Рыжая крыса нагло обнюхивала её лицо. Укусит? Или слезет, найдёт что-нибудь более привлекательное? Длинные усы шевелились. Китти видела их как в тумане и немного раздвоившимися. Глазные яблоки уже болели, ведь приходилось скашивать глаза, чтобы держать крысу в поле зрения. Связанные руки уже давно онемели. Не думала Китти, что в просвещённой Англии такое может быть. Как можно таким образом содержать заключённых! И, причём, многие здесь только под следствием, вина их ещё не доказана. Каменные мешки, отхожих мест нет, всё приходится делать прямо в камере. Зловоние страшное. К местной кормёжке Китти ещё не притрагивалась, плесневелый хлеб и суп, смахивающий на помои, аппетита у неё не вызвали. А ведь кто-то сидит здесь за долги, и никакого преступления не совершал! После того, что она видела, проходя душными тюремными коридорами, ей стало понятно, что ей ещё несказанно повезло. Самое главное – её запихнули в пустую камеру. Единственным её соседом оказался покойник. Видимо, довольно свежий. В смысле, недавно умерший. От него ещё почти не пахло. Может, её хотели запугать? Тогда они ошиблись. Чего-чего, а трупов Китти не боялась. Она их хладнокровно обыскивала ещё два года назад, в двенадцать лет, а сейчас, когда она уже взрослая, и подавно стыдно бояться. А если бы её кинули в общую камеру, к мужчинам? Они там такие грязные и вонючие, что на их фоне запах покойника покажется ароматом роз. И, будьте уверены, они новую девушку, заброшенную к ним судьбой, без внимания бы не оставили. С одним она, скорей всего, справилась. А сразу нескольких ей не убить. Да даже если бы они все были спокойные и смиренные, по ним насекомые ползают, их из коридора видно. Волосы на головах шевелятся, столько их там ползает. А ещё неизвестно чем они там больны. Когда Китти ещё была маленькой, отец рассказывал гостям, что как-то давно бывшие на суде подсудимые занесли тюремную горячку, жертвами коей сделались президент суда, шериф и более 300 человек присутствовавших; все они умерли в течение 40 часов. Позднее, в Оксминстере, один освобожденный арестант заразил свою семью, а затем и целый город; то же повторилось в Лондоне лет шестьдесят тому назад.
Китти попыталась пошевелить руками. Сама хороша, нечего было закатывать истерику и набрасываться на тюремщика. Можно было бы и на словах ему что-нибудь сказать, чтобы у него пропала охота с ней поразвлечься. Странно, что не сильно избил. Зато крыса лицо объест. Всё, никому нужна она тогда не будет. Никого уже не одурачить. Да впрочем, какая разница. Всё равно, приговор ясен, смертная казнь через повешенье. Во Франции умирать легче. Наполеон сотнями обезглавливал людей при помощи гильотины. Чик, и готово. Она острая, летит с высоты. Ты даже почувствовать не успеешь, как голова уже откатится, чтобы её тут же подцепили багром, подняли в воздух и сунули в мешок. А в Англии будьте добры, пройдите к виселице, пожалуйста. А как ещё могут поступить с убийцей? С проституткой-убийцей. Как бы они все удивились, судьи, полицейские, охранники, если бы узнали, что она до сих пор девственна. И, дай бог, чтобы они не узнали, что каждый, кто покушался на её девственность, уже мёртв. Тогда её казнь станет казнью века. Мало в каком большом городе она не оставила после себя трупы. Грязные скоты. Они считали, что, накормив и напоив её, они получали право владеть её телом. Ха, как бы не так. Первый, отчим, даже не свои деньги на неё тратил, а то, что осталось в наследство от матери. Достаточно осталось. Лучше бы он её в пансион на мамины деньги определил. А то пригласил к ней учителей, портные регулярно приходили. Как к благородной приставил к ней даже учителя танцев. С него всё и началось. Но учитель не виноват, нет. Хороший был учитель. А она, Китти, была хорошей ученицей. Грациозная, лёгкая, все движения запоминала быстро и танцевала с упоением. Если бы отчим не наблюдал за ней! Именно выходя из пируэта на уроке танца, первый раз в жизни она увидела сальный взгляд мужчины. Не поняла, что это такое, ведь ей только двенадцать тогда было. Отчим стоял у двери и смотрел. Сначала Китти не осознала, что в его фигуре показалось ей странным, зато хорошо было видно, что дышал он тяжело, по лбу катились капли пота. Ещё раз бросив взгляд на него, Китти заметила, что брюки его спереди необычно оттопыривались, как будто отчим засунул туда подсвечник. Может ему нехорошо? Выглядит он так, как будто его сейчас апоплексический удар хватит. Учитель пока его не видел, мешала колонна, но сейчас он поравняется с отчимом и, наверное, позовёт тому врача. Но тут отчим резко развернулся и почти бегом стал подниматься вверх по лестнице.С тех пор Китти часто замечала его на уроках танца. Он вставал за колонной, вне поля зрения учителя, и смотрел на Китти. Ей было очень неуютно. А однажды он пришёл к ней в спальню, когда Китти уже заснула. Сел на кровать, стал гладить её по голове, рассказывал про то, какая у неё была замечательная мама, и как много она умела всего делать, и как замечательно она всё это делала. И он, отчим, просто считает своим долгом научить Китти всему тому, что умела её мама.
-Ты ведь хочешь быть на неё похожей, правда, Китти? Ты ведь хорошая дочь, да? Ведь да?
-Да, - наконец пролепетала не до конца проснувшаяся Китти, не понимая, что от неё требуется, но, чувствуя, что всё это как-то нехорошо, то, что мистер Троттер сидит в её спальне, гладит её по голове и его рука при этом дрожит.
-Ну, вот и хорошо, ты хорошая девочка, - обрадовался отчим. - Дай мне свою руку, вот так не бойся. Какая у тебя маленькая и нежная ручка. Такой ручкой можно очень нежно гладить. Вот попробуй, у тебя должно получиться, и он вложил в руку Китти что-то похожее на маленькую мягкую колбасу. Нет, наверное, она ошиблась, не очень то она и маленькая, и вовсе не мягкая. Отчим положил свою руку поверх Киттиной и начал водить ею вверх-вниз по этой колбасе, иногда сжимая её. Почему-то он шумно дышал при этом. Потом колбаса начала двигаться сама, или это отчим её двигал? Движения становились всё быстрей и быстрей, потом вдруг мистер Троттер содрогнулся, издал непонятный звук, колбаса вдруг стала маленькой, мягкой и почему-то мокрой.
-Ты молодец, золотко, у тебя получается почти как у твоей мамы. Потом я тебя научу всему-всему, что она знала. Ты только никому не рассказывай, а то многие думают, что ты недостаточно взрослая для этого. А я иногда буду приходить к тебе и учить.
Тогда Китти ничего не поняла. Заинтригованная, она решила, что в следующий раз разберётся, что к чему.
И мама, она, наверное, увидит с небес, что Китти старается быть на неё похожей и порадуется. А то, что мистер Троттер ведёт себя непонятно, так что же здесь необычного? Взрослые всегда так. Сначала что-нибудь скажут или сделают, а попросишь объяснить, что к чему, они говорят, что это ей понимать ещё рано. Вырастет, поймёт. Вот он вроде и говорит, что хочет научить её тому, что другие сочтут преждевременным, а всё равно ничего толком не объяснил. Для чего маме надо было уметь гладить эту колбасу? И почему она то твёрдая, то мягкая, и откуда там взялась липкая вода?
Прошло несколько месяцев. Сначала отчим наведывался в её спальню редко, но последнее время он зачастил. По два-три раза в неделю он не давал ей спать. И если сначала Китти было очень любопытно, а что же такого она будет уметь, то теперь его посещения стали пугать её. Отчим начал гладить её не только по голове, но залезал рукой под одеяло и шарил по её телу. Это было как-то неправильно! Китти казалось, что мужчина, даже почти отец, не должен был её там трогать. И уж тем более она не должна была трогать его. К тому времени Китти уже разобралась, что колбаса, это часть тела очима, по какой-то причине отсутствовавшая у неё. И гладить её, сжимать, разжимать, и уж тем более целовать, как тут недавно попросил её отчим, нельзя. Но все её сомнения по этому поводу мистер Троттер немедленно отметал: - Ерунда! Все взрослые женщины это делают, только не говорят об этом. Это считается неприличным и ни с кем об этом не разговаривают. А ты ведь уже почти взрослая, правда? И я совсем скоро тебе покажу, что по настоящему надо делать. Уверяю, это тебе понравится.
Китти одолевали сомнения. С одной стороны, очень хотелось угодить умершей маме, несомненно, наблюдающей за своей дочерью там, на небесах. С другой стороны она стеснялась ночных визитов к ней отчима. И Китти стала горячо и искренне молиться, чего раньше почти не делала. Она обращалась и к Богу, и к святым, и к матери. Но они молчали. Как будто им трудно было явиться к ней во сне и подсказать, что ей делать. Ответ пришёл от садовницы. Или это ангелы направили её в нужное место и в нужное время?
Как-то Китти устроилась читать книжку не сидя на скамейке, а лёжа на травке за живой изгородью. А чуть позже туда подошла со своей дочерью садовница Нелли. Не видя за кустами маленькую хозяйку, она устроилась пропалывать клумбу, и, видимо продолжая неоконченный разговор, стала выговаривать дочери.
- Нет, ну как ты могла мне ничего не сказать, ну как ты могла!? Да ты должна была ко мне к первой бежать и всё рассказать. Конечно, ещё можно к священнику на исповедь или в полицию, но что они для тебя сделали бы? Что, я тебя спрашиваю? В полиции может быть и прислушались бы к твоим словам, и арестовали бы мерзавца, но про тебя сейчас судачила бы вся Южная Англия. За кого бы потом ты могла выйти замуж? За висельника, бежавшего с каторги, которому не дорога девственность его жены? Ты мне можешь точно ответить: он тебя только снаружи трогал, или и внутрь залез? А то может, ты мне ничего не сказала, боялась, что я убью его? И убила бы, если бы узнала, что он тебя совратил, и жизнь тебе поломал. Мать я или не мать? Так скажи, проник он внутрь или нет? Отвечай.
Рыдая, дочь закричала: - Нет. Я же вам говорила, что нет!
- Тихо, ты, дура. Сейчас вся усадьба сбежится на твои крики.
Окрик на дочку подействовал. Она заговорила, ещё всхлипывая, но уже без крика: - Я же вам говорила, он лёг ко мне, задрал сорочку и начал об меня тереться. Я хотела убежать, а он меня держал и не отпускал. Тогда я начала кричать, а он зажал мне рот, и сказал, что я должна лежать спокойно, потому что это нужно вам, мама.
-Как это мне? - возмутилась садовница. – Это мне нужно, чтобы моя дочь была совращённой? Какая наглость!
-Он сказал, что не может сделать вас счастливой, а для того, чтобы он смог, ему нужна молодая девушка, – продолжала рыдать дочь садовницы.
- Ах, вон оно что, - разъярилась мать. – Всё-таки зря я его не убила. Хуже того, даже не покалечила. Надо было ему оторвать то, чем он собирался делать кого-то счастливой. Ах, он стервец, пользуется тем, что я огласки не захочу, не позволю, чтобы тебя позорили.
Всё время, пока садовница возилась с этой клумбой, она продолжала возмущаться поведением своего мужа, покусившегося на падчерицу. И тут Китти что-то начала понимать. Ещё смутно, но прежнее ощущение, что мистер Троттер поступает нехорошо, приходя в спальню к Китти, окрепло. Он делал что-то похожее на то, что совершил муж садовницы с её дочкой. Только куда он мог проникнуть внутрь, Китти ещё не поняла. Жалко, что у неё нет мамы, с которой можно было бы посоветоваться. И которая защитила бы её, если мистер Троттер делает неправое дело. А вдруг всё-таки он хотел как лучше? Может, действительно, взрослые запрещают детям делать то, что делают сами? Ведь муж садовницы, судя по её словам, что-то подобное делал и с самой Нелли. И делал её при этом счастливой. Может и мистер Троттер тоже хочет сделать Китти счастливой? Ведь иногда она чувствовала в своём теле какую-то сладкую дрожь. А происходило это в тот момент, когда отчим гладил Киттино тело, сажая её к себе на колени. Иногда его руки останавливались, немного сжимали Китти, а потом его пальцы начинали двигаться по её телу так же, как её при игре на рояле. И если бы Китти не смущалась от ощущения неправильности ситуации, то кто знает, может, быть ей было бы очень даже приятно. Вот ведь и дочка садовницы не попыталась оттолкнуть отчима, а она намного старше Китти и крепкая, как мужчина. Как юноша. Но ведь не оттолкнула. Так может, это садовница не хочет, чтобы дочка что-то почувствовала? Или наоборот, садовница права, и её мужа действительно надо было отправить в тюрьму. Или он достоин смерти?
Господи, как в этом разобраться?
Разобралась Китти очень быстро. В этот же вечер мистер Троттер навестил Китти в её спальне. Но был он каким-то странным. Уже входя в комнату, он сильно дышал. Его руки двигались быстрее обычного. А потом он одним махом сбросил свои панталоны и стащил сорочку с Китти. Она лежала на своей кровати абсолютно голая, кожа её просвечивала на бледном лунном свете.
И чувство беззащитности овладело ею. Отчим залез на её кровать, сел Китти на ноги и начал водить своей колбасой по её животу. Китти чуть не завопила от ужаса. Полная луна светила прямо на кровать, и зрелище показалось просто омерзительным. А мистер Троттер как-то странно то ли покачивался, то ли дрыгался, временами упирая свою колбасу прямо в Китти и замирая в этот момент. А потом он лёг всем своим весом на девочку, больно раздвинул ей ноги и начал шарить там, внизу. И не руками, как обычно, а опять же, колбасой. Одновременно он накрыл её рот своим, выдохнув на неё перед этим противным запахом то ли эля, то ли грога. В этом к своим двенадцати Китти не научилась разбираться. Вот тут то она и вспомнила слова садовницы: - Всё-таки зря я его не убила!
Рука сама собой потянулась за подсвечником, стоявшим рядом с кроватью, а потом сама ударила отчима по голове. Дрыганье прекратилось очень быстро. Сложнее было скинуть с себя тяжёлое тело. Наконец, Китти перевалила отчима на кровать, вскочила на ноги и заметалась по комнате.
Убила! Она убила человека! Да, он хотел сделать что-то нехорошее. Но как объяснить это людям? То, что он часто приходил к ней в спальню и гладил её. То, что сегодня он пришёл пьяный и вонючий, и уже не гладил её, а готов был разорвать Китти на части. Да и какая разница, что он хотел сделать. Всё равно она убийца, а убийц казнят. А перед казнью ещё и посмеются над ней, ведь она убила мужчину в своей постели, а это точно неприлично. Она голая и в постели лежит труп мужчины без панталон. Бежать, скорей бежать от казни и от позора. Ведь она ни в чём не виновата, она ничего такого не хотела! Она не заслужила. Денег на счету покойной матери было достаточно, чтобы Китти спокойно дожила до замужества, и на образование бы хватило, и на приданое. И поместье давало регулярный доход. Ну, зачем, ну зачем отчим залез к ней в постель?
А если бежать, то куда? Надо найти какой-нибудь постоялый двор, и первое время можно жить там. Выглядит она старше своих лет, за молодую барышню сойдёт. Но молодые барышни не живут одни. У них есть родственники или слуги. У Китти же никого нет. Служанок отчим набрал новых, все они злющие либо просто сухари. Никто из них Китти сопровождать не будет. Да и с удовольствием донесут на неё. Но ничего не поделаешь, это надо будет решить потом, а сейчас надо уйти. Унести ноги. Подальше от трупа. Китти очень хотелось жить, и виселица в её планы не входила. Что может ей понадобиться? Одежда. Обувь. Медальон с маминым портретом. Деньги. За деньгами надо идти в кабинет мистера Троттера. К ней в комнату он пришёл с ключами. Вот этот, маленький, наверняка от бюро. Остаётся надеяться, что денег там достаточно и Китти хотя бы на первое время хватит. Стараясь не смотреть на мёртвого отчима, Китти ходила по своей комнате и собирала необходимые, по её мнению, вещи. Когда набралась приличная куча, она задумалась, куда бы это сложить. Чемоданы были в кладовой рядом с маминой комнатой. Китти отправилась туда. Когда она проходила мимо маминой спальни она вспомнила, что на связке отчима был ключ от её двери. Китти тихонько вернулась. Хорошо, что в этой части дома нет комнат слуг. В маминой комнате всё оставалось таким же, как при её жизни. Китти подошла к шкафу, провела рукой по платьям. Ей показалось, что она прикоснулась к маме. Китти уткнулась носом в самое любимое мамино платье, малиновое с золотистой отделкой. До сих пор оно хранило запах маминых духов.
Духи тоже надо взять. И украшения. Будет память о маме. Украшения Китти нравились. Ей хотелось поскорей попасть на настоящий взрослый бал, танцевать без устали с кавалерами, приседать в реверансе, обмахиваться веером. Само собой, все будут в восторге от красавицы Китти. Кавалеры будут толпиться около неё, оспаривая друг у друга право увести Китти в танце. И кто-нибудь из них, конечно же, самый достойный, станет её избранником. Богатый и заботливый муж, будет возить свою молодую и красивую жену на балы и светские приёмы. В конце концов заметит красавицу и умницу и выберет её себе во фрейлины. О Господи, может, об этом уже и мечтать не придётся. Кто теперь Китти? Убийца, которую повесят, как только выяснится кто она такая.
А может и Бог с ней, карьерой фрейлины, балами, замужеством и прочей женской дребеденью? Может надо купить мужское платье, научиться ходить, как мужчина, поступить юнгой на судно, а когда его захватят флибустьеры, перейти на их сторону? Там умный юнга Кент быстро станет помощником капитана, а потом, когда они отобьют ещё один корабль и команда станет более многочисленной, появится капитан Кент, гроза морей и океанов. А что, может именно так и стоит поступить? Но пока Китти не превратилась в Кента ей понадобится женское платье. И потом, кто знает, может капитан догадается, что Кент на самом деле Китти, обрадуется, и женится на ней. И тогда они долго и счастливо будут бороздить водную гладь. И тогда она сможет не скрывать свою принадлежность к женскому полу.
Чемоданы Китти перетащила по одному в своё детское укрытие. Там они с мамой часто сидели с рукоделием в руках. Мама рассказывала ей старинные легенды и Китти иногда забывала про то, что в руках у неё иголка. Лужайка, скрытая со всех сторон зарослями кустов. В одном месте ветви очень хорошо отклонялись в сторону, образуя дверной проём. Старые слуги знали про это место, но отчим набрал новых, вряд ли они найдут его очень быстро. Тем более что под скамейкой у них с мамой был тайник для хранения сокровищ. Чемоданы туда как раз влезут. А само укрытие находится на задворках усадьбы. Недалеко проходит дорога, по которой крестьяне ездят на сенокос, вывезти чемоданы позже труда не составит.
Денег в бюро мистера Троттера было довольно много, Китти даже почудилось, что по богатству она почти сравнялась с королевой. Вместе с украшениями получалось, что маленькой театральной сумочки никак не хватит. Китти пробралась в поварскую. Кухарка ходила на рынок с корзинкой, а ещё у неё было что-то вроде торбочки. Если она много всего набирала, то разворачивала торбочку, накладывала туда провизию и вешала торбочку на плечо.
Платье Китти выбрала самое скромное, дорожное. Его она одевала, когда семья ездила в Лондон. Хорошо ещё, что Китти почти перестала расти. В одиннадцать она была ростом с мать и все ужасались, какой же дылдой она будет. Но к двенадцати она выросла совсем чуть-чуть, поэтому те платья, которые шились ей ещё при маме, были Китти впору. Да ещё и при мистере Троттере кое-что прибавилось. Жалко, что все с собой не взять. А может их просто оставить на потайной лужайке? В тайник они, конечно, уже не влезут. Но на лужайку вряд ли кто забредёт. А если и забредёт, то вряд ли найдут тайник, решат, что всё, что она хотела с собой взять, тут. И Китти ничего не теряет. Либо эти платья останутся дома, либо их найдут слуги, тогда они тоже останутся дома, либо Китти успеет их забрать. Из простыней получились отличные мешки. Мешки можно сложить на скамейке и укрыть чем-нибудь. Несколько плащей мистера Троттера вполне защитят платья от дождя. Китти потащила мешки к тайнику. Как ни странно, мешки из простыней влезли в тайник. Плащи оказались лишними, и Китти их вернула в дом, чтобы они не выдали, куда она спрятала всё остальное.
Всё было готово. Китти напоследок оглянулась. Как же она могла забыть! Её Амалия чуть не осталась дома! Фу, какая Китти плохая! Забыть про любимую Амалию! Амалия будет очень недовольна, если узнает, что Китти её чуть не бросила. Амалия очень строгая, если она обидится, то будет дуться целую неделю. Где же она? Ну, конечно же, Амалия на своём любимом месте, рядом с кроватью Китти. Выходит, она всё видела? Захочет ли она общаться с Китти после того, что та сделала?
Китти осторожно приблизилась к кровати, стараясь не смотреть на окровавленную голову мистера Троттера. На секунду ей показалось, что труп лежит немного в другой позе. Ей показалось, что он сейчас протянет за ней свою когтистую руку и зацепит её. Бегом она подбежала к Амалии, не очень то почтительно ухватила её за платье и вверх тормашками вынесла её в коридор.
- Простите меня, моя милая Амалия, - Китти поторопилась вернуть кукле надлежащее положение. Как никак графиня. А её вверх ногами тащат. – Вы же видели, милая Амалия, что этот ужасный, ужасный мистер Троттер мог нас сцапать? Поэтому простите меня великодушно за то, что я так непочтительно схватила вас. Мои действия продиктованы исключительно желанием спасти вас. Благодарю вас, мисс Амалия. Я всегда знала, что вы доверяете мне.
В суматохе Китти чуть не забыла приготовленную торбочку, но вовремя одумалась. Жалко, что у Китти нет брата. Тогда она прямо сейчас бы переоделась юношей и тогда могла бы спокойно идти по дороге. Ну что же, придётся рисковать.
Куда же пойти? Если пойти направо, можно попасть в Лондон. Но, скорей всего, именно там её и будут искать. Значит, надо идти налево.