Вылепив из двух обычных пацанов офицеров Флота Российского, вручив им дипломы, кортики и лейтенантские погоны - одному в Ленкоме, другому во Фрунзе - судьба соединила их в одном дивизионе подводных лодок. Причём тот, который был минёром, всегда снисходительно поглядывал на второго - штурмана:
- Карась! Я служу дольше тебя!
Ну да, дольше. На полчаса. Когда штурман Андрюша появился в кабинете начальника отдела кадров, то обнаружил там минёра Мишу: в парадной тужурке, носках и ботинках. Между этими предметами туалета красовались семейные трусы в горошек - свежеиспечённый минёрка наглаживал брюки, измятые в дороге.
Лейтенант готовился предстать перед командиром бригады ОВРа по случаю прибытия.
- В мятых брюках? К адмиралу? Снять и погладить!! - приказал ему начальник отдела кадров, выдал утюг и исчез из кабинета.
Посмотрев на лейтенантов, адмирал их послал, …нет, в хорошем смысле послал. Служить. На одну и ту же лодку. Командирами групп.
По такому случаю был построен экипаж. Лейтенантов вывели перед строем, зачитали по бумажке, кого как зовут-величают и поздравили их с погружением в тяжкие будни подплава.
Поселили блестящих (пока ещё) командиров групп на плавказарме в каюту, которую специально для них срочно освободили их «бычки» (командиры боевых частей).
Лейтенанты навели в своём новом жилище порядок, освободив каюту от пустых бутылок. Только они присели отдохнуть, как… резкий шлепок в дверь заставил её распахнуться. Лейтенанты от неожиданности чуть не попадали с диванов.
В дверном проёме стояло странное тело. Лысое (три лохматые волосины на голове), голое, то есть не совсем голое - завёрнутое в простыню на манер римского патриция, в резиновых тапочках, в руках пакет с шильно-мыльными принадлежностями. Тело, явно только что побывавшее в сауне, пахло берёзовыми вениками и обильно капало на палубу. И всё это - в возрасте, как минимум соответствующем званию контр-адмирала.
Оглядев лейтенантов, тело приподняло одну бровь и адмиральским басом строго спросило:
- Кто такие?
Лейтенанты переглянулись, на всякий случай приняли вертикальное положение и назвали себя.
- Та-ак, понятно. А почему мне не представились по прибытии? - совсем осерчал мокрый патриций.
Минёр Миша взял на себя смелость возразить:
- Да нас всему экипажу вроде представили…
- Ну, если экипажу, то ладно, - слегка подобрел патриций. Но ко мне в каюту, тем не менее, должны были зайти обязательно. Вас разве не предупреждали?
- Н-не-ет, - проблеяли лейтенанты.
- Бардак! - патриций закинул на плечо сползающую простыню. - Значит так! Даю на сборы пять минут. Если в назначенное время я не услышу стук в дверь, мне придётся вернуться сюда, и тогда пеняйте на себя!
- А где вы…, ваша…, ваш… каби-нет? - робко поинтересовался штурманёнок.
- За переборкой, - ткнул пальцем патриций и замокрошлёпил к себе.
Перед лейтенантской каютой осталась лужа. Андрей тупо посмотрел на следы патриция-адмирала, машинально поднял руку, взглянул на часы и засёк время.
Слегка посовещавшись, лейтенанты скинули кителя, переоделись в рубашки и тужурки, оглядели друг друга и ровно через пять минут стучались в соседнюю каюту.
- Войдите, - пробасило оттуда.
Андрей открыл дверь. Патриций, одетый в тельняшку, сидел за столом. Повернувшись к вошедшим, он хотел что-то сказать, но, увидев их вытянувшиеся лица, просто широко улыбнулся.
Каюта была маленькая, правда, чуть больше лейтенантской. На столе под иллюминатором стоял цветной телевизор, рядом с ним закипал электросамовар. Помещение патриция нежно освещалось двумя красивыми настенными светильниками. На полу лежал мохнатый ковёр…
Но ничего этого онемевшие лейтенанты не видели. В настоящий момент их взгляды были сфокусированы на стуле. На стуле висел китель. На кителе - погоны. А на погонах - по две звезды… Беспросветные погоны с парой звёзд на каждом. Нет, это были не погоны вице-адмирала. Это были погоны МИЧМАНА!
- Твою мать… - только и смог пробормотать Михаил. Андрей в это время судорожно пытался вспомнить, не уронили ли они офицерскую честь, общаясь с мичманом, как с адмиралом.
…Мордобоя не последовало. Широкая улыбка, горячий чай с домашними пирожками и извинения хозяина каюты обезоружили обиженных офицеров.
Так они познакомились с Борисычем. Он так и представился:
- Борисыч, старший специалист СПС.
Никто в экипаже, похоже, уже и не помнил ни имени его, ни фамилии. Все - от командира до последнего матроса - звали его только по отчеству.
Он был самым старым членом экипажа и по возрасту, и по сроку службы. А лодку, на которой предстояло служить нашим лейтенантам, Борисыч впервые увидел ещё на стапелях. И было это без малого двадцать лет назад.
О себе Борисыч говорил:
- Мужики, я могу немного. Засекретить, рассекретить, напоить чаем, разыграть кого угодно… И всё! Но, - добавил он, многозначительно подняв палец, - прошу учесть, что это всё - в любое время суток, хоть днём, хоть ночью. Дверь каюты никогда не запирается на замок!
Да уж, что-что, а пошутить Борисыч любил! Лейтенанты уже успели убедиться в этом, когда он предстал перед ними в виде мокрого полупатриция-полуадмирала.
Через месяц, сдав положенные зачёты, Андрей с Михаилом отстояли свои первые дежурства по ПЛ, после чего получили право «представиться» офицерскому коллективу и самим именоваться офицерами. Ибо, по традиции, пока не сдал зачёты на допуск к несению дежурства по кораблю, ты ещё не член коллектива, а нахлебник - все дежурят, а ты всё учишься. И про твою неполноценность в этом плане знает весь экипаж - корабельная трансляция, созывая на обед, вещает:
- Накрыт стол в кают-компании, офицеры и ЛЕЙТЕНАНТЫ приглашаются к столу!
Вовремя сдав зачёты, лейтенанты стали именоваться настоящими офицерами и получили, наконец, право накрыть стол, но не в кают-компании, а, как это было принято на ПКЗ, в санчасти. Вот там-то они и убедились, что Борисыч в состоянии подшутить не только над зелёными лейтенантами, но и над старым (весь транец ракушками оброс) командиром подводной лодки.
Стол накрыт, водка стынет, все в сборе, кроме командира.
Настоящий, но ещё неопытный офицер, штурманёнок нетерпеливо поёрзал в кресле:
- Опаздывает капитуся, однако.
- Командир никогда не опаздывает. Он изволит задерживаться! - сделал замечание лейтенанту старпом. - Ждём ещё пять минут и начинаем.
Через пять минут командир так и не появился. Кто не успел, тот опоздал! На правах старшего старпом объявил мероприятию старт.
После второго тоста (первый - за штурмана, второй - за минёра) в санчасть ввалился командир.
- Без меня начали? - от командирского баса в стаканах появилась рябь. - Где моя штрафная за опоздание?
Доктор плеснул полста грамм в стакан.
- Пожалуйста, товарищ командир.
Командир брезгливо отодвинул стакан в сторону:
- Это что? Штрафная?! Док, кто ж так наливает? Краёв не видишь?
И тут подорвался Борисыч:
- Вот, товарищ командир! Полный!! - он поставил перед кэпом стакан (ещё капля - и через край польётся) и хитро прищурился.
Старпом заподозрил неладное, но не успел…
- Ну, молодёжь, - осторожно (не расплескать бы) поднял штрафную командир, - чтоб служба вам раем не казалась!
И, задрав голову, одним махом опрокинул жидкость в глотку. Кадык дёрнулся - упало. Голова опустилась на место, но зато глаза вылезли из орбит. Командир схватился рукой за горло, сильно покраснев лицом… Судорожно пытаясь вздохнуть, закашлялся, разбрызгивая остатки не проглоченного.
Народ в оцепенении гадал: отдышится - не отдышится?
Вроде отдышался… Краснота порозовела… Глаза из рачьих стали бычьими и сфокусировались на Борисыче:
- Ты что мне подсунул, сука? - промычал командир. - Смерти моей хочешь?
- Запейте водичкой, товарищ командир, - подсуетился старпом, грозя кулаком Борисычу.
- Лучше водочки дайте, Михал Витальич, - остановил его невозмутимый Борисыч. - Товарищ командир водички уже испил. Полный стакан.
Когда до народа дошло, от чего чуть не захлебнулся командир (все-то думали, что он стакан «шила» хватанул), на лицах замелькали улыбки, плавно перешедшие в общий хохот.
Командир испил-таки свою штрафную (долго обнюхивал стакан, прежде чем допустить до организма!) и пригрозил Борисычу:
- Я тебя, мерзавца, на пенсию отправлю! Шутник… (дальше - ряд общенародных прилагательных).
Борисыч нарисовал на лице испуг:
- Лучше за борт, как персиянку, товарищ командир! Вы ж знаете, я на пенсию - только после того, как нашу кормилицу на судорезку отправят: при мне она родилась, при мне её и распилят на иголки.
- Ладно, живи уж, - на Борисыча невозможно было долго злиться. - Что толку тебя за борт кидать? Ты ж старый, как дерьмо мамонта. А дерьмо, как известно, не тонет.
Поспорил как-то Борисыч с механиком - толковые у нас бойцы, или бестолковые. Спор начался в центральном посту, экипаж как раз собирался выходить наверх - на ужин. Всем проходящим к трапу матросам Борисыч задавал один и тот же вопрос:
- Стой! А ну-ка доложи мне, кто взял Бастилию?
Ответы не баловали разнообразием. Круглые от испуга глаза, мотание головой с прижатыми к груди руками, мол, честно говорю:
- Ей-богу, товарищ мичман, я не брал!
Только один попытался сориентироваться:
- По-моему, - напряг извилины матрос, - Бастилия - это какой-то дворец не то во Франции, не то в Испании, точно не помню.
Пришлось механику бежать в магазин за бутылкой.
Однажды штурманёнок заступал дежурить по кораблю в субботу. Уже подходя к КПП, вспомнил, что не купил шампанского, а завтра - день рождения жены. И тут ему навстречу попался Борисыч - в джинсах, куртке и кепке.
- Куда идёшь, Борисыч? - спросил лейтенант.
- Да вот, в кинишку намылился, - голосом Володи Шарапова ответил Борисыч. - Ещё в магазин зайти хотел за продуктами.
- Борисыч, выручай, - взмолился лейтенант. - Завтра у жены день рождения, а я шампанское забыл купить. На тебе денежки, купи. И ко мне домой закинь, там недалеко.
Борисыч - человек безотказный. Взяв адрес, он заверил, что всё будет нормально, и отправился выполнять поручение.
На следующий день, сменившись с дежурства, лейтенант примчался домой. На кухне стояла бутылка шампанского. «Молодец, Борисыч, не подвёл», - подумал лейтенант.
- Ну, рассказывай, кого ты ко мне вчера подослал? - строго спросила жена.
- А что случилось? - встревожился лейтенант.
- Да ничего особенного. Проводила вчера тебя на службу, сижу, смотрю телевизор. Вдруг - звонок. Подхожу к двери: «Кто там?». А оттуда: «Рига-газ». А мы же недавно плиту новую поставили, ну, я и подумала, что с проверкой пришли. Открываю, смотрю - довольно приличный товарищ стоит, средних лет, в кепке, сумка через плечо. Я говорю, мол, проходите. Даже удивилась, до чего воспитанный газовщик попался - начал снимать ботинки в коридоре. Дала ему тапочки, провожаю на кухню. А он, представляешь, мимо кухни протопал, и в комнату. Осмотрелся, пробормотал, мол, хорошо тут у вас, чистенько. Мне как-то не по себе стало. А он развернулся, опять мимо кухни прошёл и - в другую комнату. «А тут у вас ремонт, похоже?» - потоптался, и завернул, наконец, на кухню. Чувствую, у меня мурашки по спине побежали. Кого, думаю, в дом пустила? Сейчас даст по голове… А он тем временем достаёт из сумки бутылку шампанского, ставит на стол и говорит: «Ну что, хозяйка, бокалы дашь, или из горла пить будем?». Тут-то я и сползла по стенке на пол. Он перепугался, наверно, больше меня. Надавал мне по щекам (надеюсь, чтобы в чувство привести, а не из женоненавистничества), извинился, сказал, что по твоей просьбе шампанское принёс и быстренько слинял. У вас там, на лодке, все такие ненормальные?
На следующий день штурманёнок высказал Борисычу всё, что он думает… Не сильно, но убедительно.
- Мало тебе офицеров с матросами, так ты теперь за жён принялся, хрыч старый?!
Борисыч клятвенно пообещал больше так не делать. А для компенсации морального ущерба в тот же день повеселил штурманёнка, поснимав с погон лейтенанта-минёра звёзды и прилепив вместо них скрещенные пушки.