Сергей упрямо стучал пальцами по мягкой клавиатуре и почти не смотрел на большой монитор, с которого на него серьезно смотрели открытые окна с графиками, цифрами и другой нужной для его работы информацией. Об этом он сейчас думал меньше всего. Даже отвернулся от белой стены, на которой молчаливо мигали десять больших плоских телевизоров, и стал смотреть через большое окно на далекий двор только что-то построенного высотного дома.
Руководитель аналитического отдела одного из самых крупных московских банков Сергей Стронин всегда отличался необыкновенными способностями тонкого логического умозаключения на только ему понятном глубоком интуитивном уровне. Но интуиция его была логической. Это он знал точно. За годы работы в банке у него выработалось удивительное чутьё, и его прогнозы уже были не вероятностными, а прорицательными. Он и сам не понимал, почему для него все было просто и понятно. И когда бывший госсекретарь США наведывался с неофициальным визитом в Кремль под видом укрепления отношений, или тонул нефтяной танкеру у забытых богом, но не спецслужбами, далеких африканских островов, он уже точно знал, что будет дальше. Он уже выучил тонкий финансовый механизм мировой денежной паутины и убедился, что случайностей здесь нет и быть не может. Главное, владеть информацией. Тогда будущее неизбежно предсказуемо.
Он перекупал акции и другие ценные бумаги, делал инвестиции, помогал крупным клиентам банка избежать неправильных решений и сам не заметил, как завладел ценными бумагами на большие суммы.
О деньгах он никогда не думал. Квартира досталась ему от бабушки, старую машину от водил с восемнадцати лет, а его одинокая жизнь забирала совсем немного. Дни и ночи проводил он в своем кресле. К нему стекалась вся информация о текущих мировых сделках и важных событиях. Но самой важной была информация с грифом «А1», знать которую мог только он один. Даже управляющий банком не владел этой информацией. Так уж устроена банковская система.
Деньги он рассматривал только как средство для подтверждения его точных прогнозов. Ему просто нравилось вкладывать деньги, и через несколько дней или месяцев увеличивать их вдвое. А потом опять вкладывать и увеличивать. Поэтому о деньгах он не думал. Если требовалось что-то купить, просто покупал не задумываясь.
Жил он один. Заканчивался третий десяток жизни, а счастье его оставалось на кресле рабочего кабинета. Он много раз знакомился с девушками, но после первой же встречи исчезал навсегда из их жизни. Он легко читал их мысли, и мог прогнозировать их поведение не хуже мировой финансовой системы. Конечно, лет десять назад все было по-другому. Тогда они долго были вместе. Он даже сделал ей предложение. Но она объяснила ему, что он бесперспективный и ничего в суетливой столичной жизни не добьется. В общем, они расстались. Она вышла замуж за богатого итальянца и уехала из России. Навсегда.
А он закончил учиться и устроился в банк. Случайно. И банковская работа затянула его, как удав кролика. Даже с редкими школьными друзьями он уже почти не встречался. Они возились с детьми, пили вечером пиво и в выходные часами стояли в километровых пробках за глотком свежего загородного воздуха. Они считали его богатым и незаслуженно успешным в этой жизни. И он чувствовал, что они ему завидуют.
Женщины держались от него на расстоянии. Точнее, это он, наверно, их держал на расстоянии от себя. Он видел их движения и эмоции. Иногда ему казалось, что он может видеть их мысли. И очень быстро все женщины, с которыми он общался, расклассифицировались по определенным группам со своими признаками и эмпирически обобщенными схемами поведения. Сергей наблюдал за женщинами на работе, на корпоративных вечеринках или на приемах, куда его часто приглашали. Он анализировал их мотивацию, средства достижения целей и методы влияния на мужчин. Знал, как воздействует алкоголь на разные типы женщин, и даже обобщил для себя типичные женские проблемы, которых оказалось не так уж и много.
Один раз на вечере, когда отмечали очередной юбилей банка, он увидел задумчивую девушку в красном платье. Она слушала подругу и улыбалась, иногда трогая её за открытый локоть. Разговор он не слышал, но Сергею вдруг показалось, что он понял, о чем думает девушка в красном платье. А в мыслях она ненавидела подругу. Потому что любила мужа это самой подруги.
Он незаметно подошел, когда она стояла одна, и встав рядом, со спины, шепнул ей:
- Подруга отняла любимого человека?
- Да, - ответила девушка в красном платье, - я люблю его. А она специально это сделала, - и вдруг оглянулась, испуганно посмотрев на Сергея.
- Вижу, вы задумчивы, - извиняющимся тоном сказал Сергей, - вот я и спросил.
- Что, сильно заметно? – девушка напугалась, - он Вам все рассказал?
- Да, он сказал, что любит только тебя, - сам не зная зачем, сказал Сергей, - извините, мне пора, - и он ушел.
После этого случая он перестал заниматься женскими тайнами. Все как-то само выстроилось в простую и понятную схему женских проблем. И Сергей понял, что счастливых женщин не так уж и много. Но и несчастных было мало. В основном, все попадали под классификацию неудовлетворенных во всех смыслах. Смыслов было много, и он все их знал.
Прошел август месяц – обычный период крупных изменений в банковском секторе, но Сергей владел уже прогнозом на ближайшую половину года.
Сергей доделывал отчет, в котором сообщал, что компания Microsoft с вероятностью девяносто пять процентов откажется от очередной крупной сделки. Отчет не писался. Вообще все не шло. Потому что в его целостной и стройной картине мира появилась трещина. И глубокий аналитический разум тщательно впитывал потоки информации в надежде аккуратно поместить эту трещину в объяснимые модели и трещину эту закрыть. И установить над ней полный контроль.
А трещина появилась не в разуме, а где-то в груди. Забытое на много лет чувство вдруг появилось совершенно неожиданно. Как-то просматривал Сергей очередные потоки информации и заметил портрет молодой девушки. Он была студенткой одного из столичных Институтов. Она, и еще несколько студентов участвовали в экономическом форуме.Что его привлекло, он понял сразу. Именно о такой девушке он мечтал когда-то. Ему даже показалось, что он уже все знает про неё - учится на последнем курсе, имеет одну подругу, часто мечтает и всегда пугается, когда мужчины обращают на неё внимание. Хотя сама хочет отношений, но совершенно не представляет, какими они должны быть. Для Сергея она классифицировалась как женщина, не имеющая пока реальных проблем, поэтому заменяющая их проблемами выдуманными, связанными с адаптацией восприятия собственных ощущений через идеализацию и поиск этого идеала. Он бы и забыл про неё, но ему ещё раз поступила важная информация о встрече московских журналистов с лондонскими коллегами и малозначительной ссылкой, что эта девушка была в группе студентов, встреча с которыми состоялась вчера, в двенадцать часов. Журналист Джон Рэми и его коллеги приехали на презентацию новой книги. Но Сергей знал, что старый лис Джон был поверенным в делах семьи Ротшильдов на Ближнем Востоке и наведался в Москву с целью договоренности по поставкам оружия через гонконгскую банковскую организацию в обмен на долгие нефтяные обязательства. Студенты никакого отношения к нефти и тем более оружию не имели. А книга о необычной экономической модели, скрыто угнетающей население африканского континента, всем понравилась. Да и откуда студентам знать, как там, в Африке. А Сергей знал. Все подробно. И от этого хотелось молчать раз и навсегда. Что он и делал.
Он нашел её фотографию в архивах и стал всматриваться в лицо, пытаясь объяснить себе, для чего он это делает. Но вдруг трещина поползла, и что-то защемило в груди. Сергей отвернулся в окно.
«Может, и вправду найти, - подумал он, - а вдруг я ошибаюсь.»
Это его «вдруг» через два часа переросло в скудную информацию. Он знал её имя, телефоны, где живет и где учится. Она была еще слишком молода, чтобы Сергей узнал про неё намного больше. Да ему пока и не надо было ничего другого.
Он сел в машину, и, упираясь в утренние дорожные пробки, доехал до института, в котором она училась. Быстро нашел факультет, узнал в деканате её группу, ссылаясь на родственные связи, и узнал аудиторию, в которой шли лекции.
Остановился он недалеко от входа в аудиторию. На студента он уже мало походил. Но преподаватель из него был идеальный. Дорогой костюм для неопытного глаза не представлял интереса, а часы за пол миллиона рублей – атрибут необходимый для его работы - он спрятал в карман. Даже галстук снял.
Сергей давно не был в институтах, где все искрилось веселым смехом. Старым себя он не считал старым, но глядя на счастливые лица проходящих, ему становилось грустно. Он уже забыл, как можно быть счастливым и безответственным одновременно.
Студенты выходили из аудитории шумно. Груз знаний не только не мешал им, а бежал счастливым щенком впереди, поторапливая своих хозяев. Сергей вглядывался в лица и чувствовал, как сжимается сердце.
«Неужели я еще могу любить, - промелькнула мысль, - это было бы интересно, можно будет понаблюдать за собой, проанализировать и сделать выводы.»
Она вышла из аудитории медленно и одна, что-то разыскивая в своей сумочке. Не поднимая головы, подошла к окну, около которого стоял Сергей, все еще заглядывая между нескольких тетрадей. Он увидел её совсем близко.
В висках стучал пульс. Сердце быстрым секундомером отсчитывало время. Даже в руках появилась слабая дрожь, нервно сжимая вспотевшие пальцы. Сергей украдкой смотрел на её длинные волосы и чувствовал, как руки тянуться погладить их. Он даже чувствовал её волосы в своих руках. Ощущение было настолько реальным, что он дернул рукой. А её лицо немного повернулось и ему стало совсем тоскливо. От странного ощущения забытого счастья. Он видел её лицо на экране монитора, даже сделал анализ внешности и несколько выводов для себя. Но сейчас все его теории обижено жались в угол, отступая перед одним желанием смотреть в это лицо до бесконечности, коснуться его, раствориться в нем и не возвращаться в реальность никогда.
Очнулся он, когда её уже рядом не было. Она ушла тихо и незаметно. Сергей еще чувствовал дрожь в руках. Еще два часа назад он самодовольно изучал информацию о ней и думал, что это будет очередным развлечением в его однообразной жизни. Он и сам не понимал, зачем так поступает. Но объяснял себе, что жизнь продолжается и надо изучать себя и мир вокруг.
Ему казалось, он просто заговорит с ней, познакомится, изучит её и убедится в правильности своих теорий. Может, он сможет узнать о её впечатлении от встречи с британскими журналистами, и о её немногих друзьях. Информация всегда была главной в жизни Сергея.
А он стоял, словно сделал что-то плохое и неправильное. Он давно не чувствовал себя так плохо. Быстро покинув Институт, он поехал на работу. Гнал машину быстро и жестко. И первый раз в жизни обгонял по встречной полосе, увертываясь от сигналящих машин. Трещина в его груди лопнула и разделила его пополам.
Все следующие дни он думал только о ней. Все, что раньше имело смысл, как-то потускнело и ушло далеко в серые тона. Новое чувство мучило Сергея, и он пытался найти тысячи объяснений своим поступкам. Но легче не становилось. Он убеждал себя, внушал, изучал литературу про любовь и даже думал обратиться к знакомому, чтобы стереть часть памяти. Но Сергей был человек слишком много знающий, и такая процедура требовала длительной подготовки, объяснений и времени. А признаться, что его мучает любовь в его ситуации было равносильно тому, что бы признаться, что он не умеет самостоятельно завязывать ботинки. После такого в одной графе поставят отметку и повесят замок на ворота с надписью «будущее». Навсегда.
Он хорошо знал женщин, чья профессия была сводить мужчин с ума, когда мужчины, сами того не понимая, слепо исполняли женскую волю, продиктованную служебным долгом. С такими женщинами Сергею было легко. И понятно. Они всегда вычисляли его в толпе мужчин и провожали тянущим взглядом. А он читал их мысли и видел, как они тоже читают его мысли. Именно с такими женщинами любил общаться Сергей. Но это была красивая игра, и яркие эмоции уходили утром вместе с теми, кто их дарил.
Сейчас было все по-другому.
«Наташа, - разговаривал сам с собой Сергей, - ну зачем ты меня мучаешь? Ведь ты ещё сама не осознаешь собственных поступков и тем более их последствий. Ты выдумала себе его и постоянно думаешь о нем. А я оказался в его образе и сейчас связан с тобой твоими мыслями.»
Девушка Наташа, одной своей фотографией нажав на тайную кнопку души Сергея, на самом деле ничего не знала о своем неожиданном поступке и тем более не могла знать о его последствиях. А если бы и знала, то наверно бы виновато улыбалась карими глазами, как бы говоря «что я могу поделать?», тихо радуясь в своих мыслях, что у неё получилось.
Сергей приезжал в её Институт еще несколько раз. Ждал у тихих аудиторий с монотонным голосом лектора, но каждый раз уезжал, не дождавшись, пока она выйдет из аудитории. Он еще надеялся, что сможет справиться со своим чувством.
А потом он начал незаметно ждать её около дома или ехал за ней по дороге в Институт. Спускался в метро и ехал в одном вагоне. Его привычка следить, наблюдать и анализировать не отпускала его. Он твердо решил дать отпор собственной любви.
Но вместо этого все становилось только хуже. Он уже знал про неё больше, чем она сама знала о себе. Её подруг, рисунок обоев в её комнате и лица родителей. Он не следил за ней. Просто его неудержимо тянуло к ней, и он боролся с собой из последних сил. Как маятник.
Однажды его прямо спросили, зачем он следит за девушкой. Он понимал, что его поведение не могло остаться незамеченным. Он отписался, что она была на встрече с британскими журналистами. Старый полковник Марков похлопал его по плечу.
- На войну хочешь? – спросил он.
- Хочу, - Сергей сам не ожидал от себя такого ответа.
- Ну и дурак ты, Сергей.
- Почему? – ему стало обидно.
- Потому что тебя закопают в первой волне. Долго думаешь. Пока будешь думать, как правильно палец согнуть, война закончится.
- Это Вы к чему? – насторожился Сергей, хотя с Марковым у них были приятельские отношения.
- Завтра знакомишься с ней, послезавтра отчет. Понял? – Марков улыбнулся сквозь усы.
- Понял, - вздохнул Сергей, - спасибо!
Он приехал в институт рано утром. До начала занятий. Но она не появилась. Тогда он позвонил ей домой. С замирающим сердцем он слушал длинные гудки. Трубку взяла мама. Он уже знал её тихий, тяжелый голос.
- Слушаю Вас, - сказала она.
- Наташу можно услышать? - Сергей не узнавал свой голос.
- А кто это?
- Знакомый. Мы вместе учимся.
- Сейчас, подождите.
В трубке наступила тишина, нарушаемая легким потрескиванием. У Сергея еще оставались секунды, что бы выключить телефон. Но он не мог этого сделать. Руки занемели и не слушались.
- Алло, - прозвучал в трубке её голос, и от одного слова Сергей показалось, что он стал похож на работающий ядерный реактор. Если что-то пойдет не так, он разнесет пол города.
- Здравствуй, Наташа, - сказал Сергей.
- Кто это? – удивилась она.
- Меня зовут Сергей. Я журналист и пишу о моих коллегах, британских журналистах. Они порекомендовали мне Вас, и я приехал в институт.
- Я заболела, - как-то тихо и жалобно сказала Наташа, и Сергею вдруг захотелось все бросить и броситься к ней, обгоняя машины и руша мешающие дома. Он чуть было не сказал, что примчится немедленно, в один миг, и останется у неё. Но вместо этого он сдержанно спросил:
- Могу я как-то Вас увидеть?
- Только завтра, - неуверенно сказала Наташа, - а почему вы звоните мне? Я была на встрече не одна. Найдите кого-нибудь другого.
- Дело в том, - в критической ситуации Сергей начинал чувствовать себя легко и непринужденно, словно входил в образ, - британские коллеги сочли ваши вопросы самыми лучшим и настаивают на моей встрече с Вами.
- Но я не задавала вопросов, - удивилась Наташа, и Сергей услышал её смех, - тут какая-то ошибка.
- Никакой ошибки нет. Ваши данные и телефон они сами дали мне и просили встретиться именно с Вами. И сегодня. Завтра утром они улетают и ждут моей статьи.
- Ну, я даже не знаю, - Сергей слышал её дыхание и понимал, что момент критический.
- А давайте я к Вам в гости заеду, поговорим, и Вам легче, сразу поправитесь.
- Я у мамы спрошу?
- Наташа, - Сергей чуть не растворился в своем слове, - можно я с мамой сам поговорю?
Сергей знал подход к мамам. И через минуту уже мчался к своей машине. До дома Наташи он ехал только по встречной полосе.
Залетел на пятый этаж старого пятиэтажного дома и остановился перед дверью, не зная, что делать.
«Пока будешь думать, как палец согнуть, война кончится, - вспомнил он слова Маркова и решительно нажал на кнопку звона.»
Звонок мелодично и глухо отозвался за дверью. Тявкнула собака.
«Наверно, любит собаку гладить, - пронеслось в голове у Сергея.»
Дверь открыла мама. Она засуетилась, встречая гостя, и постоянно отодвигала ногой маленького черного пуделя, который рвался познакомиться с Сергеем.
Она проводила его через зал в небольшую комнату. Сергей слушал свое сердце, и грудь переполняло сладкое, но в тоже время тянущее и режущее чувство. Руки опять плохо слушались. Он зашел к ней в комнату и увидел её, сидящей в кресле у низкого столика. Увидев Сергея, она заулыбалась, встала и пододвинула стул, усаживая его в кресло. Сергею казалось, что он сейчас треснет и растает, как ледовая фигура под натиском весеннего солнца. Аналитический разум, вместе со здравым смыслом и миллионами теорий вдруг в один миг покинули его. Он не хотел думать. Впервые за много лет. Он хотел чувствовать и нестись в неизвестность. Вместе с ней. А она закуталась плотнее в шаль и спросила просто и вежливо:
- Может, Вам чаю, или кофе? У нас печенье есть. Могу даже накормить, если хотите.
Сергей готов был сейчас все съесть из её рук. Даже пластилин. Но улыбнулся и сел за стол.
- Кофе, если можно. Без сахара и молока, - и взглянув ей в глаза, добавил, - привычка.
Мама Наташи прикрыла дверь и ушла на кухню. Материнское сердце всегда чувствует, когда происходит что-то важное. Она не стала задавать лишних вопросов и вместе с пуделем зашумела на кухне.
Сергей не стал садиться в кресло, где минуту назад сидела Наташа. Он даже боялся дотронуться до него. Он сел на стул. Она села в кресло, вместе с ногами, и накрылась шалью. Но даже через шаль Сергей видел её плавные линии. Ему опять хотелось коснуться её волос.
- Я слушаю Вас, - Наташа посмотрела на Сергея.
- Да, конечно, - начал Сергей, - вот только, - он замолчал, подбирая нужные слова.
- Что только? - засмеялась Наташа, - вопросов не помните?
- Да, - сказал Сергей, - посмотрел на Вас и вдруг все забыл. Все напрочь. Даже не знаю, что мне делать.
Она перестала улыбаться и внимательно на него посмотрела. От этого взгляда Сергею стало совсем плохо. Он хотел исчезнуть, лопнуть, разорваться или превратиться в пыль.
«Дурак, - пронеслось в голове, - все испортил. Она сейчас меня просто выгонит. Идиот. Да еще этот Марков.»
Мысли нарушил пудель. Он лапой открыл дверь, и в комнату вошла мама. Она принесла кофе и маленькую вазочку с печеньем. И вдруг неожиданно сказала:
- А я вас по телевизору видела!
- Не могли вы меня по телевизору видеть, - удивился Сергей.
- Вы же журналист. И лицо знакомо.
- Я пишу статьи, - ответил Сергей, - а потом их публикуют в журналах и газетах. Там могут быть мои фотографии.
- А, ну тогда понятно, - протянула мама и опять исчезла на кухне с пуделем.
Наташа с Сергеем опять остались вдвоем. Она по-прежнему смотрела на него серьезно. Он улыбнулся и отпил кофе.
- Вы и вправду журналист? – спросила она.
- В некоторой степени, - ответил Сергей, - пишу днями и ночами.
- Что пишите? – переспросила Наташа, трогая длинные волосы.
- Много чего. Отчеты, статьи, доклады, сводки, рецензии, записки и даже шифровки.
- Шифровки? – удивилась Наташа.
- Чтоб никто не догадался, о чем я пишу, - улыбнулся Сергей.
Наташа тоже заулыбалась.
- Вообще я работаю аналитиком. Моя работа заключается в том, чтобы собирать информацию и сортировать её, как книжки в библиотеке. А с британскими журналистами я на самом деле дружу. Он попросили меня написать им, как их видит российская студенческая общественность. Вот я и приехал.
Наташа успокоилась. Следующие пол часа он задавал вопросы, она отвечала. Он записывал. А сам все любовался ей. И уходить хотелось все меньше и меньше. Но Сергей понимал, что Наташа ещё одной его глупой шутки не выдержит. Поэтому он с серьезным видом работал.
А Наташа спокойно отвечала на вопросы. Даже увлеклась. Они начали спорить. Он плавно вел разговор. Когда речь зашла о студенческой свободе, она даже сказала ему.
- Ничего вы не понимаете. Вы уже другое поколение. Старое.
Сергей замолчал. Это он старый в свои тридцать лет. Конечно старый. Старый дурак. Сергей хотел продолжить, но слова застряли в горле.
Она заметила, что обидела его. Даже встала с кресла и подошла.
- Я не хотела Вас обидеть, простите, - сказала она.
- Наташа, я похож на старого дурака? – спросил он у неё.
Её глаза вспыхнули.
- Нет, что вы, какой же вы старый. Очень даже молодой. И красивый, – последнее слово она сказала специально, что бы загладить свою вину. Но оно прозвучало отдельно, эхом пробежало по комнате и застыло на губах Сергея. Он заулыбался, и она это заметила. Смущенно отвернулась к окну и стала наблюдать за суетливыми воробьями. В наступившей тишине Сергей слышал, как в соседней комнате тикают часы. Но тишина была уютной и ласковой, как Наташины руки и он счастливо молчал.
Наташа первая нарушила тишину. Она села в кресло, опять закуталась и не поднимая глаз, спросила:
- Может еще есть вопросы?
- Наташа, - сказал Сергей, - у меня еще есть один вопрос. Но сейчас я его не задам.
Она резко вскинула глаза, и Сергей сразу увидел в них все. И даже сложных аналитических схем и теорий не требовалось. Он увидел в них тепло, доброту и необъяснимое спокойствие, которое сразу исцелило его больную душу. Одним лишь взглядом. Она смотрела просто и искренне. И Сергей падал в её глаза. Он сам хотел этого.
Наташа тихо улыбнулась.
- Я знаю ваш вопрос. Я видела вас несколько раз в Институте.
У Сергея опять защемила сердце.
- Я там по работе, - начал он.
- Я всегда чувствую людей, - спокойно сказа она, - даже если они стоят за моей спиной.
- Сергею это было непонятно. Понимать, что происходит с человеком – это легко. Но сопереживать с ним одно и тоже Сергей не умел. Точнее, не чувствовал. Он только видел. Анализировал. А как можно анализировать чувства? Чувства всегда являются следствием.
- Я стихи пишу, - вдруг сказала она. - Хотите, почитаю.
- Конечно, - согласился Сергей.
Она читала ему стихи, а он беспомощно тонул в своем расколовшемся мире и никакие мысли уже не могли объяснить ему, что с ним происходит.
- Наташа, а чем вы больны? – неожиданно спросил Сергей.
- Да ничем, - ответила она, - просто утром у мамы давление поднялось. А я осталась дома.
- Может, маме помочь чем-нибудь? - предложил Сергей.
- Ей лучше в тишине полежать. Тогда быстро все проходит.
- Может, мы погуляем.
Наташа опустила голову. А Сергей опять начал ругать себя. В груди засияли ножи, медленно скребущие стекло души и Сергей вдруг встал со стула, подошел к её креслу и встал на колени.
- Наташа, я ни о чем не прошу. Если скажешь, я сразу уйду. Только я не могу больше. Мне надо раз и навсегда все решить. Это слишком тяжело.
И он коснулся её руки. Легонько. Но дрожь крупными каплями пробила его, и сладко потянуло порванную душу.
Она руку не убрала. Посмотрела на него. И вдруг погладила Сергея по щеке.
Сложно представить, но по его щекам пробежали несколько слезинок. Слезинки обычного человеческого счастья и горя. Она вытерла слезы.
- Приходи завтра, в Институт. В два часа. Я буду ждать, - тихо сказала она.
Он поцеловал её руки и быстро ушёл. Только успел попрощаться с мамой.
Сергей даже не помнил, как он прожил этот день. И как ждал её. А когда встретил, она улыбалась ему своей улыбкой и они долго гуляли по тихим московским улочкам. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким счастливым. Он держал её за руку, как за единственное, что есть у него в этом мире и ему хотелось смеяться, плакать, кричать и совершать невероятные поступки. Но он шел спокойно, и только иногда обнимал её. Она прижималась к нему и смотрела в глаза.
- Сереженька, любимый мой, я ждала тебя всю жизнь, - вдруг тихо шепнула она ему, - ну где же ты раньше был? Я так тебя ждала.
Если и есть на земле счастье, то приходит оно сразу и надолго. И нет от него спасенья. И даже цветные московские ночи становятся ярче дня.
- Наташа, - ты даже не представляешь, как долго я тебя искал, - Сергей обнял её и прикоснулся своим носом к её носику, - я хотел вырвать свою любовь, убежать от неё. Но не смог. Я был таким дураком.
- Конечно, - засмеялась она, целуя его в губы, - ты и сейчас такой, совсем маленький и глупый.
И они еще долго стояли, не обращая внимания на спешащих людей.
Он гладил её волосы, а она сильнее прижималась к нему.
Больше они не расставались.
Только полковник Марков, прочитав отчет Сергея, громко хмыкнул и вернул его назад.
- Молодец Серега, я тут тебе работу нашел. Будешь в Минфине командовать. А пока давай в отпуск. И отдохни так, чтобы сам себе завидовал.
А Сергей, глядя на Наташину фотографию на своем рабочем столе, чувствовал, как замирает сердце от её взгляда. Он уже давно перестал думать о том, как легко теперь уживаются в нем тонкий аналитический ум и глубокая, всепоглощающая любовь. Он взял фотографию и поцеловал её.
- Я скоро приеду, любимая, - шепнул он ей, - я не могу без тебя.