Да, тогда Китти пошла налево… Поначалу ей везло. Даже слишком везло. Она уже начала привыкать к своей новой жизни. И вот, то, что беглянка считала своим самым большим везением, служанка, найденная в ту же ночь на дороге, оказалось самым большим огорчением. Все оставшиеся деньги старая карга взяла и украла. Полгода служила верой и правдой, а оказывается, она просто выслеживала, где Китти прячет деньги. Оставались ещё драгоценности, которые Китти зарыла рядом с усадьбой. Они должны были дожидаться свою маленькую хозяйку в целости и сохранности. Но Китти не торопилась мчаться выкапывать их. В первую очередь её останавливал страх. Страх перед виселицей. Убийцу мистера Троттера знают многие в округе. Любой встречный счёл бы своим долгом донести властям о появлении опасной преступницы. Продавать драгоценности, которые были дороги для Китти уже тем, что они остались ей от горячо любимой матери, тоже было опасно, самостоятельная жизнь кое-чему её научила. Китти уже стала привыкать к тому, что людей надо остерегаться. Хозяин гостиницы, который скоро выгонит юную постоялицу. Да, оплаты номера хватит ещё на два месяца, а дальше он, конечно, с ней распрощается. Можно выйти из положения, сменив трёхкомнатные апартаменты на скромненькую комнатёнку под крышей, это выход. Но оттого, что проблема выселения отсрочится на несколько месяцев, хозяин гостиницы дружественнее по отношению к Китти не станет. Стол тоже можно попросить поскромнее, так что с голоду она в ближайшее время не умрёт. Но… Где взять служанку? Для молодой леди это просто необходимо. Или хватит разыгрывать из себя леди? Ведь после совершённого Китти убийства она вычеркнула своё имя из списка аристократов Англии. Будь она сто раз леди по рождению, ей придётся играть другую роль. А бедная девушка не обязана иметь опекуна, но она обязана иметь хотя бы минимальные средства к существованию. В противном случае она должна жить в работном доме, работать прачкой или поломойкой и забыть о том, что существует яркая жизнь, полная удовольствий и приключений.
В случае если Китти из аристократки превратится в нищенку, все окружающие сразу станут врагами. И это будет значительно отличаться от нынешнего положения дел. Сейчас эти люди не являются врагами, они только могут ими быть. Дай только повод. И нищенские лохмотья сами по себе, чем не повод? Кто и когда любил нищих? Это только в проповедях священников звучат призывы помогать отверженным. На самом же деле их боятся, ими брезгуют, их ненавидят уже только за то, что на их примере видно, что может случиться с каждым.
Выхода из ситуации Китти так и не нашла. В гостинице она стала питаться только раз в день, по наивности полагая, что сможет продержаться так долго. Но буквально через неделю желудок стянуло железным обручем и любые запахи из кухни, открытых окон на улице, из съестных лавок доводили бедную девочку до умопомрачения. Целыми днями бродила она по городу, то, безуспешно пытаясь найти работу, то, обыскивая в конце дня торговые ряды на случай, если кто-то оставил непроданное гнильё. В один из таких вечеров к ней подошёл пожилой матрос.
- Голодная? Пошли, накормлю.
- Спасибо, - пролепетала Китти. Надо же, мир не без добрых людей. Кто-то, оказывается, готов просто взять и накормить ближнего. В портовой пивной она умяла столько, что живот раздуло до неприличных размеров, а глазки стали осоловело сизыми. Да и вина добрый дяденька ей щедро плеснул. И потом подливал. Когда Китти уже не могла больше есть, они встали из-за стола, и тут девочка обнаружила, что пол качается. И булыжная мостовая тоже качается. Ей стало смешно, и она расхохоталась. Добрый дяденька поддержал её под руку, а потом и вообще обнял, чтобы Китти не упала.
- Какой заботливый! – подумала Китти. Дяденька не спросил, где живёт Китти, но вёл её очень уверенно, и она подумала, что он каким-то образом знает, где она живёт. Дома вокруг стояли незнакомые, так что она не могла сообразить, тем ли путём они идут, и покорно перебирала ногами, следуя направлению, заданному твёрдой мужской рукой. Потом идти стало совсем тяжело, и тогда матрос поднял её на руки.
- Какой добрый! – мелькнуло в её голове, но эта мысль уже не смогла там задержаться. Всё кружилось, вертелось, прыгало. Её это стало раздражать, и чтобы не видеть мигающие фонари и танцующие дома, она закрыла глаза.
Очнулась она от кошмарного сна. Всё повторялось. Отчим лёг к ней в постель, с силой раздвинул ноги, стал шарить руками.
- Подсвечник, здесь должен быть подсвечник, ну где же он? – шарила Китти рядом с кроватью вслепую, так как голова её была прикрыта мощной грудью отчима. Сейчас, я его найду, и он перестанет делать мне плохо. Вот и долгожданный холод металла. А вот и кровь, которая потекла из черепа. Теперь надо встать, так полагается по сну, собрать свои платья и забрать деньги из кабинета отчима. Встала. А где же шкаф с платьями? И комната какая-то другая. Грязная, со старой мебелью. И кровать не белая с кружевным балдахином, а покосившаяся щербатая развалина с грязным тряпьём. А на кровати лежит вовсе не отчим, а тот добрый дяденька, который её кормил в пивной. Значит они все такие? Сначала добрые, а потом хотят сделать больно? Все мужчины? Надо идти домой, пока никто не обнаружил Китти около мёртвого. А как же платья и деньги из кабинета? Во сне должны быть платья и деньги. Ах, да, женской одежды здесь нет, но может деньги найдутся? Китти стала методично обыскивать комнату. С деньгами ей повезло, видно матрос только вернулся из рейса. На месяц ей хватит, если экономно тратить. Пробираясь по коридору к выходу она нашла по запаху копчёный окорок, висящий на верёвке под низким потолком. Мёртвому он уже не нужен, не пропадать же добру.
А когда в следующий раз ей снова стало нечего есть, она постаралась одеться поприличней и стала дефилировать по бульвару. Два дня она прогуливалась безрезультатно. А на третий день приличный господин завязал с ней знакомство. Китти сразу никуда с ним не пошла, но обмолвилась, что завтра снова придёт сюда гулять. Назавтра она уже скрепя сердце согласилась составить компанию джентльмену в ресторане. Ресторан на самом деле соседствовал с номерами, а точнее, при них и существовал. На подсвечник надеяться было глупо, его могло не оказаться, или силы удара не хватило бы. Два случая, когда ей повезло, ещё ни о чём не говорили. На этот раз начинающая аферистка прихватила с собой нож. И как только джентельмен стал её домогаться, Китти легко, без всяких сожалений воткнула в него остриё. Окорока, по понятным причинам, в номере не было, но денег у этого ухажёра было намного больше. Да ещё и золотые портсигар и кольцо.
Приличные джентльмены оказались намного выгоднее пьяных матросов. Больше ей не приходилось голодать. Китти в совершенстве овладела искусством обольщать старых ловеласов. Застенчивая улыбка, взгляд скошенных глаз, томик стихов в руках, раскрытый зонтик над головой. Лёгкий испанский акцент, который она научилась изображать, придавал ей загадочности и таинственности. Дескать, она иностранка, местных обычаев не знает, простите, если что не так. Намекала на то, что она приехала в Англию спасти свою жизнь. Всё реже ей приходилось убивать. Многие дарили ей подарки заранее, в надежде на Киттину благосклонность. А если быть точной, то не Киттину благосклонность они искали, а нежное отношение к ним мисс Амалии. Любимая кукла поделилась с ней своим именем для того, чтобы Китти не пачкала убийствами и мошенничеством своё, родное, которым называла её мама. Осыпаемая подарками, живущая в гостиницах за счёт мужчин, одураченных или убитых ею, Китти оставалась девственницей. Ей становилось противно при мысли, что кто-нибудь из этого мерзкого мужского племени когда-нибудь дотронется до неё и сделает с ней под одеялом то, что все они хотели сделать. В свои четырнадцать она видела в мужской половине человечества только самые скверные качества и не представляла, каким образом другие женщины не просто выходят замуж под давлением обстоятельств, но ещё и умудряются влюбляться в этих гадких противных мужчин.
Последняя выбранная ею жертва оказалась несколько моложе, чем обычно. И это сгубило Китти – Амалию. Что поделать, нарушила отработанную методику, сама виновата. Нож, который она приставила к его груди, полуголый джентельмен отбил своей рукой, разрезав её до кости. А Китти препроводили в полицейский участок, откуда отправили в тюрьму. За покушение на жизнь аристократа снисхождения ждать не приходилось. Виселица была наиболее вероятным приговором. Ей осталось подождать совсем недолго, а потом судья ей объявит, когда она должна взойти на эшафот. Один тюремщик вознамерился, было пристроиться к ней так же, как пытались там, на воле, другие. Ему она чуть было не перегрызла горло. Естественно, после такого он её избил. Могло быть и хуже. Лицо осталось нетронутым, видно тюремщик не хотел объясняться со своим тюремным начальством. А тело болело. Но ничего не сломано, и то хорошо. Когда повесят, уже ничего болеть не будет. А сейчас безумно ныли все члены, скованные верёвкой.
Сквозь решётку Китти увидела красивого высокого парня. Если у всех остальных здесь в тюрьме взгляд был поникшим и тусклым, даже у тюремщиков, у этого он был задорным и нахальным. Впервые за последние два года Китти подумала о мужчине без неприязни. Парень поймал её взгляд, улыбнулся ей и подмигнул. Почему-то окоченевшему телу сразу стало жарко, и перестала чувствоваться боль от веревок. Парня провели мимо, а Китти стали посещать какие-то странные видения. Вроде и не спала, а картины менялись перед глазами совсем странные. Почему-то Китти видела себя и того парня бредущими рука об руку по песку, и его было непривычно много. А вот он кладёт руку на её бедро и Китти даже не думает отталкивать его. Наоборот, она всем телом прижимается к нему и заглядывает ему в глаза. И от этого ей становится так хорошо!!!
Верёвки сняли только к утру. Тюремщик пообещал девушке, что в следующий раз он с ней разберётся, и своё он по-всякому получит. Ещё чего не хватало, чтобы смертница отказывала в таком простом удовольствии охраняющему её мужчине. Лишь бы её не казнили только до следующей его смены. Тогда он ей покажет, как надо себя вести. И церемонится с ней он не собирается. Если бы она сразу, по-хорошему, так и он бы с ней по-хорошему. Глядишь, ещё бы и поблажку какую дал. А раз она, публичная девка, схваченная за покушение на убийство, строит из себя недотрогу, то он ей устроит, что больше она ничего строить из себя не будет. Таких жалеть нечего. Ишь, клиентов ублажала, а его не хочет. Да кто она такая, тля поганая? Ничего, подожди только, девочка, до завтра.
Его угрозы произвели впечатление. Китти уже хотела, чтобы её казнили побыстрее, лишь бы не попадаться в руки к этому тюремщику. Печальные мысли хороводом кружились в её голове, но беспечность молодости взяла своё. Вспомнилось детство, мама. Жалко только, что на небе они с мамой не встретятся. Потому как для Китти уготована другая дорожка – в ад. После всех убийств, которые она совершила, лестницу на небо ей никто не подставит. Днём мимо её решётки снова вели того парня. Она встала поближе, может он опять ей подмигнёт. А он сначала кивнул ей, а потом с мольбой в глазах стал показывать на своих стражей. Китти показалось, что он хочет, чтобы тюремщики немного отвлеклись, и она завыла в голос, а потом залаяла. Это сработало, к ней дёрнулись сразу оба конвоира. Парень же времени не терял. Он оказался у них за спиной, дёрнул на себя обе цепи, которые они держали. Когда охранников развернуло к нему, он высоко подпрыгнул и ногами ударил каждого из них по голове. Прокрутившись на цепях, парень аккуратно приземлился. Подскочил к поверженным, каждого из них угостил несколькими ударами локтя по голове и обшарил уже бесчувственных, добывая свой ключ к свободе. Разомкнуть замки на цепях было делом одной минуты. Потом он оглянулся на Китти, метнулся к её камере, покопался в связке ключей, которую выудил у тюремщиков, нашёл нужный, и, схватив Китти за руку, потащил её к выходу. Там они действовали по тому же сценарию. Китти отвлекала стражей, а он расправлялся с ними. Вырвавшись на свободу, они долго петляли по узким улочкам, пока не прибежали к какому-то трактиру.
- Здорово, мистер Говард! – приветствовал парня трактирщик. Что-то тебя долго не было.
- А я с этой куколкой развлекался. Как на грех, у неё муж раньше времени явился. Пришлось в спешке убегать.
- Ну, ты то уж с любым мужем справился бы, зачем тебе убегать? – удивился трактирщик.
- Да куколку жалко. Так он меня не видел, с неё взятки гладки. Скажет потом, что у матери гостила. А если бы я ему всыпал, то девчонку пришлось бы с собой навсегда забирать, а ты знаешь, в мои планы это пока не входит. Принеси-ка нам воды горячей побольше, слишком быстро мы бежали, упарились.
- Будет сделано, ваше сиятельство! Сейчас котёл как раз нагреется. И поесть, наверное, не помешало бы?
- Спасибо, старина. Что у тебя найдётся? – поинтересовался Винсент.
- Утка с фасолью подойдёт?
- Тащи. А ещё хлеба, пожалуйста, и молока. И вина бутылочку. Моего любимого.
- Будет сделано.
Китти внимательно прислушивалась к разговору. Когда речь зашла о якобы её муже, она чуть было не выдала себя, возмущённо оглянувшись. Но трактирщик понял её не так, он решил, что девчонке не нравится, когда выкладывают всю её подноготную. Потом она мудро рассудила, что раз у парня ума хватило их вытащить из тюрьмы, то ему лучше знать, что кому говорить. Надо только его слушаться. И молчать, там, где от неё не требуют разговоров.
Утка на столе появилась гораздо раньше, чем принесли воду. Изголодавшиеся заключённые очень быстро обглодали все её косточки и вытерли хлебом блюдо, на котором им подали птицу.
- За спасение! – провозгласил тост Винсент.
Китти взяла пример со своего спасителя и опрокинула в себя кружку так же быстро, как и он. Парень удивился, но и бровью не повёл, налил ей ещё. И дальше наливал ей больше, чем себе. Совсем скоро им обоим стало весело. Они вполголоса посмеивались над тем, как провели тюремщиков и что теперь с ними будет. Тюремное начальство не обрадуется, когда узнает, что среди бела дня у них заключенные убегают. Да ещё и не поодиночке. Но как ни опьянела девочка, она сообразила, что говорить правду, отвечая на вопрос о том, за что она попала в тюрьму, не стоит.
- За кражу, - потупив глазки, пролепетала Китти.
- Надо же, и я то же. Ну что же, раз вместе спаслись, то и работать теперь вместе надо. А вот и вода. Я хочу побыстрей скинуть с себя всё, тюрьмой пахнет. Хорошо, что у хозяина нос не чуткий, мог бы и догадаться. Любопытен, чёрт. Раздевайся.
Китти глазом не успела моргнуть, как Винсент скинул не только сюртук и рубашку, но и штаны, и остался, в чём мать родила. Сначала Китти зажмурилась, никогда раньше она ещё не видела полностью обнажённого мужчину. Но потом осмелела и потихонечку начала на него посматривать.
- Что же ты ждёшь? Хорошо, давай я тебе помогу.
Пальцы его довольно ловко справились с корсетом, который Китти не снимала с себя уже три дня и порядком от него устала. Ей сначала при его прикосновении стало страшно, а потом комната немного качнулась, и страх куда-то пропал. Его руки подхватили её и поставили в большое корыто. Сам он встал туда же. Вода из кувшина медленно лилась на неё, а большие мужские руки тёрли её кожу, смывая запах тюрьмы. Китти стало вдруг так хорошо, что ей захотелось отплатить тем же своему спасителю. Она взяла второй кувшин и стала медленно лить воду и нежно гладить его руки, грудь и плечи. Она дошла до пояса и, стесняясь прикасаться ниже, перескочила сразу на его ноги. Но Винсент взял её руку и начал водить ею по тем местам, которые она боялась трогать. Китти не осознавала, что вода уже кончилась, не осознавала она и то, что Винсент перенёс её на кровать. Капли блестели на её нежной коже, и он слизывал их с неё, и всё ниже, и ниже, и ниже. Она хотела закричать: - Нельзя! – но сил у неё на это не было, потому что она забыла обо всём на свете, и помнила только о том, что Винсент лучше знает, что надо делать, а ей остаётся только слушаться его, и тогда всё будет хорошо.
*****
Удивительно, но умница Винсент не умел читать! Неделю назад Китти сочла бы такого человека недостойным прислуживать ей, а сейчас она с радостью исполняла все его прихоти. Неграмотность, оказывается, вовсе не свидетельствует о низком уровне развития. Винсент довольно легко разбирался в политических проблемах, умеючи цитировал Библию, хотя ревностным протестантом он явно не был, достаточно неплохо знал историю, и не только Англии. Франция тоже была объяснима, как никак ближайший сосед Англии, судьбы их тесно переплетены, да и в солдатах у Наполеона служил. Но откуда у него познания о России? Читать то он не умеет. Следовательно, ему кто-то что-то рассказывал. А интересней всего было слушать его рассказы про египетский поход Бонапарте. Сам он участвовал в нём молоденьким мальчишкой, хотя и сейчас он не старик. Двадцать пять лет не возраст для мужчины. Про пирамиды, пустыни, необычную реку Нил Винсент мог рассказывать часами, и вытащенная им из тюрьмы девочка была очень хорошей слушательницей. Она живо представляла себе всё, о чём говорил ей её спаситель. Вспомнила она и своё видение, как они с Винсентом рука об руку брели по пескам.
- Знаешь, ты, может, удивишься, но я видела ещё в тюрьме, как мы с тобой идём вдвоём по пустыне. К чему бы это, - недоумевала Китти, - ты ведь там был без меня?
- Хм, это интересно! – Винсенту уже было жалко расставаться с девчонкой. Сначала он думал, что он получит с неё благодарность за спасение и расстанется с ней. В принципе, к ней можно было бы и после изредка наведываться, красотка ещё та. Но когда он обнаружил, что она девственница, и увидел, какими глазами она на него смотрит, первоначальные планы в отношении неё стали более расплывчатыми. Прошла неделя, единственным их занятием в это время была любовь. И разговоры. Целыми днями они проводили в постели, изредка вставая к столу. Трактирщику пришлось сказать, что муж у девчонки опять в отъезде, и она пока поживёт здесь. И что-то Винсент начинал смутно подозревать, что останется она здесь надолго. А тут ещё это видение про совместное времяпровождение в пустыне.
– Ты знаешь, я ещё никому не говорил. Я ведь хочу туда вернуться, - Винсент потёрся носом о её плечо.
- Здорово, - у Китти глаза заблестели ещё больше, - и меня туда возьмёшь?
- Слушай, пустыня, она тяжела для женщины. Не каждый мужчина выйдет живым оттуда, - русые Киттины волосы накручивались на его палец и потом кудрявыми локонами разбегались по подушке.
- Но ты же зачем-то туда поедешь? – возмутилась девочка.
- Я по делу, - возразил он, - риск вполне оправдан. Дело того стоит.
- А мне расскажешь?- умоляюще вопросительно взглянула на него Китти.
- Нет! – отрезал Винсент.
Но через минуту он уже возбуждённо рассказывал ей, как его взяли в плен, и что за этим последовало.
- Ты понимаешь, туда же надо целую экспедицию отправлять. Там столько всего осталось, в этом зале. А ведь за дверьми, засыпанными песком, могут быть ещё другие помещения. И там тоже могут лежать сокровища. Да даже если там больше ничего нет, того, что я видел, хватит не на одну безбедную жизнь.
- А если хорошенько поискать, то можно ещё что-нибудь найти. Гробницу какую-нибудь, - мечтательно протянула Китти.
- Легко сказать, - возразил Винсент, - а как найдёшь, если там на многие туазы кроме песка ничего нет. Да ещё и арабы всякие, бедуины, мамелюки. Пока ищешь, голову успеешь сложить.
- Я не знаю, как там арабы с мамелюками, а искать я умею, - хвастливо заявила девочка.
- Что ты там искать умеешь, подружку в комнате, когда вы в прятки с ней играете? – хмыкнул Винсент.
- Не веришь? Покажи мне какую-нибудь небольшую вещь.
- Ну, вот, например, моя бритва подойдёт? – его голос звучал насмешливо недоверчиво.
- Подойдёт, подойдёт, не сомневайся. Дай мне, пожалуйста, шнурок. Я сейчас выйду за дверь, а ты спрячешь свою бритву, - накинуть платье и выскочить за дверь было делом одной минуты.
- Спрячешь, позови, - произнесла она, уже закрывая за собой дверь.
Винсент голышом стоял посреди комнаты и думал, куда ему сунуть бритву. Подходящих мест было не так уж и много, и все они были довольно-таки угадываемыми. А надо запрятать так, как она и подумать не смогла бы. Винсент схватил простыню, обмотался ею, и высунулся в окно. Вот, трещина в стене. Вполне годится для того, чтобы не надолго приютить бритву. Готово, можно звать юную хвастунишку.
- Китти-и, всё готово, простыню он предусмотрительно кинул обратно, чтобы у девочки даже мысли не возникло, зачем он снимал её с постели.
Китти вошла, держа в правой руке шнур с нанизанным на него серебряным колечком. Руку она старалась держать так, чтобы кольцо не раскачивалось, и стала обходить комнату. Полкомнаты она обошла, нигде подолгу не задерживаясь.
Китти немного не дошла до окна и кольцо вдруг стало раскачиваться.
- Ничего не понимаю, здесь же пусто – воскликнула Китти.
И действительно, как раз на этом участке не стояло вообще никакой мебели. Китти проверила половицы, все они держались крепко. Да и кольцо у пола не двигалось. Видимо, всё-таки, не тайник под полом. А где же тогда? Взгляд её упал на стену. Она медленно начала прорабатывать всю поверхность стены и нашла одно место, где маятник раскачивался сильнее всего. Но стена была пуста. Ни картин, ни зеркала, ни полочки, ничего. Абсолютно ровная и гладкая поверхность. И тут Китти осенило. Она высунулась в окно, пошарила рукой напротив того места, которое ей показывало колечко, и с победоносным видом вручила бритву Винсенту.
- Да-а-а, - изумился он, - а как ты это делаешь?
- Меня мама научила, это не у всех получается, но у неё мать тоже так делала. Берёшь что-нибудь маленькое, лучше всего своё кольцо, которое с тобой уже сроднилось, подвешиваешь на нитку, задаёшь вопрос и смотришь, как оно раскачивается. Можно не только вещи искать, можно и спрашивать что-нибудь такое, на что кольцо может ответить «да» или «нет». Сейчас я кое-что у него спрошу, - и Китти замерла, внимательно наблюдая за движениями кольца. Сначала колечко походило кругами, а потом довольно резко сменило направление движения и стало раскачиваться туда – сюда в одной плоскости, параллельно Киттиному телу.
- Ну и что ты у него спрашивала? – нетерпеливо поинтересовался Винсент.
- Будем ли мы с тобой мужем и женой, - опустив глаза в пол, тихо-тихо сказала она.
- И что? – вопрос был задан явно с опаской.
Китти, бессовестная, молчала. У Винсента аж дыхание перехватило, он сам не понимал, хочет он или боится, связать жизнь с этой девчонкой. Он не готов был к женитьбе. Ему казалось, что та авантюрная жизнь, которая ему нравилась, жизнь полная приключений, в постоянных переездах, могла подойти только холостому мужчине. А для удовлетворения нормальных мужских желаний всегда находились или распутные девицы, или не самые верные жёны добропорядочных горожан. Девчонка, безусловно, зацепила его. Ни с кем он ещё не мог проводить столько времени, да ещё и без попойки. Даже если ему раньше попадались любвеобильные девахи, в промежутках между утехами с ними совершенно нечего было делать. С Китти же всё было не так. Эту неделю им вполне хватало друг друга. День за днём они проводили в объятиях. Они лежали рядышком, впитывая кожей тепло другого, они вдыхали запах и наслаждались им, и говорили, говорили, говорили. Он ей рассказывал о своих приключениях, а она о приключениях других людей, описанных в любимых ею книгах. Деньги у Винсента водились, порой он проворачивал довольно удачные делишки, а посему провизией трактирщик обеспечивал их исправно. Сколько они так смогут прожить, не вставая с постели? Месяц? Вполне возможно. Два? Сомнительно. Даже если не закончатся деньги, рано или поздно ему захочется переменить место. Не с молодой же женой таскаться по дорогам. А если действительно он отправится в Египет? Куда её деть? С другой стороны, при таких её способностях, она может оказаться хорошей помощницей. Да и в душе она, наверное, авантюристка не менее, чем он. Просто непривычно видеть это качество в женщине. Но жениться! Это выше его разумения. Зачем?
- Ну, так, что там тебе сказало твоё колечко? - нарочито насмешливо переспросил он.
- Да, мы будем мужем и женой, - почти прошептала Китти.
- Твоё счастье, что в старой доброй Англии инквизиция так и не взяла власть в свои руки. Обвинение в колдовстве тебе уже было бы обеспечено. И сожгли бы мою будущую жену на костре, - смущённый Винсент поспешил перевести разговор в другое русло.
- Никакое это не колдовство. Наоборот, это дар Божий, - возмущённо зачастила Китти.
- Ну, да, так бы ты и сказала инквизоторам, а они бы у тебя спросили: - А чем докажешь, что дар от Бога, а не от сатаны? На костёр её! Сжечь её! Ну-ну, не злись. Я предлагаю воспламенить тебя другим способом, - его рука провела по её бедру, погуляла по всему телу. Потом подключилась и вторая рука, а потом у любовников еле хватило сил сделать два шага до постели. Они были готовы рухнуть на том месте, где стояли.
Во время следующей передышки Китти спросила: - А что тебя держит, почему ты в Египет не едешь?
- Как что? - изумился парень, - Я же говорю, туда целую экспедицию отправлять надо. Это же прорва денег. Нанять лошадей, верблюдов, рабочих. Не сам же там копать будешь. Охрана нужна, а это не дешёвые египетские руки. Их отсюда тащить нужно, чтобы были люди проверенные. И надо знать, кому потом предложить сокровища. Это же не просто побрякушки какие-нибудь. Это история. За это больше денег должны отвалить.
- И много на всё это надо денег?
- Лучше не спрашивай, - вздохнул Винсент. – Я пока не нашёл, кого обокрасть, чтобы сразу столько денег было.
- А побрякушки, как ты выразился, ты бы мог продать? – Китти приподнялась на локте. Винсент уткнулся ей в грудь и не видел, как загорелись её глаза.
- Сколько я их уже перепродал, - сквозь губы, которыми он держал её сосок, ответил Винсент.
- Тогда готовь вещи в экспедицию.
Сосок выпал из губ, и Винсент не заметил, когда он успел сесть на кровати.
- Ты это о чём?
- О том, что мы с тобой сможем отправиться в экспедицию, как только ты всё подготовишь. Но у меня есть условия.
- Подожди, ничего не понимаю, ты что, хочешь профинансировать поиски сокровищ?
- Совершенно верно.
- А как?
- Ну, скажем, я найду клад. С очень дорогими украшениями. Что-то я оставлю себе, а что-то можно будет продать и приобрести то, что нужно. Только продавать желательно не в Англии. Вещи заметные, их могут узнать и спросить: - А откуда они у вас? - А я пока не хотела бы отвечать на этот вопрос, хотя имею законное право владеть этими украшениями. Но я напоминаю, у меня есть условия.
- Какие, - голос срывался, горло пересохло. Сбывалась его мечта. Семь лет он вспоминал о подземелье в пустыне. Семь лет ему снилась тончайшая алебастровая ваза, которую он в беспамятстве бросил в песках, когда в ней закончилась вода. От того приключения единственное, что он сохранил, это странные металлические палочки, благодаря которым у него тогда хватило сил выбраться к людям. Золото, которое он рассовал по карманам, ушло на оплату его спасения и на то, чтобы добраться до Франции. Какие она выставит условия за его мечту?
- Давай назовём вещи своими именами. Мы говорим о создании партнёрского товарищества, где каждый что-то вкладывает. Ты вкладываешь знание того места, где ты был. Надеюсь, ты знаешь туда дорогу?
- Приблизительно, но место приметное. Там гора недалеко. С хорошим проводником найти можно. Само подземелье по памяти придётся нащупывать.
- Это не самое страшное. Если ты мне очертишь место, где искать, я думаю, что найду. Это будет ещё одним моим вкладом в экспедицию, - продолжала набивать себе цену Китти. – Значит, я вкладываю деньги и свои способности, а ты идею и каналы сбыта найденного. А для того, чтобы наш договор был нерушим, мы должны пожениться. И тогда ни у кого из нас не будет стимула обмануть другого. Если вдруг мы поймём, что надоели друг другу, мы разделим деньги поровну и начнём жить каждый своей жизнью. Но до тех пор я бы хотела, чтобы мы оба поклялись не изменять друг другу под страхом смерти.
- Под страхом смерти? Это ты из романов вычитала?
- Какая разница, ты что собираешься меня обманывать?
Винсент поспешил заверить девушку, что у него и в мыслях такого не было, а сам задумался. Всё, что касается денежной стороны вопроса, было справедливо. И эту часть договора он бы соблюдал неукоснительно. Но не изменять!? Конечно, девочка горячая, даром что только что девственность потеряла. Но вдруг ему захочется чего-нибудь другого. Может, не такого горячую, как Китти, но красивую в своей холодности скандинавку, или брюнетку, или даму с пышными формами. Они такие мягкие, дамы с пышными формами, их так удобно мять и тискать. На руках, конечно, не поносишь, но их мягкость искупает этот недостаток. Вдруг ему надоест одно и то же блюдо? А, собственно, чего беспокоиться? Девчонка вряд ли сказала это обдуманно. Не будет же она его и на самом деле убивать за измену. В крайнем случае, возьмёт половину имущества и всё. Да и какое-то время он вполне может воздержаться от приключений на стороне. А против того, чтобы назвать её своей женой он, Винсент, ничего не имеет.
- Хорошо, я согласен. Будь моей женой. Только мы должны решить ещё один вопрос, что сначала – клад или венчание? Я предпочитаю сначала увидеть клад.
- Об этом не может быть и речи. До тех пор, пока я не буду твоей женой, к кладу я тебя не поведу.
- А куда она, собственно, денется? – подумал Винсент, и вслух сказал:- Хорошо, завтра мы пойдём к священнику. Сегодня ты моя невеста. А из этого трактира придётся съезжать, а то твой муж что-то слишком долго разъзжает. На новое место ты прибудешь уже в качестве миссис Говард.
Китти спохватилась: - У меня есть ещё одно малюсенькое условие.
- Какое, - с опаской вскинулся Винсент.
- Китти, это моё настоящее имя, его я никому никогда не называю. Почему тебе сказала – сама не понимаю. Дальше для всех я буду Амалией. Миссис Амалией Говард.