Пролог
Когда жизнь резко меняет свое направление, это можно даже и не заметить. Можно просто существовать дальше, упуская свой шанс. А можно искать его всю жизнь, но так и не получить. Иногда шансы следуют один за другим, иногда годами обходят стороной, а иногда Судьба вообще не спрашивает нас: хотим ли мы что-то менять в своей жизни?
Все давно решено и давно известно, какое решение примем мы. И только мы сами этого не знаем. Но, если великой Фортуне хочется позабавиться, то она шлет намеки и видения, сны, знаки, предсказания и мучает человеческую интуицию, казалось бы, беспочвенным страхом, недоверием или надеждой. Мы сами виноваты – мало кто прислушивается к своим чувствам, вместо этого все обрабатывает логика ¬– четкая, бескомпромиссная, мертвая. Тогда Судьба разводит руками и молча крутит свои колеса. После этого уже глубоко бесполезно стенать и просить счастья, сетуя на беды; можно только начать жизнь с нового листа. Ну или умереть. Выбирайте сами.
Таков единый закон для всех. Испокон веков он, как и многие другие, беспрекословно выполнялся, пока не появились те, кто начал другую игру. Они не хотели и не хотят быть игрушками для вечного и всесильного ребенка, им нужна настоящая Свобода, так что они готовы нарушать любые законы ради мнимой независимости. Мораль, право, даже физика для них – просто слова, не тянущие их вниз. Поэтому они наивно полагают, что могут считать себя Свободными. Этим людям доступны многие запрещенные забавы – левитация, полет, невидимость, разрушение, созидание… Что только заблагорассудится. Конечно, это все банально и они редко применяют самые жестокие и опасные свои способности и не любят показываться обычным на глаза… или это самообман? И нет никакой Свободы?..
– О чем задумалась, красавица,– ворвался в тесный мирок сознания утробный хохот.– Снова ищешь смысл жизни?
– А ты уже нашел, значит? И как, проще, чем у хомячка?- криво усмехнулась девчонка лет тринадцати, прямо глядя в бесстыжие голубые глаза парня.
– Угу, на целый пункт. Поесть и поспать. Умирать я совсем не собираюсь! – тот развалился на мягкой перине облака и начал по-детски болтать ногами. Рука потянулась к плееру и, выключив прибор, парень начал упорно чесать упитанный подбородок. Но разговор не продолжал почему-то.
Его собеседницу это, по-видимому, устраивало, поэтому она, как ни в чем не бывало, продолжала находиться в боевой стойке с катаной в руке и выполнять простейшие доведенные до автоматизма упражнения. Возможно, именно меч смущал парня, возможно – сам вид этой юной «грозной воительницы» - удобная одежда, худоба, скрывающая мускулы, сосредоточенность и серьезность карих глаз, волосы, собранные в простой и банальный хвост – но молчание он не прерывал.
Наконец, девочка ловко вложила катану в ножны за спиной и повернулась к нему.
– Зачем пришел, Свар?
– У меня к тебе послание,- оживился он, доставая из кармана измятое письмо.– Это от Инь. Она так и сказала: «Передай Кассиопее лично в руки. Только не начинай с ней разговора, а то заболтает до смерти»!
– Не ожидала я от нее такой заботы… Особенно по отношению к тебе. А ты нанялся посыльным? У нее что, телефон сломался?
– Буду я письма разносить просто так! Даже за деньги – ни за что! Разве что за большие деньги. Просто она очень просила, Касс. Ты же на звонки не отвечаешь, телефон с собой не носишь. Я ее понимаю. И, кое-что напоследок: не побей посуду. Это лично от меня. «Он улетел, но обещал вернуться»! Ареведэрчи!- Свар слез с облака и стремительно понесся в сторону земли.
– Разбился,– констатировала Касси, присаживаясь на место парня.
Она торопливо разорвала красивый конверт и начала вчитываться в ровные и аккуратные, по меркам большинства людей на планете, строки. Нет, о содержимом она догадывалась, больше всего девочку интересовали слова и формы. На этот же раз Инь порадовать ничем не смогла, вся суть излагалась сухо и конкретно. Видимо, их ссора переросла в нечто большее, хотя для Свободных понятия «ссора» и «Инь» были чуть ли не противоположными, хотя и то, что такая высокопоставленная особа общается и обращает внимание на абсолютно рядовую безбашенную девчонку, не было естественным. В письме говорилось следующее:
«Кассиопея,
Ты так и не ответила на мой вопрос, а это вызывает недовольство у Свободных. До окончания срока – два дня, и я советую тебе определиться. На чьей ты стороне? Никаких поблажек и отсрочек больше не будет. Жду тебя сегодня в два.
Инь.»
Верх прозы. Шедевр мировой литературы, бесценный бриллиант словесного творчества. Главное, что не понять его очень трудно. Зато точно определить время Касси не могла, хотя бы официально. Если уж Первая обратила на нее свой взор, то небольшую фамильярность девочка может себе позволить. Ну, а на сколько эта фамильярность будет небольшой зависит от многих факторов, так что кто его знает – чем все закончится?
Единственное, что настораживало, это исчезновение у Инь ласково-заботливого тона, не оставлявшего любую её речь, даже написанную, и являвшегося неким символом Первой. Конечно, её муж, Ян, тоже в последнее время сильно изменился: почти не показывается на людях, стал нелюдим и раздражителен и все больше молчит, но кризисы у него случались и раньше, и тогда его вторую половинку это не меняло совершенно. А теперь что-то изменилось. Можно даже сказать – сломалось. Скорее всего, ничего хорошего это Кассиопее не предвещает.
Итак, поправив рюкзак и проверив амуницию, она легко соскользнула с облака и стала прямо на воздух, разминая ноги. «Поехали!»- подбодрила она себя, оттолкнулась от невидимой дороги и будто поехала на коньках по воображаемому гладкому льду. Как можно описать ощущение полета, а тем более – Свободы? Сравнить ее нельзя ни с чем, потому что нам, простым людям недоступен этот запретный плод или даже намек на него. Стоит прожить всю жизнь, чтобы хоть на миг почувствовать себя всесильным и свободным, счастливым. Стоит заплатить огромную цену за то, что некоторым дается просто так. Но чего стоит полет, когда от ветра слезятся глаза, а ноги выписывают невероятные фигуры, я не знаю. Хм… а какую цену заплатила Кассиопея за свою Свободу?... Что предшествовало ловким и плавным движениям всего тела, завораживающим и красивым, отточенным и безусловным? Почему за ее спиной висит катана в ножнах, обмотанная зеленой лентой с затейливым узором на цубе, в котором едва можно различить слово «PAST»? Ведь никто из ее друзей или знакомых понятия не имеет, что имеется ввиду, и только один человек точно знает это. Но она ни за что и никому этого не объяснит…
Чуть пригнувшись, Кассиопея летела высоко над землей и, периодически глядя под себя, видела картину, хорошо известную парашютистам: топографическую цветную карту города и окрестностей, правда, без условных обозначений. Мимо изредка мелькали облака, так что солнце палило во всю, хотя ни этого, ни атмосферного холода девочка не замечала, следя за «дорогой». Наконец, через полчаса она достигла облака с золотистым переливом и едва заметным символом «Фен-Шуя» на боку и, резко затормозив, сиганула вниз, к земле. Там уже радушно раскинулся поселок премиум-класса, участок в котором могли позволить себе немногие граждане этой, да и нескольких соседних стран. Но для Свободных это совсем не проблема, ведь не деньги правят ими, они могут получить все, что только пожелают, и, какими бы непомерными не казались их желания, они почти всегда удовлетворяются немногим. А Великая Инь, судя по особняку, в примеры смирения не очень-то годилась. И тем не менее, Касси не вступила на роскошное крыльцо и не позвонила в изящный звонок, а нагло влетела в окно второго этажа, приоткрытое для проветривания комнаты.
Приземление было мягким, вместо стены девочку встретил кожаный диван, еще сохранивший тепло тех, кто сидел на нем, возможно, несколько секунд назад. А вот прием теплым назвать было нельзя: на гостью строго смотрела пара раскосых голубых глаз, а их обладательница ловко поворачивала ключ в замке.
– У меня были гости. С твоей стороны как минимум невежливо так врываться в мой дом, тем более, что приглашение было к двум,– сказала она по-детски обижено и плюхнулась в стоящее у стены кресло, видимо ожидая чего-то.
Инь, а это была именно она, можно было бы назвать типичной голубоглазой блондинкой, если не быть знакомым с ней лично. На людях она иногда вполне может произвести такое впечатление, но оно совершенно неверно. Да, в ней есть некоторая наивность и доброта, но внутренний мир Великой намного сложнее миров многих людей и Свободных и в нем можно встретить как прекрасное, так и ужасное и совершенно отвратительное.
Люди вообще склонны нетривиально реагировать на каждую конкретную ситуацию и поэтому нередко долго общаясь с человеком и считая, что хоть что-то о нем знаем, после обыкновеннейшей жизненной ситуации понимаем, что не знаем его совсем. Так человек, всю жизнь проживший в шуме телевизора и в нем одном успокаивавшийся однажды может попросить выключить «надоевшую бубнилку», так хулиган не раз писавший на заборе свои немногочисленные и неприличные мысли может написать на асфальте «Я тебя люблю» и каждый день читать своей девушке стихи, а тетя Валя, консьержка, которая ежедневно ворчала по поводу неблагодарности окружающих как-то раз расплачется и угостит всех проходящих конфетами. И, кто его знает, что кроется в глубинах души самых обыкновенных представителей рода человеческого.
Как бы то ни было, а Инь к обычным людям относить никак нельзя. А так – две руки, две ноги, одна голова, изящная фигура, длинные шелковые волосы, нежная белая кожа, аккуратный носик и нежно-розовые припухлые губы. Все, как подобает королеве в двадцать-двадцать пять лет, включая шелковое белое платье, державшееся исключительно на плечах и ожерелье на шее. И все это в данный момент выражало недовольство от ожидания чего-то, судя по всему, от Касси, так что та не выдержала:
– Что?
Инь вздохнула.
– Ты ведь получила записку?
– Да.
– Тогда я жду от тебя ответа.
Девочка поднялась с дивана и подошла к окну, не глядя хозяйке дома в глаза.
– Я сама по себе.
– Это плохо. Для тебя. К одиночкам никогда не было особого доверия, и ты это прекрасно знаешь.
– Если будет совсем необходимо, я создам свою сторону,– улыбнулась Касси.– А отношение окружающих ко мне уже сложилось, как мне кажется.
– Значит, через два дня ты готова навечно стать Одиночкой.
– Абсолютно.
– Ну, воля твоя. Можешь идти.
– Что, и даже на чай не пригласишь?– притворно обиделась девочка.– Тогда прощай, нам не видаться снова!– и она выпорхнула из окна, летя навстречу новым событиям и новым переменам.