Я блокадный ребёнок

Александр Раков
Когда началась война, мне исполнилось три года (я родилась в Ленинграде в апреле 1938), но я многое помню из того — блокадного — времени. Этот вечной холод и неизбывный голод, терзающий внутренности. Неудобно в этом признаваться, но я с тех пор никак не могу наесться, вечно испытываю голод. Конечно, кто-то скажет:ну сколько можно о блокаде, о холоде и голоде!.. Так думают и говорят многие, даже прошедшие войну, но не пережившие блокаду. Находятся и такие, кто завидуют «льготам» блокадников. Не завидуйте. Нечему завидовать…

 Когда немцы взяли Ленинград в кольцо, наша семья жила на 4-й линии Васильевского острова. Почему родители не отправили меня, как многих детей, в эвакуацию? — Не знаю. Раньше не задумывалась, а теперь и спросить не у кого. Быть может, они не думали, что война так затянется. Да и отправлять меня было не с кем — отец воевал на Ленинградском фронте, мама служила в эвакогоспитале, который располагался на ул.Блохина, рядом с Князь-Владимирским собором. А одну оправить не рискнули, возможно, боялись потерять навсегда.

 Помню, как умерла от голода моя 66-летняя бабушка в январе 1942 года. Сколько я, обезсиленная, пролежала с ней, мёртвой, в кровати — сказать не могу. Похоронили её на Смоленском кладбище, благо недалеко оно было. Многих ведь даже не хоронили.

 Мама определила меня в детский садик, где за нами был уход и присмотр. Вообще взрослые очень заботились об оставшихся в городе детях. Вот только еды и там не хватало. Помню, из полученной пайки мы оставляли в шкафчике кусочек хлебушка на утро, но на следующий день находили на том месте только крысиный помёт. До сих пор, как вспоминаю об этом, слёзы на глаза наворачиваются.

 Я вот часто думаю, как же удалось мне, такой крохе, выжить тогда? Конечно, благодаря сердобольным людям, которые меня окружали. Поскольку мама работала допоздна, а часто и ночами, меня кормили какие-то добрые женщины, укладывали спать, водили в тёмное сырое бомбоубежище во время артобстрелов. А когда в детсаду был карантин, я гуляла во дворе госпиталя, и раненые старались чем-нибудь меня угостить. Но это не всё. Выжила я ещё и потому, что находилась под Божиим Покровом и Покровом Пресвятой Богородицы — нашей Небесной Заступницы. Ведь, хотя папа и был атеистом, но бабушка была верующей, и у неё в комнате было много икон. Пока бабушка была в силе двигаться, она безпрестанно молилась. Да и рядом с нашим домом находился храм Благовещения Пресвятой Богородицы, а чуть далее — кладбищенская церковь Смоленской иконы Божией Матери и Князь-Владимирский собор, службы в котором не прекращались во время войны.

 Одного только я не помню: крестила ли меня бабушка в детстве? А потому я крестилась в 1980 году в храме на Шуваловском кладбище. За возможность принять Святое Крещение, за то, что выжила в блокаду и за многое-многое другое благодарю я Господа нашего Иисуса Христа.

Ю.Т.Белякова, СПб газета "Православный СПб",№8,2008