***
В открывшейся строке запроса я написал то, что искал. Но вместо ожидаемой Истины пришла Великая Тьма.
Монитор погас, комната погрузилась во мрак, свет покинул мой мир и не желал возвращаться.
Я вышел на улицу. Ослеп не только мой монитор. Ослеп весь город.
Потом уже, спустя много лет, когда эта история и все ее продолжения закончились, я узнал, что Аурэнг, мой город, был обречен. Нестационарная гравитационная аномалия, существующая вопреки известным законам физики, внешне воспринимаемая как грандиозный вихрь, необыкновенное и плохо изученное явление природы, перемещалась в сторону города, построенного в самом центре Зеленой Зоны.
Наверное, в глубокой древности люди так же спасались бегством от непостижимых цунами, селей, паводков и лавин. Медленный и неторопливый, важный и всесильный, равнодушный и слепой, легендарный великий воин Аэм Броу шел на город, преследуя какие-то свои, неясные людям цели.
Обезумев от невосстановимых потерь, ощущения безысходности и невозможности происходящего, я ощутил приступ неимоверной злости к причине моей последней неудачи.
Не помня себя, я рванулся к тому, от чего бежал без оглядки весь город, все его население. Грандиозное зрелище – человеческие реки текли по улицам к спешно активированным эвакуаторам – не могло оставить меня равнодушным. Некоторое время я следил за движением толпы, похожим на движение жидкости. В руках у людей ничего не было. Ничего не могло сравниться с потерей человеческих жизней, поэтому в эвакуаторы не брали ничего постороннего, никакой лишней массы, никакого балласта.
***
Там, на северо-востоке, над горизонтом поднималась, казалось, почти до самого неба ужасающе черная, угрюмо непобедимая стена, похожая на древнюю неприступную крепость. Только ныне стена двигалась, как будто крепость, боевое сооружение, веками скучала по достойному противнику и длительной осаде, но не дождалась и сама двинулась в путь в поисках великого воинства, достойного принять сражение.
***
Я не родился на Драгоценной. Я не жил здесь продолжительное время, не учился в ее университетах, не работал здесь и не творил.
Я лишь воевал здесь, спасал кое-какие ценности, уводил от гибели людей, иногда даже выносил их на себе. Я занимался своими собственными только мне нужными исследованиями. И воевал. Хотя, воевал, в основном, не с людьми, а с творениями их разума.
***
Гравитационная аномалия, обнаруженная вблизи Аурэнга, центра Зеленой Зоны, отличалась от подобного рода аномалий. Торнадо двигался прямо к городу, оставляя за собой абсолютную черную широкую полосу. Такое поведение некоторых вихрей отмечали исследователи прошлых лет, но очень редко. Во избежание неожиданностей на границах Зеленых Зон устанавливались наблюдательные посты – башни, оборудованные следящими приборами.
Именно к такой башне я и направился, насытившись зрелищем человеческих рек Аурэнга. Аномальный объект, приближающийся к Зеленой Зоне, первоначально обнаружил спутник слежения. Именно тогда и была поднята тревога.
Предотвращать подобные неприятности и управлять движением вихрей мы пока не умели, хотя в среде исследователей вихревых аномалий Аэм Броу циркулировали самые невероятные мифы.
***
Я запустил двигатель и повел свой бот к ближайшей наблюдательной башне. Огромная черная стена, уходящая в небо, с каждой секундой была ближе и ближе.
Собственно говоря, Зеленые войны начались именно из-за этих смерчей. Происхождения гравитационных аномалий никто не знал, но на картах отчетливо выделялись лесные массивы, зеленые зоны, на которые смерчи почти никогда не посягали. За владение этими безопасными зонами и велись Зеленые войны.
***
Все было бы просто, если бы с Дикими состоялся хоть какой-нибудь диалог. Но они то появлялись, то исчезали, то демонстрировали невероятную мощь и жестокость, то столь же невероятное благородство. Абсолютной неожиданностью для нас явилось стремительное контрнаступление откуда-то появившейся и хорошо обученной и тренированной регулярной армии, архаично, но до зубов вооруженной и невероятно дисциплинированной.
Что-то не так было с этой Драгоценной.
***
Приблизившись к башне, я выключил двигатель, вышел из бота, подошел к воротам, подвернувшейся под руку арматурой сбил замки и поднялся на наблюдательный пост.
Смахнув пыль с пульта, я включил автономное питание и один за другим активировал все датчики слежения.
***
Дикие являлись потомками древних колонистов, обнаруживших пригодную для проживания планету, адаптировавших ее оболочки к возможностям человеческого организма. Планету они освоили, но при этом изменились сами.
Такие изменения неизбежны, когда мы имеем дело с удаленными планетами, а Драгоценная длительное время оставалась именно такой.
Зеленые войны начались, когда выяснилось удачное стратегическое расположение Драгоценной. Мимо естественнее всего пролегали проекты крупнейших космических трасс.
Неисследованные тщательно, описанные лишь поверхностно гравитационные аномалии воспринимались иногда как необычные атмосферные вихри. Именно из-за них большая часть планеты оказалась непригодной для жизни.
Гигантские зеленые острова с пышной растительностью, тоже когда-то привезенной первыми колонистами, трансформировавшейся в условиях Драгоценной, были единственным местом обитания Диких.
***
Я стоял на смотровой площадке исследовательской башни, один, перед грандиозным Аэм Броу, словно древний Соуэро Эль.
Безоружный, в промокшем насквозь, тяжелом от воды плаще, не защищенный ничем, как тот могучий воин, оставшийся в легендах непобедимым. Великий смерч надвигался на меня, а за моей спиной лежал черным пятном мирный и добрый человеческий город, похожий на очень древние сказочные земные города.
Я наблюдал воочию величайшую тайну этой планеты, самый сильный и непредсказуемый из всех гравитационных вихрей, которыми славилась Драгоценная, способный уничтожить не только этот город.
***
Мне стало холодно. Мне стало очень холодно. Мне стало холодно от одиночества. Но я не ушел со смотровой площадки.
Мне хотелось стать единственным человеком на планете, который бы знал, как остановить этот гравитационный вихрь.
Я знал, что он движется в сторону города, что он пройдет и по тому месту, где сейчас находилась моя башня, но мне, поглощенному созерцанием природного таинства, сейчас это было абсолютно безразлично.
***
С развевающимся под порывами мокрого ветра плащом, словно древний искушенный в магических искусствах волшебник, я с улыбкой смотрел на приближающуюся черную стену.
Датчики скорости и частоты вихря показывали совершенно немыслимые числа. Передо мной эволюционировал прекрасный экземпляр, вполне пригодный для исследований. И я, опьяненный безумным желанием всеобщего разрушения, что-то кричал ему, магическому вихрю, веря, что кричу заклинания, усиливающие его мощь. Я, могущественный волшебник, шагнувший в реальность из самых древних легенд и сказок.
И я бы добился своего, и вся Драгоценная оказалась бы во власти непонятного никому смертельного вихря, но…
***
Мне на плечи легли чьи-то пальцы, вызвав существенные изменения в восприятии мира.
Величественная грандиозная стена стала вдруг далекой, бессмысленной, превратилась в помеху. Грохот приближающегося торнадо вдруг стал неважным, несущественным. Мир вокруг вообще вроде бы перестал существовать, вся наблюдаемая Вселенная теперь состояла из одной лишь руки, лежащей на моем плече.
Я закрыл глаза и представил себе, что это она, моя драгоценная и нежная Тана, та, которую я призывал на помощь, встав на пути шагающей к городу смерти.
***
И, собрав последние силы, я произнес самое могущественное из всех известных мне магических заклинаний. Я произнес те самые слова, которые управляли мной последние годы. Я закричал, стараясь перекричать шум падающей с неба воды и вой сумасшедшего ветра, бьющего прямо в лицо: «Тана! Тана! Тана, это ты?.. Я люблю тебя, Тана!..»
И это объяснение в любви, как объяснение в любви к небу, земле, звездам, солнцу, самой планете, возвращало все на свои места, приносило обратно в мир гармонию и разум, определяло строение и свойства всей Вселенной, указывало на своих и чужих, друзей и врагов, вносило порядок не только в мой собственный внутренний мир, но и во всю окружающую меня Вселенную.
***
Я знал, что там, за моей спиной, проникнув руками под мой насквозь пропитавшийся водой плащ, обнимая меня и плача вместе со мной, стоит моя нежная, моя единственная, моя ласковая и исчезающая Тана, возвращающаяся лишь на краткие мгновенья в моменты опасностей, угрожающих нам. Мне и Драгоценной.
***
И я стоял, влюбленный в планету, подарившую мне Тану, стоял и смотрел, как сама смерть опять летела на нас, считая нас беззащитными жертвами, но уже не в образе прекрасной планеты, а в образе огромного черного холодного вихря.
И уже не было на свете сил, способных разлучить нас, а мир под моим мокрым плащом, наполненным ледяной водой, казался идеальным, единственно возможным из всех миров, в которых только мы могли бы выжить.