***
Шеф ещё ни разу не вызывал меня так рано. Странно, что я ему вообще понадобился. С первого же дня, рассмотрев мои документы, расценив меня как очередную помеху, отослав разбираться с первой попавшейся темой, мне кажется, он вообще забыл о моём существовании.
И вот тут прямо на своём рабочем месте (у меня теперь есть своё собственное рабочее место!) я принимаю срочный вызов: «Зайдите. Сейчас зайдите. Оставьте все дела и зайдите». Ну, вызов так вызов. Какие могут быть дела у стажёра? Так. Несерьёзные. Своя тема. Учебная тема, но зато своя. Первая в моей жизни тема. Кому она нужна, эта учебная тема?..
***
Гланс. Эртиан Гланс. Собственной персоной. Я рассматривал своего начальника, размышляя о том, что совершенно не могу понять, сколько лет этому человеку. Вот он, Абсолютная Уверенность, сама Выживаемость. Хорошо, что он не знает, о чём я сейчас думаю. Но, поймав его глаза, я потерял уверенность в том, что он не читает моих мыслей. Я не был уверен, что он не читает моих мыслей.
***
«Будете разрабатывать другую тему. Консультации – только со мной. Воспользуетесь моим допуском к поисковым системам. Никому никаких вопросов, никому никаких комментариев. Вот исходные данные» - я стоял перед ним и внимал его указаниям. - «Постарайтесь пока не предпринимать никаких активных действий. Ваша задача – установить, есть какие-то связи между этими данными. По возможности обозначьте эти связи. Мне нужен человек со стороны, крайне незаинтересованный, такой, как Вы. Когда заканчивается Ваша стажировка?.. Я думаю, Вы справитесь».
***
Ах, ах, ах. Мне сменили тему! Никакой разницы. Эта тема ничем не лучше предыдущей. Ничем не лучше, и ничем не хуже. Пусть руководители ломают головы, отыскивая формулировки новых тем. Ну пусть эта тема будет моей. Я не против.
Я вернулся к себе, на своё рабочее место, разложил документы, смотрю, не верю глазам: Зелёные войны! Вот только праздновали очередную годовщину. Какие-то данные о передвижении транспортов, какие-то люди. Ага. Вот отмечено красным. Какой-то человек.
Вот здесь ещё кипа документов. Ещё одна компьютерная авария. Архаичная терминология: эти старички-следователи совершенно не разбираются в технике. Ну да. Все остались живы, какое же здесь может быть расследование.
Я листал и листал бумаги, я рассматривал бесконечные столбцы цифр, вчитывался в безумные и бессвязные тексты и размышлял, какая тут может быть связь? Вот это тема! Пойти отказаться? Но раз шеф говорит, что тут есть связь, надо искать. А если не будет, мы её придумаем. Сейчас, сейчас, медленно прочитаем и сегодня что-нибудь придумаем. Нужно ли это кому-то – разбираться потом в правдивости тысяча первой версии событий, предложенной каким-то стажёром?
Ещё одна папка: данные о Контакте. Никогда не читал таких данных. В новостях всё было сказано иначе. Оказывается, не все погибли. Что? Шеф был участником контакта? Не поверю. Он там был? И остался в живых? Но ведь там все погибли. Из-за этого и начались Зелёные войны. Или я опять что-то перепутал. Ну да. Верно. Тут говорится… Ого, да тут такие имена. Всё понятно. Я делаю эту тему, меня отправляют домой, и никто ничего не знает. И я в стороне.
Следующая папка. Ещё одна катастрофа. Оранжевый пожар. Столько людей погибло, столько камер снимали всё это, столько информации, столько экспертов было задействовано, но официальное сообщение было коротко и подозрительно неясно: причины неизвестны. Количественные данные о погибших, раненых. Данные о разрушениях. Видеоматериалы прилагаются. Возможно, это вообще не отсюда, не из этой темы. Попробовать вообще изъять? Нужна ли она здесь?
Я отодвинулся от рабочего стола и посмотрел ленту новостей.
Ещё одна аномалия. Кто-то говорил, что из-за этих разрушительных аномалий нам рано или поздно придётся покинуть Драгоценную. Хотя лично я собираюсь исчезнуть отсюда гораздо раньше. Сразу после окончания стажировки. На родину. На В52. У каждого есть своя родина.
***
Ещё одно задание. Опять шеф. Отложить дела и срочно проинспектировать исследовательский центр в Аурэнге. Я посмотрел на карту. Мне предстояло вылететь в Аурэнг, разрушенный стихией город, и оценить масштабы разрушений, нанесённых нашему управлению. Сотрудники центра были вовремя эвакуированы, однако не все материалы удалось вывезти. Волею случая именно город оказался в эпицентре стихии. Здесь прошла аномалия. Странно было слышать это сочетание – город и аномалия. Города всегда строились в самом центре зелёных зон.
Эта аномалия не была абсолютной неожиданностью. Хотя их и не умеют предсказывать, но зарегистрировать зарождающиеся гравитационные вихри удаётся в самом начале их формирования. Целая система спутников слежения, контрольных пунктов на поверхности планеты, сотни экспертов. Но кто мог предположить, что эта аномалия пройдёт прямо через центр зелёной зоны.
***
Мне выдали новенький транспорт! Зарегистрировав полётное задание у диспетчера, я занял место пилота и улыбнулся.
Я рулил самым современным из исследовательских ботов. Такое задание! Все отказались, стажёр согласился. Стажёр доволен! Я улыбался, глядя, как приближается далёкий город. Панель управления. Датчики. Индикаторы. Скорость. Я любил скорость. Это лучше, чем копаться в бесконечных текстах в поисках несуществующей истины. Если она вообще нужна кому-нибудь, эта истина.
***
Нет. Здесь определённо ничего не осталось. Я посмотрел на план города и убедился, что нахожусь именно там, где нужно. Оглядевшись по сторонам, я пожалел, что не взял с собой карандаш, планшет и бумагу. Здесь было, что порисовать. Такие разрушения встретишь не каждый день.
И тут я увидел человека, лежащего ничком в развалинах многоэтажного дома.
***
Человек был мёртв, поэтому я сразу отвернулся. Это было не моё дело. Если кто-то пожелал лежать мёртвым на развалинах, это было его личное дело. Моё дело – на территории исследовательского центра.
Исследовательский центр представлял собой печальное зрелище. Снег уже таял, вода ручьями текла вокруг, поэтому ко многим объектам просто так, без специального оборудования, добраться было невозможно.
Я сделал несколько записей, снял круговую панораму, выставил радиомаяк, чтобы наши сотрудники потом не тратили время на поиски, рыская среди развалин изменившегося города, а потом опять посмотрел на него. На человека.
Он не мог остаться в живых. Он был мёртв.
Но я всё же подошёл к нему.
Он не подавал признаков жизни. С такими ранами никто не смог бы выжить. Слишком очевидна была печать смерти на человеческом теле. Я подошёл к нему, перевернул на спину и увидел жетон. Протерев испачканный грязью и кровью жетон, я прочитал его имя. Мас. Его звали Мас. Мас Форевер. Сияющий. Сияющий всегда. Где-то я уже слышал это имя.
Здесь, на Драгоценной.
И в этот момент человек открыл глаза.
***
Я отвернулся, встал и отошёл подальше.
Чего только не почудится. Он мёртв. Этот человек мёртв. Но даже если он и жив, я всё равно не смог бы спасти его. Он умрёт у меня на руках, нужны ли мне неприятности?
Стараясь не смотреть в его сторону, я отошёл ещё дальше и продолжил осмотр местности. Кроме того, никто не давал мне никаких указаний относительно проведения спасательной операции. Наоборот, шеф отчётливо дал указание не вступать в контакт с местными жителями. Это не моё дело. Придут профессиональные спасатели, обнаружат его и помогут, если ему ещё можно помочь.
Мне нужно было пробраться к центральному корпусу и сделать последнее дело: установить обзорную камеру слежения. Исследовательский центр входил в зону пристального внимания руководства, и если кто-то хотя бы случайно оказывался внутри периметра даже в таких катастрофических обстоятельствах, этот кто-то должен был быть зарегистрирован и опознан. Случайностей не бывает. Рядом с исследовательским центром никто не может находиться случайно.
Но этот человек. Как он оказался здесь после такой катастрофы? Что это за человек?
***
Я вернулся к своему боту, и запустил двигатель. Пока двигатель прогревался, я осмотрел возможные пути подлёта к центру периметра. Можно было бы обождать пару дней, снег бы растаял, талая вода не создавала бы столько проблем. Но приказ есть приказ. Его надо выполнять. И задание не выглядело впечатляюще трудным, иначе бы не послали простого стажёра. И я сидел бы за бумагами, следя карандашом по строчкам, выискивая незакономерные закономерности и неслучайные случайности в череде событий и жизненных оплошностей посторонних людей.
Я взялся за ручку управления и потянул её на себя. Двигатель изменил звук, и бот мягко поднялся над грунтом. Движение руки, и я уже лечу внутрь периметра. Быстрее, быстрее… Теперь выбрать место для посадки, установить обзорную камеру и домой…
…И вдруг я увидел знакомые голубоватые блики силовой защиты периметра. Но защиты не должно было быть! - Питание полностью отключилось в момент катастрофы…
***
…Гордо, на полном ходу, с немалой скоростью, в ясный солнечный и безветренный день, совершенно исправный, со всеми включенными габаритными огнями и тупицей стажёром внутри, мой бот вошёл с углом атаки 90 градусов в самое жёсткое из возможных соприкосновений с неожиданной включившейся и заработавшей силовой защитой периметра исследовательского центра…
***
…Когда я открыл глаза, то не сразу понял, где нахожусь. Моя правая рука оказалась прижатой к корпусу бота разбитой и выдвинувшей панелью управления. Я потянул руку, пытаясь её вытащить, и понял, что это бесполезно. Рука безнадёжно застряла. Я ещё раз потянул её. Подвигав ногам, я понял, что внутри бота – вода.
Я разбился. Я не выполнил это задание и вывел из строя исследовательский транспорт. Холод пополз по ногам, и тут я понял, что бот тонет.
Бот тонет. Я утопил бот! И, кажется, я утопил вместе с ботом самого себя.
***
Он не мог идти, он полз ко мне, полз рывками, толчок за толчком, раз за разом приближаясь, протягивая ко мне единственную подвижную руку. Какой смысл. Бот сейчас всё равно утянет на дно, и если тут достаточно глубоко, я останусь на дне вместе с ним. Мне не выбраться – я прикован к боту – моя рука.
***
Он подполз совсем близко и заглянул внутрь, пытаясь разобраться, что происходит. «Рука, - прошептал я, потеряв от волнения голос. – Рука, моя рука. Я не могу её освободить». Он хотел что-то сказать, но изо рта у него вырвался хрип, и потекла чёрная кровь. Он сжал губы, ухватился на погнутую панель и потянул её на себя и тут же потерял сознание.
«Нет! – кричал я, чувствуя, как моё тело сантиметр за сантиметром погружается в грязную ледяную воду. – Очнись! Очнись, не умирай!»
Он терял сознание ещё дважды, прежде чем нашими общими усилиями мы поняли, что это бесполезно. А вода прибывала. А он молчал и уже не смотрел на меня, и, может быть, уже считал меня погибшим.
Мутная и холодная вода добралась до пояса, когда он повернулся и пополз прочь. Я не кричал ему. Я не проклинал его. Он был прав.
Не каждый может смотреть в лицо умирающему человеку. Я знал, что не так просто. Я сам отвернулся от него, думая, что смотрел в глаза смерти. Как всё обманчиво. Здоровый и сильный молодой мужчина сейчас умрёт, захлебнувшись в грязной луже, а калека, чудом выживший, чудом прошедший через кошмар аномалии, останется в живых.
***
Я плакал лишь, ожидая собственной смерти, с хладнокровием обречённого глядя на вонючую жидкость, которая сейчас заполнит мне лёгкие. «Мас! Мас!» – Я всё-таки позвал его, хоть и негромко, надеясь на чудо – и мне стало страшно.
Я вспомнил, где я видел это имя. В моей новой теме, в бумагах, в документах моей новой темы, которую дал мне шеф. Это же и есть он, Мас Форевер. Но что он тут делает. Впрочем, мне это было уже всё равно.
***
Вода доползла до подбородка, я закрыл глаза и понял, что моё время пришло. Мне никогда не вернуться домой, на В52. Моя жизнь закончена. Здесь. В центре зелёной зоны. В ясный и солнечный день. В грязи.
Да и нужен ли я. Нужен ли я вообще. Может ли обойтись без меня этот мир, безусловно устойчивый и независимый. Можно ли исчезнуть из этого мира, не причинив ему вреда, не причинив никакого ущерба его жителям, его сложнейшему внутреннему строению, его бесконечным тончайшим связям.
Или я намертво, в буквальном смысле намертво впаян, и любое движение наружу, вызовет крах моего окружения, ближайшего и непредсказуемо далёкого.
Никто не боролся за мою жизнь. Моя жизнь оказалась никому не нужна. Как оказалась никому не нужна жизнь того человека, Маса, оказавшегося неожиданно живым.
***
Нужен! Я нужен! Он вернулся!
Я услышал шум и открыл глаза. Он вернулся! Он вернулся, и своей полупослушной рукой протягивал мне кусок металлической арматуры. Я направил металлический лом под панель, и мы вдвоём навалились на неё. Но панель не поддавалась. …И тогда он, зло зарычав, стал бить ломом прямо по панели управления… Я закричал от боли, но тут панель треснула, и моя рука освободилась…
***
Он лежал в грязном сугробе, и у меня не было сил оттащить его дальше. Я сидел рядом с ним, а там, у горизонта, в бесконечно и безнадёжно глубокой дали кровило закатом всемогущее и равнодушное Солнце Драгоценной. Я посмотрел на Маса. Кажется, это был последний закат в его жизни. Нужен ли он? Нужен ли он теперь. «Открой глаза… Открой глаза, Мас...» - попросил я его.
Темнело. Начинался дождь…