Нет, у отца всё же голова!
Отец - не алкоголик, а паровозный машинист. Ведь если бы он был алкоголиком, то
разве продержался бы столько без аварий и крушений? Я уже не говорю про проверки, комиссии, экзамены…
Экзамены он всегда сдавал на отлично. Устройство золотников, тормоз Матросова
и другую железнодорожную муть знал назубок - ночью разбуди!
Но в свободное от поездок время отчего же не выпить с друзьями?
Мать, правда, называла их собутыльниками, а не друзьями, а его самого - пьяницей.
На что он неизменно возражал:
- Не пьяница, а "любитель выпить".
Видимо, для него это было существенно.
Может, вы всё равно скажете, ясное дело - алкоголик и есть. Да только этим вы покажете, что знания ваши поверхностны. Вы просто не в курсе, что алкоголик пьёт немного, а пьянеет быстро.
У отца же - наоборот. Но и это не главное. А дело-то в том, что алкоголик способен прикладываться в одиночку! Вот этого с отцом в жизни никогда не было.
Даже потом, когда я приезжал на студенческие каникулы, он никогда не наливал себе одному. Он, довольный предлогом, доставал наливку или то, что оставалось от чьего-то визита, разливал не спеша в две рюмки и приглашал: "Ну давай, со свиданьицем". А если я отнекивался, то вздыхал, кряхтел, и говорил: "Ну что ж, придётся одному мучиться" - и выпивал оставшееся.
А наедине или втихомолку не начинал никогда!
Трезвый он был молчалив, если не сказать угрюмый. Но стоило ему немножко выпить, и он становился весёлый и разговорчивый. "Немножко" получалось не всегда. Тогда язык начинал заплетыкиваться, а сам он покачивался и уже нитку в иголку бы не вставил.
А ещё он курил самокрутки из самосада. И вот, однажды, скрутил он этак самокрутку, она в нетвёрдых зубах ходуном ходит. Кончик то вверх, то вниз. Чиркал - чиркал спичками. Кое-как зажёг, а попасть в кончик самокрутки не может.
То поднесёт огонёк не туда, то приостановить его не может и промахивается.
А так чтобы одновременно и скорость обнулить и координату в нужной точке зафиксировать - вот этого нету.
Видно, Гейзенберг мешает.
- Генка, поди-ка, раскури мне папироску.
- Генка, не ходи! Ишь ты, налопалса! Ищщо и ребёнка к табаку приучаешь!
Отец пытается как-то убедить, но мать непреклонна.
Что такое - наивность? - Это, когда дочка думает, что мама - девушка.
Вот и мать - она не догадывается про наши с пацанами походы к 72-му пассажирскому, после которого вдоль насыпи бычков оставалось больше всего.
Названия всегда с волнением вычитывали. Такая география и топонимика!
Родопи, Беломорканал, Север, Шипка, Прибой, Дукат, Прима, Друг, Казбек, Звезда...,
а потом уже: ароматные Золотое руно, Пчёлка (с медовой отдушкой), и ментоловые - женские...
Иногда между бычков попадались и целые. Если не успевал крикнуть:
"Чур, на одного", то тут же звучало:
"Чур на двоих, троих..." и уж тогда просто обязан был делиться, и доставалось курнуть с гулькин нос.
Тем временем отец принимает гениальное решение. До него дошло, что традиционным способом ему сигарету не поджечь. И тогда, он рассыпает содержимое самокрутки на сковородку и тычет в неё горящей спичкой.
Где-то с пятого раза от разных мест сковородки потянулись дымки.
На этом этапе торжество интеллекта сменяется замешательством.
Операция блестяще продуманная до половины, можно сказать даже, до кульминации, так жестоко и безнадёжно проваливается!
Мы с интересом, а теперь и с сочувствием наблюдаем весь процесс от зарождения идеи до крушения надежд.
Энтропия!
Из гоголя-моголя яйцо не воссоздашь, а пасту в тюбик не загонишь!
Если уж он не попал огнём в кончик прыгающей в зубах сигареты,
то для упаковки в самокрутку дымящихся кучек табака со сковородки нужна виртуозность любимого им клоуна Карандаша. Причём, трезвого, как стёклышко.
Эх! Такое разочарование!
Вот так и в моей жизни бывало: соберёшь бельё, мочалку, полтора километра пилишь до бани, предвкушая встречи с пацанами в гулком зале со звонко падающими с потолка каплями, или пробегающие по телу волны озноба от жарких струй и завихрений воздуха из-за хлещущих вениками мужиков на самом верху широкой лестницы в парной, и... на тебе! - облом: баня-то закрыта!
Понурый плетёшься обратно в обиде на несовершенство мира.
Вот и тут всё так блестяще начиналось..!
Но такая идея, даже и невоплотившаяся, чего-то стоит!
Даром, что образования у отца было всего четыре класса церковно-приходской школы.
Впрочем, почему "всего" - ЦЕЛЫХ четыре!
Ведь арифметику там учили не по Ларичеву, а по задачнику Магницкого.
Отец и потом частенько сиживал со мной рядом, и то, что я решал путём составления уравнений, он разделывал под орех методом точной постановки вопросов.
Да, что ни говори, а отец - это ГОЛОВА!!!