Выходит, я тогда не умер. Вроде бы мягкие и сильные руки вытащили меня из мешка. Потом меня нещадно трясли, пихали мне в рот какую-то противную штуку, чуть горло не разорвали. Но я начал дышать нормально. А потом мягкие руки отнесли меня к маме. Я немного отдышался, а мамин язык привёл меня в чувство. А самое главное, я почувствовал, что мамин сосок свободен. Не надо никого отпихивать, подползай и ешь. Всё было, как обычно. Но что-то мне мешало. Пока я лежал безвольной тряпочкой, я не улавливал, что. А потом, когда первая порция живительного маминого молока попала мне в желудок, я понял, в чём дело. Кроме голоса братьев, сестёр, и мамы я слышал ещё два голоса. И даже разбирал отдельные слова. Слышал я тогда не так, как сейчас, а похуже. Звук ощущался не ушами, а костями черепа. Это-то и мешало. Голоса громкие, казалось они раздавались прямо внутри меня. Но обдумывать это мне было недосуг, у меня было занятие поважней, еда.
***
Следующая встреча с Рученко состоялась опять в Строгановском. В гостинице могла стоять прослушка. Чтобы разговаривать на улице, обоим надо было утепляться, начиная с обуви. А Коле не хотелось заранее настораживать Пастушенко. Да и сытый он может скорее поддаться. Для него Строгановский буфет роскошь. На данный момент - недостижимая. Даже несчастный шведский стол по пять долларов ему доступен разве что по праздникам. За границей он никогда не бывал, и чудесным отдыхом будет считать недельный тур в Турцию или в Египет.
Утром в Строгановском народу немного. Можно выбрать столик подальше от всех и после того, как Вадька наестся от пуза, поговорить. Путь к сердцу работника ведёт через желудок. В какой-то мере Рученко и сам был наёмным работником, выполнял чужой заказ. Но на желудок его уже было не поймать. Солидный счёт в банке и лоббирование их с отцом интересов в правительстве одной из стран он поставил условием платы за выполненный заказ. Деньги на счёт ещё не поступали, а лоббирование уже началось. Рученки зарабатывают на выполнении заказа и одновременно получают возможность зарабатывать дальше. Условия хорошие. Осталось постараться. И главная роль отводилась при этом Пастушенко. Очень удачно сложились обстоятельства. Ему и без Рученко предлагали служить в нужной части, да тот артачился, не хотел уезжать из тёплого сытого Питера. Упускать такой шанс было нельзя. Одноклассника он хорошо знал. Жадность в кубе. А успехов нет и нет. Должен он ухватиться за предложение. Вот только как поступить с ним после выполнения операции? Заказчик не ставил обязательным условием ликвидацию исполнителей. Ему нужен был товар. Но и не возражал. Тёплых чувств Коля к Вадьке не испытывал. Ничего приятного в его личности он не усматривал. Резко противен он ему тоже не был. С одной стороны старого знакомого легче было убедить заняться делом, с другой – риска больше. Ведь тот знал истинную фамилию и приблизительно страну проживания. В случае прокола сдаст со всеми потрохами. После выполнения задания он может, будет держать язык за зубами, а может, попадётся на чём-то и тогда неизбежно расколется. Ладно, чего голову раньше времени ломать? Там видно будет. Отложенное решение давало иллюзию того, что они остались друзьями детства, и Рученко не выдал бы себя взглядом. Но ликвидировать его придётся почти наверняка.
С отвращением Рученко смотрел на то, как Пастушенко насыщается. Правда, сегодня он вёл себя чуточку солидней, начиная чувствовать себя здесь завсегдатаем. Реже бегал к раздаточному столу, но больше накладывал себе на тарелки.
Наконец наступила первая фаза насыщения. Пастушенко откинулся на стул. Ремень предусмотрительно был ослаблен перед вторым заходом. Он даже глазки жмурил от удовольствия.
-Ну что, давай, поговорим о деле, - начал Рученко. Майор предупредительно наклонился к столу.
-Сразу назову цену вопроса: полмиллиона долларов, - Рученко наблюдал, как менялось выражение лица Пастушенко. Сначала неуверенность, правильно ли он понял, потом изумление, испуг. Все его чувства отражались по очереди. Всё, нужная точка пройдена, он ощутил полмиллиона долларов в своём кармане. Он перевел деньги в еду, выпивку, девочек, домик в Испании или где-нибудь ещё. Теперь можно говорить о деле, крючок заглочен и сидит крепко. Но рыбина ещё требует аккуратного вываживания, а то ведь и с мясом сорваться может. Или рыбака стянуть в воду, а то и утопить.
-Что я должен сделать? – голос у майора разом стал хриплым.
-С вверенным тебе складом граничит ещё один.
-Да, но он стоит опечатанный, и вход находится в поле зрения часового, - перебил его Пастушенко.
-Ну и пусть находится. Речь не об этом. Никто же не собирается брать его штурмом. Твоя задача найти дверь из твоих помещений на этот склад, или проделать её.
-А дальше?
-Вывезти и спрятать в надёжном месте кой-какие ящики. Сообщаешь нам место, мы тебе передаём деньги и новые документы на выезд. Ты спокойно покидаешь страну. Конечно, если хочешь, можешь и остаться, но я бы не советовал.
-А что в ящиках?
-Зенитные заряды, - слово «ядерные» Рученко пока решил опустить. Скоро и сам поймёт, не маленький. Пусть особым интеллектом и не блещет, но и не набитый дурак. А с дураками и связываться опасно. Ещё из школьной классики Рученко помнил: Избавь нас бог от этаких друзей...». Про то, что они ядерные, сообразит потом. А сейчас наталкивать его на эту мысль опасно. Может перевесить желание остаться честным гражданином и заложить.
-Я могу подумать?
-Жду твоего ответа завтра. Вот номер моего мобильника.
-Есть жёсткие сроки, или я могу сделать это тогда, когда позволят обстоятельства?
-Жёстких сроков нет. Несколько месяцев у тебя уйдёт на наблюдения. Да и зимой не очень то спрячешь. Следы на снегу тебя выдадут. Но к весне ты должен быть готов проводить операцию. Может не сразу, не в один приём. К середине июля следующего года все ящики должны быть у нас. Как видишь, времени на подготовку у тебя достаточно. Деньги на неотложные нужды получишь сразу. На необходимые инструменты, мобильник, транспорт и т.д. На житьё-бытьё можешь получить аванс.
Всю ночь Пастушенко не спал. Крутился и так и сяк. Пятьсот тысяч баков это вам не хухры-мухры. Это деньги. С ними многое можно сделать. Если даже сто тысяч истратить на покупку дома, то останется четыреста. Пять тысяч долларов в месяц хватит, чтобы безбедно прожить. Четыреста на пять, получается восемьдесят. Восемьдесят на двенадцать, шесть с половиной лет можно не работать. А если устроиться, а деньги положить в банк под проценты? Сколько у них там за границей дают процентов? Пять? Пятьдесят тысяч уйдёт в первый год на обустройство и адаптацию.
Это ж семнадцать с половиной тысяч годовых, с трёхсот то пятидесяти тысяч! По тыще с лишним на месяц. А по слухам там и на тыщу жить можно. И работать не надо. Или так, время от времени. Поработал, отдохнул, поработал, отдохнул... Да, но это в том случае, если всё пройдёт нормально. А если сбой в программе, то трибунал и мало не покажется. А может ну его к чёрту, Рученко? Может лучше жить себе тихо и спокойно? Пусть без особых денег, но и без каких-либо проблем. А с другой стороны, тыща баксов в месяц одних процентов, лакомый кусок. Или отказаться? Снова мелькнула тревожная мысль, но поймать её и сейчас не удалось. Тревожная такая мысль. Что-то связанное с Рученко? Пастушенко подскочил от наконец оформившейся мысли. Ёлки-палки, твою мать! Какого чёрта случайно! Ни х... не случайно. Эта сволочь Рученко всё знал. И про заряды, а они на том складе не простые, а ядерные. Значок радиации висел. И про предполагаемый Пастушенковский перевод. И на переходе на Невском он ему специально подставился, чтобы всё выглядело случайно. Ну надо ж, какая сволочь! Но самое х... то, что соскочить уже не удастся. Ну-ка, ну-ка, спокойней, разложим всё по полочкам. Если отказаться, его убирают, потому что он знает, что они собираются сделать. И знаю, кто собирается это сделать. Убирают немедленно. Если я соглашаюсь, кто мешает им убрать меня потом? Было бы спокойней, кабы ко мне подошёл посторонний, какой-нибудь случайный человек. Но постороннего я мог бы и послать куда подальше. Испугался бы подставы. Тут они всё сделали правильно. Для первого разговора Рученко подходил идеально. Но именно из-за его кандидатуры и страшно. Выходит, отказываться нельзя. Больше суток не проживёшь. Соглашусь, тогда есть шанс прожить до исполнения заказа, а за это время удастся что-нибудь придумать.
Всю ночь Пастушенко крутился в постели, прокручивая в уме различные варианты. Утром смятые простыни напоминали сексодром после группового секса. За его квартирой велось в этот момент наблюдение, а телефон прослушивался. И если бы он об этом знал, то ничуть не удивился бы. Примерно так он себе и представлял работу серьёзных ребят, которым зачем-то понадобились ядерные заряды зенитных ракет. Но он ни с кем не контачил, никуда не звонил, сестра работала в ночную смену. И не дожидаясь её прихода, Пастушенко позвонил Кольке, договорился о встрече и вышел из дома. Пешочком пошёл через полгорода на назначенную встречу. Ничего не поделаешь, придётся сказать да.