Неда смотрела в окно. «Сыро, темно и холодно» - подумалось ей. От физического ощущения чего-то мерзкого она привычным движением сморщила нос и передернула плечами. Ах, как все надоело! Кто бы знал, как все надоело! Когда, когда закончиться это ожидание? Почему он молчит? Она прекрасно знала ответ, но ей почему-то хотелось себя обманывать. Как хорошо быть хозяйкой положения. Она закрыла глаза. Ведь когда-то в начале их отношений она была ведущей, назначала место и время очередного свидания, всегда звонила первой, а ему, казалось, нравилось ждать ее звонка и с замиранием, которое ощущалось даже через мембрану телефонной трубки, слушать ее голос. Тогда она чувствовала себя королевой. Как жаль, все прошло, растаяло будто туман, предательский утренний туман, который , словно боясь первых лучей восходящего солнца, спешит накинуть на себя мантию невидимки, постепенно исчезая в никуда. Однако, залюбовавшись собственным величием, она пропустила тот момент ту тонкую еле уловимую грань, за которой начиналась страна рабства, в которой все было по-другому. Теперь ей, захваченной в плен собственным страхом потерять поклонника, приходилось преклонять колени перед этим поклонником. Она попала в ловушку собственного соблазна повелевать хоть кем-нибудь. Это было так заманчиво иметь власть. Сколько раз, будучи еще девчонкой, она мечтала, что самый красивый парень из тех, кем она была увлечена, переживая платоническую влюбленность, вдруг падет к ее ногам, и ее воля станет его волей. Ах, как же это благородно, когда мужчина преклоняет колено перед ее величеством женщиной, готовый в любую минуту защищая ее честь, расстаться с собственной жизнью. Увы, в жизни все оказалось иначе, игра в даму сердца, обернулась десятилетней изматывающей и бесперспективной связью. Этот роман опутал ее столь прочно, что, не смотря на все истерики и депрессии, многократные клятвы самой себе после очередного скандала уйти от него навсегда, она возвращалась как побитая собачонка. И что самое поразительное в период горьких томлений и переживаний, когда она боролась с собой, чтобы не позвонить ему, ей и в голову не могла прийти мысль, о том, что вот теперь-то самое время, предприняв некоторые действия, обрести ему замену. Нет, она, сколько не силилась, не могла представить себе, что рядом с ней окажется кто-то другой, которому она будет улыбаться, которого будет тискать, отрывая от компьютерных игр, ластиться словно котенок, прося совсем немного его внимания. Разве кто-то другой сможет так непосредственно по-детски смешить ее, пусть редко, но все-таки дарить целыми охапками ее любимые чайные розы? Нет, это просто не мыслимо, этого не может быть, потому что не может быть никогда. И вот теперь она ждала, отчаянно ждала, что раздастся звонок и в поднятой трубке послышится его приятный чуть хрипловатый баритон. И она упрямо не хотела верить в то, что в этот раз все будет, как и всегда до этого, что по неписанным правилам, по правилам сильнейшего, которые действуют всегда и везде, первый шаг к примирению сделает она, просто потому что не выдержит этой неизвестности, туманности в их отношениях. И она уже заранее злилась на себя за это. Рука, эта проклятая непослушная рука, пришитая, казалось к ее телу случайно, механически потянулась к трубке. Она еще пыталась бороться. Она сделала вид, будто раздумывает позвонить или не позвонить ему. Все тщетно, бой сдан. Она чувствовала, как внутри нее что-то медленно разрывается и что сейчас, если она не услышит его голос, то сию же минуту разлетится на куски, потому что в каждую клетку ее тела прокралась боль, острая, колющая невыносимая боль, боль не совместимая с жизнью. Она судорожно стала жать на кнопки циферблата на внутренней стороне трубки. Руки не слушались, в них тоже прокралась боль. Пальцы стали как будто не ее, наполненные изнутри силиконом, вязким тягучим , который мешал, каждому их движению. Все тело жгло невыносимо: «Господи, скорее, скорее, иначе я умру!!!» - пронеслось в голове. « Гудки уже гудки, ну давай же бери быстрее трубку!!!» «Привет». - в трубке раздался голос, его голос. В эту минуту она была самым счастливым человеком. Только маленькую минуту длилось ее счастье, а потом снова тупой удар в солнечное сплетение, это гордость подняла голову. Ее заклятый внутренний мучитель, терзавший ее все сильнее и сильнее, не хотел сдаваться. Перед глазами мгновенно пронесся калейдоскоп всех тех, ссор которые случались между ними за это долгое время, и она услышала как бы вновь все обидные, унизительные слова, произнесенные им, когда в пылу обиды, а когда выверено, расчетливо, с той лишь единственной целью, чтобы отомстить, ранив в самое не защищенное место, в ее душу. Боль была такой силы, что на мгновение перехватило дыхание. «Ну же говори!» - он явно был раздосадован поздним звонком. Эти его слова, стали для нее не сильным, но болеутоляющим. Да даже не слова как таковые, все равно сейчас она была не в состоянии понять их смысл, соединить их в предложение, так на нее подействовал голос, именно голос, манящий сильный мужественный баритон с мягкими, хотя и раздраженными нотками. Она не знала, сколько прошло времени, но на том конце провода все еще ждали ответа, он ждал. И тут на нее внезапно накатила волна безразличия, той его разновидности, которая всегда идет об руку с безысходностью, оно прорастает в душе, когда человек вдоволь настучавшись головой об стену и попробовав каждый ее сантиметр на прочность, уже не имея больше сил, сдается, вот тогда наступает время их триумфа. Такое безразличие не раз посещало ее душу за годы их совместного существования рядом друг с другом, она была на грани и что самое отвратительное понимала это и ничего не могла с собой поделать или не хотела? «Что ж начнем все сначала», - обреченно подумала она.
- Привет. Может, хватит дуться? А?
- И вовсе я не дуюсь. Раз уж решила уходить, так иди.
- С чего ты взял? Только потому, что он дал мне свою визитку? Так это принято на деловых встречах. Он мне нужен по работе, слышишь по работе!
- Я все понял, ты опять о своем, о девичьем. Позвони, когда одумаешься, и желательно не в два часа ночи. Ну, все. Пока.
« Идиот! Закомплексованный неврастеник!» - Неда со злостью нажала на «Отбой» и зашвырнула трубку на кресло, стоящее в углу ее маленькой по девичьи трогательно уютной комнатке. Недавнее безразличие сменилось гневом. Попадись он ей сейчас под руку, запросто бы исцарапала всю его смазливую физиономию. И все-таки она его любила. А может быть она ошибалась? Может быть это банальная привязанность, чувство жалости, материнский инстинкт да все что угодно, но не любовь? Она до сих пор не могла решить, как назвать то, чувство, которое поселилось в ее душе. Однако, что бы это ни было, но именно оно каждый раз, когда они ссорились и в порыве чувств клялись друг другу, что это конец, что теперь уж наверняка им идти разными дорогами, и что вообще с самого начала было ясно – они не пара, всегда она, именно она первой не выдерживала и звонила, как вот теперь, когда, мучаясь бессонницей, подняла трубку, чтобы позвонить ему своему зайчику, пушистому песику, без которого ей вот сейчас в два часа ночи стало трудно дышать. Нет, никуда она от него не денется, видно быть ей вечной любовницей, пора бы уже и свыкнуться с этой мыслью. Ведь бороться все равно сил не хватит, да и не интересно уже это все. Устала она. Ох, устала! Слезы нахально побежали по щекам. А когда-то ей казалось, что она сильная, что вот уж она-то никогда не позволит крутить собой, потому что у нее есть к этому иммунитет, а называется он гордость. Наивная девочка! Как ей теперь ту себя жаль. Да, эта девочка еще не знала как может затянуть постель. Ах, как кайфово иметь постоянный секс, пусть не лучшего качества, пусть с редкими оргазмами, но все-таки само их наличие в ее половой близости с ним, действовало как наркотик, на который единожды подсев, не удавалось слезть до сих пор. Плевать, черт возьми!!! Главное сейчас помириться, помириться любой ценой. Она уже третью ночь глаз сомкнуть не может. Пастель холодная, пусто везде и в квартире, и на работе, и на улице! Без него везде пусто!!! Она уже не сдерживала рыдания, ее колотила лихорадка, ей вдруг стало холодно, как будто она лежала на снегу, и укрывал ее тоже снег. Согреться, срочно согреться!!! Она вспомнила, что в серванте стоит не початая прошлогодняя бутылка мартини. Надо было ее распечатать. Глоток другой, станет и тепло, и весело. Не беда, что алкоголь ей противопоказан, ну и что, что немного погодя она будет мучиться от жуткой головной боли, от выкручивающей все нутро изматывающей тошноты, потом вырвет и станет легче. Можно и помучиться, к тому же завтра воскресенье, а к понедельнику она придет в себя и сможет выйти на работу. Она как ошпаренная вскочила с кровати. И вдруг ей стало больно, боль пронзила область желудка и прошла насквозь, оставив ее неподвижно стоять растрепанной и босой на ледяном паркете. Проклятый гастрит, только этого еще не хватало. Она стала судорожно шарить на ночном столике, стоявшем рядом с кроватью, в поисках «Рении» или «Гастала». Пока нашла блистер с таблетками, посшибала кучу мелочей, попутно чертыхаясь и проклиная все на свете. Торопливо засунула в рот сразу две штуки и усиленно стала разжевывать, воды рядом не оказалось, поэтому пришлось глотать, запивая собственной слюной. Ладно, и так сойдет. Итак, распитие отменялось, а как же тогда заснуть. Она, растерянно опустилась на кровать, мучительно перебирая в уме, названия лекарств, которые знала как успокоительные, остановилась на банальной валерианки, которая единственная оказалась на тот момент в ее аптечке. Решила выпить побольше, чтоб уж наверняка уснуть и самое главное забыться, уйти от этого всего безумного и непонятного куда-нибудь, где ей будет, по крайней мере спокойно, о большем она не мечтала. Для достижения нужного эффекта пришлось разом заглотнуть пятикратную дозу, ну ничего надежнее будет. Она легла под одеяло и накрылась им с головой, с силой зажмурив глаза, все ее тело сейчас было единым напряженным комком мышц и нервов. «Ну еще одно усилие над собой и все позади, там во вчерашнем дне, а сейчас уже сегодня и надо спать, потому что темно и все люди спят причем уже давно». Это было последнее, что пришло ей в голову перед тем, как она погрузилась в объятия Морфея.
Проснуться ее заставил противно звонивший телефон. Голова была тяжелая, веки налились свинцом и с трудом разлеплялись. А на улице уже был полдень. Солнце ярко светило прямо в окно, бросая на паркет веселые блики деревьев. Поднялся ветер, зашумела листва, молодая весенняя листва. Уже начало мая, а она и не заметила, зациклилась на своем «горе» и не заметила, чуть не проглядела свое любимое время года. Конец мая и первая половина июня до дня рождения, было ее временем, когда и дышалось легко, и бесконечные страхи, депрессии, неврозы и вообще любое плохое настроение отступали, оказываясь за чертой в другом не ее времени, где царствовал лед, снег и стужа. Теперь уже она точно знала, весна взяла свое и с каждым днем будет все теплее и теплее. Вот сейчас можно будет нежиться на солнце, просто идти по улице и вдыхать его свет, пропуская через себя каждый луч этой звезды по имени Солнце. Это ли не счастье. Конечно счастье, безусловно! И думать тут нечего. Скорее, скорее вставать и на улицу! Ура-а-а!!! Счастье пришло!!! Да не тут-то было, телефон своим противным дребезжащим звонком вернул ее на грешную землю. «У, противный зануда!», - подумала она и нехотя потянулась к трубке. «Почему не берешь трубку?- раздался до боли знакомый голос родителя.- Родного отца слышать не желаешь?» В его словах чувствовался упрек, но какой-то не злой, не старающийся задеть за живое, а беззащитный и одновременно заискивающий, просящий обратить на себя внимание. «Не беспокойся, я пустого болтать не буду. Я по делу. Помощь мне твоя нужна.»И отец стал торопливо излагать свое «дело». Нужно ему во что бы то ни стало освоить компьютер, потому как у них на работе слух пошел, что грядут сокращения и что тех, кто мол не станет шагать в ногу с прогрессом, попросят с должностей в первую очередь. Что значит шагать в ногу с прогрессом никто из них стариков вахтеров толком не знал, однако лишаться пусть и скудного, но заработка понятное дело никому не хотелось, думали гадали и наконец пришли к общему мнению, что под этим самым прогрессом надо понимать компьютер. Те кто его освоят останутся на заводе , а тем, кто не потянет такую науку придется уйти. Вот и решил он завести себе этого зверя в квартире и хоть расшибиться в лепешку, а найти к нему все ж таки подход, потому как вне работы Петрович, как его все привыкли величать, представить себя не мог. «Да!, - подумалось ей, - не было у бабки забот, да купила она парася». Ввязываться в эту авантюру ей ужасно не хотелось, но в тоже время она знала, коль ее дражайший папаша, что себе в голову вобьет, то вовек от этого не откажется пока всех не изведет, нервы и ей и жене не истрепит, а своего добьется. «Ладно, папуля в течении этой недели доставлю тебе это чудо техники на дом, только уж не обессудь куплю б\у, потому как во-первых, на новый денег у меня сейчас нет, а во-вторых он тебе новый- то и не нужен все равно учиться будешь, а для офисных программ тебе и третий пентиум сгодиться.» «Да мне и не надо выкрутасов, лишь бы работал. Ну что лады?» В голосе отца чувствовалась еле скрываемое торжество, казалось, что вот сейчас повесит он трубку и броситься в пляс от радости. Не подвела мол дочурка, пообещала, уважила старика. « Лады, лады»- обреченно произнесла она перед тем как положить трубку. Да будет чем сегодня заняться. Засосало под ложечкой. «Пора завтракать.» - подумала она, и еле волоча ноги, поплелась на кухню. Желудок все еще ныл, поэтому запихнуть в него яичницу и пару тостов с маслом не представлялось возможным. Да, да овсяная каша и только она родимая и была сейчас единственным приемлемым блюдом. Она явственно представила себе это нечто бежевато-кремового цвета, по консистенции напоминающее студень и ни капли молока и ей стало дурно. Нет только не это, лучше выпью стакан воды, или сока, точно морковного сока. Сказано, сделано. Надо садиться за комп. «Ну папа, ну подкинул ты мне работу». Опять в горле застрял ком, который грозил обернуться градом слез и ручьями сопель из носа. Стоп! Еще одна такая истерика и здесь будет потоп. Надо, надо поскорее найти ему то, что он просит, и гулять. Точно гулять, на улице полегчает и снова захочется жить и дышать и смотреть на мир, работать, ходить в театр и поехать к морю. Главное сейчас вырваться из квартиры, но сначало дело. Продавец нашелся быстро. Он предлагал полный комплект. Помимо системного блока с процессором необходимой модели, предлагалось купить житкокристалический монитор, клавиатуру и мышь. Колонки он мог оставить себе, они отцу ни к чему. И цена такая симпатичная всего 3500р. за все удовольствие. Она быстренько набрала указанный номер. Пара длинных гудков и в трубке раздался приятный мужской голос. «Алле, я вас слушаю». Она замешкалась. «Черт, а как же его зовут, забыла посмотреть. Ну ладно в процессе разберемся.» «Ну говорите же!» - баритон начинал злиться. «Ой-ой-ой извините. Здравствуйте. Я по поводу продажи компьютера. Вы еще его никому не продали?». От смущения она тороторила со скоростью сто слов в минуту. « А что вы кричите? Вам меня плохо слышно? Пентиум еще не купили, я только вчера объявление закинул. Кстати, меня Виталий зовут. А вас, о таинственная незнакомка.» «Меня? А какая разница? Я же не на свидание к вам собираюсь. Так и зовите меня Незнакомка. Давайте ближе к делу. Я правильно поняла, что системник, монитор, клавиатура и мышь все это стоит 3500 рэ. Или цена успела со вчерашнего дня уже поменяться?». В ее голосе послышались ледяные нотки. Ишь, прыткий какой сразу имя ему подавай. И вовсе оно ему ни к чему, первый и последний раз видятся, а все туда же, склеить хочет. «Как хотите, о прекрасная незнакомка.- добродушно рассмеялся Виталий. – слово дамы для меня закон. Давайте о наших баранах. Так вот: цена не поменялась, забрать можете хоть завтра с 9.00 до 21.00. Если меня вдруг не окажется, то можете обратиться к сестре , ну на крайний случай к матери, она-то уж точно дома будет. Они обе в курсе, так что не стесняйтесь. Все как говориться для клиента. Вы мне можете сейчас сказать когда точно подъедете, я имею в виду в какой день?» «Отчего же, конечно скажу. Завтра и подъеду, ждите меня где-нибудь в районе семи вечера. Идет?» Голос ее помягчел и невольно стал кокетливым. Так всегда бывало, когда мужчина хоть сколько –нибудь был ей симпатичен, а Виталию несмотря на такой враждебный прием все-таки удалось расположить ее к себе. « Конечно идет, и даже едет.» Он засмеялся, приятным чуть хрипловатым смехом. «Ну до встречи, таинственная незнакомка.» И он положил трубку.
«Слава Богу!» - выдохнула она. – « Одно дело сделано». Теперь можно было наконец пойти на улицу ловить хорошее настроение. В хлебнице валялась черствая горбушка бородинского, она решила перед выходом захватить ее. Гуляя по скверу скормит хлеб голубям. Ключ уже торчал в замке, когда снова раздался звонок. Ну кому еще там неиметься? Кто жаждет нарваться на одинокую женщину, которая к тому же сегодня не в духе, чертовски не в духе. Она решила ответить из комнаты, до телефонной стойке в конце коридора плестись было лень.
- Алле, я вас слушаю.
- Это я, пушистая белочка.
- Да что ты? А мы с тобой уже помирились? Знаешь, что-то не припомню. Вот как ругались помню, а вот как помирились, извини забыла.
- А что мы такие сердитые. Я может быть поговорить с тобой хотел, а ты сразу в атаку. Ты сейчас что делаешь? Может встретимся, а то я соскучился…немного.
- Я иду гулять, если хочешь присоединяйся заодно можем и поговорить. Все, пока.
И зачем он позвонил, вот какой черт его дернул? Неужели дрогнул? Да нет. Последние лет шесть она за ним бегает, он же предпочитает строить из себя оскорбленное благородство. И мирятся они всегда одинаково. Она просит прощения, а он снисходительно делает ей одолжения и прежде чем произнести главное слово всегда читает ей нравоучительные проповеди и в конце непременно сокрушается по поводу ее непробудной бестолковости на этот счет. А тут вдруг нате сам первый позвонил да еще встречу назначил. Никогда он так не делал. Казалось, что ему вообще было наплевать как она к нему относиться, какие чувства испытывает, что ей хочется изменить. Ее желания его никогда не интересовали, по крайней мере ей так казалось, или она просто забыла, когда это было в последний раз. Все о чем, она его просила, проходило сквозь него, не задерживаясь ни на секунду. По сути они уже давно перестали друг друга понимать. Сначала ей в это не верилось, потом она думала и пыталась что-то изменить. Старалась прислушиваться к его замечаниям. Надо больше времени проводить вместе, пожалуйста курсы повышения квалификации подождут, она запишется на них как –нибудь в следующий раз. Надо одеваться со вкусом, извольте, она экономит на всем лишь бы купить понравившееся ему пальто, которое он видел на улице в одной из витрин модного магазина. Не важно, что для нее стоимость этой шмотки целое состояние. Пальто должно быть на ней! Причем купить его она должна на собственные деньги, потому что спонсорство это не его философия, тем более такому явлению нет места там, где царствует любовь. А у них ведь самая настоящая любовь, она ведь без сомнения его любимая женщина. Разве это не так? Да и сколько он для нее сделал, жаль, что она это не ценит. Но видно, благодарность свойственна только им мужчинам. После всего этого ей хотелось бежать и никогда больше не слышать его голоса, вычеркнуть из памяти тот злосчастный июльский день, когда она согласилась на это проклятое сватовство, поддавшись на уговоры подруги. Но, остыв немного, она раз за разом, с упорством обреченного, делала все новые и новые попытки прошибить эту стену. Временами ей казалось, что она нашла верный путь, следуя по которому сможет наконец дойти до его замороженного, колючего и недоверчивого сердца. Только бы ей добраться до него, уж тогда-то она сможет отогреть этот маленький комочек. Она сделает все, чтобы там больше не было зимы, она посадит там цветы, попросит маленький лучик у большого и доброго Солнца, и поселит его туда. Тогда наступит весна, потому что там, где Солнце есть весна, она будет в его сердце всегда. Они же оба любят тепло, свет и чистое небо. Однако, это были всего лишь иллюзии, бесплотные фантазии, мечты, которым не суждено было сбыться. Позже она это поняла, но по-прежнему старалась обмануть себя, каждый раз сломя голову мчась к нему на свидания по первому же звонку. Да ее упорству, можно было бы позавидовать. И даже сейчас быстро шагая по тротуару, чересчур уверенной походкой успешной и привлекательной женщины, она всем своим существом ощущала одиночество и свою ненужность в этом мире, ей по зарез, как воздух нужно было знать, что она кому-то нужна, что без нее кто-то не сможет жить на этой земле, кому-то требуется целый вагон, накопленного и сбереженного ею тепла, кому-то необходимы ее поддержка и забота, кто-то ждет ее вечером домой с работы. И она все еще надеялась, что может быть он поймет, какое счастье подарила ему судьба, познакомив их, может быть он впустит хоть на секундочку ее к себе в душу? Ей так хотелось в это верить. Ведь были же мгновения счастья, когда ее душу наполняло тихое и спокойное сияния, ведь когда-то они умели молчать вдвоем или она себе это все придумала? Может быть это была всего лишь игра, а ей показалось, что жизнь? Сомнения, сомнения, бесконечные сомнения. Было или не было, во сне или на яву? Они упорно не хотели отпускать ни ее душу, ни тем более разум. Несчетное количество раз она давала себе слово покончить со всем этим, но как она придумать не могла. Уйти в работу, начать пьянствовать, переспать со случайным знакомым или коллегой по работе, завести себе собаку, объесться мороженым, увлечься шитьем или пойти окончить курсы парикмахеров? Нет, нет и еще раз нет это все не для нее. Нужно, чтобы до нее дошло, чтобы порвалась та веревка, которая держит словно на коротком поводке уже который год ее бедную истерзанную душу. Может обратиться к психологу? Хм, а это мысль, только надо привыкнуть к ней, проникнуться ей, срастись с ней, иначе ничего не выйдет. Такой уж она уродилась, но пока она не обсосет со всех сторон новую идею, пришедшую в голову, действовать ни за что не будет. У черт! Идиот куда тебя несет! Ой-ой-ой как же больно. И это она должна сказать, спасибо, что он вовремя нажал на тормоза. Ничего себе, это она что ли его дорогу заняла? Тут вообще-то тротуар. Как не тротуар? У-у-у, а и точно не тротуар. Да осторожнее надо быть, а то и правда не ровен час под колесами окажешься. Ну извиняйте, задумалась. С кем не бывает, а орать все-таки не нужно, потому как обидно же. Она перешла дорогу и устало опустилась на первую попавшуюся скамейку в самом начале сквера. Стало нахлобучивать, порыв ветра чуть не сорвал с головы кепи. Зябко. Она поежилась. Сейчас пойдет дождь и придется смываться отсюда. Жаль прогулка не удалась.
- Где ты шатаешься, черт возьми?
От неожиданности она вздрогнула, его резкий голос прошиб так, будто сквозь нее пропустили разряд тока. Обернувшись, увидела сначала замызганные ботинки, которые в прошлом году купила для него по случаю в небольшом, но уютном обувном магазинчике по дороге на работу. В тот день она еще опоздала, но поскольку шефа на месте не оказалось ей это сошло с рук. Подняв глаза, наткнулась на его колючий рот ниточкой и ледяной взгляд. Ей знакомо было это выражение лица. Дальше должна была последовать буря с градом упреков и нередко прямых оскорблений в ее адрес. Внезапно она ощутила толчок, на мгновение ей показалось, что это он со всей силы ткнул ее в область солнечного сплетения. Но нет, он стоял на месте, по-прежнему готовый обрушить на нее обличительную тираду, как только она откроет рот. Тогда что, что это было? Неужели душа, измотанная обессиленная душа, билась, содрагаемая приступами гнева. Да именно она. Ха! Удивительно, невероятно, ее душа может гневаться, ее добрейшая душа, может изрыгать языки пламени?! Разум это понятно, но душа этот божий одуванчик, терпевший все и всегда, смиренная душа взбунтовалась?! Ей богу это смешно.
- Что ты смеешься, безмозглая курица?
Он терял терпение, это было опасно, но теперь уже все равно. Его здесь нет. Его здесь нет! Эхом прозвучало у нее в ушах. Его вообще в ее жизни больше нет. И как же она раньше этого не видела воистину она была слепой.
«Убирайся, - давясь смехом выдавила она, - не хочу иметь с тобой ничего общего. Ты мне больше не нужен, инфантильный ребенок ха-ха-ха. Я свободна! Слышишь свободна! Пошел вон отсюда!» В последних словах было столько презрения, уничтожающего призрения, с каким отгоняют от себя мразь, что ему стало не по себе. Он явно не ожидал такого приема. Всю его уверенность как ветром сдуло, он уже не чувствовал себя хозяином положения. В душу стал вползать темный страх, что вот сейчас он потеряет ее, уходит утекает его власть, трон рушиться под ним, как теперь ему поддерживать в себе чувство собственной значимости, на ком он будет самоутверждаться. Нет! Она не может просто так уйти, слишком долго она приучала его к мысли, что именно он хозяин, которому подчиняются если не все то хотя бы одна Его женщина, слишком долго она внушала ему, что является его собственностью, что над ней можно издеваться сколь угодно долго, что у ее терпения нет конца, гордость покинула ее душу. Сколько сил он потратил на то, чтобы взрастить в ее душе комплекс неполноценности, сколько времени культивировал в ней заниженную самооценку. И вся эта работа коту под хвост! Вот так в одно мгновение потерять всю власть, которой наслаждался последние шесть лет?! Все его существо приготовилось бунтовать, не-е-ет он так просто это не отдаст! Сейчас соберется с духом и поставит на место эту выскочку. Он уже было приготовился атаковать, принял соответствующую позу, но… Некому было слушать. Она ушла. Ее фигура медленно исчезала среди зеленеющей листвы деревьев на другой стороне сквера. Первый раз за всю их долгую связь она просто молча ушла, не стала устраивать сцен, пытаться что-то выяснить, плакать, исчезла не сказав ни слова.
Огромные серые тучи медленно и грозно надвигались на беззащитное Солнце. Оно беспомощно раскинуло свои руки-лучи точно прося пощады, но Богиня ненастья была неумолима. На землю упали первые тяжелые капли, за ними последовали другие. Вскоре дождь лил сплошной стеной. Тучи освобождались от своего тяжкого бремени. Сквер опустел, и только один человек сиротливо сгорбившись, стоял у дальней скамейки. У него сегодня отняли любимую игрушку…