1
Наш декан Годзевич стоял перед строем студентов, как политрук – перед ротой бойцов, оставшихся защищать насмерть какую-то безымянную высоту…. Впрочем, почему безымянную? Дело было в небольшой татарской деревеньке Урмикеево – неподалеку от Красноуфимска….
Мы расположились во дворе сельского клуба, выстроенные в две шеренги, а Годзевич – «толкал речь»… Она была посвящена битве за спасение урожая картофеля. А мы – студенты третьего и четвертого курсов САИ – должны были стать авангардом - в этой ожесточённой борьбе….
В том, что она будет ожесточенной – никто не сомневался: разъярённые аборигены ещё вчера ночью, сорвав дверь с крючка, ворвались в клуб, где спали истомившиеся студенты…. Попрыгав у входа, с индейскими криками и визгами, они выпустили - в сторону спящих «бледнолицых» - несколько огромных картофелин, и исчезли….
Между тем, один из овощных болидов, как шальной трассирующий снаряд – каким-то образом отыскал незащищённые ноздри нашего однокурсника Паши Степанова, и, на огромной скорости – впился в них…. И тогда, нам, самопровозглашённым «братьям милосердия» – пришлось срочно спасать бедного Павла - от потери крови.
* * *
Собственно, этот конфликт зародился немного раньше, ещё часа три назад, когда нескольким нашим студенткам – не хватило постельных подушек, и они отправились за ними, то ли - к отцам-командирам, то ли на склад, то ли…. В итоге – они оказались ночью возле сельского клуба, куда разместили нас, парней. Что их принесло сюда – я так и не понял…. Да кто его знает, куда вообще может потащить блаженную русскую женщину – в глухую осеннюю полночь?!
И вот – в этой самой, кромешной тьме, они, как и ожидалось, напоролись на вражеский дозор, состоящий из пяти-шести сельских парней, изрядно пьяных и довольно агрессивных…
Когда перепуганные девки - с ходу влетели на спасительный клубный двор, то их преследователи – тут же вломились следом за ними…. Они сразу же окружили меня – стоявшего одиноко во дворе, и - разгорячено дыша прямо в меня - пьяными, перекошенными от немотивированной злобы ртами, кричали: «Ты чё, блатной, што ли?»
«Блатной!» - С напускной уверенностью отвечал я, нагло вглядываясь в их унифицированные лица…. А что мне надо было – им отвечать? «Извините, граждане аборигены, я тут случайно стою…»? Хотя где-то внутри, глубоко в душе - быстро зародилась вакуумная пустота, частый спутник страха, быстро втягивающая в себя - и звучание голоса, и уверенности, и силы в ногах….
Меня утешало то обстоятельство, что всего в двадцати метрах, в глубине мрачного силуэта клуба – находятся мои парни-товарищи…. И что рядом – наши девчонки, и я не имею права отступать – даже если сильно захочется…. Кроме того, пусть и сковывающая мозги напряженность, отнюдь не мешала осознавать, что эти, напирающие на меня аборигены – наверняка не Мохаммеды Али и не Чаки Норрисы, и у них всего лишь два преимущества: во-первых, они местные, а во-вторых – они безрассудно пьяны…. А это, частенько, с успехом заменяет отвагу.
Тем не менее, та, первая стычка закончилась ничем, и, потоптавшись на месте, буйные селяне удалились. Чтоб явиться к нам ночью, через пару часов и подвергнуть наши редуты массированному картофельному артобстрелу.
Я же, позвал девок в клуб, где мы решили все насущные вопросы. Подушки мы нашли, самих подружек – проводили, но вот паслёновый осколок – той мимолётной стычки – угодил бедному Павлу, прямо в лицо.
2
…Годзевич что-то говорил, отчаянно жестикулируя, а студенты - с нескрываемою тоской в глазах – слушали его…. На их печальных, придавленных свинцовым осенним небом лицах, отражалась одна и та же мысль: «Господи, целых три недели – мы должны любоваться этим серым безрадостным ландшафтом… Господи, ну за что же нам – такое наказание?! В чём мы так провинились перед тобою, Господи?»
В то атеистическое время – подробные обращения к Господу, тем более со стороны безалаберных студентов – были большой редкостью.
Годзевич стоял в центре, как Понтий Пилат, а справа и слева от него возвышались монументальные фигуры Леши Ерина и Коли Гарина – наших преподавателей, и, по совместительству – воинов римского легиона, посланных нашей деспотичной Альма-матер – помогать сельскому прокуратору, на случай бунта – непокорных архитектурных фарисеев.
Бить в ту пору студентов было не принято, однако свирепая физиономия двухметрового гиганта Ерина, внушала опаску любому потенциальному мятежнику и провокатору. Более того – студенты творческого ВУЗа страдают избыточным воображением, и пудовые кулаки Алексея, которыми он демонстративно подпирал могучую поясницу, заставляли многих присутствующих – домысливать широкие возможности для правоприменения этих кувалд.
Ходили слухи, что раньше, он служил матросом в Карибском море, и, в-одиночку, голыми руками, боролся с падающими на палубу, кайманами. Никто не знал, правда ли это, но – рисковать никому не хотелось.
Сам же путь на Голгофу – в виде бескрайних картофельных полей – простирался сразу за заборами и крышами местной Галилеи. Пока наши первосвященники что-то вещали своими жреческими голосами, мы тоскливо смотрели на дымящиеся избы Урмикеева, и сопровождали взглядами, мягко опадающую наземь, жёлто-оранжевую листву…..
Зато, эта небольшая татарская деревенька - стала поистине настоящим стимулятором – массовых обращений к богу. Кто-то молил, чтоб окаянные колхозные дни - побыстрее пролетели, кто-то всерьёз надеялся, что какое-нибудь случайное счастье - легкая простуда, например, и она поможет – умчаться отсюда, в далёкий и желанный город…. Так, в годы войны, многие бойцы истово мечтали получить хоть какое-нибудь лёгкое ранение, чтоб умчаться в тыл – на трясущейся полуторке…. Хоть дизентерия, хоть холера; лишь бы выбраться отсюда – из здешних погибельных мест!
3
…Вскоре нас расселили по семьям аборигенов. Попали и мы – в такую семью. Хозяин нашего двора был тракторист, звали его Радик, а его бойкая и весёлая жена носила довольно странное имя – Боян.
Людьми они оказались приятными, приветливыми, и, учитывая глушь здешних мест, можно считать, что нам несказанно повезло.
Не сильно ошибусь, если скажу, что повезло почти всем, приехавшим в колхоз: никто из студентов – особо не жаловался на своих хозяев. Только у нашей курсовой «Мальвины» - великосветской красавицы Ирины – возникли небольшие проблемы с домовладельцами. Хозяин подворья – один из местных трактористов, ошарашенный её красотою, попытался устроить своим квартиранткам что-то вроде «комендантского часа», требуя раннего возвращения постояльцев домой. Однако это требование было отнюдь не деспотичным: работая на поле, все и так уставали, и особой нужды – «по-общаговски», ночами шарахаться по деревне – сквозь глухую беззвёздную темноту - ни у кого уже не было. Да и сил – тоже.
Тамошние ночи, и в самом деле, отличались прямо-таки – чернильной беспросветностью….
Один раз, проводив девчонок в этой кромешной тьме, я, возвращаясь домой, с остолбенением обнаружил пару десятков тетеревов или глухарей, усевшихся на деревьях, прямо посреди деревни - в палисаднике одного из домов.
Когда же я всерьёз заинтересовался этим явлением, то выяснилось, что никакие это вовсе не тетерева, а обыкновенные домашние куры – умудряющиеся забраться на ветви деревьев – чуть ли не до самой вершины. Это и было - одной из достопримечательностей татарской деревни…. Больше - таких «кур-альпинисток», я – нигде не встречал.
Другой достопримечательностью были - почти полностью перекрытые кровлею дворы….
Построив свой дом, хозяин начинал потихоньку перекрывать дощатой крышей, - сначала - один участок двора, затем – другой, пока, наконец, весь двор не становился - полностью закрытым - от дождя и снега, превращаясь в разновидность какого-то сельского «пассажа».
Третьим эксклюзивом здешних мест стала так называемая баня «по-черному», где в отличие от русских, выбеленных и начисто выскобленных брёвнышек – повсюду зияли чернотой, жирно пропитанные, угольною сажею, стены.
* * *
По субботам в деревне проводилось некое подобие дискотеки, где осатанело плясали местные парубки, а вдоль села, в тихих сентябрьских сумерках, буквально на каждой лавке сидел - раскрасневшийся после бани татарин, свежевымытый и причесанный. А рядом с ним – как непременный атрибут выходного дня - стояла трехлитровая банка браги. К чести хозяев – выпить предлагалось почти каждому, проходящему мимо, а если учесть, что я в то время был студенческим бригадиром, причём, старшего – четвёртого курса, то ко мне обращались очень часто: «Эй, подходи, давай выпьем!»
Вообще, татары нашей деревни – оказались на редкость дружелюбными и гостеприимными, и тот инцидент - с попаданием злополучной картофелины, столкнувшейся во мраке с носом Паши Степанова – можно было б считать - абсолютно случайным, нелепым недоразумением.
Если потом, в течение последующих трех недель, мы и сталкивались на вечерней улице с пьяными дебоширами, то сами же местные, столь же пьяные, своими силами мгновенно унимали – своих, не в меру буйных сограждан. То есть, народ был – очень и очень неплохой: дома крепкие, мужики хозяйственные, бабы гостеприимные…. И, если б - не ежедневный трехкилометровый изнурительный вояж по сырым картофельным полям – с рутинной и нелегкой уборкою самого картофеля – то это могла бы быть вполне приятная сельхозэкспедиция. Или – турпоход.
4
Трактористы, особенно по понедельникам, выходили на работу с похмелья, и, выкатив трактора под загрузку, всей механизаторской бригадой отправлялись в ближайший перелесок – опохмеляться…. Они тащили с собой – заранее захваченные из дому - большие сосуды с брагой.
Важная деталь: трактора, во время уборки картофеля, надо было - время от времени (и, довольно часто, буквально каждые семь-десять минут) перегонять вперёд…. Иначе - весь сбор картофеля существенно затормозится – ведь бегать с тяжелыми вёдрами за тридцать-сорок метров по полю – утомительно – не то что девушке-архитектору, но и даже здоровенному мужику…. Поэтому все эти импровизированные «пикники» - серьёзно тормозили работу.
Трактор, как известно, должен ехать рядом со сборщиками картофеля, а те, равномерно передвигаясь, должны подтаскивать к бортам его тележки – торопливо наполняемые клубнями вёдра…. А «принимающий», в кузове – эти вёдра резво опоражнивал и возвращал – либо в руки сборщика, либо – если уборка велась интенсивно – просто швырял их на землю…. И сборщик, тут же, сам, поднимал своё ведро – чтоб вновь, спешно его наполнить – уникальной, просто драгоценною, картофельною рудою…. Вот так и работал – весь наш стахановский паслёновый прииск.
Так как трактористы всё чаще и чаще стали устраивать свои «бражные посиделки» в кустах, то и дело начинало стопориться: обездвиженный трактор – автоматически - обездвиживал и весь процесс уборки урожая…. Отрешенные студенты, в таких случаях, перевернув свои ведра кверху донышком, усаживались на них и обреченно, как мокрые филины, смотрели в серое сентябрьское небо.
Можно было, конечно, и «посачковать», однако, нам ставились определенные задачи – по объемам уборки…. И, разумеется – по территории полей, и мы наивно полагали: чем быстрее уберем, тем скорее – уедем отсюда.
Кроме того, за нашу работу, нам планировалось выплатить какие-то деньги, и, хоть эти суммы и были незначительными, но нам не стеснялись, об о них – регулярно напоминать.
В общем – всё подошло к тому, что мне пришлось срочно осваивать вождение тракторов…. И, теперь – аборигены-трактористы, среди которых был и мой хозяин – Радик, теперь могли беззаботно жрать столь любимую их сердцу брагу, уютно расположившись в «прибрежных» кустах.
* * *
Трактора, гоняющие по полю, были двух типов – маленький оранжевый «Владимирец» и большой синий Т-90, с огромными задними колесами. Меня поразило обилие скоростей на этих бесхитростных агрегатах: у «малыша» их было восемь (суммируя пониженную и повышенную передачи), а у «исполина» - аж четырнадцать!
Техника вскоре – была почти полностью освоена мной, и я залихватски гонял по полю, перегоняя, по просьбе вверенной мне студенческой братии – то один трактор, то другой…. Это обстоятельство, чуть позднее, сослужило немалую помощь в схватке моего родного, четвёртого курса – с ожесточённо сцепившимися с нами – врагами-третьекурсниками.
5
Схватку эту спровоцировал сам руководитель нашей сельскохозяйственной экспедиции – Годзевич. А дело было так.
Нашему неистовому декану пришла как-то в голову ошеломительная идея: увеличить производительность труда – среди студентов! И, вот, однажды утром, он, разгуливая перед строем, он твердо и интригующе заявил нам, что он намерен ускорить темпы уборки урожая…. И что он, Годзевич, как и его сподвижники – Ерин и Гарин – за ценой не постоят.
Как вы понимаете – идея ускоренной уборки картофельного урожая – привела нас в просто неописуемый восторг. Наконец-то! Многие из нас уже собирались бросить институт и приехать сюда, волонтёрами, чтоб денно и нощно, не щадя живота своего – бороться за эту самую урожайность.
Все стояли с грустными и поникшими рожами, реально понимая, что ничего хорошего – все эти колхозные новации – нам не сулят. Несмотря на свои юные годы, мы уже отлично понимали, к чему приводят любые реформы в России.
Тем не менее, не ограничившись вербальными лозунгами и призывами, наш декан, как опытный специалист по сопротивлению материалов, плавно перешёл к стимулирующей части…. Он, словно конферансье в цирке, помпезно объявил нам, что победитель соревнования – между третьим и четвертым курсом – получит огромный, на несколько кило – кулёк с шоколадными конфетами «Былина». Кулёк с конфетами был тут же продемонстрирован студенческой братии.
Видимо, против нас – применялась известная методика академика Павлова, связанная с условными рефлексами. По замыслу организаторов конкурса – мы, истекая слюной – должны были, не мешая, броситься к колхозным угодьям и поднимать, поднимать, поднимать – отечественную урожайность. А лампочка – в виде кулька конфет – должна была катализировать процесс выделения слюны и повышения нашего картофелеуборочного аппетита.
Да, именно им, этим конфетам – выпало стать действенным средством – в борьбе с нашей прогрессирующей сельхозимпотенцией. По крайней мере, именно так – это виделось нашему правящему триумвирату…. Причём, произнося свою пламенную речь, слово «былина» Годзевич произносил – вовсе не на славянский, общепринятый, манер «бЫлина» – с ударением на первом слоге, а совершенно по-французски, звучно делая акцент – на последнюю «А»…. Звучало это весьма непривычно и очень забавно: «былинА-а-а-а….»
Наши девчонки, стоя в строю, стали, не сговариваясь, прыскать в кулачки и, хихикая – дружно и многоголосо – пародировать оратора.
Годзевич, сразу почувствовав массовое оживление и ропот, стал, словно заведённый – к месту и не к месту – упоминать про шоколадную приманку, звучно и протяжно, будто б – наслаждаясь изобретённым римейком: «былинА-а-а-а-а…», «былинА-а-а-а…», «былинА-а-а…»…
Девки, ухахатываясь, стали ещё сильнее копировать его; и всё это напоминало – вакхическую сценку – из жизни тоталитарных сект…. С безумствующим проповедником во главе этого сектантского спектакля, роль которого, с блеском исполнял – сильно смахивающий на настоящего француза-гасконца – падре Годзевич.
Он, кстати, несколько лет - читал лекции, по сопромату, в далёкой африканской Гвинее; причём делал это – на чистейшем французском языке. Вероятно подобное произношение – на французский манер – древнерусского слова «былина», было вызвано либо – рецидивом долгого иноземного преподавания, либо - некою игрой…. Ведь перед Годзевичем, в эти минуты, стояло - около двух сотен симпатичных и смеющихся – девятнадцатилетних девиц. Вот он и чудодействовал – своими лингвистическими фокусами, благо, благодарная публика – на это живо реагировала.
6
С тех пор прошло около двадцати лет, а я, до сих, пор – увидев в супермаркетах кулёчки с конфетами «БылинА-а-а-а…», на секунду замираю, словно прошитый ударом электротока…. И, помимо воли, отчетливо вспоминаю – тот погожий, невозвратимый вечер…. В памяти проплывают: сельский клуб, дворик нашей столовой и, вибрирующий от смеха, строй студентов - в две шеренги…. От этого немножко щемит сердце, но, усмиряя грусть, я отчетливо вижу – и лукаво смеющегося Годзевича; и стоящего позади него, чуть поодаль - двухметрового верзилу Лёшу Ерина, держащего в руках – огромный кулёк, доверху набитый шоколадными конфетами….
Да и сами эти конфеты, я никогда больше не смогу называть на наш - российский манер - «БылИна»….В память о тех весёлых годах, о добром и настоящем мужике Годзевиче, который, оставил в душах многих моих сокурсников – самые светлые воспоминания, я, с того самого дня – называл их, называю, и буду называть – именно так как, как назвал их он: распевчато, на французский манер «БылинА-а-а-а…»
Для меня это: маленькая хрустальная капелька – в пёстром и горьковатом – ожерелье Памяти….
* * *
…Сразу отмечу – нас, высокомерных и самоуверенных сибаритов – этот кондитерский приз - нисколько не впечатлил. Неужели кто-то всерьёз поверил, что будущие звёзды мировой архитектуры и дизайна, сломя голову бросятся покорять картофельные Олимпы – ради каких-то ста грамм конфет? Ведь именно столько выходило – «на брата». Наивные! Как бы не так! Держи карман, вернее – холщовый колхозный мешок – шире!
Но – уже чуть позднее, азарт и желание какой-то раздражающей душу интриги – взяли верх; и мы решили – сразиться! Нас даже это как-то заело, и мы – захотели победить! Тем более, объективно говоря, шансов на победу у нас – практически не было.
Дело в том, что третий курс, возглавляемый работящей и зрелой девицей Сазыкиной, был монолитнее, сплоченнее, трудолюбивей. Как любой младший курс – по отношению к старшему. Причем, в Архе - эта типичная для многих ВУЗов градация – была ещё острее, ибо новые проекты, рисунки, живопись, а также - участие в различных конкурсах и мероприятиях - стремительно развращали будущих творческих звёзд. Образно говоря – год за два.
А звёздная болезнь, как известно – интенсивной сборке картофеля - никак не способствует. Скорее – наоборот.
Тем не менее, мы стиснули зубы, и решили биться до конца – с ненавистными конкурентами. На нашей стороне был только один сверхмощный союзник – так называемые три «Х»: хитрость, хитрость и ещё раз хитрость…. Эта боевая подруга не раз выручала нас в периоды жутких экзаменационных сессий, – не должна она была подвести нас и сейчас…
И она, действительно, стала нашей союзницей – в этой горячей картофелеуборочной баталии.
7
Ранним сентябрьским утром мы, выстроенные, словно две боевые дружины, напротив друг друга, вышли на урмикеевское поле Куликово…. Оставалось только ждать сигнала боевого рожка, чтоб ринутся с вёдрами к чернеющим неподалёку, и отведённым нам – в качестве боевого плацдарма – полям.
Землемер Пашка Андропов, вместе с комиссаром Гариным, огромным топографическим треугольником разметили территорию будущего сражения, разведя соперников - на две равные, по площади, половины.
* * *
Вот здесь и заключалась – первая хитрость нашего иезуитского плана.
Паша Андропов – учился на нашем, четвертом курсе…. Он пил с нами, ел с нами, он жил и спал – тоже, с нами…. Как человеческий детёныш Маугли – Паша был кровью и плотью - нашей стаи. И он получил от стаи, вскормившей его - своим волчьим молоком, и всхолившей его, в своём волчьем логове, приказ: «Ошибись, Паша! Хоть немножко, но ошибись! В нашу, разумеется, пользу!»
Конкретно же суть нашей «работы с Пашей» – заключалась в следующем. По правилам, он, как официальный и непредвзятый землемер, обязан был – под жестким контролем плантатора Гарина – чётко разметить большое поле на абсолютно равные, по длине, территории. Уборка велась, как бы – «в ширину», захватывая всё большее количество, одинаковых, по длине – рядков.
Однако, если одной команде, «по ошибке» – укоротить длину ряда, а другой, соответственно – чуть-чуть удлинить, то шансы «коротких» – значительно возрастали! Ведь, при внешне равной длине, на самом деле – «длинным» приходилось убирать и по территории, и по весу – значительно больше.
Причём, даже самые несложные расчёты показывали, эта маленькая погрешность, как в часовом механизме, в конечном итоге – может дать астрономическую разницу! Убавьте одной команде полтора метра и – автоматически прибавьте это – другой, и вы получите, в течение дня – лишний и невидимый картофельный ряд длиной – почти в два-три километра! Невидимый-то он – невидимый, но убирать-то его – всё равно кому-то надо, а это дополнительное время, лишние вёдра, десятки мешков, усталость и т.д. ….
– Паша, – сказали мы честно нашему нейтральному землемеру, – ты понимаешь, что мы никак не можем – им проиграть?! Поэтому – меряй поле как следует, не бери грех на душу! Ведь, тебе, с нами – ещё учиться и учиться!
И Паша – мерял, мерял как следует. Забегая вперед, скажу, что он так намерял, что бедному третьему курсу, для формального равенства с нами – пришлось бы убирать территорию в полтора раза больше. Кто ж такое неравенство выдюжит?
8
…А пока Паша, кровинушка наша, задумчиво шёл по пашне, вместе с бдительным Кольшей Гариным, и монотонно отмерял - роковые казённые метры…. Его гигантская рогатина, мерно вращалась в мозолистых землемерских руках, и всё это напоминало последние приготовления – бесстрастных секундантов – перед решительной и кровавою дуэлью.
И Паша, делая свою разметку – чуть-чуть ошибался. В нашу пользу, разумеется. А куда ж - бдительный Гарин-то смотрел? Он же шёл рядом!
Дело тут вот в чём. Мы-то, сразу подсчитали, во что превратится маленькая Пашина погрешность. А откуда Гарин, прирождённый интеллигент, и преподаватель кафедры дизайна, мог догадываться - о такой изощрённой арифметике?
Кроме того, Гарин был комиссаром, и функции колхозного менеджмента – его особенно не волновали…. Он поднимал морально-боевой дух студенческого отряда, совмещая, в своем лице – сразу две роли: роль красного пропагандиста и белого плантатора-надсмотрщика. Поэтому он шёл молча – и смотрел…. А Паша молча мерил…. И, молча – ошибался….
К сказанному следует добавить, что даже непосвященный человек, взглянув на физиономию Паши Антропова – непременно б обнаружил, что этот человек – легко мог добиться невиданных успехов на ниве теологии и богослужения…. Или - шулерского искусства. Создай он финансовую пирамиду, вроде «МММ», то никакого б Лени Голубкова, ему б – и не понадобилось!
Глядя в честные Пашины глаза, очарованный народ, не медля, побежал бы – безо всяких призывов Лёни, сбивая друг друга с ног – к Пашиному офису…. Чтоб доверить ему, этому ясноликому отроку – всю свою наличность!
У Паши были предельно честные, излучающие теплую доброту, глаза. А небольшая поповская бородка довершала этот благочестивый образ костромского дьякона.
Как мог поверить, как мог подумать Гарин, что этот добрый, можно сказать, святой человек, вообще способен – кого-нибудь обмануть?!
Нет, он мерно ступал по пашне, рядом с Пашей, и думал: «Господи, назначь такого в какой-нибудь дальний приход, и у него, очередь на причащение – больше чем в Мавзолей будет!» А так как дело происходило в советское время, то очереди в Мавзолей – действительно были большими: ничуть не меньше, чем за колбасой или импортными кроссовками.
Ну, а почему Паша мог бы добиться невиданных высот в области мошеннического, шулерского или иных, смежных искусств, я объяснять не буду: вдруг он когда-нибудь прочтёт эти строки, и я, поневоле, - стану подстрекателем!
9
Таким образом, имея столь ощутимое, хоть и невидимое преимущество, мы на девяносто процентов обеспечили себе успех – в предстоящем сражении «картофельных ведер».
Кроме того, в самом конце поединка, я, как всякий обнаглевший от близкой победы полководец – не упустил возможности нанести противнику финальный оскорбительный удар.
* * *
На осеннее поле – медленно опускался вечерний туман, и я распорядился двум небольшим и малозаметным лазутчикам – Ване Емельянову и Коле Новичкову – подползти к огромным серебристым кулям, из целлофановой скомканной упаковки, служащим своеобразными «пограничными столбами», и чуть-чуть подтащить их - ближе к нам…. Тем самым - ещё более увеличив территорию противника, и, естественно, поубавив нашу….
Никакой особой нужды не было, ведь мы и так имели – гигантский гандикап…. Но мне хотелось подстраховаться. Когда же мне показалось, что Ваня и Коля, в целом справившись с задачей, всё же недостаточно подтащили кули – я пополз сам….
Когда я волок за собою – огромный серебристый комок целлофана, меня заметили неврастеничные третьекурсницы…. И они стали громко и возмущённо орать на всю округу, показывая на меня пальцем, словно обнаружили посреди поля – таинственное привидение или снежного человека! «Вон он, вон он, сука, – по пашне ползёт!» – осатанело визжали враги.
Они орали так, словно я, средь бела дня, проник в женское отделение городской бани и застал их всех – нагишом…. Гвалт поднялся невообразимый, и мне пришлось, сжав от досады зубы, бросить куль – как тело убитого товарища….
Между тем, кроме показушной, демонстративной наглости, эта акция – никакого логического значения не имела…. Вечер уже скатился к закату, и исход борьбы был предрешён. Впрочем, он был предрешён уже накануне состязания….
10
Наутро Годзевич огласил ожидаемый результат и мы - под мощные собственные аплодисменты, приняли из рук гиганта Ерина - столь же гигантский кулёк конфет. Это было наглядное торжество интеллекта и опыта - над неоперившейся экзальтированностью и горячностью молодости. С вражеской стороны донеслись хлипкие, сдержанные аплодисменты.
Зато, в утреннем деревенском воздухе, отчётливо чувствовался – недовольный, сдержанный ропот. В адрес же членов жюри, а, особенно – в адрес «близорукого» Гарина, вылетело несколько ядовитых – и, вовсе не лишенных логики – реплик. Авторами их, разумеется, тоже были представители вражеского лагеря.
Разозлённые нашей хитростью честолюбивые третьекурсники, потребовали в следующий раз – изменить условия конкурса. Незаслуженно лишенные сладкого приза, они настаивали, чтобы победитель определялся не по количеству убранных рядов, а по весу – доставленного с поля, на «весовую», картофеля.
Годзевич, прекрасно знающий нас, и интуитивно догадывающийся, что в предыдущей победе – не всё «чисто» – согласился с третьекурсниками.
Ничего другого не оставалось и нам. Третьекурсники мстительно потирали руки, ожидая скорого реванша.
* * *
Между тем размеренная колхозная жизнь двигалась - к своему экватору…. Лишь изредка происходили те или иные забавные эпизоды, свойственные любым коллективным выездным кампаниям, особенно – студенческим.
Так, например, третьекурсники, раздраженные нашей победой, - да и так просто, «по желанию»; взяли моду – отсылать заранее, в столовую – нескольких своих согруппников…. Те первыми заявлялись в пищевой храм, и, захватив «у стойки» доминирующее положение – вроде спекулянтов у касс театров или стадионов – пропускали только своих.
Постепенно эта патология, как и всякая запущенная инфекция – стала разбухать, разрастаться, и мы решили с этим бороться.
Сняв заранее с поля - около десятка наших, наиболее склочных и боевитых представителей, мы, чуть ли не за час до ужина, откомандировали их – «на захват столовой»…. А, точнее, на «блокировку» – живой вражеской очереди. Она, эта очередь, после прибытия нашего ударно-штурмового авангарда – становилась для них – просто бессмысленной…..Ведь им, нашим «пищеблочным бойцам» – было дано распоряжение – пропускать только своих…. Причём: нахально, и – в неограниченных количествах.
Надо заметить, основные «пищевые коллизии» - разворачивались именно вечером, когда усталые после работы студенты возвращались с поля. Никто не хотел, вопреки мудрому пожеланию – отдавать ужин врагу, и поэтому – скандальчик получился неслабый! Кавардак достиг апогея, когда голодные третьекурсники, полностью лишённые доступа к заветному кухонному окошечку, начали орать - как бешеные, но угрюмая очередь шла и шла - мимо них, пропуская только тех, кто учится на четвёртом.
Урок принёс свои плоды, в дальнейшем народ обслуживался – только в порядке общей очереди, и каждый вставал в очередь «по прибытию», а не «по блату».
11
…Как-то раз Гарин, желая подстегнуть энтузиазм среди собирающих картофель студентов, подлетел к группе четверокурсников и стал жёстко критиковать сборщиков: мол, работают они – чересчур медленно, спустя рукава: «как в штаны наложили!»
Для вящей аргументации он деловито забрался в кузов трактора, и, выгнав из оттуда - принимающего вёдра паренька, - стал сам принимать у парней и девчонок их переполненные вёдра…. Он остервенело и энергично, стал бегать по кузову, быстро рассыпая картошку, и выкидывая вёдра обратно. При этом – он что-то деловито покрикивал, подгоняя всех вокруг: «Быстрее, быстрее, ещё быстрее… Что вы – как сонные мухи!» - ну и в том же духе.
Мы ускорили темп, наращивая вбрасывание вёдер, а он метался в кузове, как осаждаемый со всех сторон, лайками – медведь.
Комиссар вошёл в раж, и он начал откровенно грубить нам…. Дескать, шевелитесь быстрее, засони, что вы – такие «тормозные»!
Нас это взбесило. «Вот – калиф на час нашёлся! Попробуй-ка в таком темпе час-другой поработать – что от тебя останется?! Люди ведь целыми днями - на пашне! Да и не первую неделю уже!»
И мы решили проучить зарвавшегося энтузиаста.
Девчонки редко подавали полные вёдра в кузов трактора, в-основном, - это делали парни. Дамам было трудно поднимать переполненное ведро на уровень головы и выше – до борта тележки.
Когда дело спорилось, я на малом, очень медленном ходу, гнал трактор вдоль ряда, а парни - не подносили вёдра, а кидали их – крутнувшись, как молотобоец…. А ловкий принимающий, умело поймав ведро – тут же рассыпал картофель по кузову, и метким броском, возвращал ведро – бросившему. Именно эту методику и демонстрировал сейчас нам Гарин, правда – на стоящем тракторе…. Но вот темп он, по неопытности, задавал – невообразимо высокий.
Именно на этом – мы и решили сыграть.
Дело в том, что, кидая ведро, бросающий обязан был убедиться, что принимающий видит – летящий к нему снаряд. И, соответственно – готов его принять! Для этого мы и вели разумный темп бросков, или, если этого требовала ситуация – ставили в кузов двух принимающих – с обоих боковых бортов.
При слишком высоком темпе – принимающий мог пропустить бросок, и сильный удар ведра – мог травмировать его…. А, в худшем случае, сбить с ног или вообще – выбить из кузова. Под колеса движущейся тележки.
Здесь же, я, напротив, отдал тайное распоряжение - неуклонно наращивать темп бросков…. Собственно, именно к этому и призывал нас, имитируя разбушевавшегося примата, мечущийся по кузову Гарин. Обозвав нас сонными мухами, он автоматически подписал себе расстрельный приговор.
Финал был мне заранее известен, но, через пару минут, - его узнал и Гарин…. Наш комиссар был сбит с ног – стремительно летящим ведром-болидом…. Спустя мгновение, и второй снаряд, со свистом пролетев мимо него, ушёл в небо, к созвездию Большой Медведицы….
Гарин, обругав нас, морщась, приподнялся на ноги, и начал отряхиваться…. Потом, потирая ушибленное место – он умчался неизвестно куда…. А мы - вновь приступили к нормальной, размеренной работе.
Для нашего комиссара вообще было характерно какой-то спонтанное, почти подростковое стремление к извечному реформированию – всего и вся…. Им правил этакий юношеский максимализм, и в этой перманентной борьбе - между разумом и эмоциями – у него всегда побеждали последние. Поэтому, время от времени, нам приходилось его охлаждать….
12
…Между тем, наступил один из сентябрьских вечеров, когда Годзевич, собрав и выстроив нас на традиционном деревенском плацу – объявил о новом, втором состязании – между двумя курсами. Призом выступал всё тот же, огромный кулёк – с французскими конфетами «БылинА-а-а-а»!
Третий курс энергично заволновался, помня о нашей предыдущей подлости. Пепел Клааса стучал в их юных сердцах. Они жаждали возмездия.
Теперь ход поединка строился по-другому. Отныне определяющими станут – не площади убранной территории, а будет замеряться вес каждой тележки, поступившей с поля, на склады…. И к вечеру, по итогам дня, будет определён победитель. Тот отряд, который сумеет, по суммарному весу, убрать больше картошки – и будет объявлен победителем!
Я сразу вспомнил одну немаловажную деталь. Весовщицы в деревне, как и любые нормальные деревенские бабы, в период страды были заняты, в первую очередь, уборкою урожая - со своих собственных огородов. Да и дети их – в школу, в это время – начинают ходить. Естественно, государственные, колхозные интересы – их интересуют менее всего. Вот они – то «болели», то отпрашивались с работы – под разными предлогами.
Именно поэтому, высокие колхозные дядьки, предложили мне выделить одну студентку - для борьбы с возникшим кадровым дефицитом. Студентка требовалась для работы на весовом складе.
Я выделил. А там, на весовом складе, и взвешивалась – вся поступающая с поля продукция. Работать на весовой было гораздо комфортнее, чем - на сыром поле, и я направил туда Аню, невесту землемера Паши…. Как только речь зашла о соревнованию «по весу» мы тут же мы сразу вспомнили про нашу делегатку….
Аня училась с нами, она ела с нами, пила с нами – и вообще…. Как человеческий детёныш Маугли – Аня была кровью и плотью - нашей стаи. И она получила от стаи, вскормившей и воспитавшей её, приказ: «Ошибись, Аня! Хоть немножко, но ошибись! В нашу, разумеется, пользу!»
В-общем, наши спецпредставители, взяли жениха-землемера Пашу, и пошли с ним к его невесте – весовщице Ане. Процесс переговоров, естественно, не рекламировался. Суть нашего предложения – состояла в следующем.
Вес каждой, наполненной картофелем тележки, колебался в пределах двух с небольшим тонн. В день соревнования, каждый из бригадиров должен был сообщать – каждому отдельному трактористу – от какого именно отряда пришла тележка с поля. Ранее это просто суммировалось, как общий урожай – «от студентов», и такой «повагонный» учёт – никто и не вёл. В день схватки весовщицы должны были – всё жестко, отдельно, суммировать. От нашего курса – отдельно, от третьего курса – отдельно…..
Далее, по окончании трудового дня, подводился суммарный итог…. Данное правило действовало только дважды, – во время второго, нынешнего конкурса, и – третьего, о котором я расскажу позднее….
Так вот – по нашему гнусному замыслу, Аня должна была отнимать от каждой тележки, поступающей с «верхнего» поля (вотчина третьего курса) – двести килограммов, автоматически приплюсовывать эти килограммы нам. А, если точнее: приписывать их – к весу тележек, привезенных тракторами – с «нижнего» поля, то есть – к нашим.
Одним словом, общая сумма, собранного студентами урожая, оставалась, как и прежде, неизменной, а вот сами слагаемые – чуть-чуть менялись. Причем сама Аня, как уже опытный кладовщик, должна была грамотно варьировать это «чуть-чуть»…. И, умело производить текущую «корректировку», по объему тележек: где – двести, где – сто восемьдесят, где – сто пятьдесят… Главное – чтоб мы выиграли!
13
Таким образом, схема была той же, что и в первом поединке, только речь уже шла не об убранных картофельных рядках, а о собранных килограммах…. То есть вчера были метры, а сегодня – килограммы…. Изменение было лишь в том, что, в первом случае, сокращенные нам метры – автоматически приплюсовывались нашим противникам, а здесь, – с точностью до наоборот – отнятые у врага килограммы – приплюсовывались нам….
Причем, как вы понимаете, мы оказались, в целом – очень порядочными людьми! В первом случае – мы щедро делились с коллегами-третьекурсниками – золотою удобренной землицею, а во втором – чуть-чуть заимствовали у них, по-братски, немножко картофеля…. Разве ж это – грех? Там прибавили, а тут отняли. Общий-то баланс получился вполне справедливым. Боевая ничья – 1:1. Всё – по-честному, интеллигентно…. Или кто-то не согласен?
То есть – двести килограммов картошки, «переброшенные» - Анькиной авторучкой в наш кузов – автоматически приносили нам разрыв с врагами-третьекурсниками – уже в четыреста. Десять тележек – четыре тонны… Неплохо!
* * *
…И дело пошло.
Формула из трех «Х» - должна была и тут - обеспечить нашу победу.
Третьекурсники следили за нами - как сотня шпионов. Или - как наблюдатели из пресловутой ОБСЕ – за ходом выборов…. Они смотрели нам в кузова, они заглядывали под трактор – не прикрепили ли мы туда какую-нибудь тяжеленную металлическую болванку весом в тонну (а такая идея, у нас, кстати – тоже была!), они обнюхивали наши вёдра и не спускали с нас – подозрительных и неотрывных глаз. Мы же загадочно улыбались, и неторопливо, по-честному, делали своё дело…. Пущай поверяют, нехай им….
Но эта неустанная бдительность – так и не помогла нашему противнику. Наутро следующего дня мы получили из рук Ерина – искрящийся на солнце гигантский пакет с конфетами. Со стороны вражеского лагеря, на нас смотрел – саккумулированный воедино, двумя сотнями скорбящих глаз – немой взор Человеческой Ненависти.
Это нисколько не помешало нашим девочкам – с упоением уплетать, заслуженно доставшиеся им – вожделенные сладости. В конце концов, за интеллектуальные «ноу-хау» - тоже следует платить.
Таким образом, студенты четвертого курса, трудившиеся на полях Урмикеева, стали пионерами по внедрению новых форм премирования - именно за научные, и близкие к ним – сугубо интеллектуальные решения…. Что, как мы убедились – способствовало повышению показателей – уборки урожая. Вот вам и нанотехнологии.
Аня же – как заслуженный соавтор изобретения, тоже была - не забыта нами. Однако публичного награждения, шумных похвал и аплодисментов – ей удалось избежать. Ведь физики, химики, разведчики и весовщицы – от природы скромны, и избегают ненужной саморекламы.
14
…Между тем, причудливая и чересчур активная деятельность нашего комиссара - раз за разом приносила очередные плоды - в копилку «колхозных» приключений.…
Дело было вечером, солнце сползало к горизонту, и студенты, усеявшие своими пестрыми фигурками картофельное поле, готовились покинуть – осточертевшую им сельскую ниву… Мне же, как бригадиру, следовало сосчитать остающиеся на поле полные мешки и – подобрать пустые….
В этот момент ко мне подошли несколько наших девиц и, пожаловавшись на плохое самочувствие, попросили отправить их в село на тракторе. А, как раз, незадолго до этого, буквально, неделей раньше, - где-то под Михайловском - перевернулся трактор с тележкой, и в результате этого инцидента - двое студентов УПИ погибли.
Произошедшее мгновенно вызвало резонанс и мы, как и другие студенческие отряды, – получили жесточайший запрет на любое передвижение людей – как на тракторах, и в повозках, тягаемых этими динозаврами….
Тем не менее этот, как и другие запреты в России, приходилось иногда обходить.
И в этот раз – получилось именно так: девицы подошли, попросили, и я, подойдя к трактористу, сказал ему, чтоб он забрал их, - благо расстояние до деревни было небольшим - около двух-трех верст…
Бригадир – должность невеликая, но, тем не менее, трактористы ему подчинялись; это было просто необходимо для скоординированной уборки картофеля…. Иначе б на поле – царил невообразимый хаос и трактора, как махновцы, ездили б - сами по себе…
Группа девиц, эти вечно щебечущие и ворчащие весталки, получив разрешение на погрузку, стали кряхтя и не торопясь, забираться в кузов. Они радостно помогали друг другу, хихикая и тешась своей привилегией – добраться до дому на транспорте…. Хоть и таким, военным, способом…
Усевшись в кузов поудобнее, а точнее – встав к передней стенке кузова, сразу за кабиной, девчонки дружно гикнули, и трактор тронулся, набирая скорость….
Переваливаясь по картофельным дюнам, он неторопливо помчался навстречу сползающему к горизонту ярко-огненному солнечному диску, постепенно врастая в него - и растворяясь в нем…
И вот в этот самый момент, по непреложному Закону подлости, откуда-то из кустов появился наш любимый комиссар. Уж кто-кто, а он-то – был прекрасно осведомлен о Приказе, категорически запрещающем перевозку людей в кузове….
Увидев сотворённый за его спиной беспредел, Коля взвизгнул почище лермонтовского Казбича - в момент похищения у него любимого коня Карагёза… и, с места взял – в карьер….
Завязалась лихая, беспрецедентная гонка - человека за трактором.
* * *
В истории древней Эллады было немало мифологических героев состязавшихся, то с лошадьми, то с русалками, то со змеями…. Один, даже – состязался в беге с лошадью…. Но, вот до состязания человека с трактором (Т-90), в истории человеческой цивилизации – дело ещё не доходило! Преподаватель САИ Гарин – стал первым.
Я специально просмотрел исторические записи о многих древних правящих династиях, включая китайские династии Хань, Тан, Сун, Юань, и теперь могу смело подтвердить – наш арховский «кентавр» оказался первым…. Первым землянином вступившим в неравный поединок с грозным сельхозагрегатом.
15
Зрелище было – что надо! Оставшиеся на поле бросили свои неторопливые приготовления к отходу, и стали с упоением следить - за внезапно развернувшимся на их глазах - уникальным сафари….
Правда сам трактор, ничего не подозревая об объявленной ему войне, бежал, весело и беззаботно, попрыгивая по дюнам картофельного поля…. Он мирно тарахтел, приближаясь к спасительной просёлочной дороге, уводившей его и беглецов - к залитой вечерним солнцем – окраине Урмикеево ….Его мотор размеренно урчал, труба - издевательски попыхивала дымком, и, замешкайся наш комиссар, хоть чуть-чуть: ушли бы гады…. Ускользнули б беглянки - от половецкого мстителя….
Но, наш первенец, наш Гагари….то есть Гарин – не сдавался…. Он остервенело мчался по глинистым барханам, быстро нагоняя трактор…
Передние его лапы - вздымались аж до подбородка, задние – плотно прижимались к поджарому, ритмично вздрагивающему животу… Веер слюны, обильно выбрасываемой при каждом выдохе - радугой вспыхивал на солнце…. Оскаленная в охотничьем азарте пасть дополняла фантасмагорическую картину происходящего…
Если б в этот момент его увидели Стивен Спилберг или Сальвадор Дали – быть бы ему увековеченным в человеческой антологии.
Между тем трактор, сползая с картофельного поля, стал забирать влево – к вожделенной проселочной дороге… Гарин, с огромной скоростью настигающий своих жертв, напротив, принимал вправо, идя наперерез….
Подобно опытному гепарду, он безошибочно определил то место, где хищник неизбежно пересечется со своей добычей….
* * *
Девицы, между тем, заметив погоню, начали бурно и истерично орать, визжать, словно пытаясь, мощною звуковою волной – ускорить движение трактора. Убедившись, что это средство не помогает, они стали – изо всех сил – стали молотить по кабине трактора, дабы принудить отяжелённого брагою пилота - увеличить скорость….
Публика на поле, заходясь от восторга, также оживленно реагировала на отчаянный комиссарский забег, искренне солидаризуясь с беглянками…. Будь в это время, на поле, агент букмекерской конторы, принимающий от болельщиков ставки он бы - пустым – домой не ушёл….
Только вот - ни беглецы, ни сочувствующие не учли одного – скорость восприятия и переработки информации у татарского тракториста - ничуть не выше, чем у эстонского….
Совокупная масса всех диких визгов, криков и прочих понуканий, раздающихся за его спиною, ему, что называется – была «по барабану»…. Его, скорее всего, занимали думы о красивой девушке Гюльнаре из соседнего села Аракаево, готовящей ему – в его пламенных мечтах – сочный бешбармак…
Гарин же, судя по всему – был незнаком с Гюльнарой, что и определило исход нелегкого поединка…. У самого края поля, запыхавшийся Кольша, догнал, наконец-то, своего флегматичного противника…. А, нагнав, с позором изгнал бедных Ев, из их краткосрочного рая…
Девицы, злобно ругаясь, покинули свой дилижанс…. И, осыпая проклятьями комиссара, вернулись на бренную красноуфимскую землю….
16
…Вскоре они вернулись на поле, к оставшимся. Идти до деревни им не захотелось, хотя – они проехали на тракторе добрую половину пути. Зато там, на картофельном поле их ждало всеобщее ликование и лучи народной славы….
Товарищи приветствиями встречали их – как национальных героинь, вроде лётчиц-полярниц совершивших сверхдальний перелёт…. И третий, и четвёртый курс - в едином порыве стали не только внимательными зрителями, но и дружными союзниками! Общий агрессор и враг сплотил, в эти минуты, их сердца….
Я же - предусмотрительно предпочёл скрыться в кусты, дабы избежать трогательной встречи с Гариным…. Мне показалось, что слишком много радостных минут – за один вечер – тоже не очень хорошо…. Иногда удовольствие лучше растягивать.
Зато, состоявшаяся только что - драматичная погоня была похожа на маленький праздник. Она прибавила многим сил, по крайней мере, эмоциональных: возвращение в деревню, в этот вечер, было веселым и шумным….
Дополняя этот эпизод, замечу, что в отличие от древних эллинов, Гарин не водрузил на голову лавровый или оливковый венок, являя великодушие, а повёл себя иначе…. Он, как корсиканец, задумал вендетту.
* * *
Обвинив четвёртый курс в анархизме и аморальном растлении младшего, третьего, он, придравшись к низким показателям уборки картофеля, назавтра объявил, что работать будем нынче – до изнеможения, до полной темноты. Слава строителей «Беломорканала» и прочих сталинских строек – не давала ему покоя.
Однако, наши скандальные девушки, тут же подняли неслыханный вой, спугнувший всех ворон в округе. Они выли, конкурируя с деревенскими солдатками, отправляющих своих рекрутов на войну….
Но, наш комиссар, был непреклонен.… Его горячий бег по пашне, за трактором – требовал отмщения, и он потирал руки, в предвкушении расправы…..
Я возразил комиссару, что существуют специальные нормативы, запрещающие оставлять студентов без еды, с разрывом в приеме пищи – более пяти часов. На что он, любезно улыбаясь, сообщил, что всё уже продумано – и котлы с пищей будут поданы прямо в поле. Тогда я предложил девчонкам – ни в коем случае – не прикасаться к еде, так как санитарные нормы запрещали прием пищи – без стационарного умывальника, и, соответственно – без тщательного мытья рук.
Они, злобно глядя на Гарина, и горько подвывая, поклялись, что не прикоснуться ни к чему…. Даже если еда, прибудет на поле – в кастрюльке из Парижа.
Солнце скатилось, наплыли сумерки и тут…. И тут я с ужасом увидел, что злодей Гарин перехитрил меня.
* * *
Наши девки, с румяными и чумазыми рожами – с удовольствием уплетали за обе щеки – невесть откуда взявшиеся, прямо на поле – пряники. Я сразу понял, что наш кардинал – не терял времени даром!
Я, вдохнув, подошёл к девчонкам, и – с ходу – обозвал их идиотками…. После чего добавил:
– Взяли всё-таки пряники, жрёте? Ну и работайте теперь – до двенадцати часов ночи!
На что, они, аппетитно жуя – промычали – что-то жалобное и самооправдательное…. А потом – приветливо мне махнули рукой, предлагая присоединиться к ним…. Поняв всю глубину и мудрость русского изречения - про кнут и пряник, я махнул рукою, и присоединился к ним. Пряники были вкусными.
Одним словом, народный бунт был сорван. Протестующие с удовольствием пожирали халявные пряники, а вскоре нам подали - и горячий чай. Коварный Гарин удовлетворенно наблюдал за раскаянием бунтарей. Я чувствовал себя предводителем Мальчишей-Плохишей, давящихся поганым буржуинским вареньем.
Нажравшись дармовых пряников, работать, разумеется – уже никто не мог…. И, сымитировав какую-то псевдоактивность, а, на деле - просидев большую часть времени на мешках, мы, примерно через час – отправились домой.
Успокаивало совесть только то, что это – тоже вариант протеста! Сидячая забастовка с помещичьими пряниками!
17
Помимо этих, в колхозе происходила масса забавных историй.
Так, например, в соседнем райцентре Крылово, в залитый солнцем день – по центральной улице села – шёл довольный собою, крепкий челябинский парубок Виктор Саломатин. По совместительству – студент САИ и будущий дизайнер.
Он вышел из сельской избы (пункт А), а, в это время, с далёкой околицы (пункт Б) навстречу ему выехал обычный колхозный трактор. С таким же стандартным деревенским трактористом за рулем. И, по условиям задачи, они неизбежно должны были пересечься в условленной точке С. Что, собственно, и произошло.
Виктор был одет в черную робу и черные галифе, искусно вправленные сверкающие на солнце кирзовые сапоги. На груди виднелась харизматичная тельняшка, а вихрастую голову венчал лихой картуз. К нижней губе притулилась папиросочка, летающая, попеременно, из одного угла рта – в другой. Одним словом – ни дать, ни взять – воровской жиган, после сталинской амнистии – далёкого 53-го!
И вот тут-то, на свою беду, на широкую деревенскую улицу выкатил трактор…. И стал беспечно двигаться в попутном Виктору направлении. Он ехал, грохоча широкими вилами, приделанными сзади, к корме…. Такими обычно – сено на тележки грузят.
Поднимая клубы пыли, трактор начал энергично обгонять Саломатина….
И тут Виктор, решив, что негоже ему, звезде мирового дизайна, пешком, как простому инженеру, по селу ходить, подпрыгнул – и с размаху плюхнулся своею каучуковой задницею – прямо на плоские вилы!
Трактор, с перепугу, едва не опрокинулся, а самого тракториста – чуть инфаркт не хватил! Представьте себе, едет себе человек, песенку мурлыкает, родною сельскою нивою любуется…. А тут, его трактор – словно взбесившийся конь, нервно взбрыкивает! Чуть ли не на дыбы встает!…. Ну, как не охуеешь тут?!
Обернулся механизатор испуганно, схватился правою рукою за сердце, а левою, крепче – за штурвал…. И видит: а там студентик, сука такая, прилепился к вилам, как улитка к кораблю! Вот же сволочь, а!
Ну и вспомнил он тут, наш тракторист, что его отец – в таком случае, обычно говорил…. И деда – он тоже вспомнил…. Ну, и мать, разумеется….
И все это - он и сказал ему, студенту! Громко и матом, естественно! Отборным матом! Упирая, главным образом, на мать. И на перемать – тоже.
Студентик спрыгнул, и встал посреди дороги, подбоченясь…. А трактористу, тому, как-то малость не по себе стало. Застыдился он – своей минутной горячности.... И, сам себе, укоризненно сказал: «Студентик-то, помогать нам приехал, а я его - так грубо обругал! Нехорошо! Он всё таки интеллигент, надо было с ним как-то помягче, поделикатнее….»
И подумал он: заплачет сейчас студент, побежит на почту, и, весь в слезах – начнёт звонить в свой далёкий деканат, на аборигенов жаловаться…. Дескать, так, мол, и так – меня тут какой-то дядька обидел, грязно обругал!
Совестно стало трактористу, что он студентика – так изматерил….
А студентик, между тем, деловито сплюнул папироску себе под ноги и спокойно посмотрел на тракториста…. Как мясник – на корову…. А уже потом – говорить начал.
Говорил он немного, но емко….
После первых же его фраз – сам тракторист, бабушки, сидевшие на деревенских лавках, и даже проходившие мимо сельские пионеры – сразу же поняли: это - не студенту надо на почту бежать, чтоб в деканат жаловаться. Это трактористу надо – отборному мату – ещё долго и долго учиться. Чтоб, хоть чуть-чуть - до высокого уровня студентика подтянуться!
Ибо, как выяснилось, это он, тракторист, ничего в богатстве фольклора не понимает. И запасы – очень скудные у него. А вот студенту-то как раз, тому можно сразу – красный диплом бакалавра – выдавать! Он, матом, такие лингвистически сложные конструкции выстраивал, что любые Ожегов и Даль – ахнули бы от зависти! И вообще – вся эта языковая дуэль, больше игру в пейнтбол напоминала, когда опытный игрок-рейнджер, в противника – всю обойму шаров, с некачественной краской, вмазывает! Хрен отмоешься потом! Не знаю, какой уж дизайнер из Виктора вышел, но филолог он оказался превосходный!
С ног до головы покрыл он отборным матом бедного тракториста…. И тот, опозоренный и перепуганный, вновь схватился за сердце….. А потом, вцепившись в трясущийся руль, трусливо умчался прочь на своем драндулете.
А бабки, те – так и сидели, не шелохнувшись…. Только морды свои морщинистые – от изумления вытянули. Дай им в эту минуту карточки с цифрами, как судьям, в фигурном катании – они б, все как одна, Саломатину, высший балл – «6.0», не задумываясь бы, поставили!
Да, уж такую он селянам произвольную программу преподнёс, что оконные переплеты от его соло – нешуточно вибрировали. А уже выросшие пионеры – азы этой лауреатской речи, до сих пор, своим детям, как словесное сокровище передают.
18
Между тем, подошёл третий, заключительный раунд, устроенной Годзевичем битвы за целину, тьфу ты, - за «БылинУ`»….
Наученные горьким опытом, третьекурсники перекрыли нам все лазейки для возможного мошенничества. За землемером Пашей – была установлена круглосуточная слежка. За его невестою Аней – неустанное наружное наблюдение. Контроль был повсюду. Все были - под тотальной опекой врага.
А что - мы? А мы - устали. Колхозные дни - подходили к концу. А раз мы устали, то и поступили мы – довольно просто.
Как я уже сказал, огромное общее поле – делилось, в дни конкурса, пополам, на две равные половины. Поняв, что все прежние трюки – манипуляции с «геодезией, топографией» и весовым складом – уже не пройдут, мы применили схему, которую сейчас, за давностью лет, я бы назвал – «Таранная блокада». Или – «Перекрытие кислорода».
Дело в том, что поле, занимаемое третьекурсниками, условно называли «верхним», а наше, соответственно – «нижним». Хотя, это, по существу – была одна, единая территория, но мы условно разделяли её на две части. Такое разделение было очень удобно: подъезжающий к полю трактор с тележкой, автоматически ехал – на верхнее поле, а идущий за ним, соответственно – на нижнее.
Так вот – когда состязаний меж нами не было, трактора органично сновали туда-сюда…. И никакой особой путаницы или неразберихи с этим не возникало….
А когда трактористы пили в кустах, я попросту отгонял «лишний» пустой трактор к третьекурсникам – что делить-то, корову что ли….
Когда же дело дошло до третьего, принципиального поединка – мы, прямо с утра, вероломно нанесли врагу сдвоенный удар.
* * *
Выставив на дальних подъездах к полю – своего полпреда-дозорного, мы обязали его сообщать трактористу, что он обязан ехать – именно на нижнее поле. Там его, как родного, ждут. Раньше никаких дозорных – мы вообще не выставляли. Трактора потихоньку ехали сами собой; и сами – распределялись по бригадам. Это и было – наше первое боевое «ноу-хау»: перекрыть доступ транспорта – к противнику! Это была совершенно тупая, азбучная акция – но, вот к ней-то – противник оказался совершенно не готов.
Коварный смысл этой мерзости был и в том, что Лариса, бригадир третьего курса, трактора, естественно, не перегоняла, а я – перегонял, поэтому пьющим трактористам было и выгоднее - ставить трактора к нам. Тогда опохмеляющийся механизатор мог - беспрепятственно пить брагу пятнадцать-двадцать минут, зная, что регулярная перегонка трактора - пройдёт и без него.
В-общем, грубо говоря, мы, перекрыв единственную «дорогу жизни», к полю с весовой, мы устроили нашим врагам - настоящую блокаду…. На себе ведь, как известно, в Урмикеево картошку не потащишь! По крайней мере, наши третьекурсники – этого делать не стали.
Естественно, полностью «перекрывать им кислород» мы не решились, это б вызвало грандиозный скандал; и могли б – полететь головы. Поэтому, редкие трактора – время от времени заезжали и к ним….
19
Вторая часть нашего удара заключалась в следующем. Трактористы, как и мы, к финишу уборочной компании, заметно подустали – и всё чаще стали прятаться в кустах, припадая к заветным банкам с живительной брагой.
Кроме того – на своих огородах у них урожай был уже убран, и особо им печься было не о чём. Вот они стали, как завершившие сезон, лесорубы или добытчики пушнины – заметно больше попивать. Поэтому – моя роль, как перегонщика техники на поле – заметно возрастала.
Этим мы и воспользовались. Пока наш «дозорный» – переправлял большинство идущих тракторов к нам, на нижнее поле, я любезно перегонял редкие трактора – ничего не понимающему противнику…. Причем ставил их не как положено – в пяти-шести метрах от основной группы сборщиков, а, заведомо – чуть дальше – на восемь-девять .
Тот, кто был в колхозе, должен понять - что это значило…. Это значило - постоянно бегать с тяжелыми вёдрами – лишние четыре-пять метров. Что серьёзно замедляло процесс уборки.
Уже после обеда - измочаленные и злые третьекурсники, наконец, сообразили – в чём дело…. Прозрев, они подняли настоящий хай, и, поднятое по тревоге начальство – быстро вмешалось в ситуацию. Оно ликвидировало устроенный нами хаос…. Нашего «регулировщика» согнали с перекрестка, и трактора, как и прежде, стали равномерно идти – на оба поля…. Но это была явно запоздалая мера, мы уже имели фору в пять-шесть тележек, а это почти двенадцать тонн картофеля. Кроме того – противник был уже деморализован; и вновь собраться с силами, он, увы, не сумел. Получив удар оттуда – откуда они никак не ждали, бедные третьекурсники, больше половины дня они - то сидели на вёдрах, то носились с тяжёлыми ведрами – к далёкому трактору.
Больше, к штурвалам «своих» тракторов – они меня не пускали. У них, сразу же, появился свой, штатный «тракторист». Просто, раньше они с транспортной проблемой не сталкивались, и такой проблемы у них не было. Вот он и не садился за руль: парни ценились в поле. После того, как меня с позором изгнали с территории третьекурсников, только он и стал заниматься перегонкой «ихних» тракторов.
Но все эти меры, как я уже сказал – оказались запоздалыми. Они так не помогли нашим оппонентам: сколотив себе до обеда - огромное преимущество мы, его отдавать, вовсе не собирались! Да и морально разбалансированный противник - не очень-то верил в свой реванш.
Кроме того, и милые татарские трактористы потихоньку начали – уже сами по себе – вновь ехать к нам…. Ведь мы их к этому – ещё с утра приучили…. А сельские жители, как известно, – к реформаторству не склонны.
Я полагаю, что при вручении нам третьего кулька с конфетами, младший курс понял одну известную народную аксиому: не садись играть с шулерами! Просто не садись – и всё!
Поэтому в этот раз – они уже меньше, чем раньше – возмущенно гудели. Кое-кто даже хлипко поаплодировал нам. Может это и было – признанием нашей мошеннической изобретательности? Что ни говори, а лихая иезуитская стабильность – в этом картофелеуборочном триптихе - была налицо! Мы ведь ни разу не пытались выиграть у противника честно, прекрасно понимая, что для нас – это абсолютно тупиковый вариант!
20
Через несколько дней мы должны были уезжать. Правда, мне, под каким-то предлогом, удалось смыться – на пару дней раньше.
Напившись до безумия по поводу окончания осенней страды, я, придя в себя, вспомнил о них – оставшихся в чужедальнем колхозе товарищах…. И, вдруг, мне пришла в голову сногсшибательная авантюра. Объединив усилия с одной из героинь минувших колхозных баталий, известной аферисткой Горбуновой, тоже. Как и я – до срока покинувшей колхоз, мы уговорили знакомого водителя сгонять туда, к нашим, в Урмикеево.
Это был один из диких, бессмысленных поступков, так щедро украшавших - нашу тогдашнюю жизнь.
Полночи, по дикой темени, мы крутились на выносливой оранжевой «копейке» - по сельским дорогам и лесным опушкам.
Наконец, наши фары выхватили из глухого мрака – знакомую околицу Урмикеева.
Плетни, палисадники, дома, – всё это набившее нам оскомину, во время недавней каторги – показалось нам желанным и родным. С необузданным восторгом и предвкушением скорой встречи с друзьями – мы, как космические пришельцы – уже из другого мира – подлетели к спящему клубу. Последние два-три дня, ребята, съехав с квартир, должны были жить именно там. Однако, тут нас ждало – полное разочарование.
В клубе стояла мёртвая тишина…. Повсюду были разбросаны матрацы, и стояла немая, абсолютно непривычная тишина.
Всё было насквозь пропитано тягостной символикой пустоты и одиночества. Мне это чем-то напомнило жутковатые истории, о найденных в Бермудском треугольнике, брошенных судах…. Там, на столе – стояла недопитая кружка с ромом, а в углу валялись сапоги и сабля боцмана…. На табурете лежал брошенный вахтенный журнал, рядом лежала недокуренная трубка штурмана и разбитый секстант…. А самой команды – не было!
Картина была тягостной, непривычной, и от неё буквально защемило в груди. Этот жуткий, непривычный контраст - поверг нас в неслыханную депрессию. Оказывается, они уехали буквально накануне, поздно вечером, на день раньше намеченного срока.
И, буквально часа через два – они уже будут в Свердловске.
* * *
Мы смотрели по сторонам - и не верили…. Да как же это так: Урмикеево – и без них? Без нас? Оказывается, это уже – совсем другая деревня, другой лес, другая околица! Мы чувствовали себя астронавтами, высадившимися на чужую, незнакомую нам планету, о которой мы знали только по фотоснимкам! Это было какое-то тупое, колдовское наваждение! Наше сознание отказывалось верить глазам….
Страшно разочарованные, мы прыгнули в машину – и помчались обратно, подальше от этих скорбных видений! Лучше б мы туда – не и ездили! Вот уж действительно: «Никогда не возвращайся туда, где ты был счастлив!»
Однако, очень скоро – кипучая жизнь взяла своё, и скоро мы, хихикая и радуясь, поймали в предутреннем тумане очертания сумеречного Свердловска. Мы возликовали, и, опережая время, уже, мысленно, были там – на Восточной, 20…. Где уже, наверняка встречали своё первое цивилизованное утро – наши товарищи…. Я отчётливо представил себе, как булькает по стаканам, купленная у таксистов водка…. И какой-то хер дёрнул нас – ехать, глухою ночью – за двести с лишним километров?!
21
…Я закрываю глаза, и в памяти, неслышно пощелкивая, один за другим возникают слайды, с далёкими, нестёршимися изображениями… Я, перебирая одну картинку за другой, и, наконец, обнаруживаю нужный кадр…. Нажимается кнопка «стоп», и изображение, быстро увеличиваясь – наплывает прямо на меня…. А, буквально мгновение спустя, я уже там, внутри, я уже сам – иду внутри этого кадра….
…Монотонно льёт дождь, и густая толпа студентов, словно поверженная армия, устало тащится пестрою беспорядочною колонною с поля…. Их неодолимо зовёт к себе главный очаг сельского удовольствия – наша уютная столовая. Может быть – она не такая уж и уютная была; просто ужин – это олицетворение отдыха, водораздел. Между сырым прошлым и тёплым, домашним будущим. Хотя бы – от промозглого вечера до серо-фиолетового утра.
* * *
Впереди колонны идут Коля Новичков и Ваня Емельянов….
Я слышу их неторопливый разговор. Они смотрят на мокрые жерди, обвивающие сиротливые каре огородов, черные промокшие крыши и причудливые сельские агрегаты – стадом смерзшихся бронтозавров - сгрудившиеся у околицы.
- Вань, а почему эта штуковина «маципура» называется? – спрашивает Коля у Ивана. И он, поворачиваясь, показывает спутнику на огромного железного монстра, предназначенного для уборки картофеля.
Иван спокойно смотрит на мокрые, крашеные суриком, бока исполинского комбайна, и, чуть помедлив, рассудительно отвечает:
- А ты сам на неё посмотри…. Маципура – она и есть маципура! Ну, как ты её ещё, по другому-то, назовёшь?
Успокоенный Коля, мечтательно улыбается, и они задумчиво идут дальше, отражаясь в желтых урмикеевких лужах, …