Сеятель

       

       Он не знал, кто он, но осознавал, что Он есть. Не знал, откуда появился над этим миром, но вроде помнил его, мира, рождение. Не вмешивался в дела и жизни тех, кто населял эту землю, что простиралась под ним, но знал, что они называют его то Роком, то Судьбой. Знал, что те, кто считают себя владыками этого мира, не имеют власти над ним, хотя им известно о его существовании. Сам себя он называл Сеятелем, взяв имя от дела, которое выполнял с незапамятных времен.… Забавляясь иногда, он принимал различные формы, черпая их в умах живущих внизу, то проносясь с грозовыми тучами исполинским черным всадником, то восседая на огромном облачном троне, ни на мгновение не отвлекаясь от своего дела. Вот и сейчас он потянулся куда-то за плечо и рука как будто выскользнула из этого мира. А вернувшись, принесла горсть разноцветных овалов – семян. Когда-то давно Сеятель задумывался – куда он тянется, откуда там появляются эти семена? Ответов он так и не нашел, но исправно продолжал доставать их и широкими взмахами разбрасывать над миром. Опять же – непонятно как, но семена безошибочно находили новорожденных, опускаясь в их тела. Они все были разные – эти гладкие и теплые разноцветные овалы. Разных форм и размеров. Сеятель знал, что в каждом скрывается зародыш какого-то знания, умения которое разовьется в растущем человеке – чем больше был размер, тем больший потенциал для развития таланта заключался в семени, а от цвета зависело, кем вырастет тот или иной ребенок. Приходило Сеятелю в голову и то, что некто следит за появлением семян, соблюдая некий баланс в мире, но сейчас он замер в недоумении, глядя на свою ладонь. Семя было настолько огромным, что на ладони просто не осталось места для других – и еще оно было ослепительно белым. Такое Сеятель видел впервые. Мгновения текли, где-то появлялись все новые семена, но древнее существо как будто не могло решиться.
       - Он разрушит мир, - и вслед за словами из ниоткуда вынырнула фигура, похожая на густую объемную тень, - подумай, прежде чем сделать то, что ты делал миллионы лет – хочешь ли ты разрушить этот мир? Сеятель не обернулся, но ответил, - когда-то я достал и твое семя, знал ли я - разрушит оно мир или нет? Как и семена душ твоих сестер… - Да, мы родились в этом мире как и все живое, но, видя исток в себе, я говорю – наши семена были другими, мы – боги этого мира, получили семена меньше того что держишь ты сейчас, мы – диктующие свою волю смертным, получили семена иные по цвету. Смерть живого – моя доля, моя работа, но не смерть всего, что я знаю, не смерть моего мира! - Оно пришло в этот мир и его не вернуть обратно, - Сеятель посмотрел на гостью, - ни вы ни я не в силах изменить порядок мира, - и, зачерпнув другой рукой следующую горсть семян, открыл обе ладони в небо… Не говоря ни слова фигура исчезла, также быстро как и появилась. - Но оно само может уйти из этого мира, не успев прорости, - прошептал Сеятель вслед спешащей на землю богине…

 

       Что-то шло не так – это было очевидно. Помощница повитухи пробежала только что мимо, испуганно бросив взгляд на хозяина дома, а тот напряженно ждал появления из-за дверей бабки с новорожденным. Младенец уже провозгласил о своем появлении на свет тоненьким криком несколько минут назад, но сейчас за дверьми царила тишина. По комнате пробежал легкий сквозняк и тени, падающие от светильников на стены, подернулись секундной рябью, как будто зябко поведя плечами – все это совершенно не добавило хозяину дома спокойствия...
       ... Сеятель слукавил, сестры, - вне суеты вокруг умирающего младенца стояли восемь фигур. Он выполнил то, что должен был выполнить, но тело, которое Он выбрал для великого духа, не способно удержать его и взрастить! Это очевидно – одна из восьми, невидимо присутствующих для людей, обернулась к той, что стояла в черном плаще, - слабое сердце не поддержит сильную душу, но освободившись она останется в этом мире. Тебе не под силу будет справиться с ней. Я предвижу, что освободившись от тела, этот дух поглотит не только нас, но и наших помощников и даже части всех душ живущих людей, чтобы поработить их... Тогда, сестры, нам остается только одно, - та, что носила черный плащ, решительно сжала губы, - не дожидаться, пока этот малыш утратит власть над семенем, пока оно не проникло корнями своими в его еле теплящуюся жизнь – нам надо извлечь его! Мелодичный смех разнесся по дому отголоском эха и люди даже замерли на мгновение, прислушавшись; остановились и в недоумении смотрели по сторонам – что это было?
- Ах, неужели ты хочешь нарушить свои принципы? - капюшон упал с головы говорившей, открыв золотистые локоны, рассыпавшиеся по нежно-голубому плащу, - ведь извлекая семя, мы практически своими руками убьем малыша! Ты, кажется, гордилась тем, что ни один смертный не умер по твоей вине... Глупая насмешница! - черный плащ взметнулся, отдернутый резким движением, - я не вижу других вариантов! Ты можешь придумать лучше? Покажи мне, неразумной! Та, что носила голубое, смутилась, - мы должны посовещаться, перебрать все варианты... Нет, Смерть права, - тихо донеслось из глубины коричневого капюшона,- у нас нет времени перебирать все варианты. Я просила не называть меня так! - вспылила та, что в черном, - не вали все в кучу, называя одним именем! Помолчи! - досадливо оборвала ее владелица коричневого плаща, - ты предложила вариант, единственный вариант, который может помочь в сложившейся ситуации, но ты ошиблась лишь в одном... здесь и сейчас – посмотри вокруг себя! Вот мы, всемером, стоим перед тобой - рассчитываешь ли ты на нашу поддержку в задуманном? И названная Смертью отшатнулась на шаг, не ожидав от сестры таких слов. Медленно повела головой – цепочка глаз. Смотрят из-под разноцветных капюшонов разноцветные взгляды – знакомые, казалось, до мельчайших подробностей. Вот – зелень изумрудов... самая младшая, она даже непонимает до конца к чему клонит та, в чьих карих зрачках отражается вся земля, а голубоглазая пытается скрыть радость – Смерть поставили на место с ее участием, но и она не поняла чем грозит закончится разговор – ветренная как и стихия, за которую отвечает... остальные догадались – это, та что в черном, поняла по тщательно маскируемому облегчению, нет-нет да и проскальзывающему искоркой в глазах стоящих перед ней. Что ж, тогда вам не место здесь, - черная махнула рукой, - наблюдайте со стороны, но не в пределах этого дома. Мне понадобятся все мои силы и мастерство, а ваше присутствие лишь отвлечет меня! И фигуры, отвернувшись, разошлись прочь, растворяясь в воздухе...
 

       Молния рассекла безоблачное предрассветное небо и, как будто свернувшись в клубок, застыла огромной серебристой кляксой портала, из которого выскользнул тенью черный силуэт. Времени было очень немного – Та, что в черном, чувствовала как покидают ее силы - чужой мир стремился закрыть дыру в своем теле. Зря я все-таки растратилась на того малыша, – подумала девушка-богиня, - Сеятель конечно дал ему новое семя, но все сделал за мой счет, а здесь каждое мгновение отзывается болью в мышцах, иссушая тело. Она осмотрелась – вокруг раскинулись обширные поля и лишь на горизонте угадывался какой-то городишко. Но зато никто никогда не скажет – Смерть изменила своим принципам! И никто не посмеет насмехаться по возвращению... ведь я собираюсь вернуться, не так ли? Тем не менее она все больше уставала, но до сих пор не могла понять – почему же расчеты привели ее в эту точку – людей поблизости вроде бы не было... Неожиданно она увидела то, что оставалось до этого не замеченным ею – у подножия одного из пологих холмов примостилась покосившаяся хижина. Какие функции выполняло это строение Ту, что в черном, не волновало – она увидела цель своего путешествия. Извлеченное из-под плаща семя качнулось на ладони и, тускло блеснув в свете портала, упало вниз. Девушка проводила его взглядом – вот оно прошло сквозь крышу и, через мгновение, нашло свое место в груди новорожденного... Интересно, что чувствует Сеятель, когда отпускает семена в полет к земле?- вдруг мелькнуло в голове богини, - чувствует ли он вообще хоть что-нибудь? Надо обязательно спросить его об этом! Обессилевшая, она уже ни на что не обращала внимания, последним рывком возвращаясь в свой мир через портал... а на его яркий серебистый свет уже спешили к хижине трое пастухов.