- Какой же я козёл! – думал Серёга, допивая вторую кружку пива и в который раз безнадёжно ощупывая карманы. – Два месяца, как купил телефон. Теперь, блин, симку восстанавливать. Эх!
Серёга махнул рукой бармену, и тот, приветливо улыбнувшись, зашипел краном, стараясь взбить пену попышнее.
- И наши проиграли, ёклмн, - крутилось в голове. - Судья, конечно, козёл, но эти-то могли ведь. Зарплаты, как у Абрамовича, а бегают, блин, в никуда. Два раза в пустые ворота! Козлы конченные! Нет - дятлы!
Серёга на нервах поперхнулся остатками пива.
- Надо б Машке позвонить. У, первый час уже! А дождь всё льёт… Метерало… метероро… климатологи, фиговы. Осадки маловероятны, осадки маловероятны… Что-то не видать этих климатологов на улице!
Перед Серёгой материализовалась очередная кружка, на добрую половину заполненная пеной. Он глянул на бармена. Кружка исчезла, через мгновение появилась снова. Пены стало чуть меньше, но и цвет изменился. Стал светлее, что ли? Серёга вздохнул, качнул головой и стал пить длинными уверенными глотками.
- Контакты в телефоне тоже все пропали. Неделю назад познакомился с этой… Как её? Кристина… Нет, Карина. Дура, конечно, но фигуристая. Может Сурок записал?
За окном бабахнул гром.
- Может оно и к лучшему. Все бабы одинаковые. Но Машка-то моя в последнее время совсем уж. "Опять футбол, опять друзья". Ничего про мужиков не понимает. Кукла! Слова доброго не услышишь. Третий год, как женаты, а всё. Завяли помидоры. Мужика во мне не видит. А я – мужик. И секс для здоровья полезен. Регулярный. Чего другие бабы-то засматриваются? А она так: шасть, шасть. Или с этой дурой… У, блин. Как познакомилась с этой кикиморой, так всё уси-пуси. На меня ноль внимания. Только бабки на мобилу подкладывай. Говорю ей: звони по домашнему. Какого хрена из ванной звонить? Нет, пену взобьёт, и ля-ля-ля, ля-ля-ля. Намажется кремом, как торт, и в кровать прётся. Руку положишь, скользит, как змея. Я говорю: чего дёгтем пахнет? А она: полезно, мол. Дура! Коза!
Через столик начали ругаться.
- А девка - ничего, - подумал Серёга, наблюдая за назревающим скандалом. – Парень у неё – урод. Нажрался скотина.
Скотина встал, заорал нечленораздельное, стал махать руками. Девка, которая и впрямь была ничего, отвесила ему хлесткую пощечину. Тот резко осел и почти уткнулся лицом в тарелку.
Девка заплакала. Кликнула официанта, вытащила из сумочки несколько купюр, бросила на столик.
И, приобняв скотину, повела его к выходу.
- Н-да, - почесал висок Серёга. – Бывают, ведь. Не, у нас тоже свои заморочки. Ну чего я - хлопнул дверью, ушёл? Обещал – сразу домой. Дождь, правда, но мог и поехать. Мобильник спёрли. Не повод выпить, но всё-таки. Н-да. И тогда не прав был. Забыл, что день свадьбы, попёрся к Сурку. Надо было б хоть цветов купить.
Пиво горчило.
- И диски эти литые… Нафига я их купил, всё равно машина не ездит. Прячу в гараже, а в Турцию не поехали. Козёл, всё-таки!
Серёга отодвинул недопитое пиво.
- Поеду домой-ка. Полпервого сейчас… полвторого буду. Спит, наверное. Не, она у меня неплохая всё-таки. Красивая, когда накрасится. Да и так, ничего. В Питер когда ездили, из номера три дня не выходили. А в машине тогда в Загорске? Эх!
Серёга рассчитался и вышел из бара. Ливень никуда не делся.
- Ну, и хрен с ним. До метро добегу, а там до дома тачку возьму. Машка сейчас такая тёпленькая лежит, уютненькая. Козёл я, всё-таки! Пива захотелось. Если б сразу поехал, так только накрапывало…
Серёга вздохнул, представил тепло и уют и, подняв воротник, смело шагнул под водяные струи. Потекло за шиворот.
- Надо б Машке как-нибудь подарить чего-нибудь. К празднику. Или просто. Сколько осталось, блин? Триста, ещё пятьдесят. Триста пятьдесят. Маловато. Таксёр рублей двести возьмёт, гад. Приличных цветов не купишь. Люблю я её, наверное, дуру то.
С этими мыслями Серёга погрузился в метро. Всю дорогу вспоминал, как они познакомились, как чмо Сурок её тискать пытался. Не дала, ведь!
Поцелуй в фонтане на Пушке. Поездку в Питер. Опять поездку в Питер. Патриарши.
Сметану как разбил, как штаны заставила снять - застирать. Тогда всё и случилось.
Как машину вместе покупали, хохотали потом – убитую всучили.
Свадьбу вспомнил. Сурок, свидетель хренов, напился. Спал у них под дверью, храпел, как кабан декоративный. А с утра арбуз принёс. Так они его выгнали, сами в кровати до вечера провалялись, арбуз ели.
- Про ребёнка тоже пора решать, - думал Серёга, усаживаясь в разбитую "девятку", водитель которой почему-то оказался негром.
- Куд ю плиз… - начал было напрягать познания в английском Серёга.
- Куда? – испуганно переспросил негр.
Серёга пожал плечами и назвал адрес.
- Зря я её так, - продолжали вертеться в голове у Серёги мысли. – Давай погуляем сами? Ну, гуляем. Сами. Каждый уж сам по себе. Вон у Сурка второй скоро родится! Не, не прав я. Только о себе думаю. Поэтому она такая и стала. И кикимора у неё теперь лучшая подружка. Тоже потому. Скучно ей со мной. Пиво, друзья. Футбол. Действительно: футбол, друзья, пиво. Да, и друзья фиговые какие-то. Обещал ещё раз в Питер съездить, и что? Козёл я, эх!
Мотор хрюкнул, черпнув воды из огромной лужи. Машина остановилась. Дворники стали работать медленнее, и через потоки воды уже нельзя было ничего разглядеть.
- Здесь? – сверкнув глазами, спросил негр.
Серёга кивнул. Дал две сотки. Негр одну бумажку вернул.
Осознав, что мокрее ботинки уже не станут, Серёга выпрыгнул из машины прямо в лужу и потрусил к дому по тропинке через небольшое поле.
- Негр, а взял дешевле, - удивлялся Серёга. – Мог бы и цветов зацепить где-нибудь. Тут-то у нас фиг что найдешь. А так пришёл бы, слова ласковые сказал бы, цветочки б подарил… Если честно, заслужила ведь! Новостройки, чтоб их!
Вдруг Серёга остановился.
- Вот оно!
На поле росли цветы. Полевые.
Серёга с упоением рвал их. Особенно нравились ему синие шарики. С колючками, правда, но красивые. Ромашки тоже. Немного травы попало, но не беда.
- Милая! Нет – любимая! – улыбался про себя Серёга, отпирая ключом квартиру. – Давай поедем в Питер! Давай будем любить друг друга! Давай всё будет хорошо!
Серёга на цыпочках прокрался в спальню. Включил торшер. Машка спала, свернувшись калачиком. Ей было тепло и уютно. Серёга склонился над ней, вдохнул аромат её волос. Дёгтем не пахло. Он ласково провел по её щеке влажной и холодной рукой.
Машка вздрогнула и открыла глаза. Посмотрела на него, на унылую охапку сена в его руках, на лужи на полу.
- Тряпка на кухне, - вздохнула Машка и укрылась одеялом с головой.
Серёга замер. Постоял. Подумал.
И, распахнув одеяло, вонзил в этот оазис тепла и уюта букет полевых цветов! С красивыми синими шариками. Мокрый и колючий.
- Козёл. Какой же я козёл! – думал Серёга, выжимая тряпку в унитаз.