Александр Резанов
Что услышал филин Чутя
Детские сказки
Посвящается В.В.Корытовой
и всем моим учителям
Вступление
Филин Чуткоух (а по-простому – Чутя) днем спит. Однако он знает все-все, что происходит в лесу. Ибо тихими ночами чуткий филин слушает шорохи деревьев, рассказывающих друг другу разные истории… Вот это-то истории и хочет поведать нам сейчас мудрый Чуткоух.
Итак, послушаем…
Сказка о енотике
не любившем убирать игрушки
– Еня, прибери, пожалуйста, свои игрушки, пока я за чем-нибудь вкусненьким схожу, – попросила мама маленького енотика.
– А зачем? – недовольно отозвался тот.
– Как это «зачем»?.. Чтобы порядок был. А то все вокруг разбросано и лежит как попало.
…Мама ушла. А Еня сел на пол и начал рассуждать: «Вот приберусь я, а потом придет кто-нибудь и снова наведет беспорядок… Вот обидно-то будет!»
– А кому надо твои игрушки раскидывать? – вдруг задал разумный вопрос какой-то пытливый внутренний голос.
Этот голос живет внутри каждого из нас и иногда говорит умные слова, помогающие нашей совести оставаться чистой. Был такой голос и у енотика… И вот он заговорил. Но Еня не захотел с ним соглашаться:
– Как это «кому»? Я же сказал: придет «кто-нибудь»!.. Неужели не ясно, что «кто-нибудь» – это зверь такой сильный, с пятью рогами и семью лапами, который маленьким енотикам игрушки раскидывает.
– А-а, понятно, – согласился голос, но сразу же, не успокаиваясь, с каким-то въедливым любопытством спросил: –А зачем ему семь лап?
– Затем! Надо так! Понял?!. На четырех лапах он ходит, а тремя передними игрушки разбрасывает, – запальчиво выкрикнул Еня и вдруг весело захихикал, довольный тем, что так удачно придумал.
– А как же он с пятью рогами в нору-то залезет? – не унимался голос.
– Замолчи! – начал выходить из себя маленький енотик, которому доводы разума мешали фантазировать: – Залезет и все… Рога снимет и залезет.
– А-а, понятно, – снова тихо согласился внутренний голос и замолчал.
Видя, что ему больше никто не мешает выдумывать, Еня разошелся вовсю:
– Придет он, все раскидает. А потом вернется мама и кого будет ругать? А?! Молчишь! Сказать нечего?!. Ты молчишь, потому что знаешь: ругать будут меня. Меня и никого другого, – и тут енотик пожалев себя, даже прослезился от надуманной обиды: – Ты хоть знаешь, как плохо становится, когда тебе за кого-то другого попадает?!
– Маме же можно объяснить, что ты не виноват, – робко начал успокаивать голос.
– Ты чего суешься?! Тебя спрашивают?! – громко занервничал прерванный на самом жалостливом месте Еня, которому очень уж не хотелось прибираться: – Раз мама так и так ругаться будет, то ничего я прибирать не стану… а лучше пойду погуляю.
И енотик вылез из норы.
Но едва он дошел до ближайшего дерева, как увидел голодную лисицу… которая тут же бросилась за ним.
Перепуганный Еня кинулся назад, но… споткнулся о разбросанные по земле кубики и больно упал на каких-то оловянных солдатиков. Затем, уже чуя спиной горячее лисье дыхание, вскочил и, отфутболив лежащий на дороге мячик, кубарем закатился в нору… где и влетел носом прямо в самый развал игрушек, с грохотом там все перевернув...
Поняв, что добыча все же ускользнула из ее лап, лисица немного постояла у входа и наконец ушла, недовольно ворча… А внутри дрожащего енотика опять тихо и пугливо заговорил знакомый голос:
– Это и был наверно тот самый «кто-нибудь»?.. Какой страшный-то! – и чуть подумав, как всегда не удержался от каверзного вопроса: – А почему он игрушки твоими лапами переворачивал, если у него свои есть?
– Хоть ты-то помолчи, – хмуро отозвался Еня, потирая большую свежую шишку на лбу… и занялся уборкой.
Патрон на полянке
Однажды, в одной далекой стране, шел охотник по лесу. Он очень устал и, споткнувшись, выронил из кармана патрон. Да-да, самый настоящий патрон… такой, какими из ружья стреляют.
Упал патрон на солнечную полянку рядом с тропинкой. Подбежала к нему сороконожка. Стоит и гадает: что же это такое?.. И вдруг слышит скрипучий голос:
– Не трогай! Раз на мою сторону тропы упало – значит мое!
Это злой и жадный жук-навозник полз к себе в норку, увидел нежданную находку и решил поживиться. Подлез он к патрону, заслонил его своим твердым боком и сказал грубо:
– Все, что с моей стороны тропинки – это мое. И земля тут – моя. И то, что лежит на ней – мое. И даже небо с моей стороны – тоже мое… Видишь, солнышко в моей части неба – значит и оно мое. И не смей под ним греться!.. А не будешь меня слушать – щелкну по патрону, и он тебя застрелит!
Испугалась сороконожка и заплакала: она очень хотела погреть свое длинное тельце под солнышком. А жадный жук все больше распаляется:
– Плачь, плачь! Только все равно не получишь солнышка! И убери свои ноги с тропинки – это тоже моя земля!
И сороконожка уползла в тень…
А солнышко пожалело сороконожку, перешло невидимую границу указанную жуком и стало греть ее, бедняжку. Она нежится под лучами, а жук-навозник бегает и злится… Сороконожке для него солнышка не жалко, а он все равно злится, что солнышко от него ушло.
Бегал он, бегал. А потом взял и щелкнул по патрону, чтобы тот в солнышко или в сороконожку выстрелил.
А патрон не хочет стрелять. Никто же ему ничего плохого не сделал. Вот он и не стреляет, чтобы никого не ранить.
Жук щелкал-щелкал, а потом и на патрон разозлился. Схватил большой камень. Размахнулся и, обозвав патрон «глупой железякой», ка-а-ак даст по нему!
Патрон на такую грубость обиделся – не стал ни в кого стрелять, а взорвался на месте. И сделал из жука-навозника… лепешку.
Жалко его конечно. Но что уж тут поделаешь: сам виноват.
Обидчивый суслик
Хлоп!..
Это суслик, ступив в небольшую ямку, зацепился лапой за ее край и растянулся во весь свой рост на тропинке. Больно ударившись лбом, он тут же приподнял пухлощекую головку, и глазки начали искать: на кого можно обидеться, и кто виноват в его падении.
Ищущий взгляд быстро нашел себе виноватого – цыпленка подбежавшего с криком: «Давай помогу!» И суслик, опираясь на крыло нежданного помощника, громко завизжал:
– Это ты виноват в том, что я лбом ударился!.. Это ты вчера тут споткнулся и сделал эту ямку своим глупым клювом!..
– Я не виноват. Я и сам упал здесь именно из-за этой ямки.
– Нет, виноват! Ведь ты же почему-то не закопал ее сразу! Хотя знал, что я по этой тропинке сегодня побегу!.. Ты это специально сделал, чтобы мне побольнее было! Вот тебе за это!..
И суслик толкнул цыпленка.
…Цыпленок, заплакав, ушел. А суслик, размазав грязь по коленям, побежал дальше.
Бежал, бежал. Споткнулся о камень. И опять хлопнувшись лбом, начал оглядываться, высматривая кого бы и на этот раз обвинить в своей неудаче… Только уже зная его склочный характер все звери отошли подальше. Никто не пришел ему на помощь и даже не посочувствовал.
Пришлось суслику вставать самому. Ох и рассердился же он на весь мир! Поднялся кое-как. От обиды слезы из глаз текут: никого же рядом нет, а вину за новую шишку на лбу свалить на кого-нибудь очень хочется… И он нашел на кого:
– Это ты, камень, виноват! Зачем здесь лежишь?!
А камень молчит…
– Ты что, не слышишь что ли? Разлегся тут, чтобы звери лапы себе отбивали!
А камень все молчит…
– Ты сделал мне больно. Вот тебе за это!..
И суслик пнул камень изо всех сил.
…Ох и громкий же крик «Ой-ей-ей!» разнесся тогда над тропинкой! Как вы думаете, кто это кричал: камень или суслик?
Непоседа – гроза велосипедов
Зайчонку Пете подарили красивый двухколесный велосипед…
Вышел Петя на улицу. Гордо выкатил свой подарок. И только хотел прокатиться, как увидел лисенка Непу, бегущего навстречу (Непу не зря в лесу звали Непоседой – он всегда оказывался там, где что-то происходит).
– Привет, Петя! Что, велосипед подарили? – весело закричал Непа, прыгая вокруг нового двухколесного чуда.
– Привет, Непа!.. Подарили, – кивнул Петя и, увидев горящие восторгом Непины глаза, щедро предложил: – Хочешь прокатиться?
– Ага, давай!
Лисенок сел на велосипед, уехал… и с концами. Ждал его Петя, ждал. Прыгал под кустом шиповника почти до вечера, пока наконец из-за дерева не появился Непа. Но не на велосипеде, а почему-то пешком и ведя Петин велик за руль.
– Что случилось? – всполошился зайчонок.
– Да ну его, твой велосипед! – хмуро огрызнулся Непа, кивнув со злостью на переднее колесо. – Шина лопнула.
– Ладно! Починим! Не переживай! – успокоил его Петя и попросил: – Только мне твоя помощь нужна будет.
– А ты что сам-то, один, не можешь что ли? – удивился виновник аварии.
Зайка, хозяин велосипеда, который сам даже и прокатиться-то еще не успел, просто опешил.
– Не-е-ет, мне одному не справиться, – протянул он растерянно.
На что сразу же получил грубый ответ:
– Если сил мало – иди морковку кушай! А у меня и свои дела есть… В конце концов, я же у тебя велосипед не просил! Ты его мне сам предложил – сам и ремонтируй!
Сквозь слезы глядя на удаляющуюся рыжую спину, Петя вытащил резину с клеем и принялся за дело…
А на следующий день Непе опять захотелось покататься. Зная, что Петя ему больше ничего не даст, неунывающий лисенок пошел к другому владельцу велосипеда, бельчонку Степе.
– Привет, Степа! Дай, пожалуйста, велик покататься! – вежливо попросил он.
Но бельчонок почему-то очень недоверчиво отнесся к Непиной просьбе:
– Да?!. Тебе Петя вчера свой дал, а потом до полуночи в одиночку ремонтировал.
– Я не виноват, что шина лопнула! – взвизгнул Непа. – Да и не просил я у Пети его велосипед – он мне его сам подсунул… А у тебя прошу: дай пожалуйста!
Не выдержав такого напора, растерявшийся бельчонок сдался:
– Ладно, бери!..
И опять, почти один к одному, повторилась вчерашняя история. И снова Непа быстро исчез в кустах, хмуро шепча на ходу: «Ну и пусть обижается! Великов в лесу полно – у кого хочешь возьму!»
Но и на следующий день, и через день, и через два дня Непе почему-то никто уже больше не хотел доверять даже старого самоката. Видно сорока на хвосте разнесла по всему лесу велосипедную историю.
И хотя лисенок уже готов был чинить велосипеды всем подряд, и даже ездить решил поосторожнее, но… ему уже просто не верили. Ведь потерять доверие легко, а вот вернуть его бывает очень сложно…
Но вы, ребята, не волнуйтесь: Непа уже кое-что понял, а зверята отходчивы. И будем надеяться, что скоро они ему опять поверят. Ну, а он уже никого не разочарует. Поживем – увидим.
Слушать ли дразнилки
– Рудя, мне страшно! – пугливо прошептала маленькая лисичка братцу-лисенку, стоя у бревна переброшенного через глубокий ручей: – Там, за ручьем, на Мишкином бугре, живет злой медведь… Я его боюсь, Рудя!
И лисичка заплакала.
– Не бойся, Пунечка! – подбодрил сестренку братик, такой же маленький как и она. – Мы как-нибудь тихонечко. Ведь все равно, чтобы добраться до мамы, нам придется пройти и через Мишкин бугор, и под Вороньей елкой.
– Ага?! А ты видел, какие у медведя зубы страшные? Видел?! И ворона со своей елки опять дразниться будет!.. Может, не пойдем? А, Рудя?! Давай останемся дома!
– Не хнычь, Пуняша! Нас мама ждет! – твердо проговорил Рудя и, неожиданно чихнув, вдруг ласково улыбнулся сестре: – Да и, слышь, Пушинка, интересно же будет: мама собиралась учить нас сегодня разным лисьим хитростям-премудростям.
В ответ зареванная малышка только тяжело вздохнула. И, неслышно ступая, лисята перешли через ручей.
Мимо медведя они проскочили незаметно: тот спал и даже ухом не повел.
Но под Вороньей елкой тихо пройти не удалось. И воронье нехорошее, обзывательное словцо с раскатистой буквой «р» посередине громко разнеслось по лесу.
Услышав его, Рудя от обиды из рыжего стал красным. И сказал сестре:
– Ты иди! А я вороне сейчас покажу!
– Рудя, не связывайся с ней! Она же высоко, а нас мама ждет. Пойдем! – запищала та, не зная как ей быть.
– Иди, иди! А ворона у меня сейчас получит!.. Так получит, что мало не покажется! – хмуро прорычал Рудя усаживаясь под Вороньей елкой.
– Ну пойдем, Рудечка! – продолжала упрашивать брата маленькая лисичка.
Она побегала вокруг него, умоляюще заглянула в упрямые Рудины глаза, просяще ткнулась носом в рыжую шерсть – Рудя резко мотнул хвостом… и сдался.
Он даже шагнул было в сторону тропинки. Но тут новое воронье оскорбительное словечко сразу вернуло его под елку…
Пунечка постояла. Однако скоро поняла, что брата уже увести не удастся. И ушла.
Весь день она училась у мамы разным лисьим наукам и хитростям. Но настал вечер, и мама-лиса отправилась на ночную охоту. А маленькая лисичка побежала назад, к их дому-норе у ручья, где должен был ждать ее Рудя.
Довольная, она весело скакала по знакомой тропе. Пока не допрыгала до Вороньей елки, под которой…
Увы, картина перед ней открылась неприглядная: ее любимый братик Рудя, взъерошенный и жалкий, зло рычал что-то сидящей на елку вороне. А та в ответ только похохатывала и обидно дразнила его. По всему было видно, что бедный лисенок уже совсем обессилел. И вдруг, после какой-то особо едкой насмешки, он буквально взвился в воздух яростно махая лапами и тряся хвостом… Но допрыгнуть до своей обидчицы, разумеется, не смог, и лишь звучно шлепнулся на землю. Из глаз его брызнули слезы, а ворона довольно закаркала.
Поняв, что брата надо выручать, Пунечка обхватила его и потащила прочь. А так как Рудя упирался, то она дернула братца изо всех сил – рыжий клубок борющихся тел проломил кусты, живым мячиком покатился по тропе… и вылетел прямо на Мишкин бугор, где ткнулся в бок дремавшего медведя.
Потревоженный медведь встал. Оскалил страшные зубы. И грозно надвигаясь на отскочивших в сторону лисят, сердито рявкнул:
– Потолкаться, значит, решили! Ну-ну!
От этого жуткого «ну-ну» у наших растерявшихся рыжих малышей сразу все похолодело внутри. Рудя, присев от страха, даже зажмурился… А перепуганная Пунечка вдруг подумала: «Что это я? Ведь мама же учила меня быть находчивой и решительной!» И она, видя, как медведь протянул свою когтистую лапу к Руде, спокойно и будто удивленно сказала:
– Ой, глядите: какой смешной… большой косолапый хомяк!
Медведь, услышав эти слова, от неожиданности оглянулся, ища «большого косолапого хомяка». А смелая лисичка задорно добавила:
– Что головой завертел, хомячок? – и отважно взглянув прямо в мишкины злобные глазенки, с веселой отчаянностью выкрикнула: – Ты, жирненький хомяк, вкусненький наверно?!
Названный «хомяком» медведь, ошалев от подобной наглости, возмущено икнул. Потом он в негодовании топнул левой лапой (попав ею по правой), подпрыгнул на месте и бросился за Пунечкой… хвост которой уже дразняще рыжел далеко в кустах.
Услышав сквозь треск веток крик сестры: «Братец, беги к ручью, а я отвлеку медведя!», дрожащий Рудя открыл глаза. Он удивленно посмотрел на удаляющуюся медвежью спину. А затем рыжей молнией полетел по тропе, перескочил ручей… и сел у бревна ждать свою спасительницу…
Маленький лисенок сидел и ждал, борясь со страхом. Он верил, что его маленькая сестренка – это уже опытная и очень умная лисица. Что она – совсем как мама, и обязательно обманет злого и глупого медведя. И он ее, конечно же, дождался: Пунечка перескочила ручей, столкнув за собой бревно-мостик. Бревно, прокрутившись в воздухе, шлепнулось в воду, подняв тучу брызг прямо перед носом запыхавшегося медведя. И тот лишь злобно рыкнул вслед счастливым, смеющимся лисятам, мелькавшим между деревьев как веселые рыжие огоньки.
…Ночью, сидя в теплой темноте норы и крепко прижимаясь друг к другу, лисята шептались:
– Какая же ты смелая и находчивая, Пунечка! – восхищался Рудя… и вдруг грустно-грустно вздохнул: – А у меня так почему-то не получается!
На это Пунечка, водя коготками по земляному полу, ответила:
– Все очень просто, Рудя! Я сегодня заметила, что те, кто обращает внимание на дразнилки, сразу же глупеют: и медведь… и – извини уж! – ты под Вороньей елкой…
– Ладно, ладно, – прервал сестру засмущавшийся братик. – А что я мог сделать? Ведь обидно же когда тебя дразнят!
– Ну, ладно так ладно, – согласилась Пунечка. – Но завтра давай так пройдем мимо вороны, будто мы ее вообще не замечаем… Вот ты только представь себе: она наверху чуть из перьев не выпрыгивает, а мы внизу спокойно идем к маме уму-разуму учиться!.. Ох и здорово же получится!
– Так мне что, на ворону вообще нельзя смотреть будет? – не понял Рудя.
– Почему «нельзя»? Очень даже можно! – чуть подумав, решила сестра: – Но ты смотри на нее как на пустое место. Или улыбайся так, будто у нее весь клюв грязный, а она этого не видит.
– И все?!
– И все!
– Тогда договорились! – согласился Рудя и тихо шепнул, потягиваясь и позевывая: – Спокойной ночи, Пунечка!
– Спокойной ночи, Рудечка! – так же тихо ответила та.
Лисята свернулись в два маленьких, пушистых клубочка. И счастливо улыбаясь, крепко уснули.
Смешливый Бося
Однажды, солнечным летним деньком, перетаскивал муравей Вася большую сосновую иголку через лесную тропинку. А в это время чей-то огромный сапог сверху «топ» – и отбросило Васю в сторону. Да так сильно, что упал он без сознания как неживой.
Сразу же собрались вокруг другие муравьи: стоят, горюют, думают, что все, что нет больше Васи. И вдруг подбегает к толпе невысокий, веселенький такой мураш по прозвищу Бося.
Неплохой это был муравей, незлой. Но уж слишком ветреный и думавший только о себе. Ни до кого вокруг ему не было дела… Потому, может, и не слишком любили его в муравейнике.
Вот и сейчас, увидев столько знакомых сразу, Бося никак не мог пройти мимо, чтобы не привлечь к себе внимание. Он протолкался в середину толпы и со смехом начал рассказывать, как только что видел упавшего в лужу кузнечика…
Окружающие смотрели на него с укором. А Бося, изображая, как промокший кузнечик чихает, от усердия ткнулся носом в песок и весело от души расхохотался.
– Бося… Вася же погиб!.. – попытался кто-то урезонить разошедшегося Босю.
Сбитый с мысли рассказчик недоуменно взглянул на тело Васи и на печальных муравьев вокруг, и скороговоркой пробурчал:
– Да, да, жаль конечно, – и опять, давясь смехом, продолжил: – А дальше вообще умора: кузнечик отряхнулся, прыгнул, а в это время вверху пролетала бабочка. И он прямо в нее ка-а-ак…
– Бося… Вася погиб! У нас же горе!
Вновь прерванный на самом интересном месте, Бося разозлился и закричал дурным голосом:
– Ну и что?! Эка невидаль! Постоянно кто-нибудь гибнет – так что, и посмеяться уже нельзя?!. Скучно с вами! – и сплюнул уходя…
А через день, наблюдая, как стрекоза хлопает своих расшалившихся детишек по длинным упругим хвостикам, наш мураш-весельчак упал с ромашки и сломал заднюю лапку.
Едва дохромав до муравейника он вдруг увидел, что никто не принял его боль близко к сердцу, что она всем безразлична. Разумеется, ему наложили на место перелома две щепки и примотали их травинкой. Но никто даже не посочувствовал. Все говорили: «Подумаешь!», «Эка невидаль!», «Ну и что!»
Нигде не встречая дружеской поддержки, расстроенный, ничего не понимающий Бося плача похромал в заросли травы… где встретил старого, мудрого майского жука.
– Как Вася? Выздоровел? – поинтересовался тот.
Услышав в ответ, что с Васей все в порядке, что весь муравейник за ним ухаживает, а вот на Босину сломанную лапку никто и внимания-то особо не обратил, майский жук объяснил несчастному муравью причину его бед:
– Ты не услышал ни одного доброго слова? И не удивляйся этому! Тебя же не волнует никто – вот и ты не волнуешь никого. Все понял?
– Понял! – грустно кивнул Бося, развернулся и заковылял к муравейнику…
Проходя мимо муравья-стражника, он приветливо окликнул его:
– Добрый вечер!
И добавил, глядя на небо:
– Кажется, собирается дождь. Вам бы лучше вон под тот листок спрятаться.
– Добрый вечер! – вежливо ответил стражник и вдруг мягко, заботливо добавил: – Возвращайтесь быстрее под крышу, а то повязку замочите.
От таких слов у Боси сразу потеплело на душе. И даже лапка болеть перестала.
Выкрикнув прощальное: «Спасибо! Уже бегу!», он нырнул в закрывающийся проход муравейника, увернувшись от первой капли дождя.
Сказка о «нежадном» волчонке
Волчонок считал, что нельзя быть жадным…
Правда, самому-то ему обычно нечего было жалеть (так как нечего было терять). Но зато уж всех своих знакомых он стремился отучить от жадности. И делал это очень простым способом.
Зайдет бывало к барсучонку в гости. Наестся там разных сладостей-вкусностей, да еще и про запас с собой прихватит. А, уходя, смахнет нечаянно раздувшимся от конфет карманом чашку со стола и вместо «извини» буркнет по привычке: «Ладно, не жалко…»
Барсучонку обидно до слез. Но он только покряхтит от досады. Ибо знает, что на любой упрек услышит в ответ: «Жадина, пожалел для друга». Да еще пойдет, глядишь, гулять по лесу недобрая слава о барсучьей жадности…
Оставив гостеприимного хозяина с пустой вазой-конфетницей и без чашки, вылезет серый бесцеремонный гость из норы и увидит невдалеке зайчишку, плачущего над своим сломанным самокатом. Поглядит волчонок на зайкины слезы и на слетевшее с оси колесико. И со словами: «Подумаешь, сломалось! Был бы у меня такой самокат – я бы его нисколько не жалел» – выбросит отвалившуюся деталь в кусты.
Зайка еще громче расплачется, а наш герой, преподав очередной урок нежадности, пойдет дальше гулять по лесу… Нагуляется – отдохнет где-нибудь в тени, конфет пожует. А ближе к вечеру, почуяв голод, встанет и смело направится к речке, к месту, где звери собираются перед вечерней зорькой на общее чаепитие.
Пить чай по вечерам – хорошая лесная традиция, на которую все приносят с собой что-нибудь вкусненькое. Вот и волчонок, чтобы не с пустыми лапами явиться, нарвет по пути горсть волчьих ягод, завернет их в бересту, положит на общий стол и садится пировать. Не скоро звери обнаружат среди разной вкусной еды несъедобные ягоды – к тому времени волчонок успеет уже и чаю напиться, и наесться досыта.
– А что вам, жалко что ли? Ну и ешьте сами свои пироги! – обиженно крикнет он в ответ на замечание, гордо выйдет из-за стола и побежит по ночному лесу к маме.
Бежит, бежит. В темноте за сучок зацепится – хрясь! – и будет мама-волчица, ахая и охая, разглядывать дома огромную дыру на штанишках. А наш серый малыш сядет нахохлившись где-нибудь у дверей и забурчит: «Ну и что! Ну и не жалко! Ты же мне новые штанишки сошьешь»…
Короче, не жадный был волчонок. Совсем не жадный… Все в лесу так думали.
Но вот однажды на прогулке в кармане у этого борца с чужой жадностью вдруг обнаружилась большая дырка. Это неприятное открытие почему-то очень странно подействовало на волчонка: он засуетился, забегал кругами, начал останавливать всех проходящих мимо и жалобно заглядывать им в глаза: «Вы случайно не видели тут мою шоколадку?.. В кармане у меня только что лежала! Большая такая, в яркой обертке!.. Не видели? А?!»
Зверята же в ответ лишь удивленно переглядывались: они и не знали даже, что у волчонка была шоколадка… Наконец неловкое молчание прервал медвежонок. Пытаясь успокоить серого растеряшку, он произнес очень знакомые всему лесу слова:
– Ну и что! Ну и не жалко!
Все вокруг закивали головами, что, мол, «ничего уж не поделаешь»… а волчонок почему-то заплакал.
…Интересно, а почему же он заплакал? Или он все-таки всегда был жадный и только чужих вещей не жалел?.. Вот вопросик-то! Помогите ответить! А?!
Девочка и дракончик
Одна маленькая девочка, гуляя как-то у речки, вдруг увидела в траве яркую блестящую палочку.
Она подняла ее. Осмотрела. И с палочкой в руке пошла дальше. А так как день был очень жарким, то скоро девочке захотелось чего-нибудь холодного и вкусного.
Она даже мечтательно закрыла глаза, прошептав пересохшими губами: «Мороженного бы сейчас!» Но тут вдруг споткнулась (что при ходьбе с закрытыми глазами совсем не удивительно). Потеряв равновесие и пытаясь устоять, она взмахнула палочкой... и в ее руке откуда-то появился вафельный стаканчик с клубничным мороженным.
Девочка удивленно посмотрела на мороженное. Недоверчиво лизнула его. И поняв, что найденная ею палочка действительно волшебная, улыбнулась широко и счастливо.
Затем она наколдовала себе еще мороженного, и конфет, и кукол, и много-много всяких других сладостей и игрушек… А когда наигралась, то положила палочку на траву, утомленно прилегла рядом крепко обняв мягкого плюшевого мишку и нечаянно уснула…
Пока девочка спала, мимо пролетал дракончик. Да-да, самый настоящий живой сказочный дракончик весьма юных лет, которого звали Махокрыл.
Вообще-то так длинно его имя никто не произносил, и все называли его просто Махошей. На что, впрочем, наш крылатый малыш не обижался, так как был совсем не махоньким, а сильным и довольно крупным (для своего, детского еще, возраста) крепышом.
Кроме того, Махоша рос бойким, шустрым, шаловливым. И все было бы хорошо, если б только характер его не портила одна некрасивая черта: он был очень вредным.
Правда, сам дракончик не считал свою вредность чем-то плохим. Ибо мечтал вырасти таким же большим и злым как его папа, с которого он старался во всем брать пример… и от которого улетел сейчас ненадолго, чтобы пошалить…
Ну и распроказничался же этот крылатый ребенок по дороге! Парочку деревьев выдернул из земли и воткнул обратно корнями вверх. Медведя, свистя и гикая, в речку загнал. Отсыпающуюся днем сову так напугал, дыхнув огнем в дупло, что она закаркала спросонья вместо привычного «ух-ух»… Вот так, не умея шутить по-доброму, и шалил маленький Махоша, зло, нехорошо.
Возможно, если бы дракончик мог увидеть себя со стороны, то ему стало бы стыдно за свои проделки. Но Махоша себя со стороны не видел. Зато он сразу же заметил внизу и кучу игрушек, и спящую девочку… Но больше всего ему понравилась сияющая волшебная палочка, которую он сразу же и схватил.
Посмотрел дракончик на свою сверкающую добычу. Покрутил ее в неуклюжих когтистых лапах. Полюбовался… Да и засунул палочку за щеку, чтобы никому другому не досталась…
Девочка проснулась, а палочки-то нет. Поглядела вокруг и увидела маленького дракончика, который тем временем отрывал головы ее куклам и откусывал лапы игрушечным зайцам.
Девочка была смелая. Она не испугалась, а подошла к пыхтящему от усердия зубастому хулиганчику и вежливо спросила:
– Извините пожалуйста, вы не видели тут блестящую палочку?
Неожиданно оторванный от своих нехороших дел, дракончик очень удивился тому, что его не боятся. И вместо ответа, решив попугать девочку, слегка дыхнул на нее пламенем.
Увидев огонь, девочка отскочила и, подняв лежащее в тени мороженное, потянула его дракончику со словами:
– Да ты же перегрелся! Бедненький! На, съешь – легче станет.
Махоша, не привыкший к подобному обращению, услышав участливые слова, смутился и беспрекословно взял и съел мороженное. И так оно ему понравилось, что он решил больше не вредничать этой девочке.
– Так вы тут палочку, красивенькую такую, не видели? – еще раз повторила она.
Махоша поскреб себя коготками по щеке и пожал плечами.
Девочка все поняла и стала просить выплюнуть палочку. Но дракончик только мычал и мотал, не соглашаясь, головой. Он же не мог сразу побороть свою вредность.
– Но ты же не злой! – упрашивала девочка. – Я не хочу верить в то, что ты злой! Ты только кажешься страшным, а на самом деле ты добрый, хороший и честный!..
И Махоша почувствовал, что он и вправду добрый и честный. А чтобы доказать это и не обмануть такое хорошее мнение о себе, он вернул палочку на место.
Потом девочка с дракончиком ели мороженое, и она учила его играть с игрушками, а не ломать их. Они купались, бегали, прыгали, веселились. Даже полетали немножко. И им было очень хорошо вместе… Так хорошо, что расставаясь вечером они договорились опять встретиться завтра.
…И так дни летели за днями. Девочка подросла, а Махоша вырос в большого дракона.
Но вот что удивительно: став большим, наш дракончик не сделался злым… Хотя вообще-то тут нет ничего удивительного. Ведь трудно быть плохим, если все думают, что ты хороший.
И, значит, права была девочка, догадавшись в их первую встречу, что любой вредина, драчун и задира в душе хочет, чтобы его считали хорошим. Нужно только напоминать ему об этом.
Запертая дверь
Как-то раз бежала по полю мышка-полевка Сатя и вдруг увидела хомячка Дорика, неподвижно сидящего у своей норы. Закричала, радуясь встрече:
– Привет, Дорик! Ты чего тут сидишь?
– Привет, Сатя! – грустно отозвался тот и кивнул на запертую дверь норы: – Не могу домой попасть.
От любопытства у мышки даже хвостик затрясся.
– А что случилось? Случилось-то что? – затараторила она как болтушка-сорока.
– Да замок я вставил, понимаешь… – степенно начал объяснять хомячок.
Но Сатя тут же, дрожа от нетерпения, перебила:
– Замок – это хорошо! Он от лисицы очень даже помогает! Но ты не жуй слова – быстрее говори.
– А чего долго рассказывать-то? – обиделся Дорик. – Замок вставил – ключ потерял. Вот и сижу теперь под дверью.
Услышав такую печальную историю, деятельная мышка захотела как-то помочь другу. И деловито зачастила:
– Ты знаешь что… хватит тут сидеть без толку – пошли вместе ключ искать.
Но в ответ лишь услышала грустное:
– Для этого же надо все поле у речки обойти да осмотреть. Представляешь?!. Нет, я уж лучше обожду пока.
– Да чего ждать-то? – не поняла бойкая гостья.
– А вдруг дверь сама собой откроется, – прикрыл мечтательно глаза Дорик. – Вот здорово-то будет!
– Ну ладно. Жди, – ответила Сатя и унеслась по своим мышиным делам.
…Через день мышка-полевка опять бежала по тому же полю. Но на этот раз она уже летела стрелой и чуть не врезалась в сидящего Дорика.
– Пусти в норку! За мной лисица гонится! – закричала Сатя.
– Не могу! Дверь-то все еще закрыта! – даже подпрыгнул от страха хомячок и тоже бросился наутек.
Долго они вместе, бок о бок, удирали от лисицы. Петляли, петляли, да и свернули к реке… где вдруг наткнулись на блеснувший в траве ключ.
Дружно пискнув: «Ура!», наши беглецы ловко подхватили свою находку. Затем вернулись к хомячковой норе и спрятались в ней.
…Вечером, все еще сидя под защитой крепкого замка, мышка спросила Дорика:
– Ты что, так все три дня и просидел у двери?
– Ага, – стесняясь ответил хомячок. – Я никак не мог решиться идти искать. Да и мешало все время что-то: то неохота, то есть пора, то темнеет уже…
Зверята чуть помолчали…
– Ладно! Пошли на улицу, – направилась к двери Сатя и по дороге улыбнулась шутливо: – А к ключу, мечтатель, сделай брелок с золотой надписью: «Не мечтай, а делай!»
Но Дорик неожиданно задумался:
– А ты знаешь… я так и поступлю. Золотые слова надо писать золотыми буквами.
И они весело расхохотались…
Эпилог
Много знает мудрый филин. Так много, что всего и не пересказать. Но сейчас, когда я записываю его рассказы при блеклом свете туристического фонарика, на востоке уже начинает алеть утренняя заря… значит, Чуткоуху пора спать.
Так пожелаем же ему «Спокойного дня» (ведь филинам перед сном неуместно желать «Спокойной ночи») – пусть поспит. Да и нам, наверно, тоже пора бы немного отдохнуть, чтобы потом с новыми силами слушать новые сказки…
1993–1995