Моя архаично вдумчивая натура прохудилась, как старый носок. И сквозь эту душевную прореху вытекло много жизненного тепла. В один прекрасный момент я почувствовала, как ледяной холод сковал мою давно уже не юную грудь. Подойдя к зеркалу, пытаясь улыбнуться самой себе, словно давно забытой подруге, я с болью в сердце осознала, что подруга превратилась в Снежную королеву.
Ледяные глаза небесного цвета, как две блестящие пуговицы, украшали мертвенную бледность моего лица, одутловатая посинелость губ пугала своей декадентностью.
— Где ты? Где ты мой мальчик? Где ты мой пухленький, тепленький мальчик Кай? — прошептала я сквозь крахмальную белизну зубов замогильным голосом старой колдуньи.
И отправилась на поиски.
— Как же ты его найдешь? — вопрошало остывающее сердце, покрываясь тонкой коркой льда.
— Не волнуйся, – говорил холодный, расчетливый ум, — он не уйдет от нас.
Прошлявшись месяц в поисках по городу, так и не найдя того самого, необходимого, как сто грамм водки на морозе, Кая, я решила скользкую, словно рыба, ситуацию взять в свои руки и непременно за жабры.
Как-то утром, сидя на своей самодельной кухне, посасывая из банки коктейль, я мысленно нарисовала для себя моего Каина.
Нет, вовсе не такого, какого бы я желала видеть и иметь в личное пользование, а то, придурковато тупоумное, мнящее себя богом во плоти существо. Но при всем отсутствии положительных внутренних качеств, он опрятен и не дурен собой.
— Где ж найти тебя, мой моральный урод?
— Не тупи, королева, — услышала я голос в своей голове.
— Кто ты? – испуганно воскликнула я.
— Как кто? Твой холодный разум.
— Ага. А он кто?
— А он — менеджер!
— Мой…. Мой Кай! Мой пухленький, тепленький мальчик Кай — менеджер????????????
НЕТ, НЕТ, НЕТ!!!!! Я отказываюсь в это верить. Пусть грузчик, дворник, плотник, агроном, ассенизатор, гинеколог на худой конец. Вот, пусть гинеколог, это отличный вариант, лучше не придумаешь.
— НЕЕЕТ! – заорал, как угорелый, холодный разум. — Он менеджер, он не может быть никем иным. Люди в современном мире давно уже не делятся на мужчин и женщин.
— Правда? А как же…?
— Так же, это анахронизм.
— Да?
— Да, не надо глупых вопросов. Они делятся на менеджеров и не менеджеров.
— А что это значит?
— Это значит, что твой Кай менеджер и тебе вовсе не нужно его искать. Тебе с твоим дохлым, практически окоченелым сердцем нужен некто ИНОЙ, только он способен выгнать стужу и залатать твою зияющую рану.
— Заткнись, быдлорез перламутровый. Я — земное воплощение северных напастей! Только он, мой Кай, мой герой, мой менеджер среднего звена способен на такой поступок. Только его харизма, словно ледоруб, способна расколоть панцирь моей фригидности. Я найду его, я стану бриллиантовым украшением его пупа, и весь мир будет вращаться вокруг нас, когда он станет топ-менеджером. Аккуратно подстриженный за 200 рублей в самом крутом салоне нашего города, гладко выбрит и надушен туалетной водой на разлив, приобретенной ни у какой-нибудь торговки с украинскими корнями, а у настоящего, природного армянина, знающего толк в этом деле, видевшего воочию и Эйфелеву башню, и Елисейские поля. Мой Кай, как всякий большой начальник, строгий, но справедливый как джигит. Его лидерским качествам позавидует любой, ему пальца в рот не клади. Я думаю, что ради благой цели — дорасти до совета директоров — он способен на отчаянный поступок, даже на убийство. Все потому, что он целеустремлен, он человек нового поколения, не чета этим слезливым недоноскам, писакам-маракам, задрипанным поэтам, которые только и знают, что плакать да кричать о душе. Пьяницы и наркоманы. Он, мой Кай, тоже не святой и если после работы выпьет в баре кружку-другую пива, от него не убудет. А в субботу сам Бог велел напиться в говно, все ж таки он менеджер. Да и пару раз в месяц травки курнуть — ничего страшного, он не хиппи какой-нибудь, не будет трындеть пять часов без умолку про Джона Леннона и хоббитов, чтоб им пусто было. А про компьютеры, машины и телефоны мне и самой приятно поговорить.
И самое главное, он не мнит себя гением и не кричит на каждом углу — я гений, мой народ! все умрут, а мой светлый дар оценят потомки, тупые вы бездарности.
Светлый дар моего Каина оценивают каждый месяц, достойно оценивают.
Допив вторую банку и приняв душ, я точно знала какой он, мой мальчик Кай.
Я включила компьютер и порылась в подходящих для меня вакансиях.
Стоп! — сказала я себе, — мой Каин занят совсем иным ремеслом, не там ты нюхаешь, девочка со взглядом волчицы, не там.
Твой красавец Каин, лучший в мире купи-продай и значит, и значит твоя кривая должна проходить через офис респектабельной фирмы, промышляющей в сфере торговли. Именно там поджирается твоя пышнотелая синица.
— Алло, здравствуйте! Я звоню по поводу вакансии секретаря прости…
— Кого, простите? – приятный мужской голос.
— Да, да, секретаря, типа.
— Сколько вам лет?
— Я женщина.
— Сколько???
— До хрена и больше. У меня сразу ряд условий. Я на дух не переношу ни кофе, ни анальный секс.
— Вы ставите меня в затруднительное положение.
— Вот как? В таком случае, что вы мне можете предложить?
— Боюсь что …
— Не бойтесь, робость не украшает человека в наш суровый век. Итак?
— Увы.
— Увы, это не ответ, как вас зовут?
— Андрей.
— Вы не женщина?
— Нет.
— Сколько вам лет, Андрюша?
— Двадцать шесть.
— Вы пишете стихи?
— Нет, я менеджер по персоналу.
— Логично. А скажите мне, Андрюша, есть ли в вашей компании менеджер по имени Кай?
— Честно говоря не знаю, раньше певец какой-то такой был.
— Нет, Андрюша, певцы меня не интересуют, мне менеджер нужен, необходим, просто позарез. Душа требует, а знаете ли вы, мой милый друг, что это значит, когда требует душа? Это значит вынь ей и положи. Вот как.
— Сука фригидная – раздалось в трубке и посыпались, как семечки из порванного мешка, короткие гудки.
— Эх, Андрюша, нам ли быть в печали?
Итак, что мы имеем? – задала я сама себе вопрос. И сама же на него ответила:
— Глупый вопрос, ни хрена мы не имеем, зачем тебе этот долбанный менеджер. Как там у Ерофеева — «…пойди Веня и напейся, как сука…», так вот, пойди Даша и напейся, как сука. Залей тоску свою по долбанному менеджеру Каю горькой, трахнись с поэтом, художником, писателем на худой конец, пусть тебя стошнит, ничего Даша, Гагарина тоже небось тошнило, когда он вокруг земли летал, ничего.
Бар-ресторан. За стойкой бара молодой человек в белой рубашке с бейджем на груди.
— Здравствуйте, — говорит он приветливо улыбаясь, — чего желаете?
— Трахнуться с Каиным.
Он улыбается еще шире, того гляди треснет от натуги.
— Коньяка сто пятьдесят и лимон.
— Какой коньяк?
— Мне тридцать пять лет, я не замужем, для работы секретарши не годна, мало того, меня назвали сукой фригидной. А разве же я фригидная?
Бармен налил хеннесси и поставил блюдце с тонко порезанными дольками лимона.
— За счет заведения, — сказал он, чуть не расплакавшись, и отвернулся.
— Эге-гей! — позвала я его.
— Да, — он вновь повернулся ко мне.
И так мне захотелось сказать ему — «*** на», но я сдержалась.
— И сигару вон ту.
Он достал сигару и протянул мне.
— Скажите, Сергей, — обратилась я к бармену, раскуривая сигару, –— я похожа на снежную королеву?
Он замялся.
-Не знаю.
-А я знаю. Понимаешь, Сережа, мне нужен мальчик Кай, только он сможет растопить мое озябшее сердечко, а где его найти — не знаю.
Бармен покачал головой, развел руками и ничего не сказал.
— То-то и оно! Скажи, Сережа, ты любишь Биттлз?
— Вообще то не очень, скорее нет, чем да.
— То-то и оно и стихов небось не пишешь, и про хоббитов… А включи мне, Сережа, для души этакое, чтобы, ну, сам знаешь, завернулась-развернулась.
— Битлз? – спросил бармен.
Я покачала головой.
— И Газманова тоже не надо, да и Евровидение я чего-то не очень. Какой-нибудь позитивчик, типа — «но фьюча, но фьюча, но фьюча фо ю!!!!»
— У нас такого нет.
— Тогда прошу тебя, выруби это говно.
— Хорошо, – сказал бармен Сергей и выключил музыку.
Я допила свой коньяк и бросила в пустую рюмку сигару. Встала и пошла к выходу.
— Сука фригидная! – донеслось из-за спины.
Я остановилась, постояла немножко, плюнула и вышла на воздух.
День был настолько жаркий, что кажется, даже египетские боги и те бы вспотели.
Только от моих подмышек не пахло потным фа. Мои подмышки не источали никакого запаха. Все от того, что королевы не потеют, а уж тем более снежные. «А не проехаться ли мне на метро» - подумала я и спустилась в мрачное Подмосковье. Боже мой, какие тут запахи. Эх Патрик, Патрик, почему же твой главный герой, этот любитель молоденьких девушек с собачьим нюхом, ни разу не прокатился по кольцевой линии московского метрополитена. Он много потерял. Я же, проехав одну станцию, опасаясь приобрести лишнего: чесотку, лишай, холеру и много разного прочего, вышла из вагона и поднялась на свет Божий. Вышла на дорогу и принялась голосовать. На удачу ли, на горе, как Сивка-Бурка, передо мной остановилась шестерка белого цвета. Я уже знала кто там сидит и что я ему скажу.
Окно со скрипом приоткрылось. Не дожидаясь вопросов, я открыла заднюю дверь и села.
— Дорогу покажу, поехали.
— Э, слушай, денег сколько, куда ехать?
— Здесь не далеко, к памятнику великому русскому поэту африканского происхождения, ко всему нашему.
Он слегка призадумался.
— Я литература не знаю…
— Ну и поехали прямо.
Машину затрясло и мы, попердывая, двинулись в сторону пушкинской площади.
— Ты моделью работаешь? — глядя на меня в зеркало, спросил водитель.
— На полставки, подрабатываю. По профессии последнее время работы практически нет, так перебиваюсь с заказа на заказ. Да тоже платят так себе, а жить на что-то надо, ну и приходиться подрабатывать.
— Ну да, я вот тоже подрабатываю. А ты красивая такая, кто по профессии?
— Киллер, убийца наемная, – произнесла я голосом Снежной королевы, прожигая своим ледяным недвижимым взглядом дырку в зеркале заднего вида. — Никого замочить не надо? Я не дорого беру.
— Нет-нет, — пробарабанил он и уткнулся в дорогу.
Остальную часть пути мы ехали молча. Я курила и наслаждалась видами Москвы.
«Москва, как много в этом слове для сердца русского..»
— Ну все, тормози! Сколько с меня?
— Нет, не надо денег, тут рядом было.
— Как знаешь, удачи на дорогах.
Я вышла и закрыла за собой дверь.
— Сука фригидная, — донеслось до моих ушей сквозь грохот уносящейся машины.
Я зашла в подъезд, консьерж спал. Поднявшись на пятый этаж, сделав сорок три шага, я оказалась перед дверью своей квартиры. И тут вдруг мне стало так тоскливо и одиноко, что хоть волком вой. Я дошла до конца длинного коридора и открыла окно, забралась на пожарную лестницу, а по ней поднялась на крышу.
Сидя на крыше, я наслаждалась видом любимого города, напевая:
— Я сижу на крыше и я очень рад, потребляю сенсемилья, как аристократ, я сижу на крыше...
Мальчик Кай, все никак не выходил из моей заснеженной головы. Я сидела и вспоминала как в Питере, на одной из крыш, трахалась с каким-то полоумным музыкантом. Над нами было звездное небо, такое близкое-близкое, что казалось протяни руку и достанешь звезду. Но в тот момент меня вполне устраивало их место нахождение. Музыкант почему-то мне рассказывал о романе Модельяни с Ахматовой, а я курила какую-то дрянь и улыбалась. И так мне было хорошо и уютно, что ни в сказке сказать, ни пером...
Только к вечеру я слезла с крыши и вошла в свою пустую, одинокую квартиру, доставшуюся мне от бабушки-революционерки. Раньше в этом доме жили партийные бонзы, еду им развозили на тележках, именно поэтому в моей квартире отсутствовала кухня в ее обычном понимании. Конечно же я не могла мириться с таким положением дел и переоборудовала спальню в кухню. Ничего страшного, я не профессор Преображенский, кроликов не режу. Так что все в порядке.
«Кухня — это главное место в доме! — сказал мне один знакомый бард. — Кухня — это рок-н-ролл. — произнес он многозначительно.»
Я так и не поняла при чем здесь он и рок-н-ролл. Однако, его слова о кухне мне легли на душу. За месяц два молдавских брата мне сделали довольно сносную кухоньку. Благо, что живу я относительно безбедно. Я, как достопочтенная москвичка, горячо любящая свой город, имею помимо этой еще два приличных жилья в центре столицы. И небольшой бизнес в пригороде. Там у меня коттедж, все удобства для отдыхающего люда круглый год. Занимаются этим мои знакомые — Света и Петя. Раз в месяц я плачу им зарплату. Понятно, что с левака они имеют значительно больше, но меня это не касается. Все хотят кушать, как без этого.
Однако же я увлеклась. В данный момент я в глубокой жопе и вынуть меня оттуда способен только мой пухленький мальчик Кай. Я включила компьютер и еще раз попытала удачу в поисках работы. Через полчаса я так устала от этого бреда, что никакой работы мне уже и даром не было нужно. Я кликнула на баннер и передо мной открылась изумительная картинка и даже не одна. Сверху было написано онлайн вещание, а в маленьких окошках фотографии непонятно чего, какие-то нелепые куски обнаженных тел.
Я уже собиралась закрыть страницу, как вдруг увидела подпись под одним из окошек. Прочла и ком застрял у меня в горле. Там было написано: МАЛЬЧИК КАЙ ИЩУ СНЕЖНУЮ КОРОЛЕВУ.
Бог ты мой, подумала я, он тоже меня ищет. Я здесь! — чуть было не заорала как полоумная в монитор и кликнула на картинку.
Секунды коннекта тянулись словно часы. И вот он, тот чудный миг.
БАХ и появилась картинка. И что же я увидела. В задницу моего Кая каинская рука пихала огурец. Если бы меня снимали на камеру, боюсь, в этот момент я выглядела бы намного разочарованнее Мела Гибсона в роли Вильяма Волоса, когда его предал педрило Брюс-младший.
Я пошла на кухню, налила себе стакан водки, выпила все разом до дна, закурила сигарету и тихонько заплакала. Через некоторое время налила еще полстакана и жахнула слета. И тут меня пробрал такой дикий смех, я, как сумасшедшая лошадь, ржала, не могла остановиться, до рези в животе. Затем, утерев рукой сопли, слезы, слюни, я прикончила бутылку и пошла смотреть на себя в зеркало.
— Во, бля! Кто это? — тыкнула я в отражение пальцем.
От прежней снежной королевы не осталось и следа, в зеркале отражалась пьянющая в хлам бабища, такая теплая, такая живая. Она постоянно икала и улыбалась всей белизной своих зубов. Боже мой, как бьется сердце.
— Не будь сукой, — сказало сердце, — отблагодари его.
— Что, купить ему кило огурцов?
Я подошла к компьютеру. Огурца уже не наблюдалось, наверное, он его съел. Виднелась одна голая задница с висящими причиндалами. Я прикрыла рукой висюльки и припала устами к волосатой заднице моего спасителя.
— Спасибо тебе, жопакаина, за мое исцеление, — нечленораздельно пробормотала я и отрубилась.
Проснулась я в первом часу дня. Жутко болела голова, изо рта воняло, меня тошнило и покачивало из стороны в сторону. Пока я шла до зеркала, все корила себя за то, что поцеловала эту волосатую жопу. Но только взглянула в свои бездонные очи в которых светился, хотя и вялый, тусклый, но лучик надежды, улыбнулась и сказала себе: «Ничего, это как лекарство. Зато излечилась, а побочные эффекты проходят.»
Спасибо тебе, мой сладкий мальчик Кай, мой самый лучший в мире менеджер среднего звена, разрабатывай свою волшебную задницу и пусть сбудется у тебя все, что ты задумал. С таким рвением и трудолюбием ты очень скоро станешь топом, а там уж и до совета директоров недалеко.