расположено по три параллельные рельефные линии, очевидно, символизирующие триединство Бога. Светильники были сделаны из красной глины и покрыты светло-серым ангобом. На городище Илурата светильник был извлечен из хозяйственной ямы в помещении 3, входившем в небольшую усадьбу у самой юго-западной стены города13. Весь комплекс датируется III в. В Танаисе же аналогичный светильник был найден в слое конца IV – начала V в.14 Однако большая близость обоих светильников позволяет считать их одновременными. Скорее всего, они были изготовлены именно в III в., поскольку материалов конца IV – начала V в. в Илурате нет, а в Танаисе в слой этого времени светильник с изображением креста мог попасть из более раннего слоя.
Другой группой раннехристианских вещей из городов Боспорского царства являются небольшие лекифы. Эти сосуды изготовлялись в Синопе и обладали достаточно типичной формой. От арибаллического лекифа их отличали только вертикальный срез венчика, сравнительно широкая шейка и плоское дно вместо ножки. На лицевой стороне изображен мужской лик, окруженный нимбом. Сзади под ручкой вертикально нанесена надпись ЕФW. По мнению В.Д. Блаватского, это первое лицо единственного числа Aoristus II, activi, conjunctivi от глагола ejihmi. В данном случае перевод звучит — «чтобы я предстал», что можно сопоставить с заключительным прошением великой ектении: «Сами сgбg и другъ друга и вgсь животъ нашъ Христу Богу прgдадимъ». Всего известно четыре таких сосуда, происходящих из столицы Боспорского царства Пантикапея15. Условия обнаружения в 1957 г. одного из них (в плитовой могиле № 25) позволяют уточнить датировку этих лекифов. Погребение, в котором был обнаружен сосуд, оказалось впущено в слой III в. и перекрыто плитовой могилой № 23, в которой были обнаружены железный перстень и золотая серьга в виде цилиндрического стерженька с округленными концами, сбоку которого имеется петелька. В.Д. Блаватский связывает разрушение города с нашествием гуннов и относит следы разорения к 375 г. Следовательно, по мнению ученого, лекиф с изображением святого датируется концом IV–V в. Но на самом деле по материалам кладов следы разрушений в античных городах Восточного Крыма могут быть отнесены к 329 г.16 Таким образом, лекифы этой серии могли быть изготовлены и попали в землю начиная со второй четверти IV в. Ни эпиграфические особенности надписи, ни стилистические особенности рисунка не препятствуют такой датировке сосуда. Погребение № 25 было, несомненно, погребением христианина — костяк лежал в гробу вытянуто на спине, головой на запад, лицом вверх, руки вдоль туловища, кисть правой руки на тазовых костях, лицо, очевидно, было прикрыто какой-то одеждой, так как в районе глазницы обнаружена железная пряжка. Близки к этому времени по общему характеру формы христианские стеклянные сосуды V–VI вв., также найденные в Керчи17.
Судя по всему, уже в IV в. число христиан в южных районах России было весьма значительно. Христиане жили как в европейской, так и в азиатской части Боспора и, по крайней мере, уже с 304 г. не боялись открыто исповедовать свою веру. В правление боспорского царя Рескупорида VI в его владениях уже существовала Боспорская епархия. Ее возглавлял епископ Домн, принявший участие в I Никейском Соборе 325 г. От V в. до нас дошли датированная 436/7 г. христианская надгробная плита и дипинти, содержащие молитву, на стенах христианского склепа 491 г.18 В VI в. надгробия с христианскими надписями в Керчи и на Тамани обычны. С этого времени обычным становится и украшение столовой посуды и деталей одежды христианскими символами19. К VI в., хотя и не бесспорно, относятся базилики, открытые археологами в Пантикапее (Керчи), Тиритаке и на холме Тепсень (Планерское)20.
Но слово Божие проникало не только к народам, жившим на побережье Черного моря, но и в среду варваров, обитавших на значительном удалении от него. Еще епископ Портуенский Ипполит (ок. 222) и Ориген (185–254) сообщали о крещении Скифии апостолом Андреем. Независимо от степени достоверности этого предания, сообщение свидетельствует о распространении христианской веры за пределами Римской империи и зависимых от нее государств по крайней мере с III в. Не случайно блаженный Иероним Стридонский († 420) писал: «Scythiae frigora fervent calore fidei (Холода Скифии пылают жаром веры)». Среди северных епархий, находившихся в ведении Константинопольского патриарха, две (Скифская и Готская) названы по имени народов, граничивших с империей. Готы впервые познакомились с христианством в 260 г. С 323 г. оно получило среди них некоторое распространение.
В 325 г. уже существовала Готская епархия, находившаяся под омофором епископа Феофила. В годы правления Констанция (337–361) проповедники Авдий и Евтихий крестили множество готов и даже создали среди них мужские и женские монастыри. При императоре Валенте (365–378) Фессалоникский епископ Асхол в 365–368 гг. посетил северопричерноморские земли. С 348 г. среди готов проповедовал арианский епископ Ульфила. Во время гонений на христиан со стороны готских правителей в 370–372 гг. верующие готы явили много образцов мученичества за веру. У готов был и перевод Библии на готский язык, осуществленный Ульфилой. За просвещением готов следил архиепископ Цареградский Иоанн Златоуст († 407), который отправил к восточным готам епископа Унилу. После переселения оставшихся готов в Крым (488) там была основана Готская епархия. Не случайно Тертуллиан в конце II – начале III в. писал: «Ведь в кого другого уверовали все племена, кроме Христа, который уже пришел (?)... Парфяне, Мидяне и обитающие Понт и Азию, и различные галльские племена и недоступные для римлян места Британии покорились Христу, а также и страны сарматов, даков, германцев, скифов и сверх того многих племен, областей и островов многих, нам неизвестных, так что и перечислить их мы не в состоянии»21.
В 1963 г. Э.А. Сыманович отметил массовое разрушение черняховских могильников, содержащих погребения с северной ориентировкой, совершавшееся этнически родственными племенами в близкое к созданию погребальных памятников время. Он же обратил внимание на синхронное этому процессу появление могил с западной ориентировкой. По этому поводу исследователь высказал предположение, что причины изменения погребального обряда, и в частности переход к западной ориентировке, связаны с изменением религиозных представлений в среде черняховского населения, что, вероятно, произошло в связи с принятием христианства некоторыми племенами, связанными с провинциально-римскими центрами. Хотя общий вывод Э.А. Сымановича нуждается в дополнительной аргументации, а предположение о том, что разрушение могил осуществлялось с магической целью, представляется неточным, принципиальная возможность проявления в археологических находках процесса христианизации готов весьма вероятна22.
Известны свидетельства распространения нового учения среди варварских народов еще в начале христианской эры и в пределах Воронежской епархии. Так, в 1980 г. в кабинет археологии Воронежского государственного педагогического института была прислана бронзовая сюльгама (застежка для плаща), найденная в Бобровском районе Воронежской области. Ее форма достаточно типична для таких застежек и представляет собой округлую рамку диаметром 6 сантиметров с несомкнутыми концами, к которой был прикреплен ныне утраченный язычок. На каждом из ее концов находится по круглому щитку, украшенному эмалевым изображением креста с расширяющимися концами и слегка вогнутыми боковыми гранями перекладин. Судя по всему, застежка использовалась длительное время. Сама рамка слегка погнута. Язычок отсутствует. В том месте, где он крепился к рамке, она сломана и приварена еще в древности. На противоположной стороне рамки сохранилась выбоинка от кончика язычка. Слева от центрального щитка видна затертость тканью, делающая в этом месте рамку, треугольную в сечении, овальной.
Сюльгама из Бобровского района относится к группе так называемых «варварских эмалей восточноевропейского типа». Известно более 248 находок подобных вещей на территории Восточной Европы23. Их датировка долгое время была спорной и колебалась от конца II до VI в.24 Однако в настоящее время со всею убедительностью доказано существование изделий с эмалями в III–IV вв.25
О том, что изображение креста на сюльгаме из Бобровского района не простой орнамент, а именно христианский символ, свидетельствует сам характер рисунка. Хотя ромбические и треугольные орнаменты, напоминающие крест, широко распространены в декоративно-прикладном искусстве разных эпох, в том числе и на эмалях «варварского типа», на нашей сюльгаме крест составлен не из излюбленных варварами орнаментальных треугольников, а из двух перекладин с вогнутыми длинными гранями, что говорит о восприятии изображения именно как христианского символа.
Изображения креста встречаются и на некоторых других сюльгамах этого типа, но, поскольку они составлены из ромбов и треугольников, трудно судить об их смысловом значении.
Если вопрос о датировке «варварских эмалей» и в том числе нашей сюльгамы не вызывает особых сомнений, то проблема их этнической принадлежности остается дискуссионной. Ученые относят их к славянским или балтским древностям, связывая «варварские эмали» с различными археологическими культурами: черняховской, киевской и другими26. Но, как кажется, вопрос об этнической принадлежности вещей с эмалями варварского типа не может иметь однозначного ответа. Вероятно, не совсем верна сама его постановка. Вещи, украшенные эмалями, встречаются в памятниках киевской, позднезарубинецкой, вельбарско-цецельской, западнобалтской и позднедьяковской культур. Скорее всего, распространение эмалей связано не с расселением какого-либо одного народа, а с появлением определенной моды.
В настоящее время на территории Среднего Подонья выявлен целый пласт поселений III–V вв., с которыми можно было бы связать эту находку: III Чертовицкое и Подгоренское городища, поселение Курино I на р.Воронеж и ряд поселений по р. Семенок. С этой же эпохой могут быть связаны находки римских монет в пяти пунктах на Верхнем Дону и два клада римских динариев из г. Ельца. В Воронежской области найдена и бронзовая лунница, украшенная красной эмалью «варварского типа». Она была обнаружена в кургане вместе с «маленькой бронзовой фибулой обычного римского типа»27. Появление «варварских эмалей» на Дону может быть связано с продвижением балто-славянских племен на восток. Это движение нашло свое отражение в появлении на Сейме и Донце памятников киевской культуры деснинского варианта и изменениях в археологических комплексах второй четверти I тысячелетия на Верхнем Дону и в Поочье. Причем на Среднем Дону памятники отличаются заметным своеобразием по сравнению с современными им находками из других районов.
Однако постараемся ответить еще на два вопроса: могло ли изображение креста украшать хотя и престижную, но все же бытовую вещь? И в какой степени христианский символ имел смысл для владельцев сюльгамы? Христианский крест вполне мог оказаться на такой детали одежды, которая не просто украшала ее, но сразу же бросалась в глаза. В IV–VI вв. было принято украшать детали одежды изображениями креста и других христианских символов (хризм, голубей, павлинов, рыб)28. Следы ремонта сюльгамы еще в древности говорят об особом отношении к ней, отличающем ее от обычных вещей. Это, скорее всего, и связано с присутствием на данной застежке изображения креста, который мог почитаться древними владельцами сюльгамы как значимый символ. Однако «варварские эмали», как яркие репрезентативные вещи, могли использоваться долгое время вне зависимости от отношения к украшающим их символам.
Хорошо известно, что широкое распространение христианства среди варварских народов Европы началось в IV в. После I Вселенского Собора 325 г. к ним бежали некоторые арианские священники. Их проповедническая деятельность усилилась при епископе Ульфиле († 383). Однако появление христианского символа на застежке для плаща скорее следует связать с проповеднической деятельностью ортодоксальной церкви. Это предположение представляется более вероятным, поскольку ариане достаточно скептически относились к кресту, а вышедшая в IV в. из подполья Православная Церковь получила возможность для проповеди.
Таким образом, крест на застежке для плаща представляет собой не случайный орнамент и описываемая сюльгама из Бобровского района на сегодняшний день — древнейшая в Воронежской области находка предмета с раннехристианской символикой. Следовательно, христиане жили в Воронежском крае уже в IV в.
Эти находки подкрепляют сведения письменных источников о существовании среди других епископских кафедр, находившихся в ведении Константинопольского патриарха и расположенных по берегам Дуная и в Крыму Скифской, Херсонской, Готской, Сурожской, Фулльской и Боспорской епархий.
1 Под Южной Россией понимается территория степной и лесостепной зон Восточной Европы от Дуная и Карпат на западе до Северного Кавказа и Северного Прикаспия на востоке. Употребляя это понятие, в него следует вкладывать не политический, а исторический смысл.
2 Цит. по: Карташев А.В. Очерки по истории Русской Церкви. М., 1993. Т. 1. С. 42.
3 См.: Макарий (Булгаков), митр. История Русской Церкви. М., 1994. Кн. 1. С. 332.
4 Кругликова И.Т. Усадьба 9 у Камышовой бухты // Археологические открытия 1980 года. М., 1981. С. 267–269.
5 Это изображение может иллюстрировать следующие строки Библии: «И видел я выходящих из уст дракона» (Откр. XVI, 13) ; «зверь четвертый, страшный и ужасный и весьма сильный» (Дан. VII, 7).
6 См.: Колесникова Л.Г. Раннехристианская скульптура Херсонеса // Херсонес Таврический: Ремесло и культура. Киев, 1974. С. 55–64; см. также: Ростовцев М.И. Античная декоративная живопись на юге России. СПб., 1914. С. 449, 465, 467, 470.
7 См.: Залесская В.Н. Утверждение христианства в Херсонесе и на Боспоре по данным вещественных памятников // Церковная археология: Материалы первой Всероссийской конференции в Пскове 20–24 ноября 1995 года. СПб., 1995. Т. 1. С. 50–53; см. также: Мещеряков В.Ф. О времени появления христианства в Херсонесе Таврическом // Актуальные проблемы изучения истории религии и атеизма Л., 1978; Беляев С.А. Базилики Херсонеса (итоги, проблемы и задачи их изучения) // Византийский временник. 1989. Вып. 50. С. 171–181.
8 См.: Новосадский Н.И. Боспорские фиасы // Труды Секции археологии / Институт археологии и искусствоведения. М., 1928. III. С. 63 и сл.; см. также: Васильев А.А. Готы в Крыму // ИРАИМК. 1921. Т. I. С. 274; Кулаковский Ю. Прошлое Тавриды. Киев, 1914. С. 56 и сл.
9 См.: Арсеньева Т.М. Некрополь римского времени у дер. Ново-Отрадное // СА. 1963. № 1. С. 195. Рис. 3.
10 См.: Салов А.И. Случайные находки у хут. Красный Курган в 1971 и 1972 гг. // Памятники античной археологии. КСИА. М., 1985. Вып. 182. С. 56–58. Рис. 3.
11 См.: Кубланов М.М. Новые погребальные сооружения Илурата // Античный мир и его периферия. КСИА. 1979. Вып. 159. С. 90–97. Рис 3.
12 См.: Шкорпил В.В. Три христианских надгробия, найденные в Керчи в 1898 г. // ЗООИД. 1900. Т. 22. Протоколы. С. 59; см. также: Марти Ю.Ю. Описание Мелек-Чесменского кургана и его памятников в связи с историей Боспорского царства // ЗООИД. 1913. Т. 31; Приложение. С. 19, 50.
13 См.: Гайдукевич В.Ф. Боспорские города. Уступчатые склепы. Эллинистическая усадьба. Илурат. Л., 1981. С. 118, 119. Рис. 32, 1.
14 См.: Арсеньева Т.М. Светильники Танаиса. М., 1988. С. 32. Табл. XXIV, 5; XXV, 1.
15 См.: Гайдукевич В.Ф. Боспорское царство. М.; Л., 1949. С. 143. Рис. 24; см. также: Книпович Т.Н. Художественная керамика в городах Северного Причерноморья // Античные города Северного Причерноморья. М.; Л., 1955. Т. I. С. 385. Рис. 23; Цехмистренко В.И. Два керченских сосуда с акварельной росписью // КСИИМК. 1957. Вып. 70. С. 147. Рис. 58; Блаватский В.Д. Античная археология и история. М., 1985. С. 25–30.
16 См.: Исанчурин Р.А., Исанчурин Е.Р. Монетное дело боспорского царя Радамсада // Нумизматика и эпиграфика М., 1989. Т. XV. С. 92–94.
17 См.: Айналов Д.В. Три древнехристианских сосуда из Керчи // Записки Русского археологического общества. Новая серия. 1891. V. С. 14. Табл. III.
18 См.: Шкорпил В.В. Три христианских надгробия, найденные в Керчи в 1898 г. // ЗООИД. 1900. Т. 22. Протоколы. С. 59; см. также: Кулаковский Ю. Керченская христианская катакомба 491 // МАР. 1891. Вып. 6.; Кулаковский Ю. Керченская христианская катакомба, открытая в 1895 г. // МАР. 1896. № 19. С. 61 и сл. Табл. XIII; Марти Ю.Ю. Описание Мелек-Чесменского кургана… С. 19, 50; Виноградов Ю.Г. Позднеантичный Боспор и ранняя Византия // ВДИ. 1998. № 1; Диотроптов П.А. Христианизация Боспора (III–VI вв.) // Церковная археология… Т. 1. С. 41–43; Крыкин С.М. Борисов Ю.Д. К проблеме христианизации Боспора // Там же. Т. 1. С. 43–46; Залесская В.Н. Утверждение христианства в Херсонесе и на Боспоре по данным вещественных памятников // Там же. Т. 1. С. 50–53.
19 См.: Арсеньева Т.М. Краснолаковая керамика из Танаиса конца IV – начала V в. н.э. // КСИА. Вып. 168.; см. также: Беляев С.А. Краснолаковая керамика Херсонеса IV–VI вв. // Античная история и культура Средиземноморья и Причерноморья. Л., 1969; Николаева Э.Я. Краснолаковая керамика со штампами с Ильичевского городища // КСИА. М., 1978. Вып. 156. С. 110-113; Hayes J.W. Late Roman Pottery. London, 1972; Айбабин А.И. Погребения второй половины V – первой половины VI в. в Крыму // КСИА. М., 1979. Вып. 158. С. 22–34. Рис. 2. 8, 13; 5. 4, 7.
20 См.: Гайдукевич В.Ф. Памятники раннего средневековья в Тиритаке // СА. 1940. Вып. 6. С. 190-204; см. также: Бабенчиков В.П. Итоги исследования средневекового поселения на холме Тепсень // История и археология средневекового Крыма. М., 1958. С. 101–110.
21 Латышев В.В. Скифия и Кавказ // ВДИ. 1949. № 3. С. 239.
22 См.: Сыманович Э.А. Магия и обряд погребения в черняховскую эпоху // СА. 1963. № 1. С. 49–60.
23 См.: Корзухина Г.Ф. Предметы убора с выемчатыми эмалями V – первой половины VI в. н.э. в Среднем Поднестровье // САИ. Вып. Е 1-43. 1978.
24 См.: Там же; см. также: Вернер И. К происхождению и распространению антов и склавинов // СА. 1972. № 4. С. 111; Даниленко В.М. Пiзннозарубинецькi пам’ятки киiвського типу // Археологiя. 1976. № 19. С. 65–66, 84–87.
25 См.: Гороховский Е.Л. Хронология украшений с выемчатой эмалью Среднего Поднепровья // Материалы по хронологии археологических памятников Украины. Киев, 1982. С. 125–140; см. также: Гороховский Е.Л. О группе фибул с выемчатой эмалью из Среднего Поднепровья // Новые памятники древней и средневековой художественной культуры. Киев, 1982. С. 115–151; Гороховский С.Л. Пiдковоподiбнi фiбули з виiмчастою емаллю на Середньому Поднiпров’i // Археологiя. 1981. № 24. С. 38.
26 См.: Рыбаков Б.А. Ремесло Древней Руси. М., 1948. С. 49–70; см. также: Даниленко В.М. Пiзннозарубинецькi пам’ятки киiвського типу // Археологiя. 1976. № 19. С. 84–87; Седов В.В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья // МИА. 1970. № 163. С. 51–52; Мачинский Д.А. К вопросу о территории обитания славян в I–VI веках // АСГЭ. 1976. Вып. 17. С. 97–98; Третьяков П.Н. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге. Л., 1966. С. 271.
27 Медведев А.П. О времени появления славян на Дону // Археология и история Юго-Востока Древней Руси. Воронеж, 1993. С. 24–26.
28 См.: Айбабин А.И. Погребения второй половины V – первой половины VI в. в Крыму // Проблемы хронологии памятников Евразии в эпоху раннего средневековья. КСИА. 1979. Вып. 158. Рис. 2, 8,13; рис. 5, 3,4,7; см. также: Засецкая И.П. Относительная хронология склепов позднеантичного и раннесредневекового боспорского некрополя (конец IV – начало VII в.) // АСГЭ. 1990. Вып. 30. Рис. 1, 58.
Список сокращений
АСГЭ — Археологический сборник Государственного Эрмитажа
ВДИ — Вестник древней истории
ЗООИД — Записки Одесского общества истории и древностей
ИРАИМК — Известия Российской академии истории материальной культуры
КСИА — Краткие сообщения Института археологии
КСИИМК — Краткие сообщения Института истории материальной культуры
МАР — Материалы по археологии России
МИА — Материалы и исследования по археологии
СА — Советская археология
САИ — Свод археологических источников
© Амелькин А.О., 2001
http://www.russika.ru/ctatjajv.asp?index=104&pr=0
Здесь нет возможности процитировать хотя бы сотни страниц общеизвестных религиоведению произведений. Но напомнить эти произведения можно.
МИТРОПОЛИТ МАКАРИЙ
ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЦЕРКВИ
Об авторе
ИЗДАТЕЛЬСТВО СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКОГО ВАЛААМСКОГО МОНАСТЫРЯ
МОСКВА 1994
ОГЛАВЛЕНИЕ
Названия глав упрощены. Нетрудно заметить, что Булгаков придерживается очень четкой схемы, словно не историю пишет, а составляет отчет в консисторию -- одни и те же семь пунктов.
Текст с примечаниями автора, но без редакционной правки, проведенной перед вторым изданием 1990-х гг.
КНИГА 1
До 988 года
Часть 1. 1. Введение. Проповедь ап. Андрея. - 2. Христианство в Скифии/Новороссийском крае. - 3. Христианство на Кавказе. - 4. Христианство в Закавказье.
Часть 2. Переводы Кирилла и Мефодия. - 2. Христианство до кн. Ольги. - 3. Крещение Ольги. - 4. Крещение Владимира. - Приложения (источники, хронологические таблицы).
http://www.krotov.info/history/makariy/makar00.html
Антон Карташев
ИСТОРИЯ РУССКОЙ ЦЕРКВИ
1959 год
Об авторе
Предисловие. Введение.
Эпоха догосударственная.
Был ли апостол Андрей Первозванный на Руси?
Начатки христианства на территории будущей России.
І. Начало исторической жизни русского народа.
II. Древнейшие свидетельства о знакомстве руссов с христианством.
Первое крещение Киевских руссов.
Олег (882-912 г.). Игорь (912-942 г.). Княгиня Ольга (945-969 гг.). Святослав (945-972 г.). Князь Владимир. Его обращение и крещение. Внерусские, греческие и арабские свидетельства. Осмысление "Повести." Крещение Киевлян. Преображение самого князя Владимира. Западный миф о крещении Руси. Сношения Римских пап с кн. Владимиром. Кто был первым русским митрополитом?
http://www.krotov.info/library/k/kartash/kart000.html
Михаил Брайчевский
УТВЕРЖДЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА НА РУСИ
Киев: Наукова Думка. 1989.
См. библиографию.
1. Христианство у восточных славян до сер. 9 в. - 2. Первое (Аскольдово) крещение Руси. - 3. Борьба христианства и язычества в 10 в. - 4. Крещение 988 г. - 5. Возникновение "Владимировой легенды". - 6. Последствия христианизации. - Литература.
http://www.krotov.info/history/10/988/braychevsky_00.htm
Россияне все это когда-нибудь знать будут ?!
Школьные и вузовские учебники об этом станут хотя бы кратко напоминать ?!
Или пусть бабка дурочкой помрет ?!