- Милостивый государь, вставайте, - раздался голос откуда-то слева, - вам надо ехать.
В полутемной комнате, в бронзовых канделябрах горели свечи, едва едва освещая седого старика слугу с серебряным подносом в руках.
Александр встал, чувствуя, что ужасно устал, что почти не спал в эту ночь. Только прилег отдохнуть, а тут уже надо ехать.
На полированном, темно - коричневом столике с гнутыми ножками, стоявшим подле низкого диванчика с зеленой обивкой, рядом со стеклянной чернильницей и белым гусиным пером, лежали серые листы бумаги, исписанные мелким почерком,
- А где Данзас? - Спросил он взяв обжигаясь горячую кружку.
- Ваш секундант ждет в соседней комнате. Я ему кофию налил, - слуга Никита поставил поднос на подоконник, - они очень зевали. Видать, не привык рано вставать друг ваш.
- Куда ты дел письмо принесенное Аршиаком?
- Сжег в печи, как вы велели.
- Ну что ж, пора, пора. - Александр подошел к окну и отдернул бархатную темно-красную портьеру.
- Взгляни, Никита, как удивительно прекрасен будет день сегодня...
За ледяным стеклом в свете раннего утра шел тихий снег, стояли сани и кучер сбрую поправлял у седой кобылки.
- А что за серебряная подкова у меня в кармане... Это ты, Никита положил ее туда? - Он рассматривал на свет на вид обычную подкову, но сделанную из серебра с пятью маленьким камушками цвета надежды, цвета радости и печали...
- Батюшка, дак откудова ж я знаю? - слуга всплеснул руками.
- Подкова на счастье, - Данзас неслышно выступил из тени, по обыкновению держа правую ладонь за обшлагом мундира. Правая рука у него покоилась на перевязи из-за недавнего ранения в турецкой компании.
- Но кто ее мне положил в карман?
- Я даже и не знаю, - Константин присел на низкий пуфик, и деловито сказал: - значит так, пистолеты я привезу как и условились. Ты подождешь меня недолго в кондитерской Вольфа и Беранже, на Невском, а я мигом обернусь.
- Костя, когда нам выезжать? - Александр задумчиво вертел подкову стоя над столиком с разбросанными по нему листами.
- Кучер уже ждет, когда соблаговолим, - Данзас не удержался и зевнул.
- Я почти не спал, - Александр положил подкову на столик и взял первый попавшийся листок, вглядываясь в свой мелкий почерк.
- Сашенька, - запричитал слуга, - может не поедешь, откажешься от этой проклятой дуэли?
- Ни слова больше, это дело чести! - Александр отошел к окну.
- Перед дуэлью заедем ко мне в поместье, - Пушкин задумчиво глядел в окно, - хочу увидеть мой вишневый сад... бог даст что и в последний раз... когда я был маленький и даже повзрослев, играя в саду и просто прогуливаясь, я не замечал что...
но знаете, - он повернулся к ним лицом, - если бы дожить и снова мне увидеть, как зацветают вишни...
Он заложил левую руку за спину черной, бархатной жилетки, как бы стоя на дорожке с рапирою в руке
и вначале тихо, а потом все громче стал читать написанные ночью строчки, там,
на столике подле кресла, где серые исчерканные листы и капля фиолетовых чернил, скатившаяся в конце с конца гусиного пера, небрежно брошенного рядом и остаток толстой свечи в серебряном подсвечнике.
- Пора и мне... пируйте, о друзья
Предчувствую отрадное свиданье
Запомните же поэта предсказанье
Промчится год, и с вами снова буду я..