***
Эдона - тридцатая колония Земли второго потока. Начало военных действий 32 год третьего периода. В настоящее время разумная жизнь уничтожена. Запретная зона: класс «А». Контакты запрещены.
***
«Смотри!» - позвал меня Андор. Он оторвал от страницы старой книги полоску бумаги, перекрутил один конец и склеил слюной с другим. Прочерченная угольком линия шла по обеим сторонам кольца, не переходя через край. Одна линия! Андор с изумлением посмотрел на меня. Не может быть! У кольца только одна сторона?
Я презрительно глянул на кольцо...
Слабак! Андор мгновенно захныкал, закрывая ладонями лицо, не отпуская, однако, бумажное кольцо. Я ударил его ещё раз. Он упал.
Тут где-то рядом громыхнуло, и я свалился вслед за Андором. Мы лежали в грязи вместе примерно час, пока грохот гусениц не затих вдали. Оранжевое Солнце грело щеки, и хотелось лежать так еще долго, не зная никаких бед.
***
За что?
Ему только исполнилось семь, мне - восемь. Я чувствовал себя старше, опытнее. Мне нужно было заработать авторитет среди сверстников. Мне нужно было стать сильнее хоть кого-нибудь.
***
Ходить по развалинам он не умел. Его учили жить все, кому не лень. Умение ходить значило многое. Бронестрелков тогда было гораздо больше, чем теперь. Да и сейчас совсем не стало безопаснее. Даже по проложенным тропам приходится порой ползти, не поднимая головы. А ведь тропы удалось проложить относительно недавно. Можно было уйти и не вернуться.
***
Детей держали вместе. И с нами обязательно оставался один взрослый, когда колония уходила на поиски пищи и горючего. Ещё сохранялась видимость организации. Но уже тогда колония перестала существовать как целое. Люди держались небольшими группами.
Спустя некоторое время мы оказались уже без всякого присмотра. Взрослые видели в нас помеху. Женщины бросали младенцев, и те умирали. Каждый отвечал лишь сам за себя.
***
Глобальные перемены жизни колонии пришлись на годы детства. Взрослые дрались и убивали друг друга. Решались вопросы первенства, делили пищу и женщин. Стычки не проходили бесследно. Люди копили злобу. Голод, болезни, злость и смерть царили в колонии. Наверное, рано или поздно она всё равно бы распалась. Считалось, что в одиночку легче прокормиться.
***
Помню, как-то я забрался в Серые развалины, спасаясь от бронестрелка. Гранаты кончились, и единственным способом защиты оставалось лишь стремительное бегство в непроходимые для гусениц районы развалин. Бронестрелок вскоре отстал, захлёбываясь хаотичными пулемётными очередями, а меня ожидало нечто удивительное. Горы книг. Горы книг с ломающимися тонкими страницами, настолько старых, что прикосновение к ним часто превращало их в пыль. Вернее потом Лейтч сказал, что это - книги. По-видимому, объяснял он, это были остатки древней библиотеки. Но слово это было непривычно и плохо произносимо. Мы так и называли то место в Серых развалинах - Книги. Позднее Лейтч, а потом и Андор перетаскали в Колонию множество толстенных томов. А когда книги портились, маленький Андор плакал и переносил ещё уцелевшие рисунки, слова, целые фразы на каменные стены развалин. Это было непривычно и удивительно.
***
Я стащил тогда у него одну из книжонок. Серая, неприятная на ощупь, сухая, режущая пальцы бумага. Никчемные и бесполезные поучения. Пламя костра плохо освещало страницу, мне надоело напрягать зрение и рассматривать безумные чертежи. Я пожалел, что сейчас ночь и бросил книгу в огонь. Страницы трескались, рассыпались и умирали. Огонь пожирал страницу за страницей.
***
Из записей Андора: один час - интервал между постоянными артобстрелами; одна минута - пять выстрелов обстрела; пять секунд - время срабатывания ручной гранаты; одни сутки - двадцать четыре артобстрела; один месяц - промежуток времени между большими ракетными обстрелами.
***
Когда мне исполнилось десять, Лейтч принялся обучать нас грамоте. Тогда в колонии, говорят, было несколько сотен людей, но детей моего возраста лишь несколько десятков. Я говорю - колония, хотя какого-либо центра управления уже не существовало. Каждый жил сам по себе. И лишь Лейтч из всех взрослых интересовался нами. Несколько девчонок ничем не выделялись тогда среди толпы мальчишек. Но через несколько лет они оказались причиной многих наших смертей.
Лейтч вдохновенно рассказывал нам о множестве глупейших, но интересных вещей. О мирах, где не стреляют, о чистых потоках воды, льющихся с небес, которую можно было пить, не боясь сжечь себе рот, о синем прекрасном небе без вертолётов, бомб и ракет. Он узнал всё из книг, и если мы уличали его во лжи, он ссылался на книги.
***
В книгах мы не нашли истины, хотя Андор говорил по-другому. Похоже, самым способным учеником оказался Андор. Но сейчас он уже мертв. Имело ли смысл все то, что произошло с нами?
***
Лейтч. Он жил ещё в тот период, когда колония кипела жизнью. Но однажды все было кончено. Убежище почти погибло, остались лишь мы. Лейтч тоже вскоре нас покинул. Возможно, он погиб. Просто однажды ушел. А когда в очередной раз взошло Солнце, мы ждали его, но он не пришел.
***
Осада. Осада началась давно. Очень давно. Когда люди жили долго. Очень долго. Необыкновенно долго. Развалин не было. Можно было пить воду прямо из луж. Начало осады описывалось в легендах, но что случилось на самом деле, сейчас уже не узнать.
***
Основную массу разрушений несут большие ракетные обстрелы. Беда в том, что они постоянно меняют свою цель. Обычные артиллерийские обстрелы обрабатывают строго определенные участки, там сейчас выжженная искалеченная земля, кирпичная пыль и воронки от разрывов.
Для тех, первых, все казалось просто: одни нападают, другие защищаются. Теперь защищаются все. С кем мы бьемся? С нашим оружием? Со своей отрезанной тенью?
***
После одного из нападений бронестрелков Она осталась единственной женщиной в убежище. Из сотни сильных и красивых мужчин выжили лишь семеро. Она выбрала Андора, самого слабого из нас. И тогда ненависть переполнила наши сердца. Я пожалел, что однажды помог спастись ему. Мы взяли ее силой.
Андор стал отшельником и поселился в дальнем конце убежища. В него бросали камнями, но он не уходил.
***
Он шел прямо. Не сгибаясь. Не перебегая от укрытия к укрытию. Он шел спокойно, не оглядываясь. В любую минуту его могла снять любая автоматическая установка. Он шел без оружия, и это взбесило меня. Я ни разу не выходил из убежища без оружия. Перекрестье оптического прицела остановилось на затылке Андорра. Пальцы привычно нажали на курок. Жалости к нему я не испытывал.
***
Лейтч научил нас читать и писать, но тем, что я достиг в этом искусстве определенного совершенства, я все-таки обязан Андору.
Я уже много ночей подряд читаю книги. Я хочу понять Андора. Что искал в них Андор?
***
Она умерла. Никто не стрелял в нее. Она взорвала в своей постели гранату. Ночью. Одна. Почти сразу все разошлись искать другие колонии.
***
Я закрываю глаза и вижу, снова и снова вижу, как Андор медленно развернулся и застыл, опустив грязные черные руки и подняв глаза к Солнцу. Оранжевый диск мерцал, реагируя на движение атмосферы.
Андор стоял еще секунды две, запрокинув голову. Казалось, он пытался вглядеться в Солнце и что-то понять.
Горький песок заскрипел на зубах, и я отвернулся.
***
Когда я снова пришел на то место, я не нашел его тело. Я внимательно осмотрел развалины. Мне нужно было точно знать, жив ли он. Я хотел точно знать, убит ли он. Я хотел это знать. Всегда.
Оранжевое Солнце смотрело мне в затылок, и я не мог поднять глаза, потому что никто кроме него не знал, что на самом деле произошло.
***
Бронестрелок выехал из-за полуразвалившейся стены и выстрелил. Я не ожидал столь внезапной атаки и рухнул на землю, прокусив от боли губу. Глаза наполнились туманом, звуки почти ушли, что-то мокрое и соленое потекло по лицу, жаром наполнился мир, где-то рядом гудел огнемет бронестрелка, сжигая, уничтожая меня, а спасение было где-то рядом, почти что в руках, руки хотели жить сильнее меня, суетились, двигались, словно что-то искали, и, наконец, я ощутил в ладонях рукоятку гранатомета.
***
Я поднял смертоносную машинку и навел прицел в это проклятое чистое оранжевое Солнце, Солнце Эдоны. Я убивал весь мир.
Три ракеты одна за другой взвились в небо, оставив после себя длинные белые линии, заканчивающиеся темными облачками.
На Эдоне шла великая война за справедливость.