Однажды мой преуспевший в делах родственник предложил издать сборник написанных мною рассказов.
- Зачтётся как вклад в развитие культуры, - заявил он.
Тираж составил 100 экземпляров. Я спрашивал у непосредственного издателя, во сколько обошлась публикация. Тот кривовато улыбнулся, но не ответил. Я объяснил ему, что мне для будущих изданий надо, чтоб прицениться. Улыбка издателя стала ещё более кривой. Так и не выдал секрет.
Компьютерную графику на титульном листе сделал соседский мальчик. Бесплатно. Сидели вместе, уже за полночь. Обоих клонило ко сну. Остановились на полпути – некие конусообразные фигуры, увенчанные «головами»-шарами, обозначали человечков. Одного из них, белого цвета, обступила толпа тех, кто потемнее. Можно было разглядеть коллизию - «личность и толпа». Видимо, рисунок получился очень абстрактным, так как вызывал ассоциации самые неожиданные... Я подарил экземпляр сборника коллеге. Тот был очень мил, когда принимал подарок, настоял на дарственной надписи, потом, всмотревшись в титульный лист, посерьёзнел. Конусообразных человечков коллега принял за «морковки».
Каким-то образом сборник попал в руки преподавателя местного университета. Ирина (так звали ту особу) положительно отозвалась о рассказах. Мне польстил этот факт – значит, книга ходит по рукам. Из её разговора я понял, что разночтений у меня с ней по части титульной страницы не возникало. Ирина предложила заглянуть на лекцию к старшекурсникам. Я с энтузиазмом принял приглашение.
- Обсудим твой опус, - обронила она.
В аудитории набралось около 10-12 студентов. Будущие русскоязычные журналисты. Представляя меня, Ирина впала в раж. Она рассказала, что я носил шевелюру – буйную поросль золотистого цвета, что грозен был. «Скажет-убьёт» - это она про меня. На самом деле я был светлым шатеном, шевелюру не носил, голос из-за хронического фарингита всегда был слабым и что бы я ни говорил впечатление не производил.
Я бы не сказал, что молодёжь собралась робкая. Но обсуждение шло вяло. Одна из девиц держала на изготовке тетрадь, куда она, видимо, записала замечания по тексту. Закралось подозрение, что пригласили меня, чтоб порядком потрепать. Явно - мэтром меня здесь не почитали. После нескольких дежурных вопросов все обратили взоры на ту девочку с тетрадкой.
- Сусанна у нас главный критик, - сказала Ирина. Тут она ещё раз отчеканила: «Скажет- убьёт»! После такого досадного повтора аудитория окончательно приуныла. «Главный критик» говорить отказался.
- Два-три миловидных девичьих лица на всю аудиторию. Маловато! - сделал я про себя разочарованно заключение и сам начал задавать вопросы.
Моё внимание привлёк один парнишка. Он сидел на последней парте, молчал. На лице его были ссадины и меня распирало любопытство, почему они у него.
- Молодой человек, - я обратился к нему, - приходилось ли вам публиковаться в прессе?
Он несколько замешкался. Видно было, что не публиковался. Мой вопрос о сфере его интересов неожиданно вызвал оживление среди студентов. Парню даже не дали ответить...
- Шахматист - он... Мастер... Недавно за рубежом турнир выиграл, - зашумела на перебой молодёжь, как бы боясь, что скромный с виду их товарищ, умолчит о своих достоинствах.
- Кстати, синяки на его лице – память об этом турнире, - ввернула Ирина.
Увидев мою озадаченную физиономию, она обратилась к студенту:
- Леван, расскажи гостю о твоих приключениях.
Леван начал неуверенно. Турнир проходил в средневековом замке, вид с балкона был шикарный – пальмы, море. Молодой человек заметно разгорячился:
- Мне сразу не понравился руководитель принимающий стороны. На официальных встречах он кокетничал, что в шахматах мало что смыслит, но вот – верховодит. Этот хмырь вовсю излучал обаяние, душку из себя изображал.
Вообще я заметил, что иностранцы, пока с тобой какие-то дела имеют, старательно улыбаются. Партнёр по игре часами может с тобой сидеть и разбирать партию. Чаще всего ему же на пользу. Но на следующий день он уже тебя вниманием не удостаивает. Никаких сантиментов. Не потому что хам или сноб, а потому что блюдёт свой покой, не позволяет себе расплескиваться. Не все, конечно, так поступают.
Товарищи Левана, которые скорее всего не имели опыта общения с иностранцами, одобрительно и понимающе закачали головами. Шахматист продолжал:
- Так и этот хозяин. Если что не по протоколу происходило, то вёл себя как сумасшедший из «Дон Кихота», которому казалось, что он сделан из стекла. К нему не подходи, не дотрагивайся. Вокруг него постоянно кружилась охрана.
И вот из-за этой его манеры на церемонии закрытия турнира произошёл скандал.
Предвкушая эффект, студенты все разом посмотрели на меня.
...Организаторы не удосужились объявить о том, что разыгрываемый на турнире Кубок носит имя Нонны Гаприндашвили. Они не объявили и о том, что я победил в одной из номинаций. Наш руководитель Мераб А. подошёл к сидящему в кресле «хозяину» и стал ему что-то объяснять, при этом показывая пальцем в сторону грузинской делегации. Он сильно жестикулировал, потому что видел, что его не понимают и не хотят понимать. Тот "стякляный" вдруг откинулся назад в кресле, что послужило сигналом - на Мераба набросились охранники, огромные детины. Не помню как, но я ввязался в конфликт. Меня как ненужный предмет отбросили, я второй раз вклинился, пытался освободить моего коллегу. Обидно за него стало. Как никак он - известный гроссмейстер и авторитетный человек в шахматном мире. Меня опять отставили. По лицу ударили. У меня на шее медаль висела, которую завоевал на турнире. Я сорвал её и вышвырнул из окна в сад...
Парень замолчал. Его товарищи, излучали удовольствие. Расскажи он этот случай ещё раз, реакция, я думаю, была бы такой же.
- Чем же закончилось? – спросил я, заинтригованный.
- Позже медаль прислали. Она оказывается, в розовом кусте застряла. Садовник её нашёл.
Выходя из корпуса университета, я столкнулся со своим бывшим однокурсником Ю.С. Он работал на одной из кафедр. Его обслуживал автомобиль. Узнав о причине моего визита в университет, Ю.С. попросил сборник и, конечно, с дарственной надписью. Я разложил оставшийся экземпляр на капоте машины и вывел автограф. Товарищ вызвался подвезти меня до метро. Я открыл заднюю дверцу автомобиля и уселся на сидение. Ю.С. задерживался. Вижу, стоит и смотрит куда-то в сторону, а в руках рассеянно вертит мою книжку. Наконец, он втиснулся в салон, сел рядом с шофёром. Тут произошло нечто неожиданное. Не оборачиваясь, бывший однокашник вдруг швырнул в меня мой собственный сборник. "Так этот хлыщ, наверное, по привычке ненужные бумаги на заднее сидение забрасывает", - подумал я. Ю.С. сразу оправился, вспомнил, что я сижу на заднем сидении, покраснел и сказал, что книжку мою прочтёт обязательно.
Я хотел ему рассказать о молодом шахматисте, о его мастерском «ходе», но передумал.