Виноградная косточка - 6 глава. Зорб 1-й фрагмент

Александр Плёткин
       Что бы изготовить допуск, математик тщательно отсканировал мозг силача, выискивая и взламывая закрытые данные о прежнем допуске. Олимпийцы потрудились на славу, не оставив почти никаких следов.
Почти. Этого было достаточно для Пифагора. Позже он суммировал данные, и ввёл их в общую формулу психорды. Данные тут же обновились, и теперь психорду необходимо было конвертировать в жидкость и сделать Гераклу инъекцию. Через трое суток после укола, кумулятив был полностью усвоен, допуск активировался.
С допуском Гераклу можно было запросто проникнуть в Пантеон через канал в пещере, в Долине Богов. И не надо было бы тащиться на сфероиде через участок открытого космоса, да ещё и подвергать опасности весь экипаж, в случае, если расчёт сближения окажется не верным, и сработает система защиты Пантеона. Правда, таким образом, гигант был бы лишён участия и поддержки друзей. Через канал мог пройти только он, а если воспользоваться входным шлюзом Большого Куба, то возможно было протащить туда и всю команду. Но испытать допуск, Геракл решил всё же, пройдя через канал, и вернувшись обратно. Если повезёт, он сумеет разобраться в пульте управления и отключит систему защиты.
Стиратель к этому времени уже прошёл через Долину, и путь к каналу был открыт. Дав наказ команде ждать у озера Хрустального бункера, в котором так же был канал для возврата, силач с Пифагором умчались к пещере. Позже, вернулся один Пифагор, и рассказал, что Геракл благополучно телепортировался в Большой Куб. Теперь оставалось ждать и надеяться, что Геракл сумеет отключить систему защиты Пантеона, которая, будучи в рабочем состоянии превратит их излучателями в облачко газа, если они вдруг окажутся неподалёку.
Хрустальный бункер некогда был создан олимпийцами на всякий непредвиденный случай. Он мог служить убежищем во время военных действий, и располагался глубоко под поверхностью Дуатеррикса. Попасть в него можно было только через горное озеро, дно которого было испещрено разломами и трещинами. В нём не водились гомоихтусы, человеко-рыбы, и в бункере можно было не опасаться случайных визитёров. Озеро имело замкнутую водную систему, не соединённую подземными потоками с морями, другими озёрами и реками. Точнее, выход в общую систему имелся, но был перекрыт шлюзом. В любой момент олимпийцы могли воспользоваться им, что бы попасть в любую точку Дуатеррикса по коридорам подземных рек и тоннелей.
Оставшаяся команда направилась к озеру Хрустального бункера. На этот раз Икар тоже занял место в салоне сфероида. Пока летели, Пифагор намеренно выбрал маршрут, пролегающий над Гилбасовым морем, что бы показать землянам ещё одну достопримечательность Дуатеррикса. Фактически, гилбасы, это острова, только живые. Самый крупный из них имеет в ширину шестьдесят девять кральдов в поперечнике. Остальные поменьше. Гилбасы могут перемещаться по морю в любом направлении, на месте редко стоят. Иногда собираются в архипелаги, что бы пообщаться друг с другом, иногда катают на себе людей, переправляя их на другой берег моря. Это огромные, но миролюбивые существа. На их спинах растут леса, а у кое-кого возвышаются горные вершины. Каждый из них имеет по четыре «рта», отверстия для производства звуков, но есть мнение, что между собой они сообщаются чаще посредством телепатии.
Хоть гилбасы и являлись существами, однако же, Стиратель на них никак не влиял, и они не исчезали бесследно, подобно людям. Толи он не подозревал о том, что гилбасы живые, - если, конечно, сам был существом, - толи просто не мог их «переварить». То же самое распространялось и на деревья-дриады.
Но вот, ещё только приближаясь к морю, Пифагор и его пассажиры заметили столь чуждые в этом мире клубящиеся облака дыма. Это вызвало определённую тревогу. Пифагор прибавил скорость, и вскоре друзьям открылась великая и ужасная по своей аппокалиптичности картина. Часть островов была объята пламенем. Это было похоже на морское сражение исполинских кораблей.
- Да они с ума посходили! – вскричал Пифагор, - смотри, что творят!
Бока некоторых гилбасов были усеяны вулканическими жерлами, которые извергали из себя искры и сгустки горящей плазмы. «Рты» исполинов издавали ужасающие звуки, – треск, металлические стоны, будто бы армаду стальных кораблей перекручивало в неимоверной мясорубке. Острова-агрессоры заливали друг друга лавой. Вокруг эпицентра катастрофы уже плавало несколько погибших, выгоревших дотла гилбасов. Дым, копоть и ужасающая вонь, распространились над всем морем.
- Вот уж поистине, конец света… - прошептал Икар. – Всё рушится и мир обречён. – Он склонил голову, не в силах смотреть на это побоище.
Одни из самых древнейших созданий Дуатеррикса теперь нещадно истребляли друг друга.
Как стервятники на труп, сюда стянулось множество крылатых перерожденцев. Они кружили над гибнущими гилбасами, и, по всей вероятности, зрелище доставляло им немалое удовольствие. Они изредка издавали вопли восторга, подстрекая и подбадривая то одних, то других.
Один из огромных птеродактилей заметил Пифагора, и с сипящим криком тут же метнулся в его сторону. На вид совершенно безобидный Пифагор - красивый такой переливающийся шарик - оказался не так безобиден на деле. Пучок света из излучателя, и хищная тварь тут же превратилась в мирно парящие, дымящиеся хлопья.
Кому-то это не понравилось. Ещё двое оторвались от стаи, приближаясь к Пифагору с обеих сторон.
- Ах вы, уроды! – ругнулся математик. – Ну хорошо, идите сюда, я вам покажу, что такое жареная отбивная по-коринфски! – и включил силовое поле.
Огромные твари летели прямо на друзей.
- Стреляй же скорее, Пифагор! – не выдержал Марк. Он ничего не знал про защиту.
Ещё немного, и хищники столкнуться со сферой, грозя разнести её на обломки.
- А-а-а-а-а!!! – в один голос заорали земляне.
Буц! Оба дракона влепились в силовое поле, которое Пифагор зафиксировал относительно пространственных координат. Удар на какое-то время оглушил нападавших, но они быстро пришли в себя, ошалело мотая уродливыми головами. Драконы тут же принялись изрыгивать пламя. Наблюдать такую картину было весьма страшно, тем более, что силовое поле было в непосредственной близости от поверхности сферы. Друзья чувствовали себя как в своеобразном огненном коконе. Сообразив, что пламя бессильно, рептилии принялись хватать сферу челюстями, при этом страшно лязгая огромными зубами.
- Ха! Ну что, съели? – Пифагор был явно доволен защитой. – А теперь процедуры!
Марк не сообразил что произошло, в аппарате просто что-то псыкнуло, и обоих драконов в миг разнесло в ошмётки. Парень издал возглас восхищения. А Пифагора видать понесло. Включив излучатель, он принялся косить чудовищ налево и направо в единое месиво. Твари тут же всполошились и с криками, кто успел, стали разлетаться в разные стороны. Математик догнал их всех по одиночке и спалил.
- Чёрт те что! – ругался он, - куда катится этот мир?!
Пифагор взмыл вверх за облака, что бы не видеть всей этой кошмарной картины. Теперь каждый проникся, катастрофичностью происходящих событий, и это тяжкое осознание проникло в умы и сердца, не позволяя любоваться той заоблачной красотой, в которой они сейчас парили. Остаток пути до озера прошли молча, каждый был погружён в свои собственные думы.
Прилетев на место, Пифагор без предисловий тут же начал погружение в воду. Работа антигравитатора позволяла опуститься сфере на внушительную глубину, не опасаясь, что вода выдавит её на поверхность как резиновый мячик.
Дно горного озера представляло собой настоящий лабиринт ходов и трещин, в котором заблудиться было так же просто, как почесать затылок. Пифагор уверенно продвигался всё ниже и ниже, пока проход не вывел в тоннель, уходящий вниз под прямым углом. Спускались таким образом достаточно долго. Математик включил внешнее освещение, в лучах которого мерцали сонмы пузырьков и скопления микроорганизмов. Путешественникам казалось, что спускаются они в саму бездну, в мир тишины и забвения. Но вот, спускаясь всё ниже, света становилось всё больше. Хрустальные стены тоннеля сами стали испускать свечение, переливаясь сполохами, будто в их недрах бушевал заточённый в плен огонь.
И вот, вертикальный спуск плавно перешёл в горизонтальный коридор, и начался постепенный подъём. Ещё немного, и Пифагор всплыл в хрустальном гроте.
Пещера была поистине фантастична, как, впрочем, и всё в этом мире. Сказать, что своим великолепием она напоминала царские чертоги – не сказать ничего. Пассажиры вышли из сферы, и ступили в немом восторге на берег подземного озерца, зачарованно озираясь вокруг. Грот был высечен в цельной породе хрусталя, который местами прорезали золотые прожилки, образующие причудливый узор. Источники света находились где-то в глубине стен, хрусталь которых был настолько чист и прозрачен, что можно было заглянуть вглубь, и увидеть каким-то чудом помещённые туда, в самое сердце породы, панорамы древних битв, скелеты древних чудовищ, и многое другое.
И тут они вдруг увидели силуэт. Чуть поодаль, стояла фигура человека… или не человека? Или сюда каким-то образом проник мутант из сумеречной зоны? Но, похоже, человек, во всяком случае, так определил для себя Марк.
- Стой где стоишь, незнакомец! – возвысил он голос, который тут же усилился сводчатым потолком.
Но тот, похоже, никуда не собирался. Он просто стоял без движения, наблюдая за приближающимися. «Да живой ли он вообще?» - спросил себя Марк. Действительно, фигура напоминала манекена с витрины какого-то немыслимого, сюрреалистического магазина. Ноги, обутые в грязные резиновые сапоги, такой же грязный, буро-зелёный плащ, достающий до колен… На голове незнакомца был надет… противогаз! На стёклах очков играли блики отражения светящихся стен. Сами стёкла тоже были какими-то мутными, грязными, сквозь которые нельзя было разглядеть глаза. А есть ли там глаза, вообще? Было что-то жуткое во всём облике незнакомца. Он подобен ночному кошмару, призраку, адскому созданию.
Марк рассматривал фигуру, и заметил, что одна рука была какой-то странной формы и несколько длиннее, чем полагалось. Приглядевшись, он с тревогой понял, что это оружие! Тускло блестящий гофрированный кожух, внутри которого был вставлен ствол, больше похожий на сопло огнемёта.
- Так… стой парень… спокойно… мы тебя не тронем.
И тут незнакомец заговорил. Из под противогаза голос его звучал глухо, но чувствовалось, что это низкий бас с несколько рычащими обертонами. Язык чужой, непонятный, медленная интонация. Он словно извергал слова, вкладывая в них затаённую ярость.
-------------------------ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ----------------------------