Хроники о «хрониках» -3
Штаны.
Погожее ясное утро. У нас, на северо-западе, редко такое случается. Круглый год дожди (зимой даже), а тут в середине мая… просто сказка какая-то. Небо голубенькое (в хорошем смысле слова), безветрие, а главное - настроение прекрасное, и жена с детьми у тёщи отдыхает, а приезжает только завтра к обеду. Ну не сидится холостяку временному в четырёх стенах пропыленной квартиры в последнюю неделю отпуска. Погулять душа рвётся.
Набираю по мобиле номер моего друга Саньки. Несмотря на ранний час тот тут же отвечает:
- Да, Игорь?
- Привет, Санёк.
- И тебе здорово. Не спится?
- Абсолютно. Ты где сейчас, на работе?
- Слава богу, нет. Уволился вчера.
- Что, опять!? – искренно изумляюсь я. Надо пояснить: это уже четвёртое место заработка, которое мой друг поменял за тот год.
- А что я сделаю? - спокойно и рассудительно объясняет Санька. – Моя тональность существования просто не желает совпадать с тональностью жизни этих идиотов.
- Каких таких идиотов?
- Хозяев и работодателей… чтоб их…! Ладно, забыли. Ты чего хотел-то?
- Отдохнуть предлагаю, - говорю я, уже прекрасно понимая, что мой друг не откажется, и денёк нам предстоит ещё тот. – Солнышко светит. Айда на пляж?
- Идём, - даже не дав договорить мне, соглашается он. Затем следует пауза. – А ты пива купишь? Сам понимаешь, я на мели сейчас.
- Куплю, - смеюсь я в трубку.
- А девчонок возьмём?
- Не бурей, Санёк. Хотя… чем чёрт не шутит. День длинный.
- Через пятнадцать минут жду тебя на набережной, - тут же заявляет он и отключается.
На городском пляже, несмотря на ранее утро уже довольно жарко и многолюдно. Мы располагаемся подальше от воды, под самым крайним «грибком», откуда открывается замечательный вид на загорающих в бикини у самой кромки воды трёх подружек. Пятилитровая банка «семёрки» открыта. Пьём пиво, хрустим чипсами, рассматриваем девушек.
- Думаю, стоит с ними познакомиться, – предлагает Санька, опустошив первую кружку. – Как ты думаешь, они лёгкого поведения или не очень?
- Откуда я знаю. Иди, попробуй. Судя по купальникам, проблем не должно быть.
После второй кружки он, наконец, решается. Кинув в рот пластинку дирола, вразвалочку (моряк хренов), засунув руки в задние карманы джинсов, направляется к незнакомкам. Присаживается возле них на корточки.
Разговор длится меньше минуты. Санёк возвращается обратно.
- Ну и как? – интересуюсь я.
- Да так… - отвечает он туманно. - Поговорили немного. Уж очень правильные девчонки.
- В смысле?
- В смысле, я им покупаться предложил. А они меня ненормальным назвали.
- Санёк, - смеюсь я, – а ведь ты действительно ненормальный. Какой купаться? Вода градусов пятнадцать, не больше. Ты бы их лучше пивка выпить пригласил.
- Приглашу, - кивает он, не замечая сарказма в моём голосе. - Только попозже. В норму войду, никуда не денутся. Слушай, может, хватит пивом давиться? Давай чего поприличнее возьмём. Да и ребят вызвонить можно.
Так я и думал. Началось.
Свой свояка видит издалека. Ближе к полудню потянулись друзья-знакомые. Кто с работы пораньше ушёл (по нашему звонку), а кто и вовсе не выходил. Компания под грибком собралась довольно приличная.
Калина - Калинкин Юра - появился в тот момент, когда пикник был уже в самом разгаре. Шашлыки заказаны, а Санёк всё-таки добился своего. Мы с ним, весело гогоча, бесились на мелководье с теми самыми девчонками в бикини.
Нескладный, двухметрового роста, Юрка, раньше был завсегдатаем нашей компании. Пока не женился. Случилось это примерно два года назад. Жену свою, Вику, он очень любил. Холил, как говорится, и лелеял. Ну а та, естественно, пользовалась своим положением, превращая бывшего гуляку в идеального семьянина. И надо сказать, у неё это неплохо получалось. Она была девушка современная, начитанная, но суеверная. Очень уж доверяла приметам, вещим снам, а также знакам зодиака. И мужа умудрилась приучить ко всяким предсказаниям.
Вначале Калина ещё иногда вырывался на свободу, но со временем был полностью отлучён Викой от «гражданской» жизни. Правда, по слухам, у них произошёл недавно какой-то конфликт. Не знаю, чего уж там случилось, но Юрка уже целую неделю (опять же по слухам) жил у матери. Раз он появился на пляже и один, без обожаемой супруги, то доля правды во всех этих разговорах была.
Выбравшись из воды, я первым делом, стуча зубами от холода, подсел к нему на скамейку.
- Здорово, Калина. Сто лет тебя не видел. Как живём? Как Вика?
- Плохо, - ответил он, пожав мне руку.
- Что же так?
Юрка налил себе в пластиковый стаканчик водки. Изрядно морщась, выцедил её сквозь зубы. Помолчал, ожидая, когда напиток приживётся внутри организма. Икнул.
- Вот скажи мне, Игорёк, кто тёщ выдумал? Почему они лезут со своими заплесневевшими взглядами в современную историю? Жизни нас учат. Не в курсе?
Ну что же, во всяком случае, всё теперь понятно. Проблема стара, как мир.
- Их в нагрузку к жёнам дают, - пояснил я закуривая. – А там уж, как повезёт. У меня с моей, например, полное взаимопонимание.
- А вот мне не повезло, - вздохнул Калина. – Полный облом. Ты, Игорёк, осторожней кури. Штаны смотри мне не прожги. Брючки знатные, четыре сотни баксов стоят. Вика на день рождения подарила.
Я переложил сигарету в другую руку, от греха подальше. Штаны действительно крутенькие. Не знаю, четыреста баксов они стоят, или приврал дружок мой, но не вьетнамского пошива, точно. Потом не расплатиться будет.
- Брось хандрить, Юрка, - стукнул я его по выпирающей тощей лопатке. Всё нормально будет. Пойдём лучше к ребятам, а то все шашлыки без нас стрескают.
Праздник выдался удачным. Настолько удачным, что на следующий день мне было очень трудно воспроизвести в памяти вторую половину вчерашнего. Помню лишь, что гуляли до самого заката. Калина очень берёг свои штаны. Не позволял подносить слишком близко к ним сигареты, и весь день простоял пожарной каланчой, не желая запачкать их пляжным песком.
Вечером наша компания распалась на мелкие группки по интересам. Кто-то направился тусоваться в молодёжный клуб. Кто-то – на площадь, пофестивалить в толпе перед плазменной панелью (как раз передавали футбол - отборочный матч чемпионата мира). А кто-то, как и я, решив, что на сегодня хватит – домой, отдыхать.
Калина откололся от общества сразу, на выходе с пляжа. Вместе с Санькой и тремя, ранее не доступными девушками. Я проводил их взглядом, старательно гася позывы рвануть следом в неизвестность романтической майской ночи, вздохнул и направился вместе с общей массой далее, чтобы по пути незаметно, по-английски, исчезнуть. Мне очень хотелось выспаться и поехать встречать жену в идеальной форме.
Выспаться не удалось.
В семь утра раздался дверной звонок. «Раздался» - неправильное слово. Он трезвонил без устали. Кто-то нажал кнопку и не отпускал её. Я с трудом поднялся и сел на диване. Во рту - гадюжник, в голове - карусель, в брюхе - революция.
- Ну, кто там?!
Звонивший, видно, услышал мой возглас, потому что стало тихо. Однако пока я приходил в себя, ещё раз, как бы напоминая о себе, тихонечко звякнул.
- Иду-иду, - пробурчал я, покачиваясь, шагая в прихожую. – Обождите немного.
Щёлкнул замок. Дверь открылась,… и я замер с открытым от удивления ртом. На пороге стоял Калина. Весь какой-то сгорбленный, встрепанный, в грязных летних штиблетах на босу ногу, с чёрными кругами вокруг глаз, а главное… главное, без своих крутых штанов. На нём была только порванная на боку чёрная майка и трусы типа семейные, с весело улыбающимся желтеньким колобочком на причинном месте.
Мой ступор длился несколько секунд.
- Ты один? – спросил Юрка охрипшим голосом, возвращая меня в реальность.
- Да, - машинально ответил я. И добавил на всякий случай: - Жена на даче, после обеда встречать поеду.
- Пусти. – Отстранив меня рукой, Калина прошёл в комнату и приземлился в моё любимое кресло. – Пиво есть?
- Пива нет, есть коньяк. Будешь?
- Буду.
Я сходил на кухню. Извлёк из шкафчика початую бутылку «левого армянского», разлитого в Санкт-Петербурге, и фужер. Подумав, взял ещё один фужер; сейчас сто грамм и мне не повредит.
- Классный прикид, - похвалил я нижнее бельё своего друга, разливая коньяк по ёмкостям. - Согласись, правда, не совсем к месту.
- Брось прикалываться, а то в лоб тресну.
- Понял. Пей, давай, и рассказывай, что случилось.
Рассказывать, в сущности, было нечего. Так, в общих чертах. Юрка помнил, что он развлекался в какой-то квартире без мебели. Сидели прямо на полу и играли в бутылочку. Было много спиртного, незнакомых девчонок… Санька… да, Санька. Он постоянно клянчил у всех деньги и бегал за добавкой. Вот собственно и всё, что осталось у него в памяти. Очнулся он на молодой травке возле служебного входа в ночной магазин. Всеми покинутый, замёрзший и без брюк.
- Но это ладно, бывает, - философски заметил Юрка, наливая дрожащей рукой вторую порцию коньяка. – И чёрт с ними, со штанами. Тут дело в другом. Я, по-моему, большую глупость совершил. Теперь мне точно «трандец».
- Какую ещё глупость?
- Ну, представь, Игорёк. Проснулся на улице практически голый. Без денег и без мобильного. Люди уже на работу спешат, а я в таком виде - куда деваться? Мозг с бодуна совсем не в ту степь работает. Прикинул я умишком. До моего дома, ну где мы с Викой живём… жили… ближе всего. Притворился спортсменом полоумным и…
- Постой-постой, - перебил я, еле сдерживаясь от смеха. – Ты хочешь сказать, что заявился к любимой жене с утра пораньше и в таком виде?
- Вот именно!
- Да, тебе «трандец». Это надо же такое придумать. Больше пойти некуда? Мог ко мне хотя бы прибежать. На два квартала подальше всего.
- Я и прибежал.
- Поздно уже.
- Сам знаю. Говорю же, мозг с пьянки не в ту степь работает.
Я долил остатки коньяка, пододвинул фужер к Калине.
- Пей.
- Не буду больше. Мне сегодня на работу во вторую смену.
- Хозяин - барин. Рассказывай дальше. Прибежал, позвонил. Дверь, небось, тёща любимая открыла?
- Вика открыла.
- Ну и…
- Что ну и? Извинился, начал ей врать что-то, типа напали, ограбили. А она, даже не дослушав, дверь перед самым моим носом закрыла.
- Не пустила, значит.
- Нет. Словно я не муж законный, а пёс из подворотни.
Мы посидели ещё, грустно покурили. Затем Юрка вспомнил, что всю ночь дома не был, мать волнуется. Я ему подобрал старые джинсы из своего гардероба (они по его росту за удлиненные шорты сошли) и проводил до прихожей.
- Не волнуйся, - попытался успокоить я друга на прощание. – Образуется всё. Попробую поговорить с твоей женой.
- Фиг там, - тоскливо ответил он. – Плохо ты Вику знаешь. Она такую картину Репина «Голый муж на пороге» вовек не забудет. А с тобой так и вовсе общаться не захочет. Разведётся со мной, ей богу, развёдётся.
- А может и не развёдется, - чуть веселей предположил я… и зря это сделал.
Калина только хмыкнул, громко хлопнув за собой дверью. Даже руку не пожал на прощание.
Оставшись один, я тут же улёгся в постель досыпать. Но отдохнуть мне в то утро так и не дали. Не успел меня поглотить сон, как вновь раздался звонок в дверь.
На этот раз, посмотрев в глазок, я не просто удивился – дар речи на время потерял. На пороге стояла Вика, жена Калины. Пришлось сделать три больших вдоха, чтобы вновь научиться говорить.
- Подождите немного! – выкрикнул я, лихорадочно натягивая шорты и футболку.
В течение минуты мне удалось более-менее привести себя в порядок. Не только одеться, но и спрыснуть тёпленькой водичкой свою помятую физиономию.
- Здравствуйте, - холодно сказала Вика, когда я, наконец, соизволил открыть дверь. – Я нашла ваш адрес в записной книжке моего мужа, Юры Калинкина. Мне необходимо с Вами поговорить.
- Да-да, конечно. – Я отошёл в сторону, уступая дорогу. – Проходите, пожалуйста.
- Нет, это не совсем удобно. У меня к Вам всего один вопрос.
Я пожал плечами и вышел на площадку.
- Слушаю?
- Скажите, - в её голосе сквозь холод чувствовалось неподдельное волнение, – когда Вы видели его в последний раз?
Какое-то третье чувство подсказало мне, что о сегодняшнем визите Калины лучше умолчать.
- Вчера, - даже не моргнув глазом, соврал я. – Что-нибудь случилось?
- Не знаете, у него всё в порядке?
- Ну, если не считать упаднического настроения, то, вроде, всё нормально.
- Упаднического?
- Да. Он словно не в своей тарелке. Хмурый какой-то. А в чём собственно дело?
- Знаете, мы сейчас в ссоре. Он ничего не рассказывал Вам?
- Нет, – отрицательно мотнул головой я. - Калин… то есть, Юра, довольно скрытный товарищ.
Я совершенно не знал, как себя вести и где ожидать подвоха, поэтому мои ответы следовали с некоторой заминкой.
- Да поссорились, - продолжала она. – Я, если честно, переживаю за него. Непутёвый он, вечно приключений найдёт. А тут, сегодня ночью… - Вика вдруг замолчала, видно пытаясь справиться с волнением, холод из её голоса уже давно исчез. Наконец, она взяла себя в руки. – В общем, сегодня ночью мне сон плохой приснился. Очень недобрый сон. Юра, извините, без штанов. В смысле без брюк. Он стоял перед нашей дверью в одних трусах и слёзно умолял пустить его обратно. Весь какой-то затюканный, сгорбленный. Я потом расшифровала его по соннику (сон, в смысле), это знак к примирению. Понимаете, рубашки нет или обуви, это ещё ладно. А вот брюки – очень серьёзно. Нам просто необходимо помириться, а то что-то нехорошее случится.
Я, тупо раскрыв рот, смотрел на неё и, как заведённый, согласно кивал головой, всё ещё ожидая подвоха.
- Игорь, - обратилась она ко мне, - Вас, кажется, так зовут?
- Да. Игорь.
- У меня к Вам просьба ещё будет. Скажите Юре, пусть позвонит мне. Его мобильник всё утро не отвечает, а на домашний… неудобно как-то. Вдруг мать или сестра трубку возьмут. Подумают, что навязываюсь. Сделаете?
- Конечно, сделаю! Без вопросов.
Надо ли говорить, что я решил умолчать о том, что сон - это не совсем сон, вернее, совсем не сон. Ведь Вика даже подумать не могла о том, что всё, рассказанное ею, было на яву. Зачем девушку разочаровывать.
Вот, собственно, и вся история. Теперь я точно знаю, что верить в сновидения и искать в них смысл совсем не вредно, а даже очень полезно. Вика и Юра Калинкины помирились и до сих пор живут вместе. Все Юркины вещи (в том числе и крутые штаны) так и не нашлись. А Санька рассказал, что, когда они расставались, брюки вроде бы были ещё на Калине, а может, и нет. Он плохо помнит.
Конец