Здравствуйте, мои дорогие! Я это - Фёкла Телегина из деревни Козлы Псковской области.
Козлы, Козлы ! А что - Козлы ? Деревня моя - 16 дворов, вольготно раскинувшихся на берегу озера Еменец. А вы знаете, что у нас растут рыжики, подберёзовики, моховики, волнушки, боровики и чёрные грузди? Маслята и "синявки" - за грибы не считаются. А ягод на местных опушках и в лесах - бульдозером не собрать!
Черника, малина, брусника, клюква! ЗЕМЛЯНИКА с таким ароматом и вкусом, что хоть ешь, хоть тело натирай и феей лесной себя воображай.
Не любила я, конечно, ягодки собирать. Хоть и плодились они в больших количествах, но - муторное это дело, особенно в детстве, когда поскакать хочется , искупаться, а не ползать на карачках по жаре. Поэтому отлынивала с энтузиазмом и выдумкой.
Похожу по поляне с кружкой, поем ягодки, потом иду к общему ведру, куда все добычу ссыпают, почерпну полную кружку, бегу маме хвастаться - набрала, мол. Мама поцелует, похвалит.... на пятой кружке засыпалась .
Нет, больше не хвалили, хворостиной отходили и отправили домой за козой приглядывать. Коза - ещё та была, вреднее чем я. Любой колышек выдерет и... в огород. Ладно - в наш, а то - в чужой. Не было у нас заборов и дома на замки не запирались.
Электричества тоже не было. Керосиновая лампа, сепаратор механический. Печь русская на кухне и "Голландка" - чёрная, железом оббитая и круглая - в зале.
Постель гладили ребристой доской, прокатывая её по валику, на который аккуратно наматывали простыни и полотенца. Одежду - угольным утюгом. Костюм отца не гладили никогда. Так и висел он в шкафу, невыносимо пахнувший нафталином.
Не подумайте, что историю столетней давности описываю. Совсем недавно это происходило, в детстве моём, а я - девка молодая, соками полная, ещё и замуж-то сбегать не успела. Характер разборчивый. Ну и имечко подкачало, но это другая история, потом расскажу .
Прибежала я тогда домой, козу отругала, под стол залезла - никого видеть не хочу! А под столом уютно. Скатерть плисовая красная, дорога-а-ая , на рынке в Невеле у цыган купили, до пола свисает. Бахромой с шариками нитяными подшитая. Взяла ножницы и обрезала бахрому. Половину откромсала ...Драли меня той доской ребристой, что для глажки белья. Плоской стороной ...
Рассветы в наших Козлах! Не пересказать! Увидеть надо. Прочувствовать.
Тревожный зыбкий туман призрачно исчезая, сходит к озеру. Свежо и трава в росе. Тихо-о-о!
Пока до туалета добежишь, пока обратно - ноги и ночнушка от росы мокрые, зябко. На печку залезешь, отцовым полушубком прикроешься. Он колючий, тёплый, чуть бензином и рыбой пахнет. Запах отца.
А мама уже кашу варганит гречневую, ухватом в печи шурует, масло щедро в чугунок добавляет ... День наступает .
Жара! Пекло растопленным воском обволакивает. Звенит от зноя воздух:
- Фёкла-а! Панаму надень! Полудницы смеются! - кричит мама .
Не знаете, кто такие полудницы? Так, девки красивые с золотыми волосами, что в полях живут, бегают, колокольчиками заливаются. Тех, кто зазевается - закружат, заморочат и ударят солнцем в лоб!
Так и жили мы, спокойно и размеренно, пока не дошла до нас электрификация вместе со строительством трассы. Дорога отхватила добрую треть нашего сада, привычную тишину и уединённость. Нарушила покой шумом автомобилей и заездами незваных гостей. Мы стали закрывать на ночь ставни,построили заборы и навесили замки на двери изб.
Постом пожаловала Перестройка и деревеньки, выстоявшие в Войну, сдались и начали умирать вслед за развалившимся колхозом.
Уже не семенила, переваливаясь по тропинке заполошной уткой бабка Авдотья, пытаясь ухватом догнать своего непутёвого мужа. Не бросала рогатое орудие и проклятия вдогонку старику, вспоминая дела ...летней давности. Не укоряла его за рыжую Нинку, за городскую Вальку, что всегда отдыхала летом у Почтарей и ходила по деревне в купальнике и соломенной шляпе; за петуха, что с пьяных глаз зарубил дед, попутав с курицей в 1968 году .
С осени лежали старики на погосте, на холме над озером Еменец, пережив друг-друга всего-то на два месяца.
Не было работы. Закрыли ближайшую школу, что находилась в восьми километрах от нас. Мы тоже собирались уезжать.
Четыре дома выкупили питерцы под летние дачи. За бабой Верой приехали сыновья .
Заколотили окна крест-накрест досками, будто похоронили. Со свинцовой тоской в глазах смотрела баба Вера на дом, прижимала к груди завёрнутую в платок икону.Сморщенной рукой вытирала сухие глаза - не было слёз, выплакала.
Нас ждали в Белгородской области. Брат отца построил новый дом. Нам отдавал свой, старый, но добротный.
В Козлы я никогда больше не возвращалась. Другая жизнь, другие друзья, другие нравы - другая история ....