В Братске все жители работают на двух главных местных предприятиях: на лесо-промышленном комбинате (БЛПК) и на алюминиевом заводе (БрАЗ).
Ну, конечно, так их никто не называет. Величают исключительно с большой буквы, которая даже в устной речи слышится - Завод...Комбинат.
Работники Завода и Комбината всё время спорят, которое из их предприятий полезнее для города, в смысле экологии.
"Заводовцы" говорят, что их производство дюже полезное, никакого вреда от него, только прибыток. И правда - ни запаха, ни особенного чада от них. С этим не поспоришь.
Но в радиусе пары километров от Завода нет ни одного целого дерева. Такое впечатление, что они тут всегда стояли заведомо мёртвыми - чахлыми, метровыми, какими-то серовато-синими, склизкими на ощупь и без листвы.
Будто пожар прошел.
Или - Мамай.
Или - саранча.
Потому гостей Завода стараются везти в машинах с занавесочками и отвлекать разговорами.
По внешнему виду околозаводской территории "комбинатовцы", конечно, лидируют. И зелень, и природа там в полной красе.
Но есть одно "но".
При переработке древесины невозможно избавиться от улетучивающегося сероводорода.
Это так красиво называется - "следы летучего сероводорода". А на самом деле, просто представьте, что сначала добросовестно протухли миллионы яиц, а потом эти яйца стали с воодушевлением разносить и покряхтывать, испуская собственные запахи, миллионы скунсов.
Нет, этого даже мало для примера...
Ну тогда добавьте ещё к этому букету запах миллиона скончавшихся на жаре мышек. Которые предварительно закусили теми самыми тухлыми яйцами.
Да, вот теперь, пожалуй, вполне соответствует описание.
И это всё несёт на город, не забудьте.
Вот на этот запах "комбинатовцам" всегда и указывали "заводчане", справедливо замечая, что "от нас, зато, люди дохнут не принюхиваясь".
В школах Братска на уроках природоведения с особой тщательностью изучалась грядущая роза ветров - день, когда ветер дует в нужную сторону, знал весь город.
Всё вышеперечисленное я услышал, попав в середине отвязных девяностых в этот чудный город по срочным делам. Была вторая половина февраля - что важно для последующего повествования.
Выдернули меня в почти буквальном классическом случае "с корабля на бал".
Только я зашел домой после тяжелой командировки в окрестности Караганды, утомленный разборками с таможенниками, пограничниками и прочими скуластыми и строгими государственными служащими ныне чужой страны, желающими обогатиться за мой счёт, как позвонил шеф, сообщивший, что меня срочно ждут в Братске на предмет совершения бартера, о котором я за месяц до того упорно договаривался с Комбинатом.
И добавил тише, что поезд в Братск - через час.
Ну а чё нам, молодым, собраться - только бросить в корзину старые трусы-носки, да засунуть в сумку новые - и вперёд.
Ну, книги ещё поменять - в любую командировку нахапываю с десяток книг, ибо читаю быстро.
Проблема была одна - денег оставалось впритирку, но шеф сказал, что грузовая машина уже ушла, шофёр мне привезёт грошики как раз к моему туда прибытию или на полсуток позже.
"Ну-у, нада, так нада...". Тем более, что все переговоры с комбинатовскими вёл я, время было жесткое, бандитское, "на доверии" - мне контрагенты, разговаривающие с характерными затянутыми гласными, почему-то поверили на слух и даже уже выслали без всякого договора первую партию дефицитной тогда у нас фанеры, в ответ ожидая меня с моим товаром.
Ещё садясь в поезд, обнаружил в свежей газете сообщение про убитого "братского" авторитета со странной кличкой "Мася". По этому поводу в городе ожидались разборки, скорбь и неизвестность.
Меня это уже не остановило, полтора суток дороги наложились на предыдущие сутки казахских поездных мотаний - и, вуаля, город Братск.
Тут же выяснилось, что, строго говоря, города, как такового не существует. Просто город - это пять довольно вяло связанных между собой поселков, полубарачного-полусовременного типа.
В центре нашлась приличная гостиница. Цены в гостинице неприятно удивили - они были выше даже инвалютной индийской в городе Темиртау, с завтраками и вечерним массажем. Выше примерно в четыре раза.
Оказалось, мой бюджет совершенно не вписывается в стоимость здешних услуг.
Мне тактично посоветовали гостиницу на этой же улице, через сквер или парк, на расстоянии пешего похода. Сообщив при этом, что цены там примерно те же, разве что задешево сдадут каморку, в которой у них спит, почему-то, "друг сторожа".
Каморка оказалась занята, цены такими же громадными и мне стало стремительно плохеть.
Дальнейшие поиски гостиниц выявили их скудность и небольшие "посадочные" площади, при приблизительно совпадающих ценах и моём их неприятии.
Наконец, путём опросов местного населения удалось отыскать некое "общежитие для командировочных" (кстати, в двух шагах от первой гостиницы). Номер тут стоил большие деньги, но уже вполовину от прежней безумности гостиниц. В номере стояло семь коек, застеленных "солдатскими" одеялами, у каждой кровати была тумбочка без ручки. Был ещё шкаф с одной поломанной вешалкой и старые, бывшие когда-то белыми, войлочные тапочки у двери с надписями на левом и правом "Ху" и "Ли", соответственно.
Через десять минут выяснилось, что душевая общежития находится в соседнем подъезде.
Но раздеваться лучше дома - "всё равно укрАдут".
Я полдня думал, что это розыгрыш. Всё же на улице было минус двадцать семь.
Но вахтёрши были серьёзны и пришлось смывать с себя полуторасуточную поездную сажу, держа в руке собственные вещи - вешалок и вообще, места под одежду в душевой не было.
А потом с мокрой головой я суетливо перебежал в свой подъезд в футболочке и замечательных бриджах со штаниной чуть ниже колена и старым олимпийским значком на заднице вместо застежки.
Оплата "номера" съела у меня в буквальном смысле всю наличность, оставалось что-то вроде десяти рублей. Есть после душного поезда не хотелось, потому эта проблема не слишком волновала. Но своих надо было предупредить на всякий случай. Моей машины не было на уговорённом месте неподалёку от центра города (собственно, как раз рядом с той, "первой" гостиницей), потому я добрёл до местного телефонного узла и выяснил, что оставшихся денег у меня хватит на одну минуту разговора с Алтаем и скудную сдачу.
Проорав в хрипящую трубку о том, что, "еслив чего", искать меня надо через вахту моего общежития, я разобрал, что шеф мне говорит о метели и о "небольшой задержке" транспорта.
Больше мы поговорить не успели.
На улице было ветренно, промозгло, редкие старушки торопились по своим старушечьим делам. Я ещё не знал, что через пару дней, в тридцать градусов мороза, я буду идти по пятам за одной из таких старушек, чтобы...
(продолжение, вестимо, следует)