В Оренбургской губернии на Урале в далёком 1923-ем году семилетний пацан Пашка спокойно сопел на русской печке под мышкой у отца своего – Василия. С другого боку, рядом с батей, спал его младший брат – Васька.
Рано утречком в дверь постучали. Сосед пришёл:
- Я там за гумном зайца видел, - обратился он к отцу мальчишек. – Дай ружьё, подстрелю.
- Да ты хоть стрелять-то умеешь? - спросил его Василий старший, - лениво приоткрыв один глаз.
- А-то как же!
- Ну-ка покажи.
Сосед вскинул ружьё, прицелился, и… убил Василия.
То ли ружьём пользоваться не умел, то ли не мог предположить, что оно заряжено. Как бы то ни было, Пашка и Васька младший остались без батьки. А мамка их – без мужа.
Бразды правления взял в свои руки дед мальчишек. Крепкий уральский мужик. Настоящий хозяин. Дом у него был большой, красивый. Родители, дети и дети детей жили в одном доме. Деревня, в которой они житовали –называлась Холилово.
До революции дед в ней старостой был. Помещика-хозяина над ним не было. Сам батракам жалованье платил – никого не обижал. А после революции его раскулачили. Забрали зерно, скотину, дом забрали. Наступил голод.
Однако хозяин - он всегда хозяин. Начал заново. Пашка семилетний тоже свою лепту вносил. Летом они с Васькой на речку бегали – пескарей ловить. Поставят бредешок – вечером домой с ведром рыбёх возвращаются. Закидывают их на крышу – пусть сушатся. До того досушивали, что не разжевать. Как сухарики пескари становились. И маленькие – с полмизинца. Зимой их бабка на муку молола и в хлеб добавляла. Что-то перепадало и скотине.
***
- Дед, а дед, расскажи, как было до революции? – приставал в редкие свободные минуты к деду Пашка.
И дед рассказывал. О том, что прадед его по округе мельницы строил. Водяные. Самый лучший строитель был.
Негде, например, в каком-то районе зерно молоть. Собираются тогда мужики из пяти сёл окрестных на собрание. И решают речушку, что меж их селеньями течёт – перегородить и мельницу на ней построить.
Зовут тогда они деда нашего и договариваются об условиях.
Дед прикидывает – считает… Сколько сёл, сколько дворов, какой величины мельницу строить… Потом говорит: «Надо мне по два воза земли со двора и столько-то денег – остальное моя забота».
Дальше составляется договор, по которому первые пять лет мельница является собственностью деда – то есть того, кто её делал. За это время она окупает затраты на своё строительство и переходит в полное пользование тех самых пяти сёл.
Дед нанимает мельника, платит ему зарплату – допустим, 20 рублей в год, и назначает плату за помол мешка зерна. Плата составляет примерно пять копеек за мешок. Эти деньги дед берёт себе.
Когда мельница переходит в общее пользование, мужики снижают цену за помол до копейки или полкопейки за мешок.
- Ничего себе! – восторженно отзывается Пашка. – Значит, наш предок очень богатым был!
- Хорошим хозяином был. Одно пастбище имел два километра на два километра. Это помимо усадьбы и прочих строений. Но вот однажды приключилась с ним беда. А какая – я тебе завтра расскажу. Спи теперь, Павлушка.
Пашка – гордый родством с дедом и чуть-чуть встревоженный – засыпает. Чтобы на следующий вечер, перед сном, снова пристать к деду с расспросами.
***
- Дед, а дед, ты обещал о беде нашего предка рассказать, - слышит дед следующим вечером и, ухмыляясь в усы, продолжает:
- Много наш с тобой прадед мельниц понастроил. Добрых мельниц. Но вот как-то раз одна у него не получилась. Вернее сказать, не мельница не получилась, а плотина: прорывает и всё. Уж сколько он её делал…
Пригорюнился мельник – уже хотел бросить ремесло своё, раз не получается. Денег нет – одно разорение. Сидит он возле речки с плотиной негодной - думку думает. Вдруг подходит к нему старик. Рубаха белая, а сам чёрный-пречёрный – цыган будто.
-Дай воды напиться, - говорит.
Мельник налил ему молока, что с собою было, хлеба краюху отломил, да ещё и водочки налил – с три пальца.
- Спасибо, друже, - сказал ему старик. – Знаю, что за беда с тобой приключилась. Зла тебе желают. Наговор это. Хочешь увидеть чей?
- Давай, - согласился мельник, - хотя не больно-то поверил.
Пусто вокруг было, тихо. Ни души вокруг – откуда ж тут взяться недоброжелателю…
Однако видит дед – на лошади скачет кто-то. Сосед. Тоже мельник. Сейчас бы сказали: конкурент. Скачет – аж пыль столбом – никого не видит. Остановился около реки и пошёл в воду, будто лунатик. Видно, что спит на ходу. Идёт и бормочет: «Я тут бредешки ставил, я тут раков ловил, я тут бредешки ставил, я тут раков ловил…». Вот по щиколотку зашёл, по колено, по пояс, по грудь… Вот уж бороду его длинную вода скрыла.
- Эй, эй! – закричал тут наш предок цыгану. – Не топи его, пощади!!! Забыл он уже о своём разорении, когда увидел, что живой человек на его глазах тонет.
- Добрый ты человек – мельник, - сказал цыган. Правильный выбор сделал. Будет тебе за это и радость, и прибыль, и всякое прочее благополучие. Так и вышло.
- Дед, а помнишь ты говорил, что при царе мы все Мельники были? С такой фамилией.
- Да тогда ещё об фамилии не задумывались. Мельник он и есть мельник. И сын его мельник, и внук и племянник.
- А как же мы Ефимовыми стали?
- Задолго до Советской власти. Приехал к нам царский наместник однажды и всем раздал фамилии. Дети Матвея стали Матвеевы, дети Сергея – Сергеевы, а дети Ефима – Ефимовы – это мы с тобой….
***
Так из вечера в вечер слушал Павлушка дедовы рассказы. Днём, когда выдавалась минутка свободная, пробовал рисовать. Хорошо у него получалось. Из дерева вырезал. Игрушки для ребятишек соседских делал. Сам не заметил, как повзрослел. А там и армия…
Шёл 1938-й год. Три года Павел до войны отслужил. Казаком был – в Забайкайле, там где сливаются две большие реки – Шилка и Аргунь. На коне и с шашкой границу защищал. До 1942-го года служил в Забайкайле, а потом погрузили его и сослуживцев его в эшелон и отправили на запад. На фронт.
Там он артиллерийским разведчиком стал. Таскал пушки на лошадях, устанавливал их на нужное место, а сам на свой передний край – в наблюдательный пункт, оборудованный где-нибудь на высотке.
Берёт бинокль, бумагу, карандаш и начинает всю панораму будущих боёв прикидывать, аккуратненько её прорисовывая.
Ориентируется, например, разведчик на столб, высота которого точно известна. Сравнивает размер его с рисочками, что на стекле бинокля – и высчитывает расстояние.
Теперь он уже точно может дать координаты немецких орудий. Отдать правильную команду на передовую.
- Смотрю я как-то в линзу, - говорит Паша, - а на соседнем склоне немец сидит – прям напротив; в таком же как у меня укреплении. И тоже в бинокль смотрит. Я давай срочно его координаты нашим передавать, думал, незамеченным для немца останусь. А он, зараза, раньше до своих докричался. И как вдарит по моему гнёздышку! Еле жив остался.
Но остался-таки.
Домой вернулся уже почти тридцатилетним.
Семь лет отслужил. Войну прошёл. Мужик. Хотел было жениться. На Маше, которую знал задолго до того, как война началась. Маша тоже с войны вернулась. Медсестрой была. Дошла до самого Берлина.
Но не тут-то было! Вмешалась бабка – дедова жена: «Корову купишь – тогда женись», - сказала, как отрезала.
Так Павел и поступил. Купил корову, домик построил первый – низенький совсем: полудом-полуземлянка. В посёлке Первомайском – недалеко от города Орска. Там два сына его старших родились – Валентин и Александр.
Валентина Валерием сначала назвать хотели – в честь Валерия Чкалова. Но Павел, когда записывать пошёл, имена перепутал. Так вот, когда Валентин – старший сын – первый класс закончил, Павел со всей семьёй своей в Челябинскую область перебрался. И опять же – в село Первомайское. Там они с Машей ещё двух сынов родили.
А когда в Челябинске взрыв произошёл, и каждому третьему пацану диагноз «белокровие» ставить стали, решил Павел, что пора уезжать. Прямо о последствиях взрыва в то время не говорилось, но родственница была у них – педиатр. Распоряжение сверху шло: ставить всем диагноз ОРЗ – всем умирающим от лучевой болезни. Та родственница и сама болела, и муж её, и многие-многие другие…
***
«Куда ехать?» - задумались Павел с братом Василием. И придумали: в Павлодар. Название понравилось. Но местность не пришлась по душе. На следующий год на Дальний Восток на разведку поехали. Остановились в Уссурийске сначала – хороший город: тихий, зелёный.. Да вот только нужна братьям была река рядом, тайга, огород…
Поехали по краю колесить. Остановились в посёлке Бельцово. Доброе место. Река рыбой богатая, лес дичью, да травами… Там и осели. Устроились в Совхоз работать. Дом на двух хозяев получили. Семьи свои перевезли.
Там уже – в Бельцово – родилась у Павла и Марии маленькая дочь – Светлана. Старшему сыну Валентину тогда было пятнадцать лет… Вскоре он стал моим папой.
А Ефимов Павел Васильевич, стало быть, дед мой. Его уже давно нет в живых. Все описанные события также не выдуманы. Хотя, боюсь, что и не восстановлены полностью. Записаны со слов отца.