Толпа шумела. Нет, не шумела -- она ревела, многоголосый шум сливался в гул водопада. Дэну рев толпы всегда напоминал шум порогов на горной реке, по которой он однажды сплавлялся на каяке. В детстве, с отцом. Ах, если бы он был сейчас жив, если бы он мог видеть! Но он не видет, а больше уже некому и нечего доказывать. Себе он все доказал, а на толпу ему было наплевать. В сущности, ему было наплевать на все. Все что двигало им последние годы -- это жажда. Жажда оглушающего рева мотора, визга покрышек, запаха сгорающего бензина и резины. Жажда скорости. Скорости, на которой ты уже не едешь, не мчишься, даже не летишь -- просто размазываешься по пространственно-временному континиуму, становишься неделимой частицей вместе со своим автомобилем. Скорости, при которой для тебя уже действует эффект невозможности одновременного определения координаты и скорости движения. Было ли это попыткой бегства? Несомненно, и он знал это. Но, на это ему тоже было наплевать.
Не замечая, вернее, не обращая внимания на восхищенные взгляды и подбрадривающие выкрики, Дэн подошел к своему автомобилю, провел рукой по крылу, погладил капот, потом прислонился лбом к крыше и закрыл глаза, будто бы прислушиваясь. На самом деле, прислушиваясь. Сквозь рев толпы, сквозь шум прогреваемых моторов, голоса гонщиков, наставления тренеров и зубоскальства техников, он слышал голос своей машины. Pontiac GTO "Judge" 70-го года выпуска, живая легенда, говорил с ним. Вернее, говорила, потому что Дэн всегда верил, что в его автомобиле живет женская душа. Он слышал тихую музыку спящего, но готового мгновенно пробудиться мотора, он слышал биение сердца машины, пульс бензина в артериях топливных шлангов, чувствовал исходящее от нее тепло, и иногда слышал ее голос. Спокойный мелодичный голос, всегда звучащий с легкой иронией.
-- Ну вот, мы снова вместе... Скоро поедем, скоро мы исчезнем и станем всем, расстворимся в скорости... Скоро, очень скоро... -- прошептал он, и улыбнулся, услышав что-то одному ему ведомое в ответ.
Техники стояли чуть поодаль, с уважением и почтением перешептываясь и не решаясь беспокоить двух звезд сегодняшней гонки -- машину и ее пилота, Дэна О'Коннелла. Сегодня для всех был необычный день, как и всегда во время проведения "24 часа Дайтоны", но для них особенно: сегодня им приходилось обслуживать автомобили прошлого века, выставленные на трек благодаря чьей-то светлой идеи таким образом отпраздновать юбилей возрождения легендарной гонки.
Дэн, наконец, отошел от машины, небрежно кивнув головой техникам. Пока они занимаются предстартовыми проверками, ему хотелось скрыться от всех, побыть наедине с собой. Он пошел в глубь пилотского сектора, надеясь спрятаться в раздевалке. Публика могла принять и это, но вот презрительно-раздраженной полуулыбки, то и дело пытавшейся прорваться сквозь барьер лицевых мышц -- никогда. "Ничего, еще чуть-чуть, а потом под шлемом никто ничего не увидит" -- ухмыльнулся Дэн про себя. "Но, черт возьми, как же они все достали, эти любители смотреть на то, на что сами никогда не решатся... И еще на чужую боль и смерть... Да, ничто не привлекает их так, как смерть. Не смотря на то, что никто из них никогда в этом не признается, многие бы втайне были бы рады увидеть, как сегодня кто-нибудь разобьется. Воронье".
Как можно скорее, но без видимой спешки, он пересек расстояния до входа в раздевалку под трибунами, помахав болельщикам, чем вызвал новую бурю восторга. "Конечно, как же, великий гонщик! "Смотри сынок, вот идет великий гонщик! Конечно, папа бы тоже мог так ездить, если бы не было жены, тебя и брюха, упирающегося в руль" -- Тьфу!" -- улыбаясь толпе думал Дэн: "Все на что вы способны -- это преклонение перед чужими победами и осмеяние чужих же неудач. Пока ты выигрываешь -- ты чемпион, толпа тебя любит. Стоит один раз ошибиться, сойти с дистанции, и тебе уже плюют под ноги. Воронье!"
В раздевалке было прохладно, и, главное пусто. Гонщики предпочитали наслаждаться славой перед трибунами. Достав из холодильника банку минералки, Дэн развалился на диванчике и закрыл глаза. "А ты не боишься?" -- спросил он сам себя, и сам же себе, мысленно лыбнувшись, ответил: "Чего?". Действительно, чего ему стоило бы бояться? Проиграть? Ну, он проигрывал и раньше. Да, обидно, конечно, но что поделаешь... Разбиться? Дэн прислушался к себе: нет, смерти он не боялся. Чтобы там за ней не было, пусть даже ничего, все равно, это неизбежность. А неизбежности боятся только дураки... Так от чего же он ощущал легкую дрожь в кончиках пальцев, которая, он знал, пропадет вместе с первым взревом двигателя? "Ожидание... Наверное, это просто ожидание..." -- подумал он. "А кроме того, ощущение заката... Как ты не старайся, но скоро тебя отправят на пенсию, как твой GTO... А вообще, мне чертовски повезло, что выпал шанс выступить вместе, да еще и здесь, в Дайтоне, где все начиналось..."
-- Великий гонщик спит перед заездом? Вот уж не подумала бы! -- раздался задорный девичий голос.
-- Привет, Крис! -- не открывая глаз и поморщившись, пробормотал Дэн. Кристиан Аллей была единственной журналисткой, к которой он питал слабость. Такую, что пару раз даже согласился на интервью, благодаря чему авторитет той в издательстве вырос непомерно. Кроме того, она ездила на харлей-дэвидсон "софтэил", что придавало ей авторитет уже в глазах Дэна. По возрасту Крис годилась Дэну в дочери, и между ними давно установились какие-то странные, дружеские отношения, хотя они и встречались только на гонках. Ему казалось, что иногда они понимают друг друга без слов. Вот и сейчас, девушка нахмурилась, поняв, что его что-то тревожит.
-- Что случилось? Ты что, волнуешься?
Дэн от возмущения даже открыл глаза:
-- Вздор! Я заранее отрицаю все что ты напишешь об этом разговоре, так что не пытайся вызвать меня на откровенность.
Крис постояла минутку, вглядываясь в его лицо, потом подошла и присела рядом:
-- Ладно. Обещаю: ни слова в печать. Что случилось?
Дэн усмехнулся:
-- Никогда не верил женщинам и журналистам. А уж женщине-журналисту -- тем более.
-- Да ты никому никогда не верил.
-- М-да, пожалуй... -- задумчиво протянул гонщик.
-- Может стоит хоть раз попробовать? Рассказать, что у тебя на душе не своей железной подруге, а живому человеку? -- Крис серьезно смотрела на него большими карими глазами. Локон ее длинных светлых волос игриво выбивался из-под бейсболки и, наверняка, щекотал ей щеку. Только сейчас, не смотря на несколько лет знакомства, Дэну пришло в голову, что она очень красива. Обычно их разговор всегда строился в этакой шутливой манере дружеских пикировок, но сейчас она была как никогда серьезна: -- Да-да, не смотри на меня так подозрительно. Я видела, как ты с ней разговариваешь и я понимаю, что ты при этом чувствуешь. И я не смеюсь над тобой, я понимаю тебя.
-- Видела? -- удивленно пробормотал Дэн. -- И ни в одной статье не упомянула?
Крис с грустной улыбкой покачала головой:
-- Эх, если бы ты хоть на десятую долю понимал бы людей так же, как понимаешь машины...
-- А что тут понимать? -- пожал плечами Дэн: -- одни едут. Другие сидят, пьют пиво и смотрят на это.
-- Да ведь жизнь не только гонки! -- воскликнула Крис.
-- Только. Вся жизнь просто гонка. Одни доходят до финиша, другие -- нет. Первые идут к следующей гонке, вторые начинают сначала. И те и те, теряются из виду тех, кто стоит на месте и только обсуждает это, делясь своими глупыми догадками о том, кто доехал, а кто -- нет. Больше ничего нет.
-- Ты правда так думаешь? -- с тревогой в голосе спросила девушка.
Дэн подумал немного, прежде чем ответить, прислушался к себе:
-- Да, пожалуй. По-моему, примерно так все оно и есть. Разумеется, гонка -- это аллегория.
-- Тогда что же тебя беспокоит сейчас?
-- Не знаю... Наверное, я просто чувствую, что начинаю сходить с дистанции. -- протянул Дэн, а потом, усмехнувшись, добавил: -- мотор барахлит. Вернее, еще не барахлит, но я уже чувствую, что скоро начнет. А финиша еще не видно.
Кристиан долго не отвечала, лишь внимательно разглядывая пилота, как-будто заново увидела. Потом, наконец, улыбнулась:
-- Ну что ж, тогда просто жми на газ, гонщик! Вдруг сил хватит на последний рывок, как у Дэна Герни в 62-м? А я пошла, может кто-нибудь из менее мрачных пилотов даст мне, все-таки, интервью...
-- Крис... А может быть, завтра...
-- Тссс! -- прервала она, приложив палец к губам: -- Ты же знаешь, для гонщика нет слово "завтра". Там посмотрим. А пока, удачи тебе!
Кристиан быстро поцеловала его, и пока Дэн не успел опомниться, вылетела из комнаты.
"В 62-м Дэниэл Герни выиграл гонку, не смотря на сдохший мотор. Он простоял на вершине бенкинга перед финишной линией, пока не закончилась гонка, а потом просто пересек финишную линию, то ли на стартере, то ли на желании победить, то ли и на том и том, так и оставшись лидером гонки." -- припомнил Дэн.
****
...наконец-то, этот сладостный рев мотора, эта бешенная музыка скорости, уносящая прочь все сомнения и обиды, разочарования и ожидания, растворяющая в ветре печали и радости, заполняющая каждую клеточку твоего тела, каждую частичку твоей души. Скорость!
Гонки в Дайтоне характерны тем, что в них необходимо пройти не одну и ту же дистанцию за минимальное время, а максимальную дистанцию за общее время в 24 часа. Целые сутки рева двигателей, целые сутки движения вперед, целые сутки праздненства скорости.
Сознание Дэна очистилось, мысли расстворились, остались за тем первым барьером усталости, который он давным-давно перешагнул. Вообще-то, ему давно пора было бы смениться, напраник в боксах ждал своей очереди, но не было силы сейчас, способной вытащить Дэна из-за руля.
Если бы кто мог взглянуть сквозь маску шлема на его лицо, удивился бы спокойной улыбке и веселому блеску глаз.
Впереди, перед поворотом показался "круговой". Очередной. Заслышав, вернее, скорее почувствовав приближение Дэна, тот взял немного правее, уступая внутреннюю бровку поворота. Дэн проскочил поворот, почти не потеряв в скорости и снова выжал газ на полную. Уже несколько часов он лидировал по пройденному расстоянию и продолжал увеличивать разрыв. Если бы его сейчас спросили, и он мог бы ответить, он бы сказал, что счастлив. Машина его мечты, Дайтона, и почти 170 миль в час на спидометре на этом участке прямой, что может быть лучше?
Снова поворот, и ему пришлось сбавить скорость. Потом будет еще один и впереди задняя прямая, на которой можно будет выжать максимум из машины... Давно пора.
-- Ну что, милая, ты готова? -- мысленно спросил он у машины.
-- Давно -- ответил любимый голос.
Выход из поворота, переключение и газ до упора. 170 миль в час. Другие гонщики вжимаются в правую бровку, чтобы не попасть под летящий со скоростью пули GTO.
180 миль в час, звук двигателя становится выше и оглушительнее.
185 миль в час, Дэн уже не улыбается -- он смеется, не смотря на перегрузки.
190 миль в час. Может быть, лишь одна девушка в журналисткой ложе поняла, что сейчас происходит. Остальные зрители просто продолжали орать, делать ставки и болеть "за своих". Кристиан в ужасе поднесла ладонь к губам, незамечая, свой шепот: "Нет, не надо, пожалуйста!".
195 миль в час, за машиной остается след расплаленной резины, рев мотора уже напоминает сирену. До поворота остается все меньше и меньше, и пора уже бы сбросить скорость.
200 миль в час. До зрителей на трибунах стало доходить, что шансов у Дэна вписаться в поворот уже практически нет. В ложе внезапно наступила тишина. Крис слышала стук своего сердца. Она все еще продолжала шептать, уговаривая кого-то, не то Бога, не то устремившегося к своему финишу гонщика: "Не надо, не сейчас!".
204 мили в час. Рекорд Бадди Бейкера. Надо еще чуть-чуть, но педаль газа уже упирается в пол. "Давай, милая, еще чуть-чуть, еще одну милю в час!" мысленно прошептал Дэн. Время растянулось для него, оно почти замерло. Ему казалось, что он сейчас двигается медленно-медленно, как муравей сквозь застывающий янтарь, обходя очередного соперника. Он успел разглядеть повернутую к нему маску шлема. Казалось, даже шлем выражал удивление. Впереди метрах в двадцати он увидел лужицу масла, чуть правее --- маленькую трещинку в асфальте, одновременно с этим застывшую над треком птицу, судя по размаху крыльев орла. Еще он увидел лицо Крис, стоящей у окна в журналисткой ложе, хотя до нее и было больше мили. Но он отчетливо видел, как она закрывает лицо руками и шепчет что-то. Он улыбнулся и мысленно ласково ей проговорил: "Не грусти, малыш. Это просто финиш. Этот этап уже завершен. Не грусти!".
Машина, то ли подчиняясь его (или своей собственной?) воле, то ли неожиданному глотку кислорода в карбюраторе, прибавила еще в скорости. 206 миль в час, рекорд побит. Дэн успел счастливо улыбнуться и прикрыть глаза, прежде чем время снова вернулось к своей обычной скорости, прежде чем, скользнув по лужице масла, его машина вылетела с трассы.
Когда тело Дэна вытащили из машины, на его почти не поврежденном и не искаженном аварией лице все еще сияла улыбка.
***
Крис не хотела плакать, но слезы сами лились из глаз. Она слышала его голос: "Не грусти, малыш!". И все же, она не могла не плакать. Больно всегда не тем, кто уходит, а тем кто остается... Тем, кто по выражению Дэна, "стоит на месте и лишь обсуждает как другие едут". Она сидела на полу около дивана в своей гостинной, спрятав лицо в ладонях. Когда все это случилось... Она не помнила, как добралась домой, помнила лишь, что после того как врач все сказал, ей хотелось скорее убраться оттуда. Она не хотела никого ни видеть, ни слышать. Всю эту толпу воронья, жадно глядящего на горящие обломки машины и человеческие останки, все эти глупые утешения и фальшивые переживания. Внезапно ей показалось, что кто-то легко прикоснулся к ее волосам. Она подняла голову, но вокруг никого не было. "Не грусти, малыш. Просто хватит стоять на месте, езжай вперед!" -- послышался ей вдруг голос Дэна. Всхлипнув, но утерев слезы, Крис снова оглянулась. Она по-прежнему была одна. "Либо я схожу с ума, либо... либо уже сошла." -- пронеслось у нее в голове. Внезапно ее взгляд уперся в старый гоночный шлем, несколько лет назад подаренный ей Дэном. Она тогда попросила у него хотя бы автограф, если уж он отказывается давать интервью, а он, внимательно поглядев на нее, написал на своем шлеме "Никогда не останавливайся до финиша, Крис!" и вручил его ей. Вспомнив об этом, девушка улыбнулась сквозь слезы. Подошла, взяла шлем в руки. И в этот момент, ей снова показалось, будто кто-то коснулся ее волос. Постояв так немного, и внезапно поняв, что на самом деле, решение уже давно принято, она вытерла остатки слез, и пошла вниз. Туда где стоял ее мотоцикл... "Не останавливайся до финиша!" -- прошептала она себе, легко и спокойно улыбнувшись.
11.08.2008, Москва