– Эй, мужик... А как же ты книжки пишешь?
– Я вру.
Сергей Лукьяненко «Осенние визиты»
По смуглой спине Жанны пробежала дрожь, она застонала громче, и упала лицом в подушку. Лежащий под ней мужчина не прекратил движений, а только немного изменил ритм. Жанна на выдохе что-то зашептала ему на ухо и коротко, но сочно поцеловала его в губы.
Через мгновение она откатилась в сторону и тут же встала рядом с ним на колени. Она гладила его тонкими пальцами, потом начала целовать его грудь, постепенно опускаясь к животу и ниже.
Когда Жанна наклонилась, стали видны светлые полоски под попкой, которые он так любил. Она ласкала мужчину губами, страстно, с наслаждением, иногда приоткрывая глаза, но в этих глазах, затуманенных удовольствием, не было ничего, кроме пустого счастья.
Ави стало неприятно смотреть на них, и он отвернулся.
* * *
В комнату постучали, и, не дожидаясь ответа, вошёл Пицца. Он всегда так поступал, впрочем, как и все остальные сотрудники больницы. Врачи, сёстры, санитары, даже уборщицы хотя всегда стучались (так предписывали правила), но потом сразу входили в палату, без приглашения.
Пицца никогда не смотрел в глаза и не задерживался в комнате Ави дольше, чем нужно. Вот и сейчас, поставив еду на тумбочку, он поспешил за дверь, бормоча под нос пожелания приятного аппетита.
Но и этих нескольких мгновений хватило, чтобы прогнать вдохновение. Ави постарался отвлечься от подноса с едой и повернулся к монитору. Перечитав, он закрыл ноутбук и сел за еду. Сцена получилась реалистичной, наверное она будет немного неясной для читателя, но это ничего, ведь книга только начинается.
Это просто чудо, что ему разрешили иметь в палате ноутбук всего через две недели после поступления. Вообще-то, в закрытом отделении психиатрии добиться такого было очень непросто. Его спокойствие, плюс, конечно же, то, что он сам когда-то был врачом, сыграли ему добрую службу, наконец-то он мог начать свой Роман и был абсолютно счастлив.
Единственное, в чём он не был уверен, это в том, что правильно поступил, начав повествование в третьем лице и назвав героя своим именем. Может быть удачнее было бы писать от некоего «я», но Ави боялся, что тогда развязка покажется читателю слишком банальной.
* * *
Когда Полина смотрела на него, ему становилось невыносимо хорошо, и он жмурился от удовольствия. Она смеялась, он запускал пальцы в её рыжие волосы, целовал её бледное веснушчатое лицо, а она ловила тонкими губами его губы, и её упругий влажный язык врывался к нему в рот. Иногда они целовались очень долго, уже изнемогая от желания, но не решаясь оторвать губы друг от друга даже на минуту, чтобы сбросить с себя одежду.
А когда желание побеждало, они пытались раздеться, не переставая целоваться, но это не получалось, они рвали пуговицы на джинсах и смеялись. В эти моменты лицо Полины уже не было бледным, она краснела тем неповторимым оттенком, который бывает только у рыжих.
– А тебе не мешает, что я на тебя сверху вниз смотрю?
– Ничего страшного, сейчас я на тебя посмотрю сверху вниз! – Ави толкнул её на диван, а потом прыгнул рядом и опять стал целовать её, проникая рукой туда, где желание было сильнее всего.
Она была выше его на целых шесть сантиметров, и им обоим это очень нравилось.
Они виделись не очень часто, Полина постоянно уезжала на какие-то фотосессии и показы мод, но каждый раз, возвращаясь, она присылала ему СМС, и тогда они встречались и проводили два-три дня вдвоём, иногда не выбираясь из постели, а иногда уезжая куда-нибудь, где они ещё не были вместе.
Когда её не было, Ави жутко скучал, но, зная, что их отношения не продлятся долго, он не позволял себе ничего менять. Иногда у него захватывало дух от этих знаний заранее, иногда это было смешно, иногда страшно, но он сам для себя всё решил, а потому каждый раз брал себя в руки и преодолевал свои страхи и неуверенность.
Так и в эту дурацкую пятницу, забирая Полину из её квартирки в Ришоне, он тоже знал, что сегодня будет очень непростой день. Они собирались в Венецию на выходные. У Ави действительно начиналась медицинская выставка в Италии на следующей неделе, он старался врать жене как можно меньше, так что Жанна, как всегда, не заподозрила ничего.
Хотя в этот день её подозрения уже не имели значения.
Она вообще редко подозревала его в чём-то. В глазах Жанны её муж был не слишком удачливым врачом, отказавшимся от карьеры из-за каких-то идей. Идей у него было действительно много, он писал часто и, как ему казалось, талантливо, но издательства присылали только отказы, а чаще не отвечали совсем.
– Я поверю, что ты писатель, только когда у тебя выйдет книга. – сказала она во время одной из ссор.
Впрочем, ссорились они редко. В отличие от мужа, Жанна от карьеры не отказалась и пропадала в больнице сутками. У Ави были командировки, Полина и Идея. А потому те немногие моменты, которые он проводил с женой, совсем не раздражали их.
– Ави, ты чего такой задумчивый? – Полина ущипнула его за руку.
– Не знаю. Голова что-то болит. – Ави положил ладонь на лоб и закрыл глаза.
Машина снесла ограждение и проехав несколько десятков метров врезалась в бетонное основание рекламного щита. Где-то вдалеке Ави слышал, как высоко кричит Полина.
* * *
– Доктор Лагин? Можно войти? – Комиссар Миллер постучал и вошёл не дожидаясь ответа.
Лагин подумал, что здесь в больнице все так делают, вот и полицейский через две минуты научился.
– Заходите. Я могу Вам помочь?
Миллер отодвинул стул и грузно сел. Он был похож на полнеющего Джорджа Клуни и вызывал симпатию.
«Ещё два-три года, и он станет обычным неухоженным толстяком», – подумал Лагин.
– Здравствуйте. Моя фамилия Миллер, я из полиции... Вы давно знаете Камински?
– Ави Камински? Нет не очень... С тех пор как он здесь. А в чём дело?
– Вы не учились вместе? Он же тоже врач, и тоже из России...
– Нет, мы не учились вместе, – сухо сказал Лагин, – А если у вас нет ордера от прокурора, я не могу ничего рассказать вам о моих пациентах.
– Извините, – Миллер некстати улыбнулся, – я как раз думаю, нужен ли мне этот ордер. Дело в том, что его жену вчера нашли мёртвой в постели. С любовником. Их убили... Как Вы думаете, Камински мог это сделать?
Лагин опустил лицо на руки и покачал головой.
– Это очень плохо. – он грустно посмотрел на Миллера, – Я даже не представляю себе что теперь будет.
Врач закурил и посмотрел за окно на серое небо.
– Камински не из России. Он приехал из Польши ребёнком, а медицину изучал в Хайфе, в Технионе.
– А Вы?
–А я в Ленинграде... Он был военным врачом, воевал в Газе. Потом ушёл из армии, но проработал в больнице всего два года, а потом пошёл в фирму торговать медицинским оборудованием. Два месяца назад он попал в аварию. Отделался лёгкими травмами, но в машине вместе с ним была его любовница. С ней в общем-то тоже ничего серьёзного не случилось, но как только он выписался из больницы, жена ушла от него.
Комиссар слушал внимательно, но паузы игнорировал и вопросов не задавал.
– Он пытался покончить с собой, выпил всё что было у него в домашней аптечке, но ему повезло, соседка вызвала врача, его откачали и прислали сюда.
– Он выходил вчера из больницы?
– Конечно, нет, – Лагин поднял брови, – у нас закрытое отделение, а самоубийцы в депрессии очень нескоро получают разрешение на прогулку...
– Ну, хорошо, а мог он как-нибудь выйти без ведома персонала?
– Исключено. Но вы можете получить у охранника видеозапись выхода.
– Я так и сделаю. И ещё я хочу поговорить с Камински.
– Нет. Я не могу Вам это позволить... Он болен, а известие о смерти жены на этой стадии...
– Ладно, я понял. Будет Вам ордер от прокурора.
* * *
Наверное, это хуже всего. Даже не увидеть её мёртвой своими глазами, а услышать это от чужого человека.
– Скажите, Вы давно видели Вашу жену?
– Недавно, в субботу. Она навещала меня. А в чём дело?
Очень не хочется спрашивать, в чём дело, когда так безжалостно царапает под ложечкой знание того, что услышишь в ответ. Но он не должен думать о том, что знает, он должен спросить.
– Простите, Камински. У меня нехорошие новости. Ваша жена умерла.
«Они привели двух санитаров, потому что боятся, что я что-нибудь вытворю...»
– Как умерла? От чего?
Интересно, а какой реакции они ожидали на самом деле?
– Её застрелили, – Миллер внимательно смотрел на Камински.
– Кто? То есть... За что?
– Вот и я бы хотел знать кто и за что.
– Вы не могли бы... Можно мне побыть одному?..—Ави почувствовал, как дрожит голос.
Он плакал долго, наверное час, а потом открыл ноутбук и сел писать. Он обязательно хотел закончить книгу ещё на этой неделе.
* * *
Лазарет был переполнен нечасто. На памяти Ави раза два. Стреляли в последние дни всё реже, наступало обычное время.
А в обычное время на одного прооперированного солдата приходилось десять гражданских пациентов. В полностью развёрнутой санитарной части можно было даже разместить женщин и мужчин разных религий по разным палаткам.
Ночью на дежурстве Ави часто не спалось, в тот вечер он покурил снаружи, и возвращался к себе, когда ему показалось, что в дальней палатке кто-то стонет. Сейчас там лежала только двенадцатилетняя арабская девочка после аппендицита, и Ави решил никого не будить и сам заглянул внутрь.
Молодой санитар Сами стоял перед кроватью на коленях, запустив обе ладони под одеяло.
– Сами Регев!
Парень отпрянул от кровати и стараясь не смотреть на вошедшего забормотал какую-то чушь.
– Я проверял швы,...то есть не швы, повязку,... да, пластырь проверял, а то воспаление...
Сидя на полу он выглядел глупо и жалко. Ави вдруг поймал себя на том, что расстегнул кобуру пистолета и резко отдёрнул руку.
– Встань. Пойдём со мной.
Он пропустил санитара вперёд и оглянулся. Девочка в кровати накрылась с головой одеялом и не двигалась.
Ави шёл медленно, оттягивая время до разговора. Он не умел наказывать. Да и как наказать? Не расстреливать же на месте. А если сообщить в военную полицию, то начнётся очень неприятное для всей части следствие. Девочка арабская, сейчас война, так что проблем не оберёшься.
Потом он долго сидел в комнате отдыха, курил одну сигарету за другой и молча смотрел в прыщавое лицо санитара Сами по прозвищу Пицца.
– Ладно, Сами. Я пока что никому не скажу, что видел. Но и не забуду. И если ты когда-нибудь дашь мне повод, хоть через сто лет – о тебе узнает каждый араб в этой стране. Ты понял?
– Спасибо..спасибо, господин майор, я больше никогда.. я для вас что хотите сделаю, я...
–Замолчи и иди спать. – Ави почувствовал себя очень уставшим.
* * *
Что же, если Вы, дорогие читатели, добрались до этих строк, значит я всё-таки стал писателем.
Жаль, что Жанна не увидит этой книги, но именно благодаря ей появилась Идея, которая превратилась в Роман.
Роман о нашей Жизни, о женщинах, которых я любил, о моих страхах и комплексах, о войне, сексе и предательстве.
Сегодня я допишу его, и рукопись уйдёт в четыре разных издательства. Мне останется только выторговать хорошую цену, а потом... Напечатают, пожалуй, за неделю, им нужно спешить, пока история о смерти Жанны и бедном обманутом муже остаётся на первых страницах газет.
Вчера комиссар Миллер официально объявил на пресс-конференции, что у меня есть алиби. Спасибо Пицце, который выпустил меня ночью и подменил запись. Бедному Сами Пицце достанется от этой книги больше всех, он единственный герой моего Романа, попавший в него случайно. Только потому, что я случайно узнал, где и кем он работает после армии.
Осталось только открыть Вам некоторые детали, которые не попали на предыдущие страницы.
Конечно, я знал, что у Жанны есть любовник, я ведь сам их познакомил. С этого и началось исполнение моей Идеи. Идеи создать из нашей жизни то, что Вам захочеться прочесть.
Полину я увидел на выставке, где она рекламировала товар наших конкурентов, и сразу понял – вот она! Высокая, рыжая и наивная, я на самом деле влюбился в неё. Но любовь – это ещё не главное, когда у человека есть потребность творить.
Я продумал этот Роман до мелочей, я выбрал столб, который врежусь и время, когда это случится. Я знал всё заранее, знал как уйдёт от меня жена и когда придёт соседка.
И сейчас я знаю заранее, что через день после выхода этой книги меня арестуют. А что случится потом? Возможно это станет идеей для новой книги.