Над пропастью во лжи

       





       Григорий вошел в выставочный зал по продаже картин. Посреди громадного помещения стояли лавочки, на которых примостились усталые посетители, у самих картин толпился народ. Мероприятие было странное для небольшого городка - продажа картин! Но, постепенно богатеющий народ с энтузиазмом приобщался к ценностям.

       Григорий переходил от картины к картине, рассматривал и напряженно вслушивался в комментарии посетителей. Дело в том, что автором нескольких картин был он. Но об этом никто не должен был знать, и Григорий подписывал их чужим именем. Ну, не надо всем знать, что картины его, просто не надо. Он хитро осматривался, проверяя, не раскрыл кто-нибудь его тайну, а скорее не тайну, а очередную ложь.

       Ложь была его жизнью, его шкурой, его воздухом. Лгал по поводу и без повода, лгал родителям, что едет поступать в институт в Москву, а сам покупал билет и отправлялся в Сочи. Лгал жене, что задерживается после вечернего института по причине пожара, участником которого ему пришлось быть, а сам сидел с любовницей в кафе. На работе лгал, что у него покровители в высоких кругах. Короче всегда и везде... При этом, всматриваясь в лица собеседников, получал огромное удовольствие от своей «изобретательности». Сам себе все это он объяснял просто и доходчиво – фотографии не показывать – наведут порчу, никому не рассказывать о себе – сглазят. К друзьям относился подозрительно, к их женам еще хуже – все они ****и. Объяснение было типа – селедку ест? значит воду пьет, раз воду пьет, значит писает, раз писает, значит есть чем, ну а раз есть чем, значит *****.

       Дураком он не был. Прекрасно разбирался в искусстве, литературе, был замечательным собеседником, а к тому же был лучшим в городе ветеринаром. Специальность ценилась еще и тем, что жители, обзаведясь породистыми животными, не умели за ними ухаживать, отчего те часто болели и Григорий был на разрыв. Так заводились новые знакомства и приятельские отношения.

       Все приятели давно знали о причудах Григория, но жалели и старались подыгрывать, делая вид, что всему верят и ничего не подозревают. Когда это происходит часто - быстро надоедает, а потом вообще становится противно. Хочется не сталкиваться, не говорить, тем более что уже начинаешь не верить почти каждой фразе. Одним словом - ложь. Друзей становилось меньше. Жена вообще уже давно не верила ему, дети каким-то чутьем уловили его особенность и перенимали для себя условия игры. Григорию почти не кому было уже лгать и он стал замыкаться в себе, становился подозрительным и завистливым. Самое страшное – он становился злым, до бешенства. Изводил родителей и детей, а в первую очередь жену, короче всех тех, кто не умел дать ему отпор.

       Когда-то веселый и общительный, стал угрюмым и нелюдимым. Иногда, ночью, когда сон не шел, он лежал и вспоминал – как удачно солгал тогда, как обманул жену в очередной раз... и все чаще испытывал стыд, угрызения совести, понимая, что все это гадко и мерзко. Привыкший к вниманию, все острее испытывал потребность в общении, но гадкая натура сдерживала... и он опять лгал.
Как хотелось ему услышать мнение приятелей в оценке этих картин, как хотелось взять кисть и подписаться своим именем, но глубоко укоренившаяся привычка сковывала руки и душу колючей проволокой. Глаза затянуло влажной пеленой, кровь прилила к голове.

       Григорий встал с лавки, оглянулся. Большинство народа толпилось возле его картины. На картине был изображен мужчина, стоящий на краю серого, камянистого утеса, необыкновенный свет окружал всю панораму до самого горизонта, а внизу зияла огромная черная пропасть. Он задумался. Как это у него получилось? Он, сам того не осознавая, изобразил себя и свой порок. Вот еще один только шаг и все, ничего изменить будет нельзя. Один шаг и ты навсегда в этой пропасти. Картина так и называлась «Над пропастью». Григорий достал шариковую ручку и дописал – «Над пропастью во лжи».



       Зина Ермакова

       Дюссельдорф

       08. 2008 г.