"...И вот, зaходим в aвaнпорт,
Воздушный мост нaд головой,
Лиепaяс-6aкa нaм о чем-то промигaет..."
(из песен М.Бaлaкиревa)
Нет, в недобрый час решили мы швартоваться - час был предобеденный. Лодка уже вползла в Военную гавань, когда с камбуза потянуло готовым обедом. Ароматы варева, приготовленного коком Андреичем, дотянулись до ноздрей матроса Барладюги, который при швартовке обслуживал правую ходовую станцию. В тот злополучный день Барладюга, помимо своих непосредственных обязанностей матроса-электрика, по совместительству (а точнее, по очереди) выполнял обязанности бачкового - кормил народ в шестом отсеке.
Втянув ноздрями запахи борща и жаркого, Барладюга замер. Приятные запахи, пощекотав его нос, включили соответствующие рецепторы, которые дали команду мозговым извилинам, а те, в свою очередь, автоматически отключили все мысли, кроме одной: попасть на раздачу пищи первым, чтобы досталось погуще и пожирнее! О том, что лодка готовится к швартовке, и в отсеках стоят на боевых постах по учебной тревоге, мозг Барладюги не подумал. В результате боец бросил всё и помчался на камбуз в четвёртый отсек занимать очередь за калориями.
А в это время на мостике командир, прикинув на выпуклый военно-морской глаз расстояние до пирса и мысленно нарисовав плавную дугу траектории движения корабля, решил, что пора гасить инерцию.
- Бортовые моторы - малый вперёд! - скомандовал он.
Центральный пост, получив команду с мостика, перевёл рукоятки машинных телеграфов на «МАЛЫЙ ВПЕРЁД».
В шестом отсеке стрелки телеграфов прыгнули также на «МАЛЫЙ ВПЕРЁД», и в монотонное гудение приборов ворвались два резких и противных звонка.
Электрик левой ходовой станции быстро перевёл её со «СРЕДНЕГО» на «МАЛЫЙ ВПЕРЁД» и, дёрнув ручку телеграфа, совместил флажок со стрелкой - звонок замолчал. Правый телеграф продолжал дребезжать, действуя на нервы жителям отсека. Барладюги на боевом посту нет - выполнить команду некому.
«…На ту беду Лиса близнёхонько бежала…»
Ну, это у дедушки Крылова «Лиса», а у нас - трюмный машинист по кличке Лис - остроносый и хитрый, как это четвероногое. Пробегая мимо извергающего децибелы телеграфа, Лис, со словами «Разорались тут, музыканты хреновы!», быстро перевёл рукоятку телеграфа на «МАЛЫЙ ВПЕРЁД». Звонок замолчал.
- Другое дело! - удовлетворённо пробормотал Лис и помчался дальше по своим трюмным делам.
Начавший уже было проявлять симптомы беспокойства (что-то они там, на правой станции, долго соображают!), центральный пост с чувством глубокого удовлетворения (наконец-то разродились!) доложил на мостик:
- Работают бортовые малый вперёд!
Командир кивнул и стал ждать, когда погаснет инерция. Но лодка, толкаемая правым мотором с прежней силой, не хотела сбавлять ход. Подождав ещё немного, командир удивился: что это с нашим «железом» происходит - летит, как угорелая. На всякий случай он дал ещё одну команду:
- Бортовые моторы - стоп!
Центральный отрепетовал машинными телеграфами. В шестом отсеке опять зазвенело. Левый мотор сразу застопорился, а правый…
…На ту беду …(см. выше).
По закону подлости, именно в эту минуту Лис, сделав все свои дела, возвращался обратно. Возмущённый наглостью телеграфа, который опять «децибелил», он в точности повторил свой манёвр - снова перевёл рукоятку, поставив её на «СТОП».
Центральный пост доложил на мостик:
- Три мотора - стоп!
Лодка уже вышла на финишную прямую. Пирс длинный, впереди стояла «Варшавянка», нам нужно было ошвартоваться у неё по корме.
Командир вроде успокоился, услышав, что моторы застопорены:
- Так, на инерции, и подойдём, - сказал он старпому.
Однако старпом, обеспокоенный слишком быстрым для «стопа» движением лодки, решил взглянуть, а что же у нас делается по корме.
А по корме у нас работал миксер под названием «правый винт» - вода весело бурлила, поднимая со дна всякую гадость.
- Какая инерция??? - заорал старпом. - У нас правый мотор работает!!!
Командир раздумывал сотую долю секунды:
- Три мотора полный назад!
От командирского мата в центральном заложило уши.
В шестом отсеке заверещали все три телеграфа. Одновременно по «Каштану» донёсся голос командира с мостика:
- Я вам диетпродукты пообрываю, уроды! - и, уже вполголоса, глядя, как стремительно приближается корма «Варшавянки», добавил: - Если живы останемся…
Три мотора заработали «ПОЛНЫЙ НАЗАД», но было уже поздно.
- Хр-р-р-яссссь!!! - лодка с грохотом въехала в зад «Варшавянке».
- Шлёп! - на фоне металлического скрежета сцепившихся в экстазе лодок, звук лопнувшего швартова «Варшавянки» показался ласковым шёпотом. Лопнувший конец просвистел мимо носа флагманского механика, стоявшего на пирсе, и впаялся в грузовой кран, отбив от него кусок краски и оставив вмятину. Флагмех, едва не лишившись головы, непрерывно икал. Придя в себя, он долго ещё бегал по пирсу, размахивая руками и выкрикивая разные слова, самым приличным из которых было «мать».
Командир оглядел поле битвы, тяжело вздохнул, достал из пачки сигарету, выронив при этом штук пять на палубу; кое-как прикурил, с трудом попав сигаретой в огонь зажигалки, и взглянул на старпома:
- Приехали! Какой позор!! Как голубые - прямо в зад!!!
Узнав, по чьей вине лодка не хотела останавливаться, командир изрёк:
- Все эти НАТОвские адмиралы и в подмётки не годятся одному нашему гоблину Барладюге - за каких-то десять минут вывел из строя на целый месяц два боевых корабля!
Сцепившиеся лодки долго расцепляли, а потом отправили в доковый ремонт. Виновник торжества уехал отдыхать на гарнизонную гауптвахту (а что с него ещё взять?), а в лексиконе командира появилось новое ругательство: «Барладюга».