Я подслушала его разговор с Колей, когда они сидели у нас дома в Петербурге. Оба были сильно выпившие, и Женя плохо уже соблюдал законы конспирации. К тому же, это были дела давно уже минувших дней, и он, похоже, не сильно боялся, что я услышу. Он внушал брату, что все женщины – это всего лишь дочери Евы, и ни одной из них верить нельзя: все равно что-нибудь да скроет, недорасскажет и как-нибудь обманет. Даже если не очень надо.
«Перед сном я решил прогуляться один возле озера. Я сел на пригорок и закурил. Закат, скошенная трава рядом пахнет, маленькие домики там, вдалеке, и внизу черное озеро. Ну понимаешь, да? Романтика.
Я докурил, смотрю, обо что бы затушить сигарету, и вдруг смотрю - внизу, у самого берега, стоит парочка. Они как-то тихо подошли, я не сразу заметил.
Ну и представь, значит: она стоит на берегу, у самой воды, кутается в его куртку и смотрит перед собой. А он за ее спиной ковыряет ногой песок. Знаешь, такая типичная сцена двух молодых влюбленных, которые долго притворялись друзьями, а сейчас он вроде как решается на признание, которого она от него давно уже ждет. Все как обычно. Он поднял с земли камень и запустил им в воду. Девушка встрепенулась, но не оглянулась и осталась стоять на месте. Он подошел к ней и положил руки ей на плечи – а она не шевелится. Тогда он наклонился к самой ее шее и начал что-то ей говорить. Не дурак, в общем. Девушка – типа, знаешь, загадочная такая, смотрит куда-то вверх и по-прежнему не двигается. Ну, потом она неловко пыталась убрать его руки со своих плеч, но делала это как-то нехотя, знаешь, будто понимает, что надо бы, а сама не хочет. Он продолжал что-то ей говорить, как вдруг она резко обернулась к нему. И знаешь, в том, как она склонила голову, глядя ему в глаза, мне показалось что-то знакомое… Короче, потом заговорила она. Кажется, он усмехнулся или что-то ей такое ответил – в общем, она резко схватила его за горло и, наклонившись к его лицу, стала что-то говорить–с какой-то злостью даже. В общем, я решил, что вряд ли она разделяет его чувства, ха-ха… Потом дело переросло в истерику, она говорила все громче, громче, громче, ну, пока не начала орать. А ветер, знаешь, все дела – и до меня долетают какие-то невнятные обрывки фраз – ну знаешь, как бывает. Да, горло она уже успела отпустить, он чуть не со смехом ей чего-то там ответил, она визжит: «Никогда!», а потом – БАХ!- и как влепит ему пощечину! Ну, думаю, влип пацан. А потом она вдруг взяла и сняла с себя его куртку. И я понимаю, что все эти жесты там, и голос не просто так мне знакомы. Знаешь, кто это был? Полина. А орала она на своего братца, Влада – понял, про кого я? Ну вот. Я, короче, начинаю соображать: они сказали, что поехали в аптеку – это в деревне у ее бабки было, там аптеки до шести, что ли, работают – короче, уже закрылись, и надо двигать в город за лекарством бабушке, которого до утра не хватит – ну, в общем, такая байка. Я даже не подумал, почему Влад один не справится – ну, поехали и поехали. А тут я понимаю, что им на самом деле просто перетереть свои дела надо, вот они и рассказали мне про больную бабушку.
Полина убежала, Влад за ней, я психанул и пошел в дом. Думаю, приедет – все ей выскажу. А потом начал соображать, что она ж будет орать, что я за ней следил, не доверяю – и прочая, ну, сам знаешь, как они это обычно. В общем, додумался до того, что это ж моя Полундра, а Влад меня терпеть не может. Ну, типа она поехала бучить ему без свидетелей. Думаю, сама потом не выдержит и растреплет все. Я так и не понял, чего это он к ней все руки тянул – но это так, лирика. Короче, уже сколько времени прошло, и мы, вроде как, уже женаты – а Влад все так же мне хамит, а Полина так и не заикалась ни разу. Ну, о том вечере. Так что, знаешь, если думаешь, что ты ее знаешь, – не обольщайся, старик. Захочет – все равно обманет. А ты вечно как дурак, уши развесишь и веришь всему, что говорят…»
Примерно так – это близко к тексту, само собой - Женя вразумлял Колю, который поверил своей новой девушке, что та пошла в ночной клуб с подружками просто чтобы потанцевать. Sancta simplicities! Если она действительно с подружками, действительно в клубе, то черта с два она упустит возможность пофлиртовать и потанцевать с чужими мальчиками. Если возможность представится, конечно. Впрочем, я не считаю это преступлением. Это даже не повод для ревности. Просто девочки так повышают самооценку – и все. А Женя тоже хорош. Сколько времени должно было пройти, чтобы он засомневался, что я пошла с Владом не о его отношении к Жене разговаривать. А еще Колю взялся наставлять.
Когда мы с Владом вернулись в дом, Женя уже спал.
Ноющая боль в теле все не проходила. Я села на балконе и закурила… Ненавижу Влада всем сердцем. Но он единственный человек на этой земле, который способен так запутать мои мысли, внести такой сумбур в картину окружающего мира – всего несколькими отрывистыми фразами.
Я задохнусь однажды в этом уютном логове взаимной удушливой любви с Женей.
А Влад из меня способен всю душу выдернуть – одним рывком. С ним я не бываю пресной. Я отчаянно желаю или до скрежета ненавижу, но не бываю спокойна.
Над садами тяжелым медным гонгом висит луна. Все окна спят на неосвещенных улицах маленькой деревни. Перед глазами мерцающей картинкой висит сцена сегодняшнего вечера, в ушах какой-то звон от произнесенных слов. И только мерное дыхание мужа в комнате напоминает о том, что все уже позади, и надо жить дальше…
Иногда мне кажется, что мое тело наполнено не кровью. Она загустела и свернулась, когда я отдала себя Жене. Мои красные губы и пылающие от желания щеки, искры пламени в глазах - это не алые реки в моих жилах – это вечная алчность до мужской власти надо мной. Это поток эйфории, волны жара, прокатывающиеся по всему телу. Нечеловеческое. Нездоровое. Не кровь.
Влад остановил машину у обрыва, мы спустились к озеру. Чертов ловелас! Он шептал мне на ухо о том… Ах, что рассказывать! Все знают, о чем мужчины шепчут женщинам на ушко. Черт, как тяжело было заставить себя не верить в искренность этих слов! Влад не умеет любить, не умеет восторгаться, ценить женщину! Он пользуется ими… Нами. Мной тоже. Но как он делает это!..
Я медленно сходила с ума, трудно было не закрыть глаза и не отдаться его власти. Либо сдаться, либо победить. Победа тут не слаще поражения, но я должна.
«Кровь – это так тривиально. Правда, Влад? Какая разница, чужие мы или родные, если тебя бесит, что я принадлежу не тебе, а Жене». Вскинуть глаза и впиться взглядом в его судорожно сузившиеся зрачки. Он опустит глаза и стиснет зубы. Будет ненавидеть меня. Я слишком хорошо его знаю. «И ты не можешь свыкнуться с мыслью, что кто-то оказался лучше тебя. Что вдруг не ты бросил, а тебя бросили! Ты не можешь принять факт: ты мне надоел, я наигралась в твою любовь, я ее больше не хочу. И тебя я больше не хочу. Понимаешь? Ты мне на-до-ел». И теперь я пью его кровь и пьянею от власти. Он тем временем теряет годы. И вот передо мной всего лишь пристыженный мальчик. Еще чуть-чуть – он будет молить о снисхождении. «А ты? Тратишь себя, пускаешь по ветру со всеми этими шлюшками. Ты думаешь, ты их используешь? О, нет. Это они используют тебя, родной. Показывают подружкам фотографии, и ты в роли дорогой брошки на ее груди. А потом им нравится себя жалеть из-за того, что ты такой подонок. Ну надо ж как-то себя развлекать. Не сексом, так слезками. Что, думаешь, не так?». Он воровато на секунду поднимет глаза, чтобы убедиться, что я неумолима, и, удовлетворив эту потребность, уронит их вновь, нервно сглатывая. «Мы же обещали друг другу, что после всего мы останемся близкими людьми. Ты обещала, что не возненавидишь меня». Голосом из груди тихо и твердо ответить: «А ты меня об этом сам умоляешь. Что, не так?.. Тебе так наскучили эти визжащие от восторга сучки, что ты не можешь не тянуться ко мне. Потому что я смогла не любить тебя, смогла тебя использовать – хотя ты намеревался сделать это сам. Что, не так?».
Солнце почти село, поднялся ветер. В ответ на мои слова он усмехнулся и спросил: «Тебе не холодно?». Нет, не теперь. Разворот. Всплеск. Буря. «Ты просишь меня не отталкивать тебя – и делаешь это сам. Ты всегда уходишь от ответа, ты трус! Попробуешь доказать, что испытываешь ко мне только похоть, и что я отвечаю тебе взаимностью?! Влад, я знаю тебя чертову тысячу лет! Знаю, как ты рос, знаю тебя! Я всегда слишком хорошо тебя понимала, помнишь? И Влад, я спала с тобой! Ты понимаешь, чего мне стоило решиться на это? И что теперь врать? Мы оба слишком много знаем… Я могу отличить страсть от похоти». Его броня летит к чертям. Он мягок. Я руку могу запустить в его обмякшее тело и вытащить сердце без труда.
Последний рывок. Он отвечает, что за всю свою жизнь на этом свете любил всего одну женщину – свою мать. Потому что лишь для нее одной он имеет значение, и будет иметь всегда. Он думал, что наотмашь ударил по моему самолюбию, прочитав эту роль. Дурак. Шаг навстречу. «Ты со своей матерью всю жизнь боролся. Ты ей сопротивлялся, как мог, иначе она бы из тебя девочку сделала. И ты привык уважать только тех, кто способен тебе сопротивляться. Ты не мог не полюбить меня». Он не поднимает голову и по-прежнему смотрит в землю. Я приказываю поднять глаза. Он не выполняет. Не отрывая глаз от его склоненной головы, тихо говорю: «Просто сумей повторить то, что сказал, глядя мне в глаза». Молчание. Я так и знала. Поворачиваюсь и иду к машине. Пора возвращаться.
Влад надломил мою жизнь на «до» и «после», он видел, как я плачу из-за него, он ткнул меня носом в мою слабость. Думали, я никогда не прощу его за это? Нет. Я никогда не прощу себя за это. А он не простит меня за то, что и я не упускала случая сделать ему больно: просто он меня в этом не винит. Это не моя и не его вина друг перед другом. Это вина каждого из нас перед самим собой. А значит, никто никогда никого не простит.
Я стою на краю обрыва и смотрю, как Влад медленно поднимается ко мне. Шаг в сторону – и вниз, на камни. Солнце село. Мы уже никогда не будем близки. Мы не будем ни родными, ни друзьями, ни любовниками. И это сделала я. Но я не могу это так оставить. За моей спиной его слишком нежный голос: «Поехали».
И вдруг – молниеносная прихоть. Я хочу почувствовать себя желанной и неистово любимой еще хоть раз. Последний раз.
-Влад, обними меня?
-…
-Ну что ты стоишь?
-Короче, Ли, чего ты хочешь от меня? Ты ведь все и так зна…
-Заткнись и прижми к себе так сильно, как хочешь. И мы больше не вернемся к этому разговору никогда.
Рывком он притянул меня к себе. Хотел поцеловать, но я увернулась. Его руки медленно сжались вокруг моей спины. Сильно, больно… Еще сильнее… Я обездвижена, в силках. Прекратив дышать, чуть слышно роняю слезы на его плечо. От напряжения его почти каменные мышцы чуть дрожат. Чувствую, как моя кровь пытается просочиться в зажатые ткани. Он сжал меня слишком сильно, я больше не могу дышать. Но и пошевелиться не могу, не могу сказать ему «отпусти». Мне больно, но я наслаждаюсь. Может быть, на моем теле даже останутся синяки от его рук. Я запомню это ощущение навсегда. Я буду вздрагивать каждый раз, вспоминая об этой боли. Кажется, еще чуть-чуть – и я потеряю сознание. Я инстинктивно скребусь ногтями по его рукам. Он медленно ослабляет хватку. В мою пустую грудь рывком ворвался воздух – с силой, с болью, неся жизнь.
Возможно, Женя заметит эти синяки. Но он ничего не узнает. Просто не захочет понять. Не будет ночью думать в тишине о том, как можно было найти столько силы, дойти до такого отчаяния, как нужно было любить, чтобы, обняв, обжечь ее смертью – и отпустить. Отдать другому. И он не подумает о том, почему я не возненавидела человека, который причинил мне такую боль. Он ничего не узнает. Он спокойно уснет. И я с ним.
-Как думаешь, моя мне изменяет? – Коля не заметил, как я тихо вошла в кухню, и осторожно прервал Женину задумчивость.
-А ты спроси ее об этом, глядя в глаза - и поверь тому, что она скажет, - Ответила ему я.
-Хм, а если соврет?
-Ей же хуже, - …Интересно, они очень много выпили или просто много?..
-?!
-Понимаешь, труднее знать, что ты не оправдал надежды того, кто в тебя действительно верил, чем наоборот. Кроме того, разве ты можешь быть уверен, что любишь ее, если до такой степени ей не веришь?
-Ей нельзя верить, - Коля нахмурился и посмотрел в свою пустую тарелку, перепачканную майонезом. – Она не верная, лживая тварь, она себе на уме и вообще стерва, наверное. Иногда я ее просто ненавижу!
-Но это не мешает тебе ее любить?
-Ну… примерно так.
-Знаешь, мне кажется, твоя любовь не более чем страсть. Или желание быть первым, кто ее подчинит. Уж поверь мне, - Я улыбнулась.
Женя смотрел на меня как-то странно. Коля пробормотал в ответ: «Может быть…»