Иллюстрация wwolf'a с форума Экслера
_________________
Однажды некий Бодхисаттва прохаживался в сопровождении своего ученика Аджиты среди скалистых пещер, желая насладиться существующим порядком вещей. Его умиротворенный взор остановился на умирающей тигрице, которая в изнеможении смотрела на своих новорожденных детенышей как на пищу. И задрожал Бодхисаттва от великого сострадания к животному, и решил накормить её, избавив от мук голода и от детоубийства...
"22. Ведь бренно, тленно и бессильно наше тело;
Оно является источником страданий,
Оно неблагодарно и нечисто.
И кто не рад его употребить во благо ближних,
Тот не достоин называться мудрым..."
А поскольку Бодхисаттва был рад употребить своё тело во благо, то за исполнением принятого решения дело не стало. Своей кровью Бодхисаттва Арья Шура успел написать об этом гимн в 50 шлок. Но сочинить сто первую джатаку он так и не успел...
***
С тех пор в наш мир приходил не один Бодхисаттва, спасая людей от страданий и зла, от совершения дурных поступков и ненависти... Среди этих спасителей человечества мой учитель Свами Шура был лотосом меж лотосов, звездой меж звезд, вершиной средь вершин.
Явился ли он воплощением самого Арья Шуры, известного также под именами Ашвагоша, Дурдаша и пр., или нет – трудно утверждать наверняка спустя 14 веков. Но мой Свами, мало того, что ухитрился попасть в переделку, достойную автора «Шатапанчашатки», но и создал новую достойную джатаку.
Всё началось в то самое утро, когда розовые облака рассвета осели на пиках гор, куда с незапамятных времен накручивалась солнцем снежная сахарная вата... Но, вместо обычного для этих мест троекратного живительного «ООООООООООоооооооММММММммммммм», деревню, в которой родился Свами Шура, огласили разнотембровые отчаянные вопли: «Shit! Shit!! Shit!!!»
Очередная группа паломников, жалобно сквернословя и жутко постанывая, в полном составе скрючилась, кто где, и была полностью сосредоточена на выдирании колючек из густо усеянных ими голых пяток. Все хотели подражать Шуре, который круглый год ходил без обуви по земле и воде, по огню и воздуху.
А между тем дорожки деревни в это время года были засыпаны семенами скалистого иглоцвета, паданцами-плодами с которого питался Свами и мы, по святому примеру зимой, весной, летом и осенью отказывая себе в иной пище. Но иногда в деревню забредали дикие козы, из вымени которых сочилось сладчайшее парное молоко, и ученики облегчали тяжесть животных к обоюдной пользе.
Что касается всего нашего рациона, а также рациона обитателей деревни, нельзя не учитывать подношений прибывающих с каждым днём всё чаще и больше гостей. Они везли с собой подсохшую в дороге выпечку и долго сохраняющие аромат копчености - огромных костистых карпов, сельдь с лоснящимися упругими спинками, остекленевших глазищами благородных осетров и жирных поросят, зарумяненных до крайней шоколадности, а также самогон и сидры, оренбургские платки, самодельные скатерти, домашние консервы и всякое-всякое-всякое...
- Ох, уж эти американские туристы! - улыбнулся мой любимый, наблюдая за вновь прибывшими. – От них и в Шамбале не укрыться.
- Зря ты так, нельзя разделять людей на американцев и неамериканцев. Вот мы тут, к примеру, кто будем? – это Пэгги, писательница из Сиднея, заглянула в комнату.
- Кто-кто? Я – француз, Саиша – из Бангалора, Пинар – турчанка, Кирилл – русский, Тим, Марат, Паша, Ксения – тоже, Яхья – араб, ты – австралийка, Рина – израильтянка, а Элиз – ... – тут Бернар запнулся, посмотрел на меня и хмыкнул.
- Американка! – торжествующе закончила Пэгги. – А много ты думаешь об этом, когда мы вместе? Давайте скорее на утреннее благословление, а то Свамиджи хотел сегодня пораньше начать занятия.
Шри Шура - наш драгоценный учитель. В мире его знают как человека чудес – а потому множество самых разных людей со всего света стремятся к Шуре, чтобы своими глазами увидеть материализации и превращения, исцеления и прочее волшебство, надеясь, что это им поможет избавиться от страданий и обрести счастье и покой. Свами – сама любовь, а потому всё совершается им из безграничного милосердия и сострадания ко всему живому. И в своей щедрости он дарит радость понимания каждому без исключения.
Кто-то озаряется его теплым светом – и становится добрее и легче. Кто-то смеётся над чудаком, раздающим встречным подарки, здоровье и милости. Кто-то ищет в нём собственные пороки, а некоторые просто не могут представить, как один маленький человек живёт во имя счастья всех других существ во вселенной, – и буквально жаждут непременного подвоха... И все получают своё. А как же – таков космический закон отражений. Шура не разочаровал никого.
Мы все остались в окружении учителя, отказавшись от суеты цивилизации, от условностей и торгов, от борьбы за существование, от дурных мыслей и поступков, от обмана, равнодушия и от лени... Но труднее всего, как показали первые дни подле учителя, нам давался отказ от самоедства и поедания мяса.
Свами, как всегда, благословил каждого, кто в тот день пришёл к нему, ответил на вопросы и просьбы всех, кто обратился словами и в сердце своем; избавил от тика троих новоприбывших, более двадцати человек от разных зависимостей и недугов, материализовал многодетной матери двуэтажную коляску на 5 малышей и аметистовую джапамалу, а после объявил о начале лекций.
Поляны созерцания, куда привёл нас Свами Шура, всякий раз заново поражали своей красотой и первозданностью. Представьте себе несколько рядов откосов, в которых звенят укрытые нежной травой чаши древних водопадов. Свами по традиции увлекал нас на самую верхнюю поляну. Туда, меж двух каменных завалов, вела узкая тропка, по которой и пробиралась стайка воодушевленных учеников, сопровождавших Свами на почтительном расстоянии.
Только мы с Бернаром, представителем ВВС (Всемирного Вегетарианского Союза), которого все считали самым решительным и бескомпромиссным последователем учения Шуры, и несколько русских семенили в двух шагах за учителем.
Но вот Шри Шура присел по центру поляны и приступил к созерцанию. Остальные окружили его и тоже залюбовались открывшимся видом. Внезапно раздались первые тревожные крики. Чья-то дрожащая рука вытянулась вверх, указав на край каменистой гряды, но тут же была сметена волной убегавших, вскоре закатившейся за поворот.
Голодный снежный барс, измождённый долгим переходом из северных земель, заезженных горнолыжниками, прыгая с камня на камень, спускался вниз. Вероятно, великолепный гордый зверь рассчитывал обрести в этих заповедных местах новую территорию. Медленно приблизился он к учителю, явно робея в своей безмерной мощи перед Свами, который словно ожидал его прихода. Барс подошёл и прилёг на землю рядом с Шурой.
И тут один из американских паломников – который не бежал с остальными, надеясь на сенсацию, а потому и повис на скалистом иглоцвете гнилым требулом – подло нарушил идиллию чудовищной фотовспышкой и щелчком.
Барс, потеряв душевное равновесие, в тот же миг отскочил в сторону и взревел. Но фотовспышки следовали одна за другой – требул в страхе потерять шикарный кадр щёлкал без устали... Зверь зарычал, отступил к обрыву, затем попытался прыгнуть вперёд, приняв опору на задние лапы, но, измученный голодом за много месяцев пути, так ослабел - что, сдирая дёрн, рухнул вниз с высоты десяти метров. Он истратил остатки сил и не мог подняться...
"Бренно, тленно и бессильно наше тело…" - шептал Шри Шура и глаза его светились спокойной решимостью. Свами обернулся к нам, успевшим подбежать к стопам учителя.
- Скорей неси мне нож, Саиша! Бернар, и чашка мне теперь нужна, и лист бумаги. И вот ещё... Уйдите все отсюда, наконец!
Святость и благородство Свами потрясли меня до глубины всех чакр, я не могла допустить, чтобы несравненная мудрость и доброта лишились своей божественной формы. И тогда спасительное решение озарило мою душу, я послала Бернара за мешком, а сама обратилась к учителю:
- Свами, а ведь барс тоже имеет право выбора. Предоставим ему возможность – и, если понадобится, я охотно займу Ваше место!
- Элиз, мой земной путь – спасение живых существ. Это всего лишь шаг...
А между тем барс с любопытством поглядывал на нас и плотоядно принюхивался, словно всерьез обдумывая моё предложение и оценивая вкусовые качества.
Но Шура не собирался устраивать для барса пир желудка, а потому непреклонно выступил вперед, исполненный радости, что и кончиною своей он ближним благо принесет...
Но тут Бернар осторожно приблизился к Свами со спины. Голодный барс, уже оправившись от падения, устремился к Шуре – и замер, видно, сомневаясь насчет съедобности тела учителя.
- Свами, - сделала я последнюю попытку… - Не оставьте нас без своего напутствия!
В тот самый миг Бернар, наверное, неверно осознав мой замысел, резко бросился к Шуре с мешком… А я... я приготовилась к неминуемой гибели, зажмурилась и вспомнила "Pater noster".
Уже потом от Бернара я узнала, что произошло. Копченый поросенок хотя основательно и проигрывал мне в свежести и аппетитности, зато явно выигрывал в запахе и, пожалуй, во всём остальном... Это его Бернар приволок в мешке из Пещеры отказа от желаний, куда мы сваливали все подношения. Учитель не растерялся – выхватил мясо и сунул бедному Барсу, спасая его от смертельного голода, а меня от смертельного ужаса.
Кстати, тот самый гнилой требул с камерой, который всё это время висел на иглоцвете, притворяясь то ли экзотическим насекомым, то ли, как выразился Паша, долбящейся русской птицей с длинным клювом, оказался знаменитым фотографом, работающим на «Vanity Fair». Он-то, неправедный человек, и заснял момент, когда Шри Шура, отказавшись от предрассудков и условностей из соображений высшей гуманности, утолял голод барса куском поросятины. В аппаратуру требула был встроен спутниковый канал связи для мгновенной передачи изображений в редакцию.
Но, хвала учителю, на сенсационном компромате, многократно отфотошопленном для усиления пущих эффектов, кроме добродушного лица Свами Шуры розовели исключительно лепестки лотосов и плоды иглоцвета.
Сам же Свамиджи, в то время как мы жарко обсуждали взбудоражившие всю округу события, сочинил замечательную джатаку, получившую название «Джатака о барсе». В ней он призвал отказаться отказываться – и учил, как достигнуть просветления путем согласия и умиротворения.
По этому случаю даже знаменитую пещеру переименовали в Пещеру согласия со своими желаниями.
"На благо людей! – приложу все усилья к тому,
Чтобы моё вдохновенье достигло слуха путём непорочным,
Согласным с писаньем священным, а также с преданьем,
Что подвиги славные муни великих воспели,
Кто жизнью на благо миров добродетели блеском сияет..."
____________________________________
Джатака – сказание из жизни Будд и Бодхисаттв.
Шлоки – двустишия одноименного стихотворного размера.
Шатапанчашатка – гимн в 150 шлок.
Муни – мудрец, старец.
Свами, Свамиджи – обращение к учителю.
Шри – святой, форма обращения.
Требул – съедобный плод скалистого иглоцвета.
Джапамала – молитвенное ожерелье.