Ночь. Атлантика. Учебный корабль «Смольный» с курсантами на борту со скоростью велосипедиста идёт куда-то на юг. В штурманском классе будущие подводники флота Российского пытаются стоять на вахте. Но получается далеко не у всех - корабль раскачивается, как Ванька-встанька. Прокладку ведут всего три - четыре человека (самые стойкие). Остальные лежат. Одни, с серыми лицами, - прямо на столе, подложив под голову Морской астрономический ежегодник. Другие, с зелёными физиономиями, - на палубе в обнимку с обрезом, в котором плещется недавно съеденный ужин.
Прямо напротив двери штурманского класса обнимается со своим обрезом курсант Вася. Периодически он, вынимая из обреза голову, обводит взглядом своих приятелей, и эта картина вызывает у него истерический смех.
- Толик, ё-моё! У тебя сейчас через край польётся! Отхлебни! - и тут же, представив себе эту картину, забирается лицом обратно в обрез. Выдавив из себя очередную порцию ужина, Вася переключается с Толика на кого-то другого.
В это время дверь открывается, и в класс заходит старший практики начальник училища вице-адмирал Волин - в отглаженных брюках, кремовой рубашке без галстука, офицерской пилотке. Свеженький, бодрый, никаких симптомов морской болезни. Презрительно оглядев лежбище будущих штурманов, он останавливает взгляд на сидящем перед ним Васе.
- Ну что, курсант, плохо, да?
У Васи не было сил ответить адмиралу - синусоида его самочувствия только что опять опустила Васину голову в обрез. Он пробулькал в ответ нечто невразумительное, надо полагать, согласился, что, мол, так плохо - дальше некуда!
Адмирал ещё раз обвёл взглядом полумёртвые тела, покачал головой и вышел из класса. Но вышел он не в ту дверь, через которую вошёл - с центрального трапа. Он решил подышать свежим воздухом, поэтому вышел на пелорусную палубу.
Адмирал сделал всё правильно, кроме одного: он не подумал, что палубой выше тоже имеется штурманский класс. На всех блюющих курсантов обрезов не хватало, поэтому некоторые из них, кто ещё был в состоянии двигаться, выбегали на палубу и, перегнувшись через леер, метали свой ужин прямо за борт.
Адмирал не учёл ещё один нюанс: он вышел на палубу с наветренного борта. Поэтому, когда он закрыл за собой дверь, и повернулся лицом к борту, то получил хорошую порцию недопереваренного ужина прямо… нет, не в морду, слава Богу. Всего-навсего на рубашку, зато как красиво! Когда он ворвался обратно к нам в класс, на нём была надета наискосок «орденская лента» из кусочков морковки, макарон и ещё чего-то разноцветного.
Открыв рот, разъяренный адмирал хотел, было, высказать нам всё, что он о нас думает, но здравый смысл взял верх над эмоциями. Он сообразил, что приобрёл это украшение на рубашку не с нашей помощью. «Благодарить» надо было соседей сверху.
Адмирал ещё раз оглядел себя и процедил сквозь зубы:
- Подводники, …вашу мать! - с этими словами он вышел из класса (через центральный трап). Наверное, стираться…