Я открыла глаза и подняла голову с плеча Пороха. Он повернулся ко мне, улыбнулся и спросил:
- Ну что? Проснулась?
- Где мы? – спросила я, вспоминая жуткую езду по Квадратам наперегонки со стадом Туш. Самым ярким впечатлением был мой первый выстрел из винтовки Гаусса. Сразу же, скорее инстинктивно, нежели с мыслью о краже, я проверила винтовку, которую и так крепко обнимала во сне.
Винтовка Гаусса, конечно, стреляет необычными патронами, но весь фокус заключается в том, что выстрел происходит за счёт одной из разновидностей электромагнитного ускорения масс. Именно поэтому за пулей остаётся синий след, больше всего напоминающий воздушные волны, следующие за ней при просмотре её полёта в замедленной съёмке. Названа эта пушка так в честь учёного, занимавшегося исследованием физики в области этого эффекта.
- Уже подъезжаем. Первый отряд там. Они нашли место для базы, обустраиваются, - ответил Порох, правда я не сразу поняла, о чём он говорит, погрузившись в собственные грёзы.
- Они вперёд поехали, недавно связывались, говорят, ничего необычного не видно, - пояснил Мах с переднего пассажирского сиденья.
Я взглянула в окно. Вокруг стояли полуразрушенные деревенские дома, припорошенные снегом. Некоторые были вполне в пригодном для жилья состоянии, если не считать отсутствие стёкол, выбитых, по всей видимости, ветками разросшихся в палисаднике кустов. А от некоторых домов остались лишь крыши, ушедшие карнизами под сугробы, и напоминавшие уже скорее землянку, чем жилую постройку, о чём свидетельствовали лишь дымовые трубы, возвышавшиеся над крышей отдельным бугром снега.
- Стой!- вдруг крикнул Мах.
Машину резко занесло.
- Что стряслось? – оправляясь, спросил Порох.
- Вон, - часто дыша, ответил Бывалый и кивнул в сторону дома с другой стороны.
Я посмотрела в окно и не смогла поверить своим глазам. Это был настоящий шок. Меня хватил озноб, по спине пошла дрожь. На секунду я перевела взгляд на Пороха, и почувствовала, что челюсть у меня отвисла так же, как и у него.
- Твою мать! – единственный аргумент, который мог выдать сзади Петро.
Возле дома, вполне ухоженного, надо сказать: вокруг кустики, наличники и окна на месте, на лавочке, слегка выдающейся из сугроба, сидела бабка и, как будто ни в чём не бывало, гладила чёрного большого пушистого кота. Одета она была по-простому: в какой-то белый с узорами сарафан, а на ногах лапти. Как будто и зима – не зима, и Зона – не Зона.
- Что за чертовщина? – нервно, спросил Порох.
- Она нас хоть заметила? – спросил Мах, - Гудни!
Бывалый посигналил. Бабка по-прежнему продолжала гладить кота.
В машине повисла тишина.
- Ну и? – не выдержал Петро.
Бывалый взглянул на навигатор, и ответил:
- До церкви меньше десяти километров. Можно сказать приехали. Чем это вам не Материальный Элемент?
- Элементарная материя, – поправил Мах.
- Да какая разница?
- Выходим, – с убеждением сказал Порох, открыл дверь и вышел из машины.
Следом за ним вылез Бывалый и Мах. Я немного замешкалась, вытаскивая Гаусс, последним вышел Петро и его друг.
- Уважаемая! – крикнул Мах.
Пожилая женщина продолжала уверенно нас игнорировать, а вот кот в её руках поднял уши и посмотрел в нашу сторону.
- Смотрите! – воскликнул Петро, - Кот-то нас слышит!
- Арчи, проверь визором, - сказал Бывалый, взваливая свой автомат на плечо.
Сталкер скинул с плеч рюкзак и, немного покопавшись, достал прибор, имеющий длинное, труднопроизносимое название, придуманное учёными, а среди сталкеров называемый просто и понятно – визор. За счёт широкого спектра излучений с помощью визора можно определить почти все известные аномалии с безопасного расстояния. С виду, он похож на пистолет, на стволе которого разместился наладонник.
Прицелившись, Арчи несколько раз нажал на “курок”.
- Ну что? – спросил Мах.
- Ничего. Присутствует небольшой фон, но это скорее Зона, чем эти, - ответил Арчи, и кивнул в сторону бабки.
- Хорошо. Лиска, держи на прицеле. Порох, готовь гранаты. Арчи, следи за визором. Мах, Петро и я – идём на контакт, - скомандовал Бывалый, шмыгнув носом.
От хамера до дома было метров двадцать. Сталкеры медленно шли к бабке, держа её и кота под прицелом. Когда полпути было позади, кот, всё это время смиренно наблюдавший за нами, негромко мяукнул. Сталкеры переглянулись и продолжили движение. Когда они были в паре шагов от «объекта», бабка скинула с колен кота, который тут же убежал за дом, и подняла голову. Глаза её были затянуты белой плёнкой, отчего лицо её, всё в морщинах, казалось неестественным, бледным, мёртвым. Хотя глаз у неё по сути не было, медленный поворот её головы сопровождался неприятным ощущением, будто на каждого из нас был брошен острый, пронзающий насквозь, забирающийся глубоко внутрь взгляд, который остановился на Махе.
Мах, как мне кажется, был сражён таким действием и встал как вкопанный, опустив свой автомат вниз. Бывалый и Петро тоже остановились и переглянулись. Бабка же, опёрлась своими костлявыми руками на колени и, кряхтя, встала.
- Ты фиксируешь? – негромко спросил Порох, приоткрывая крышечку гранаты.
- Угу, - отозвался Арчи, кивая головой.
У меня возникло чувство, чем-то похожее на ДеЖа Вю, будто интуитивно чувствовала в этот момент всю необычность, неправильность происходщего. Только, как это часто бывает, при первой же попытки собрать мысли воедино, они тут же разлетаются, тем более в такой накалённой ситуации.
Тем временем бабулька неспеша подошла к Маху и готова, кажется, уже была разве что не обнять его. Не представляю, как бы поступила я, но Мах, делал то, что в общем-то было логично: смиренно ждал, если он ещё был в сознании конечно. Смотреть в лицо, лишённое глаз – того, через что видно нутро человека – его сущность, его душу, наблюдать там лишь пустоту, обрамлённую человеческой старостью, в довесок к абсурдности ситуации: пожилая женщина, в Зоне, зимой, в летнем сарафане - неподготовленного человека это может ввести не то, что в ступор – в обморок.
Наконец, Мах видимо собрался с чувствами, потому как он изрёк фразу, что уже было хорошо: подаёт признаки жизни. Хотя её содержание на некоторое время поставила меня в тупик:
- Два батона белого, банку шпротов и кефир, - он помолчал и добавил, - Пакет не нужен.
Повисла тишина. Бабка отступила на шаг назад, открыла рот… и засмеялась громким мужским смехом.
- Что за, - не успел закончить фразу Арчи, как бабка исчезла. Смех тем временем продолжался, разливаясь всё большим количеством мужских голосов.
- Хорош ржать! Выходите, - скомандовал Мах хоть и раздражённо, но с явным облегчением в голосе. И тут я, наконец, поняла, что меня смущало в происходящем: ни одну из аномалий нельзя увидеть через стекло. И если визор не подавал сигналов, а камера в нём фиксировала всё происходящее и честно выдавала на экран картинку, значит это не аномалия и не общая галлюцинация. Если не аномалия, тогда весь этот абсурд с обезображенной раздетой бабкой, либо правда, либо стереограмма, проецируемая перед нами.
Из окна в домике показалась ухмыляющаяся голова Корта. Дверь распахнулась. На пороге, опёршись на косяк, стоял Морот. Снежно-белая бандана, наверняка уже пропитанная специальным раствором, превращающим простую ткань в лёгкий бронежилет, была прекрасным дополнением к боевому зимнему камуфляжу.
- Вэлкам, - сказал он, развернулся и ушёл внутрь дома.
Наш отряд переглянулся. Бывалый кивнул в сторону двери и мы не спеша, по одному, стали заходить внутрь. Когда Мах проходил мимо окошка, я услышала, как Корт совсем тихо прошептал ему:
- Один-один.
На что Мах улыбнулся, завёл автомат за спину и вежливо показал Корту руку, согнутую в локте, венцом которой являлся кулак, элегантно одетый в кожаную профессиональную перчатку – бесперстку.