Одесса. Душная южная ночь. Время - глубоко за полночь. Небольшой дворик среди нагромоздившихся девятиэтажек. Окна жильцов с занавешенными москитной сеткой проемами, открыты настежь. Наконец-то угомонился лай крупных дворовых собак.
С глубины темного дворика истерично заорала женщина:
- Феня! Феня! Ну, Феня-а-а!
И так – минут пятнадцать. Спящие проснулись, бодрствующие раздраженно перевернулись на другой бок. Наконец, в квартире, расположенной этажом выше над нами, послышался скрип пружинных матрацев, грохот падающих стульев и топот босых «лаптей».
- Чьто! Чьто ты арешь?! – высунувшись из окна, громко ответила басовитым голосом какая-то женщина.
- Феня! Позови Гелю!
С минуту тишина и опять:
- Феня! Фе-е-е-ня!
- Позови ты ей Гелю, твою мать! – не выдержав, заорал какой-то мужик, высунувшись в окно.
- Ну?! – отозвалась, очевидно, Геля.
- Ты таки помнишь, чьто я должна тебе за помидоры?!
- Помню!
- Тогда я вычеркиваю!
С минуту тишина.
- Бася! – теперь уже с окна кричала разбуженная Геля, - ты таки вычеркнула?!
- А чьто?!
- Твой Моня имел со мною расчет!.. Токи я, наверно, ошиблась и взяла с него не по пять, а по семь!
- Вот адийот… - послышалось из темного дворика, - и где же он?!
- А я таки знаю?
Снова лай собак и уже надолго…