Серёжка

Серёжка проснулся в семь часов утра от какого-то сильно ревущего двигателя. Он вскочил с высокой железной кровати, отодвинул плотные жёлтые занавески, которые предусмотрительно задёрнула бабушка, дабы яркое утреннее солнце не слепило «внучика», и выглянул в окно – это сосед заводил трактор «Беларусь» (как вчера сказал папа).
Серёжка осмотрел комнату: мама ещё лежала в постели, а папы уже не было. Он сел на кровать, свесив ноги, и оценил ситуацию:
«Ни тебе компьютера, ни «Контер-Страйка» с «Героями» и «Казаками», даже какой-то вшивой приставки и той нету. И зачем меня запёрли родители в эту Богом забытую деревню за двести километров от Воронежа! Я понимаю – у отца тут родители, я понимаю – у матери свёкор со свекровью, а у меня кто? Ну… дед с бабкой. Но у меня уже есть одна бабушка в Воронеже, мне и одной хватит. А дед?.. Девять лет прожил без деда и сейчас не помру», - Серёжка ещё сильнее насупился, поставив локти на колени и обхватив голову руками.
«Хотя… Мне всего лишь недельку помаяться, а деду с бабкой радость. Подышу свежим воздухом, схожу на рыбалку, познакомлюсь с местными мальчишками... А в Воронеже Колька с Витькой», - тяжело вздохнул Серёжка и спрыгнул с кровати.
В летней кухне было подозрительно тихо. Он почему-то думал, что на деревенской кухне всё должно шкворчать, бурлить, пениться и стоит дым… как его… коромыслом. Посреди стола стояла огромная сковорода со свежепожаренной картошкой, а рядом пол-литровая кружка утрешнего молока.
- Тут что, мамонты обедают? – удивился Серёжка.
И вдруг, в одно мгновение, его лицо просияло – на подоконнике, за тоненькой кружевной занавеской, он увидел радио. Старенькое, потрескавшееся, но, всё-таки, какое-никакое радио.
Серёжка вставил штекер в розетку и принялся искать переключатель каналов. Какого же было его удивление, когда на всей поверхности радио он обнаружил лишь одну крутушку громкости.
- Не понял. А где же тюнинг?
Сквозь марлевую занавеску, повешенную от мух, в кухню со двора вошла бабушка с кастрюлей воды в руках. За ней, путаясь под ногами, бежали два кота.
- А! Проснулся, внучек! – обрадовалась бабушка.
- Ба, а как переключать радиостанции?
- Так у нас она отродясь одна.
- Какая?
- А шут её знает! Радио, да и всё.
После минутного прослушивания отчёта о ходе уборочных работ в области, Серёжка выключил звук и сел за стол.
- Ба, а сколько у вас каналов?
- Каких?
- По телеку.
- Два и иногда третий появляется.
«Час от часу не легче».
Доев картошку с молоком, Серёжка вышел во двор. На верстаке дед неторопливо возился с удочками.
- А! Доброе утро, Сергей Владимирович! – радостно сказал дед.
- Доброе утро, - вяло ответил Серёжка.
- А я вот на рыбалку собираюсь. Поедешь со мной?
- Ага.
Дед ещё сильнее повеселел, начал собирать снасти. На улице уже стояла запряжённая лошадь.
- Дед, а мы что, на лошади поедим что ли? – удивился Серёжка.
- Да. А что? Транспорт экологичный, проходимый, да и экономичный – бензину не просит. Только жрать давай, да дерьмо отгребай. Да, Чернушка?
Серёжке это показалось даже забавным – он никогда не ездил на лошади.
Дед подошёл к кобыле по кличке Чернушка, погладил её по морде и что-то шепнул на ухо. Та в ответ фыркнула и мотнула головой.
- И что она тебе сказала?
Дед рассмеялся.
- Сказала, что у меня хороший внук.
- Это радует, - саркастически сказал Серёжка и запрыгнул на телегу, вслед за дедом.
Дед дёрнул поводьями, и Чернушка медленно пошла. Когда выехали на дорогу, дед вздёрнул поводьями посильней, и лошадь побежала рысью, мерно цокая подковами по асфальту.
Народа на улице было много – кто шёл на работу, кто кормил коз, прибитых вдоль дороги, некоторые шли к магазину. Дед со всеми здоровался.
- Здорово, Наська!
- Здорово, дед Андрей!
Похоже, деда в деревне уважали.
- А это что за шпендик с тобой?
- Это не шпендик! Это мой внук!
- Вовкин что ли?
- Да.
На стадионе мальчишки гоняли мячик. Серёжке вдруг захотелось спрыгнуть с телеги и побежать к ним, но он не стал обижать деда.
Через некоторое время они повернули и теперь ехали мимо зерносклада. После дед свернул мастерскую.
- Здорово, Федька! Свиридов тут? – спросил дед у какого-то чумазого мужика.
- Здорово, Михалыч! Тут. Ща позову, - ответил мужик и, заглянув в монтажный цех, рявкнул:
- Андрюха! Иди сюда!
- Чего?! – раздалось неизвестно откуда.
- К тебе Андрей Михалыч приехал.!
- Иду!
Откуда-то из-под комбайна вылез мужик весь в масле, солидоле и ещё какой-то дряни.
- На, вот, - дед протянул ему бутылку с мутной желтоватой жидкостью, закупоренную самодельной пробкой из газеты. – Разбавляй колодезной водой один к трём и пей по сто грамм с утра натощак. Как закончится – ещё зайдёшь.
- Спасибо, дядь Андрей.
- Не за что.
Дед развернул лошадь и направился к воротам мастерской. Но тут Серёжка заметил, что на стене пристройки к гаражам было написано красной краской: «Магазин».
- О! Дед, тут что, магазин?
- Да.
- Подожди пока – я за «Чупа-Чупсом» сбегаю.
Серёжка пошарил по карманам, но денег не нашёл.
- Так сходи, без денег. Скажи, что мой внук.
- И что, дадут?
- Конечно, дадут.
Серёжка забежал в магазин и сказал:
- Я внук деда Андрея. Он сказал, что я могу взять «Чупа-Чупс» бесплатно.
- Какого деда Андрея? – спросила продавщица, молодящаяся женщина лет тридцати.
- Кондратьева.
- Это ты Вовкин, что ли, сын?
- Да.
- Что же он тебя к нам не привозит?
- Не знаю, - холодно ответил Серёжка и, взяв «Чупа-Чупс», убежал.
После мастерской они продолжали ехать по асфальту, но уже не по деревне, а за огородами.
- А что ты ему дал? – вдруг спросил Серёжка.
- Кому?
- Тому дядьке, который вылез из-под трактора.
- Настойку на травах.
- Каких?
- Ты, Серёжка, таких не знаешь.
- А зачем она ему, настойка эта?
- От камней в почках.
- От камней в почках? – задумчиво повторил Серёжка. – А в почках что, камни бывают?
- Да. Если есть много соли.
Стоит ли говорить, что после этого Серёжка стал меньше добавлять соли в еду и совсем перестал выбирать крупные кристаллики и сосать их.
Через километр они повернули в сторону от села, а ещё километра через полтора свернули с асфальта. Теперь они ехали по-над ручьём, который постепенно превращался в пруд с крутыми покатистыми берегами. С другой стороны дороги росли какие-то невысокие кустарниковые деревья с крупными, до земли, кронами. Листья у них были длинные, серо-зелёного, почти белого, цвета, как плесень на хлебе.
- Это что за деревья? – спросил Серёжка.
- Это? – переспросил дед. – А! Это «сладенькие».
- Они сладкие что ли?
- У них плоды покрыты сладкой вяжущей пыльцой. Сами они противные, а вот пыльца немного приятная.
Телега по укатанной просёлочной дороге шла ровно, почти не громыхая. Лошадь мерно цокала копытами. Небо было ясное, без единого намёка на облака.
- Дождь будет, - вдруг сказал дед.
- Дед, да ты чё?! Ведь на небе ни облачка!
- Чуешь какой ветер? – Влажный.
Серёжка «прислушался». Действительно дул влажный восточный ветер.
- Да и солнышко припаривает не к добру, - заметил дед.
- Так небо же чистое – ни облачка! – не унимался Серёжка.
- Ну и что? Вот увидишь – через три часа пройдёт туча.
Им пришлось переехать через неглубокий лог, объезжая короткий, но широкий, усыночек, поросший камышом и осотом. Сразу за ним дед остановил лошадь.
- Ну, вот мы и приехали.
Серёжка огляделся. Посадка «сладеньких» заканчивалась двумястами метрами раньше, теперь поле от дороги отделяли редкие молоденькие тополя, которые и лесополосой-то назвать трудно. Как раз в том месте, где они остановились, торцом к пруду выходила другая, кленовая, лесополоса, старая и широкая. Сразу за ней, дальше по дороге, на поле росли молодые июньские подсолнухи. Между дорогой и прудом простирался широкий луг, который довольно круто спускался к воде. На другом берегу росла высокая тополёвая лесополоса, тянущаяся вдоль всей видимой части пруда.
Дед привязал лошадь к дереву в старой лесополосе. Взял удочки, стульчики, сетку, и пошёл к пруду. По-над берегом узкой полосой рос невысокий камыш, в некоторых местах порванный рыбаками. Напротив одного из таких окошек, у которого остановились Серёжка с дедушкой, тины почти не было, кругом же она росла густым колышущимся ковром.
Дед стал насаживать на крючок червя. Он извивался и пытался слезть. Лишний кусок дед оторвал и бросил обратно в консервную банку с землёй.
- А он теперь умрёт? – спросил Серёжка, трогая пальчиком извивающегося в банке червя.
- Нет, - ответил дед. – У него оторванная часть заново отрастёт. Постепенно.
«Вот бы нам так, - подумал Серёжка. – Отрубили руку – новая выросла».
- А если ему голову оторвать, новая вырастет?
- Нет. Вырастает только задница, - сказал дед и засмеялся.
Затем он взял удочку и стал учить Серёжку её закидывать.
Мимо, вдоль берега, не обращая никакого внимания на рыбаков размахивающих удочками, не спеша, плыла ондатра.
- Это что такое? – удивился Серёжка.
- Это ондатра, - ответил дед. – Водяная крыса.
- Водяная крыса? – ещё больше удивился Серёжка. – Она что, в воде, что ли, живёт?
- Да. Норы делает на берегу, но по земле почти не ходит.
«Вот это да! Крыса, а живёт в воде. Интересно, а у неё на лапах перепонки есть?»
Он уже хотел было спросить об этом деда, но тут послышался звук автомобиля, приближающегося сзади, по-над старой лесополосой. Через некоторое время к пруду подъехала белая «шестёрка» и остановилась. Из неё вылез мужчина лет тридцати.
- Здорово, дядь Андрей!
- Здорово, Пётр Лексеич!
Мужчина подошёл поближе и посмотрел в сетку.
- Чо смотришь? Приехали только! – не дожидаясь вопроса, сказал дед.
- Говорят, что сейчас на Александровском хороший сазан идёт.
- Ну и нехай себе идёт! Делать мне больше не хрена – в такую даль мотаться!
- Слушай, дядь Андрей, ты бы мне продал свой мотоцикл, что ли, - он у тебя всё равно без дела стоит.
- Пригодится, - отмахнулся дед. – Настойка-то тебе помогла?
- Помогла, спасибо, - довольно ответил мужчина. – Ну ладно, поехал я, а то Федотов небось, ждёт.
Он сел в свою «шестёрку» и укатил.
- Дед, а у тебя что, мотоцикл есть? – спросил Серёжка.
- Да. С люлькой.
- А почему ты на нём не ездишь?
- Во-первых – бензин, во-вторых – лошадь, - замысловато ответил дед.
- Не понял, - сказал Серёжка. – Про бензин я понял, а лошадь… При чём тут лошадь?
- А при том, что мотоцикл – конь железный, а лошадь – живой, с которым и поговорить можно. К тому же, долго лошадь держать взаперти нельзя – она становится дикой и от людей шарахается.
- Ты что, и правда что ли с лошадью разговариваешь?
- А как же? – искренне удивился дед.
«Странный он всё-таки», - подумал Серёжка.
- Тяни! – вдруг крикнул дед и толкнул его в бок.
Серёжка совсем забыл смотреть на поплавок. От неожиданности он слишком резко потянул удочку. Сначала леска натянулась, а потом буквально выпрыгнула из воды, но уже без рыбы.
- Изверг, - засмеялся дед. – Погляди, там губа на крючке не висит?
На противоположном берегу, вдалеке, появились две легковые машины.
- Кто там едет? – сам у себя спросил дед. – Какие-то не местные.
Машины остановились прямо напротив них, у тополёвой лесополосы. Из них вылезла весёлая молодая компания. Немного побегав вокруг, озаряя окрестность радостными воплями, они стали раскладываться для пикника.
- А от чего ты тому мужику настойку дал?
- Чтобы у него с женой дети были.
- Он что, импотент? – неожиданно, даже для себя, спросил Серёжка, и покраснел.
- Откуда ты такие слова знаешь?
- Да так…
Серёжка помолчал в задумчивости.
- А как дети родятся?
Дед бросил на внука подозрительный взгляд.
- А что тебе отец сказал?
- Он просто сказал, что рождаются.
- А мама?
- Она вообще сказала, что покупают в торговом центре, но я знаю, что дети родятся. Но как?..
Все подробности тебе сейчас знать не обязательно – ты их всё равно не поймёшь. Когда исполнится одиннадцать лет – я тебе сам всё расскажу, а до этого даже не думай спрашивать об этом у мальчишек, и не верь им – они тебе наврут, потому что сами ничего не знают, это может знать только взрослый. Понял?
- Понял.
- Тело ребёнка делается здесь, на Земле, в животе у мамы, а вот душа делается на космической фабрике под надзором Бога. Пока в животе делается тело, там создаётся душа и по кусочкам отправляется к нам, на Землю, в тело ребёнка. А когда тело полностью готово и появляется на свет божий, тогда в него с первым вдохом воздуха проникает последний кусочек души. С этого момента и до самой смерти тело и душа неразлучны. Пока всё понятно?
- А что такое душа?
Дед немного помолчал в задумчивости, а потом ответил:
- Это невозможно рассказать. Это ты узнаешь, когда вырастешь, если будешь хорошо учиться. Но душа – это то, что постоянно находится в теле, но мы этого не видим, - сказал дед и решил вернуться к теме. – Так вот, ребёнок попадает в живот тогда, когда мама и папа любят друг друга, и чтобы им вместе было веселее, Бог посылает им детей.
- Значит, это Бог засовывает ребёнка в живот?
Дед засмеялся и шлёпнул себя по ляжкам.
- Не засовывает, а посылает – это совершенно разные вещи, - сказал он, успокоившись. – Но посылает Он их только тогда, когда люди просят его об этом. Но некоторые люди, правда, не замечают, что просят, и злятся на ребёнка и на Бога, думая, что не просили Его об этом, и тогда ребёнок появляется больным. А если они часто будут злиться на Бога и отказываться от детей, тогда Он может отвернуться и больше никогда не посылать им детей, даже если они очень-очень попросят.
- А Бог – это кто?
Дед подумал, что разговор зашёл слишком далеко и его пора заканчивать. Он поднял удочку, поменял сползшего, обрюзглого червя на нового, и закинул снова.
- А вон и облака уже появились, - вдруг сказал дед.
У Серёжки опять запрыгал поплавок. Он осторожно поднял удочку. На крючке трепыхался небольшой карась. Сняв с крючка, он понёс его в сетку, но по дороге выронил и карась упал в камыши. Серёжка, наступив на сухую кочку, торчавшую у берега, стал рыскать в камышах руками.
- Осторожно, там пиявки, - предупредил дед.
Серёжка испуганно выдернул руку.
- Пиявки? А что это за звери?
- Никогда не слышал про пиявок?
- Нет.
- Эх! Деревня! Пиявки похожи на червей. Они бывают двух видов: зелёные и чёрные. Зелёные поменьше, они лечебные, а чёрные больше, называются конскими. У пиявок вместо рта присоска, они её присасываются к телу и сосут кровь.
- Как вампиры?
- Да.
- А они больно кусаются?
- Нет. Они используют анестезию, - дед специально вставлял иногда умные словечки в разговорах с детьми, чтобы те спрашивали и тем самым расширяли свои познания.
- Анестезию? – с трудом произнёс Серёжка.
- Это обезболивающее лекарство.
- А-а…
Они довольно долго молчали.
- Ты хорошо учишься? – спросил дед.
- Нормально, - отмахнулся Серёжка.
- Хорошист?
- Не совсем.
- «Не совсем» или «совсем не»?
- Не совсем. У меня три тройки.
- Ну, это ничего, - успокоил дед.
Молодые люди, гулявшие на противоположном берегу, были уже в изрядном подпитии и сильно шумели. Один из парней подошёл к берегу и крикнул:
- Дед! Рыба хорошо идёт?
- Нет! Очень плохо!
- Тебе баба не нужна, а то у нас одна лишняя есть?!
- Куда она мне?
- Да куда хочешь! Юлька у нас девка опытная!
- Пашка! Щас рожу начищу! – раздался недовольный женский крик.
- Эй! Дед! Иди к нам – нальём! – крикнул парень, самый пьяный из компании.
Дед промолчал.
- Он чо, нас не уважает?! – обиделся парень. – Иди сюда!
Со злобным лицом он направился к берегу, но друзья его задержали.
- Они здесь всего полтора часа, - сказал дед, поглядев на часы, - а посмотри, как изменились. Вспомни, какими они приехали, и какие сейчас. Скажи: в чём отличие?
- Ну… - задумался Серёжка. – Они стали веселее, шумнее, злее…
- Как будто они стали другими людьми?
- Да.
- Вот посмотри на тот берег – кого ты там видишь?
- Чего? – не понял вопроса Серёжка.
- Кого ты там видишь? – упрямо повторил дед без каких-либо объяснений.
- Людей, которые гуляют, пьют, танцуют, веселятся… - ответил Серёжка, стараясь казаться по взрослому умным.
- Это видит каждый дурак, а умный видит ещё и другое, - сказал дед и замолчал, ожидая вопроса.
- Что?
- Умный скажет: я вижу несколько искажённых отражений Бога, которым наплевать на природу, которые загаживают окружающую их среду, разбрасывают бумажки, бутылки, ломают ветки деревьев, но не для костра, а просто так. Некоторые из них настолько слабы духом, что позволяют водке захватить их сознание.
Они приехали сюда лишь для утоления своих эгоистических потребностей. Им наплевать друг на друга, не то что на природу. Они помогают друзьям только настолько, насколько те помогают им. Ни о какой безвозмездной дружбе между глупыми людьми не может быть и речи. Они не могут дарить друг другу – они могут только покупать и продавать.
- А ты, значит, умный? – спросил Серёжка, саркастически улыбаясь.
- Я – знахарь, - многозначительно ответил дед. – Я обязан смотреть на мир немного шире. Эти молодые люди приехали сюда только ради себя любимых, чтобы они ненаглядные отдохнули. А они подумали о том, хочет ли их видеть этот пруд, этот луг, эти деревья…
- А нас они хотят видеть?
- Да. Я часто бывал здесь, разговаривал с деревьями, обламывал у них сухие ветки, спиливал старые засохшие деревья. На этом лугу, который они вытаптывают, я много раз рвал полезные травы…
- Но ты же их рвал, - заметил Серёжка.
- Я просил у них прощения, и они мне разрешали, потому что я их рвал ведь не из-за дурости, а по делу, чтобы помогать людям. Но я никогда не брал лишнего.
- Но ты ведь портишь траву, когда ходишь по ней?
- Это мелочи, человеку это позволено.
- А рыбу зачем ловишь? Ты же её убиваешь.
- Это ты верно подметил! – улыбнулся дед. – Молодец! А рыбу я ловлю очень редко.
- А зачем ты сегодня поехал на рыбалку? Из-за меня?
- Не только, - загадочно ответил де и посмотрел на небо. – А вот и тучка.
Ещё недавно кудрявые голубенькие облака превратились в синюю молоденькую тучку с размытыми границами.
- Пора сматывать удочки, - сказал дед и стал собираться.
Едва они успели доехать до дома и завести Чернушку в сарай, как небо разразилось ливнем с грозой.
Серёжка сидел на порожках крыльца, под навесом, и, глядя на колышущиеся полосы дождя, думал: «Кто же такой Бог?», а кот Васька, довольно мурлыкая, ел пойманную рыбу.