Глава 2. Игорек

Остаток дня я работал не так прилежно, хотя статью вчерне дописал, получил интегральное уравнение, описывающее эксперимент по выращиванию кристалла в ампуле методом Стокбаргера. Получалось вроде здорово, но мысли постоянно убегали к предмету заботы Майи - к братцу Игорьку. Конечно, был он засранец, местами даже говнюк, но имел со мной общую кровь и, как выяснилось в процессе наших контактов, сходные музыкальные интересы - классическая музыка. Главной линией его жизни тогда было – приятно проводить время. В наличии была добрая мама, работавшая ученым-химиком, защитившая кандидатскую диссертацию, и неплохо зарабатывавший отчим Борис, послушно игравший с Майей в образцовую семью: «Па-чка», «Ма-чка». Игоречек был своеволен, играл уверенного в себе маменькиного сынка, к отчиму относился равнодушно, в душу его так и не приняв. Страшно аукнется эта его душевная черствость в тяжелые минуты для Бориса... Но это будет лет на двадцать позднее... Как получился этот человечек - «недопек» с лицом добренького старичка?.. Перемежая работу с тяжелыми мыслями, вызванными приходом Майи Сергеевны, я вспоминал, как встретился снова с Игорем, учась в 11 классе. А последняя встреча с ним в детстве у меня была в Липовой роще, мне тогда было 10, а ему 6 лет. Майя тогда заезжала к нам. Нины, новой жены отца, дома не было, отец решил вспомнить с Майей старое, нас с Игорем отправили погулять. Мы пошли за дом на улице Кибальчича, там была стройка, была теплая весна, солнышко, мы чувствовали себя почти чужими, уныло бродили между ям и строительного мусора. Сказать друг другу было почти нечего, а скоро нас позвал отец, Майя должна была уезжать. Позже Майя рассказывала с налетом былой обиды, отец наплел ей тогда, что он Нину не любит, а любит ее, Майю, но обстоятельства сильнее его, Нина угрожает ему, что она покончит с собой, выбросится из окна, если он ее сейчас бросит. Надо немножко потерпеть, и тогда когда-нибудь два любящих сердца соединятся. Прямо как в мелодраме!. Реальное положение вещей, конечно, было совершенно иным. Майя верила, и не верила. Ведь в 1953 году, когда они расстались, Митя упрашивал Майю при разводе взять вину на себя, так как ему, как члену партии грозило при неожиданном и неоправданном разводе расставание и с партбилетом. И на суде Майя себя оклеветала «во имя мира и любви». Был придуман любовник, Майин руководитель по аспирантуре химик Ясницкий, работавший в химико-фармацевтическом институте. По роду занятий в аспирантуре Майе приходилось задерживаться в лаборатории и после работы. Дмитрию, работавшему «за зарплату», конечно, бескорыстный интерес к работе, увлеченность были не только чужды, но даже подозрительны. Кроме того, в доме были дети, и в отсутствие матери заботу о них должен был бы перенять отец. Но грязные пеленки, простынки и мордашки детей не входили в число светлых и ярких образов настоящей жизни настоящего мужчины. Нет, Митя пытался заниматься домашними делами, но дети его раздражали. Хотелось жену видеть ухаживающей за детьми, стоящей у плиты, или за стиральной доской. А у Майи для этого оставалось лишь воскресенье – ведь в 60-ые годы в СССР работали 6 дней в неделю. Кроме того, точили мысли о том, что Майя – наполовину еврейка. Ее мать, Белла Ефремовна Левитина, была тихая, незлобивая женщина. Вместе со своими сестрами Полиной и Викторией она получила неплохое образование, но муж Беллы был вначале военным, жена не работала, и стала домохозяйкой, в то время, как ее сестры учились дальше и стали одна юристом, другая врачом.