Хотите почувствовать вкус жизни? Если Вы рядовой горожанин, обременённый хлопотами и вечной суетой, Вам не понадобится для этого что-то особенное. Первое условие – это остановиться. Забыть на время своё имя и отчество. Если оно у Вас есть – отчество. Отстраниться от дела, которое только что делали. Выключить телевизор. Прекратить бесконечный диалог с самим собой. Забыть о своей немощи или силе, в зависимости от того, что у кого имеется. Пребывающим в унынии, прочитать: «Достойное по делам моим приемлю…» И что-нибудь от себя, что на ум придёт. А не придёт, и так хорошо. И вот тут можно, наконец, произнести шёпотом: «Я есмь.»
И задуматься: «Так ли это?» А ущипнув себя за щёку, убедиться, что так. Но сие есть великое чудо. Прекрасно сознавая, что жизнь есть грань между небытием и небытием, мы бездумно идём по этой грани, как по лезвию ножа. И никто, кроме Всевидящего, не знает, когда мы потеряем равновесие и оступимся, молча упав в бездну направо. Почему направо? Да потому, что слева мы взошли. Если Вы взошли справа, то будет наоборот. Вопрос в другом. Одна ли эта пропасть, которую разделяет жизнь? Или здесь присутствуют две модели небытия… Стоп, стоп, стоп! Мы говорили о вкусе жизни, а здесь вкусом, будто, не пахнет. Но с другой стороны, без осознания уникальности нашего прозябания именно в этот момент и именно в этом месте, Вы никогда не почувствуете обещанный вкус жизни.
Момент и место… Пусть это будет конец марта или начало сентября. Кому что нравится. Время жизни? – Неважно. Это может быть и неуёмное отрочество, и сомнительная зрелость, и даже спокойная маразматическая старость. Последнее даже предпочтительнее, так как к концу жизни все вкусы притупляются и вы становитесь неразборчивым, трудно осознавая, что есть хорошо, а что есть плохо. Теперь место. Пожалуй, это самое трудное. Но, в конце концов, место мы себе не выбираем. Судьба может забросить нас в такие углы вселенной, о которых и мечтать-то неудобно смертному. В момент прозрения Вы можете оказаться и в сортире, и на аристократическом рауте. Второе, конечно же, менее вероятно. Хотя, чем чёрт не шутит.
Не будем долго бродить по лабиринтам нашей не самой блестящей цивилизации, и определим себя в среднеевропейский город, в среднеевропейский дом или квартиру с теми удобствами, к которым мы так привыкли, и которых мы можем лишиться в одночасье, задумай Господь какой-нибудь стандартный катаклизм. Например, наводнение, цунами, извержение вулкана, если мы живём на Сицилии, в районе Неаполя или, не дай Бог, на острове Санта-Фе, что в Галапагосском архипелаге. Не забывайте про землетрясения, дамы и господа. Европа тоже лежит на тектонических плитах. А они иногда перемещаются.
Да что я всё отклоняюсь от темы? Хотя соль жизни, это тоже её вкус. От этого никуда не денешься. Вкус жизни может быть разным. Если Вас занесло в Кахетию с виноградными долинами, там один вкус. А если на южный мыс Патагонии, где дует продувной сквозняк в 12 баллов по шкале Бофорта, там другой. Или поднимитесь по серпантинным ступеням, а то и на фуникулёре, если Вы немощны и больны, на Корковадо и встаньте у ног Искупителя, и прострите руки к нему, как он простёр свои над Вами и над всем миром. И я уверен, что в тот момент и в том месте, которое я только что указал, вкус жизни будет также неповторим и, главное, ни с чем не сравним. Он будет не горек, не солён и даже не сладок. Он будет всепобеждающ.
А как же всё-таки почувствовать вкус жизни стандартному человеку, в стандартной европейской обстановке? Лезть на Монблан? После напряжённого ничегонеделания – глупо. А после капиталистического трудового пресса – ещё глупее. Вернёмся к началу. Начало у нас было обещающее: остановиться, забыть, отстраниться, выключить, ещё раз забыть и произнести заветное:
– Я есмь!
Или, если Вас тянет перейти на санскрит и отождествить себя со всеми живущими существами, то можете сказать проще:
– Tat twam – asi.
Что означает: то еси ты. Или asi twam tat, что в принципе одно и тоже. После этого нужно пойти в ванную комнату и, не считаясь с тратами, набрать полную ванну воды, близкой к температуре человеческого тела. Кинуть в эту воду кубик лавандового экстракта с лепестками экзотических растений и самому погрузиться в это жёлто-лиловое марево благородного раствора. Лежать и не думать. Какое это наслаждение! Сбросить с себя груз пропотевших одежд и оказаться в жидкой акварельной среде. По горло. И – не думать. Последнее, конечно, трудновыполнимо. Но попытаться можно. И если у Вас это получится, то Вы начинаете входить во вкус жизни. И неважно, что где-то на Земле взрывают фугасы и человеческая плоть превращается в кровавые ошмётки. Или в чей-то самолёт попадает старая случайная ракета (возможно, уже списанная), стоящая на вооружении гордой самостоятельной страны. А люди, в которых попала эта ракета, в это время почти из стратосферы парят, яко птицы, простерев в стороны руки, пока не расплющит их о ласковые воды Понта Евксийского. Вас это не касается. Вы лежите себе в своей ванне, в лепестках роз, измельчённой коре сандалового дерева с корнем сарсапариллы и какого-нибудь молочного чертополоха. Вы плаваете, как чайный гриб в чайном настое, и Вам ни до кого нет дела. Тонкий, почти экзотический вкус настоящего момента и места. Я есмь. Asi twam – asi. Кафельные плиты с модной контрастной расшивкой запотели. Вам хорошо. Вы в неге, почти в невесомости. Вас омывает океан флюидного вещества. Организм, открывший засаленные поры, начинает вырабатывать эндорфины. Вам не то что хорошо. А очень хорошо. В это время разбивается ещё один самолёт. Столкновение в воздухе. Много детей. На земле они превращаются в размазанную по берегам Баденского озера кашу. Их, конечно, попытаются идентифицировать. А я советую набрать в грудь воздуху и с головой погрузиться в пьянящий раствор. Вы и так достаточно идентифицированы. Сосчитайте примерно до тридцати и потом побулькайте, медленно выпуская сжатый в лёгких воздух, перенасыщенный углекислым газом. Кайф? Вы начинаете чувствовать вкус жизни. Главное, не думать. Пусть разбиваются самолёты, дымят подорванные поезда, правители измываются над населением «опущенных» государств, определяя им сроки существования и правила поведения в этих сроках. Главное – получить идентификационный код. Его ещё называют персональным. У Вас он уже есть? Тогда можете назвать себя счастливейшим человеком, так как отмечены в реестрах незримого царства.
Но Вы вдруг вспоминаете случай из своей парадоксальной юности. И становится не по себе. Об этом даже на исповеди стыдно признаться. «Господи, и почто я был такой беспечный, неразумный и одержимый!» – восклицаете Вы про себя, захлёбываясь благородным настоем из ванны. Но я ведь говорил Вам: «Не думать! Забыть обо всём. Ничего не было. Не было даже протянутой руки безногого нищего, которому Вы пожалели копейку из набитого ассигнациями кошелька». По всему телу разливается нирвана беспамятства и неги. Вы в полуподвешенном состоянии, как бы между небом и землёй. Нет, нет – это не падение из подбитого лайнера. Это такое аморфное состояние с нулевой плавучестью, когда не тонешь, но и не всплываешь. Как ненужный продукт переработки сытного и обильного ужина. И в то же время нечто бесформенное. Тропическая медуза в сметане. Медузы, кстати, ничего не знают и не помнят. Будьте медузой. И балдейте. И не вините себя за жертвы взорванных на Вашем веку многоквартирных домов. Вы там не жили. А все ситуации под контролем соответствующих органов. Не рвёт же волосы на своей голове президент, и правительство не подаёт в отставку. Так и Вам незачем переживать. Подумаешь, кому-то переломало железобетонным перекрытием позвоночник или размозжило голову. Всё под контролем. А Вы спокойно плаваете в настое сандалового дерева или лавандового экстракта. Ваша причастность к проявлениям зла или добра на этой Планете весьма сомнительна. Особенно в этот момент, когда Вы входите во вкус отрешения и отстранения от действительности. Ни один суд не примет Ваших претензий на соучастие. У Вас стопроцентное алиби. В час спланированных кем-то катастроф Вы принимали ванну забвения. Находились в расслабляющей прострации.
Через узкие вентиляционные жалюзи к Вам сочилась эфирная музыка небесных сфер. В клавиатурные переборы клавесина вдруг совершенно неакадемично, но божественно внедрялись виолончели и альты, их перебивали литавры, а за ними сразу же вступали ненавязчиво кларнеты с флейтами, и всё это лилось, как бы само втекало в небольшое ванное помещение, наполненное заморскими благовониями. Музыке становилось тесно, и она невольно расширяла убогое помещение до размеров римских терм, а потом и более, пока, наконец, прорвав все стены и препоны, не выплеснулась она в мир и вселенную. Вместе с Вами, конечно. Невидимый дирижёр, как бы обрабатывал тему – расшифровывал стенограмму мировой души, а Вы манипулировали невидимым оркестром и задавали тон инструментам. По Вашему желанию и именно в нужный момент, – а Вы это знали наверняка, – стеной надрывного плача вступала армада виртуозных скрипачей. Что они делали! Это был вселенский прибой чарующих звуков. Барабаны, будто за глухим занавесом, били свою неумолчную тревогу. Арфы, множество арф бурлящим потоком смывали произведённое впечатление и вносили в мир свежесть разлетающихся во все стороны звёздных миров. А что выделывали фаготы? Они просто сходили с ума и захлёбывались общей ритмикой, произвольной и в то же время гармоничной и какой-то очень «гормональной», если так можно выразиться с Вашего позволения.
Да что там говорить. Суду и так всё ясно. Вы были далеко от кровавых мирских дел и находились в сферах сверхчувственного мира. А если сказать точнее и афористичнее – в астрале. В самом заурядном, апробированном всеми курильщиками опиума, астрале. Для некоторых это состояние более реально, чем окружающая нас действительность. Вы пробовали жизнь на вкус. Чавкали и смаковали её толстыми слюнявыми губами. Не могли понять: то ли сладка она до приторности, то ли горька до тошноты, то ли пресна и даже безвкусна, как туалетная бумага. И ужасались, что в ней было всё.
Где ещё можно почувствовать вкус жизни? Во время утоления жажды? Пожалуй. Но у Вас нет настоящей жажды. Тогда нужно приготовить себе простенький коктейльчик. Вы уже достаточно распарились, приняли быстрый контрастный душ и в махровом халате восседаете за узкой стойкой собственного кухонного бара. В никелированном шейкере Вы смешиваете необходимые для утоления жажды ингредиенты: кубинский ром и сок манго с выжатым лимоном. В голове ещё доигрывает божественная музыка, а коктейль уже почти готов. Его необходимо вылить в толстый высокий стакан и обязательно добавить несколько кубиков льда. Может быть, классический «дайкири» был бы уместнее в данной ситуации. Но мы не будем пренебрегать и тем, что имеем. Только не забудьте лёд.
Взяв стакан за нижнее ребристое утолщение, Вы приподнимаете его на свет и смотрите сквозь него на жизнь, которая проплывает перед Вами. Вы видите себя маленьким голеньким ребёночком, лепящим на солнечном пляже песочные куличи. И важнее этих куличей ничего нет на свете. А потом, спустя каких-нибудь тридцать лет, Вы, уже умудрённый опытом жизни, строите себе дом. Рядом с домом стоит чёрное авто и ещё что-то, трудно проглядываемое сквозь толстое ребристое стекло стакана с жёлто-медовым коктейлем. Вы пытаетесь вглядеться внимательнее и начинаете понимать, что всё видимое Вами суть песочные куличи. Очень важные и очень красивые песочные куличи. И значимость первых, построенных Вами в голопопом детстве, значительно выше всего, что Вы воздвигли потом. А если Вы этого ещё не осознаёте, сделайте первый небольшой глоток холодного тягучего напитка, посмакуйте его на языке, поболтайте ещё не растаявший в стакане лёд. Он будет ударяться о стеклянные стенки с глухим костяным стуком, и Вы вспомните, что дом пришлось продать из-за долгов и что благополучие этого мира лежит не в плоскости революций, смены формаций или замены одних догм на другие, а совершенно в других сферах. В каких? Мне ли Вам об этом говорить. Вы уже допиваете напиток, которого никогда не было в природе, и он должен усилить вкус жизни, который Вы начали чувствовать ранее, когда стали забывать беды и страдания этого мира. Какая благость и покой! Кругом серость и отчаяние, окаменелость сердец и смрад, натужные разговоры о «последних веяниях и тенденциях развития», а Вы под лёгким чарующим подпитием раскусываете на зубах случайно попавшую в коктейль лимонную косточку. Хорошо, что Вы её не выплюнули. Она дробится на Ваших зубах, вызывая приятную горечь. Семя, из которого должно произрасти плодоносящее дерево, горько. В нём основа будущей жизни. И вкус этой основы и есть вкус этой жизни. Его нужно только распознать и ощутить. Другого вкуса не бывает. Всё остальное заменители и эрзацы. Как это просто – раскусить маленькую косточку лимона. Внедриться в суть рождения материальной, живой субстанции. Нарушить ход вещей. Разрушить первооснову. Не отсюда ли рождается комплекс разрушителя? Ибо созидатель посадил бы зерно в землю, из которой может вырасти целый мир. «Когда рушатся миры, рождаются шуты и проказники». А что ещё делать на руинах? Смеяться и плакать. Смеяться и плакать. Смеяться над тщетой строителей и плакать над тщетой строителей. Может быть, наконец, в этом непреходящий вкус жизни? Но до него тоже надо дойти. Не всем сие удаётся на этом свете. А на том уже будет поздно.
Так сколько у жизни вкусов? Видимо, на каждом этапе свой. Главное, никогда не забывайте, что первый этап с противным вкусом мокрого песка был именно тогда, когда Вы строили первые свои куличи на солнечном пляже не названного мною морского побережья. И я иногда подозреваю, что именно тот вкус был истинным. Хотя и здесь я могу ошибаться.