Предисловие.
ВНИМАНИЕ!!! Уважаемые читатели (а главное, писатели!) Прозы.ру! Данное произведение (как и другие вещи цикла) размещено здесь ВРЕМЕННО, т. к. относится к категории текстов, которые в настоящее время принято называть словечком "фанарт". То есть нормальному, здоровому человеку, никогда не путешествовавшему по данному конкретному фантастическому миру, рассказ будет практически непонятен. Публикация предназначена прежде всего для друзей.
Поэтому, простите, будет большая просьба рецензий типа "чё за фигня, прочел, ни бельмеса не понял, хрень какая-то!" под рассказом не размещать. ;) Давайте уважать друг друга.
Автоботка по умолчанию. Цикл рассказов.
АМПУЛА РИСКА
- Да, на самом деле, я знаю историю про мужика, который таким образом ездил на мотоцикле. Шланг засорился, он его обстриг и воду по стенке доливал…
- Ну, этого я тебе делать никак не советую!
На пульте за рабочим столом Микроскопа замигала красная лампа, далёкий, искажённый голос Прайма произнёс:
- Храповик, Гонщик, Микроскоп! Десятиминутная готовность. Понадобится ваша помощь.
Велта давно привыкла к голосу командира; знала почти все его оттенки. И этот тон – суховатый, усталый, чуть отрешённый, был самым опасным. Она повернулась к преподавателю. Тот пожал плечами:
- Что-то серьёзное. Нас редко вызывают сразу всех троих.
Они вышли; Микроскоп прикрыл дверь в мастерскую и поспешил в ремонтный отсек. Велта посмотрела на часы: до урока по истории Кибертрона оставалось больше двадцати минут. В результате ноги сами привели к операционной. Мимо пробежал Гонщик – и даже не крикнул своё неизменное «привет, Галатея!» Автоботы въехали в штаб; Оптимус Прайм, не выходя из режима грузовика, промчался по коридору – и, завидев тощую фигурку Велты, прикрикнул:
- Отойди!
Она распласталась по гладкой стене. За Праймом пронеслись Сыщик, Броневик, Охотник и Джаз, последними проскочили Шершень и Разрядник. Взвизгнув тормозами, повернули в операционную.
- Храповик! Опускай борт. Вытаскивайте, ребята. Осторожно!
- Великий Кибертрон… Стойте! Зафиксировать бы…
- Да что тут фиксировать, Гонщик!
- Давай сюда. Убери. Теперь это.
Велта продолжала стоять там, где настиг её суровый окрик – точно прилипла к полу. Слышала тоненький писк сверла, шум сварки, постукивание инструментов. Потом – звук трансформации; голос Прайма:
- Капсула цела?
Пауза.
- Нет, Оптимус… Капсула задета.
Молчание. Глухой вопрос Охотника:
- Есть надежда, Храповик?
- Боюсь, что нет.
В наступившей тишине – захлёбывающийся стон. Такой, что по живому резал тормозные шланги. Голос Храповика:
- Ну-ка, все посторонние вон отсюда. Нытика ко мне, живо!
Из ремонтной мастерской вылетел Шершень, помчался искать Нытика. Один за другим вышли остальные автоботы.
- Ты-то что здесь делаешь? – резко спросил Сыщик, обернувшись к Велте. – Интересуешься?
Она помотала головой.
- Я подумала… может, смогу чем-нибудь помочь?
Сыщик посмотрел на неё долгим, грустным взглядом:
- Ты же всё слышала. Не сможешь.
Она молчала, не решаясь задать самый страшный вопрос. Разрядник, нырнув под рукой Сыщика, прикоснулся ладонью к её руке:
- Мираж.
Она зажала рот рукой; ударилась в ледяную стену затылком и спиной. Несколько секунд ещё осязала её сенсорами – а потом стена, отпрыгнув в сторону, рухнула в пустоту, сожравшую всё: фигуры, лица, голоса. Велта потеряла равновесие и упала вслед за ней.
*
- Нет, Прайм, ничего не получилось. Их было больше. Сыщик и Апперкот ранены, Мерцатель контужен, а мне эти уроды глушитель отстрелили. Перегруппироваться и пробовать атаковать перед вторым открытием моста?
Прайм упёрся ладонями в пульт и какое-то время стоял, опустив голову. Потом взглянул на экран Телетрона:
- Нет, Броневик, возвращайтесь. Если вас всех перебьют, толку будет мало.
Велта всхлипнула, и Молниевик, обнимавший её за плечи, крепче сжал объятья.
- Велта, ну, понимаешь… Мы вряд ли что-то сможем изменить.
Она уже знала. Любую поломку в теле робота можно ликвидировать, заменить каждую запчасть, какой угодно узел – если только не пострадала крохотная, с женский кулак величиной, Капсула Искры – вместилище души, если таковая имеется у трансформера. Капсула Миража оказалась задета и дала трещину. Гонщик только что доложил: она отторгает земные металлы. Перепробовали заливать всеми возможными вариантами. И Нытик пытался, и Микроскоп… Любой сплав, чуть остывая, отходит, как капля клея от жирной кожи. Чем больше попыток, тем быстрее крошится шов. Рано или поздно произойдёт контакт Искры с воздухом. И тогда – всё.
Она надеялась изо всех оставшихся сил, что автоботам удастся захватить космический мост и отправиться на Кибертрон, а оттуда – на соседнюю с Квинтессой планетку, Кстевос, большущую мастерскую по созданию корпусов и механизмов, и там найти хотя бы пасту-сплав, чтобы залить трещину…
Но космический мост у десептиконов отобрать не удалось.
Нет! Автоботы ещё не проиграли.
Велта отёрла слёзы со щёк. Они тут же побежали снова, и она махнула рукой: ну их, пусть катятся, лишь бы не дрожал сейчас голос.
- Молниевик, подожди… Отпусти меня… Прайм! Скажи, пожалуйста, а сколько от Кибертрона до Кстевоса? Очень далеко?
- Нет, не очень. Но нам сейчас туда не долететь: Истребитель занят в исследовательской операции. Он просто не успеет вернуться.
- Да, конечно… - она обернулась к автоботу, стоявшему за спиной:
- Молниевик, если можно… Я бы хотела поговорить с Праймом наедине.
*
Оптимус внимательно разглядывал похожий на ампулу цилиндрик, закупоренный с обоих концов, который Велта вложила в его ладонь. Посередине, чуть ближе к одному из закруглённых хвостиков, на него была нанесена поперечная красная линия; внутри, за толстым тёмным стеклом, угадывался силуэт микроустройства.
- Ты хоть понимаешь, чем всё это для тебя может закончиться?
- Прекрасно понимаю…
- Но я… не имею права позволить тебе так рисковать!
- Я не могу иначе, Оптимус… Я… я не в состоянии сидеть и ждать, когда Мираж… Прайм, я ведь люблю его… Очень люблю…
Она опустила глаза. Больше не плакала – было, кажется, уже нечем. Прайм положил руку ей на плечо:
- Конечно, если по-честному – я не имею права брать на себя такую ответственность. Да и вообще: я не могу спокойно отпустить тебя практически на верную гибель. С другой стороны… Ты уже взрослая девочка и вполне отвечаешь за свои слова и поступки. И только поэтому – на, держи. Пробуй. Но умоляю: верь только себе. Будь осторожна.
Она взяла устройство из его руки; пальцы невольно дрогнули.
- Спасибо, Оптимус. Я… Я вернусь!
Трансформировалась и вылетела прочь на предельной скорости, никому ничего не объяснив, ни с кем не попрощавшись. Прайм долго сидел у Телетрона, нажимал пальцем на край маленькой боковой пластины: вдавливал, ровняя с соседними, отпускал, вдавливал снова.
Мираж умрёт. Но он заслонил собой Сыщика. Кто ж знал, что вывалившийся из низких туч Скандалист успеет расстрелять его с воздуха? Смерть Миража объяснима и логична. Но гибель Велты… Этого он автоботам объяснить не сумеет, наверное, никогда.
А они вряд ли сумеют простить ему это – как командиру. Но это был её выбор.
Ладно. Об этом подумаем после. Теперь нужно пойти и сказать Храповику: пусть поместят Миража в вакуумную камеру. Пусть пока заливают трещину. Пусть тянут сколь возможно долго – а вдруг и на этот раз случится чудо… и Велта всё-таки вернётся?
*
До назначенного места она добралась быстро – менее чем за полчаса. Огляделась: да, именно тот каньон. Те самые скалы, та самая разрушенная станция, где она оказалась в тот злополучный день.
Впрочем, этот день куда злополучнее.
Трансформировалась, вытащила ампулу. А ведь может случиться и так, что просидит здесь до вечера, и ничего не произойдёт…
Гнать эти мысли в шею! Всё должно получиться!
Она оглянулась; посмотрела на небо. Не очень-то надеялась, что кто-то услышит её там, наверху – никто не может сказать наверняка, помогает ли Бог чувствующим роботам! – но всё-таки прошептала:
- Господи, помилуй! – и, уняв сильную дрожь в пальцах, разломала цилиндрик по красной черте.
*
Гигантским вытянутым ромбом они летели вчетвером над слоем низкой облачности, возвращаясь в подводный штаб. Космический мост сработал, от назойливого автохлама в очередной раз отбились – в общем, настроение сияло, как солнце справа по курсу. Командир операции уже всерьёз намеревался сообщить миру, что тактика Мегатрона – дерьмо, а он, Скандалист – единственный из десептиконов, кто может повести за собой целую армию – как вдруг шедший сзади и слева истребитель, нарушив эффектное построение, круто лёг на крыло и провалился вниз, в непроглядную муть облаков.
- Эй! – заорал по связи Скандалист. – Рядовой Громовержец, потрудитесь объяснить… Мать твою, ты что творишь, говнолёт носатый?!
- Куда это он? – заволновался Деформер. – Аварийная посадка, что ли? Он разве ранен?
- Был бы ранен, визжал бы, – заметил Скандалист.
Бархан, не дожидаясь команды, нажал кнопку на плече:
- Лазерник, на вылет. Операция «слежка».
Кассета трансформировалась: выпустив острые загнутые крылья, Лазерник, блеснув на солнце полированной сталью головы, нырнул вниз и затерялся в тучах.
- Ни квинта он его не найдёт, - хмыкнул Скандалист, - при такой-то видимости!
Бархан промолчал.
*
Низкий гул, обнимающий небо, постепенно перерос в свистящий, рокочущий рёв. Она прижала кулачок к груди, боясь, что от перегрева лопнет раскалённый капот. Но когда из облаков вынырнул вражеский истребитель, всё равно вздрогнула, приникла к скале. Звук трансформации – и, раздробив в пыль мелкие камни, неподалёку приземлился высокий робот. Спружинил, распрямил ноги; повертел головой по сторонам и направился прямиком к девушке.
- Ты одна?
– Как условились…
Он подошёл так близко, что она отчётливо уловила омерзительный запах разогретой авиасмазки. От страха мигом отказала вестибулярная плата, и резко закружилась голова.
- Ну, привет. Зачем позвала?
- Мне нужна твоя помощь… - подавив ужас, заставила себя взглянуть ему в лицо, чтобы прозвучало убедительнее:
- Пожалуйста… Очень нужна…
- Ну, выкладывай.
*
Они сидели рядом на камнях. Смеркалось, накрапывал дождь. Мелкие капельки ложились на лицо Велты, собирались в большие, некрасиво стекали по щекам.
- Ты же обещал, что…
- Всему должны быть разумные пределы! – огрызнулся Громовержец. – Сама подумай! Мегатрон меня убьёт! А насчёт этого я с тобой точно не договаривался.
- Разве так трудно отвезти меня на Кстевос, а потом обратно? Энергию я тебе дам, сколько надо…
Он покосился на девушку:
- Нужна мне твоя энергия… Чего ревёшь-то? Любишь его, что ли?
Что ответить на это? «А ты как думаешь»? «Да, конечно»?
Громовержец потёр подбородок:
- Понятно теперь, почему эти жестянки мост пытались захватить… Ну, полетели, чёрт с тобой!
Да, примерно так и видела: злой демон с бело-красными полосками на тёмных крыльях.
*
Ко всему можно привыкнуть, в конце концов, даже к этому мерзкому запаху. Главное – не включать оптические датчики. И представить, например, что едешь в автобусе куда-нибудь далеко-далеко, посреди сливовой ночи, и в окне – только расплывчатое отражение твоего усталого лица да размытые огоньки далёких фонарей. Нечего делать, и остаётся только дремать, прижавшись виском и щекой к холодной дрожащей стенке, грея её своим теплом. А что стенка куда горячее, чем положено – ну что ж, может быть, где-то рядом встроена печка?.. Что же до гигантского обруча, сжимающего тело… ну, наверное, такое тоже может быть…
- Эй, ты еще не сдохла там? Или ты заснула?
Активировала оптические датчики: взгляд упёрся в рыжую кабину, захватил краешек белого плеча.
- Ни то, ни другое… Просто не шевелюсь.
- Вот и не шевелись. У меня коэффициент потери скорости из-за тебя двадцать три процента. Не слабо так, вообще!
- Но ты же в режиме робота…
- Да, и это тоже… Прикинь, а Скандалист пролетает расстояние до Кибертрона за три часа и семь минут! А если за ним Мегатрон погонится, то за два с половиной…
Она вежливо усмехнулась. Громовержец воодушевился:
- Хотя на самом деле этот полосатый урод – всего-навсего усовершенствованная модель Пи Эр четвёртого. Там, короче, стандартно полагается ставить управление Ка Эйч на шестьдесят три, плюс отдельное на боковые элероны, а ему в качестве эксперимента впаяли Джи восемьдесят восемь на вертикальный взлёт! Ну вот куда, спрашивается?! Гиросистема-то у него тоже не родная, а с Пи Эр плюса, а это чревато, потому что если слишком резко войти в пике, то яйца жуликоньи он оттуда выйдет… И ведь мудак мудаком, только навороченный.
- Угу…
Кто же там летел по небу полуночи?.. Демон? Нет, кажется, всё-таки ангел… И душу младую… Идиотская мысль! Наверное, реакция на стресс. Нет, вряд ли она будет цитировать Громовержцу Лермонтова. Тем более что его стихи она никогда особо не любила. Видать, не зря.
Она снова отключила зрение – и зачем-то из беззвездной мглы, набившейся в процессор, выплыло дорогое ей лицо с большими голубыми глазами, с печально опущенными уголками губ. Губы эти молчали, но ей казалось – она слышит: поторопись, поторопись…
*
Охотник бессмысленно смотрел на вакуумную камеру, наспех приваренную к груди Миража. Короткая передышка, а потом снова: под общий колпак, отдирать блокировку, вынимать крошечные скорченные козявки застывшего металла; заливать, запаивать… Храповик поначалу пытался отогнать Охотника от умирающего товарища, но вскоре понял: бесполезно. Никуда он не уйдёт отсюда – хоть и твердят они с Гонщиком, как механические игрушки, что Мираж уже ничего не слышит и не чувствует.
Во-первых – чувствует. Боль.
В этот момент Охотник невольно вздрогнул: ладонь Миража, которую он держал в своей руке, чуть заметно шевельнулась. Ток пробежал от макушки шлема до сенсоров на пятках быстрее чем за секунду. Охотник наклонился к другу:
- Мираж…
Запульсировал, задрожал неяркий отблеск в линзах датчиков – откуда-то изнутри пробивался слабый голубоватый свет.
- Мираж!..
Храповик рванулся к ремонтному столу. Переглянулся с Гонщиком:
- Зови Прайма, быстрее!
В дверь просунулось перепуганное личико Шершня; под его подбородком маячил бело-коричневый поплавок головы Спайка. Храповик шикнул на них – сдвоенный фантом исчез мгновенно и бесшумно.
Охотник положил вторую руку на ладонь автобота:
- Потерпи, приятель! Пожалуйста, держись!
Быстро, решительно вошёл Прайм:
- Мираж! Ты очнулся! Ты ведь слышишь меня, я знаю. Ребята сейчас пытаются захватить космический мост, чтобы привезти тебе с Кибертрона необходимые детали. Так что не вздумай падать духом! Кстати, Велта поехала с ними. Я отпустил её – она очень просила. И ещё она просила передать… что любит тебя, Мираж.
При этих словах оптические датчики Миража на мгновение ярко вспыхнули – и тут же погасли. Пальцы, с трудом цеплявшиеся за руку товарища, безжизненно опустились.
- Всё, - прошептал Охотник. – Опять…
- Я не мог не сказать ему этого, понимаешь, - глухо возразил Прайм, прислонившись к стене.
- Интересно, а Велта ему сама признаться никак не могла? – тихонько спросил Шершень у Спайка – и тут же получил лёгкий подзатыльник от выходящего Храповика.
*
- Отойди!
Громовержец выстрелил в дверь из винтовок; осколки металла разлетелись в стороны. Сквозь открывшуюся брешь стали видны бесконечные стеллажи, до самого потолка забитые серыми некрашеными деталями. Велта полезла в дыру, Громовержец последовал за ней. Она включила фары, развернув маскировочные пластины капота; стала помогать себе фонарём, встроенным в правую руку.
- Да где же они… Есть вообще какая-нибудь логика на этом складе?
- Есть. Минут через десять здесь будет отряд местных дружинников.
- О Господи…
- Ищи там, где начинка. Для начала найди наземные модели. Мы около звездолётов.
Было жуткое, сюрреалистическое чувство: точно она оказалась ночью в супермаркете, где неожиданно отключили свет. И теперь бродит наощупь вдоль страшных бесконечных полок, с ужасом понимая, что забыла, за чем пришла.
Можно сказать, им повезло: на стеллаж, где лежали капсулы разных размеров и герметизирующая термопаста, наткнулись очень вскоре. Велта схватила несколько капсул, прижала к груди; сняла с полки тюбик:
- Надеюсь, она не просрочена!
- Возьми ещё, если сомневаешься…
Громовержец смотрел куда-то левее, вбок. Она проследила за его взглядом: выпуклые пластины, укреплённые на серебристых блоках; жадные чёрные ротики разномастных гнёзд. Изображение в оптических датчиках поплыло, задёрнулось грязной марлей с рисунком из скачущих золотистых блох. Она стала ловить их – и вдруг как-то незаметно для себя очутилась на уроке по устройству трансформера. Микроскоп, заложив руки за спину, прохаживался у экрана, на котором мерцало наглядное пособие. Надписи, сделанные на плакате тонким виртуальным маркером, укладывались у нарисованного робота в промежуток между поясом и серединой бедра.
- Ну, в общем… Теперь, когда я тебе всё объяснил… Несколько нюансов. Исходя из всего вышесказанного – действительно, можно перекачать энергию непосредственно от другого трансформера и обратно – но только в случае контакта мужчины-трансформера с женщиной. Две особи, так сказать, мужского пола по естественным причинам таким образом подзарядиться не могут – извиняюсь за подробность, нету гнёзд.
Велта хихикнула и склонила голову над карманным компьютером. Если бы трансформеры потели, она бы сказала, что с бедняги Микроскопа за этот урок сошло как минимум восемь потов. Да и с неё самой никак не меньше.
- При возникновении пиковой ситуации, кстати – и это тебе знать не помешает – можно подзарядить товарища через входы на запястьях. Этот контакт весьма чувствителен, но, по крайней мере, в отличие от вышеупомянутого способа не имеет стойкого побочного эффекта, кхм, получения удовольствия. Ну, и, наконец, о неприятном. Считается, что женщине-воину угрожает разве что смерть, а вот схлопотать от врага насильственную перекачку энергии она не может. Это верно: подобному преступлению препятствует Кванданский кодекс. Но дело в том, что все узлы трансформера взаимозаменяемы, и этот тоже. То есть при очень неблагоприятном стечении обстоятельств какой-нибудь подонок может осуществить свои намерения, а потом… просто заменить деталь. Поэтому к десептиконам лучше не попадать – среди них тоже встречаются умельцы. Вот так-то…
Лицо Микроскопа смущённо подмигнуло ей и унеслось во тьму, вслед за золотыми блохами. Она дёрнулась; ребро полки больно ударило под руку. Перед датчиками материализовались отливающие медью пластины, опутанные варикозной сетью проводов; жадные гнёзда, пугливые щели.
Громовержец повернул голову, взглянул на девушку и усмехнулся. Она опустила глаза, тихо произнесла:
- Ну, чего смотришь? Бери... Я же сказала: мне всё равно.
Он ничего не ответил: провёл ладонью по её плечу, развернулся и зашагал к выходу. Она несколько секунд в оцепенении слушала, как с хрустом давят каменный пол сопла в его каблуках, а потом побежала следом, забыв даже включить фонарь, болтающийся на руке.
*
До Земли оставалось меньше часа, когда они попали в метеоритный дождь. Осколок врезался Громовержцу в спину; тот охнул, на короткий момент потерял управление. Велта взвизгнула, вцепилась в его плечи. Вылетев из потока метеоров, десептикон изменил курс и упал на астероид, болтавшийся неподалёку: отпустил Велту, повалился набок и какое-то время лежал без движения.
- Чёрт… Энергия уходит.
- Но до Земли хватит?
Громовержец открыл фонарь кабины, приложил палец к сенсорной панели; загорелась шкала. Вернее, собиралась загореться – но лишь краешек её тускло замерцал, словно извиняясь.
- Ни хрена. Я и один-то не долечу! Не то что тебя волочь… Буду болтаться на орбите вашей сраной планетки, как покрышка в жуликоновой яме… И то в лучшем случае.
…Когда она была совсем маленькой, всегда просила отца на ночь рассказать одну и ту же сказку: как отважный юноша летел из колодца, ведущего в самый центр Земли, на волшебном орле, и кормил его заранее запасённым мясом. А потом, когда мясо кончилось, мальчик отрезал и бросил орлу кусок своей ноги…
Она всматривалась в звёзды, пытаясь угадать, которая из них – Земля. Потом подошла и опустилась рядом с Громовержцем на серый бугристый камень.
- А если взять часть моей энергии, тогда – хватит?
Протянула руку, развернув запястьем вверх. Он сверкнул глазами:
- А неужели не боишься? Я ведь запросто могу всю откачать! Бросить тебя здесь…
Она пожала плечами:
- У меня всё равно нет выбора. Бросишь – так бросишь… Я с самого начала не верила, что десептикон вообще способен кого-нибудь полюбить.
- Дура... Давай сюда манипулятор.
Он подвинулся ближе, крепко ухватил её за руку. Должно быть, это последнее, что она видит в жизни: тёмный контур головы врага, длинные заплечники с мертвенными бликами, красные защитные линзы на плохо различимом лице. Наивно надеяться, что Громовержец оставит её в живых.
- Ты учти, кстати, с твоими-то входами… Больно будет.
- Ничего, я потерплю…
- Тогда вставай. Наверняка дёргаться начнёшь.
Он оказался прав. Боль пронзила до самого плеча: вошла чудовищной иглой и разлилась под обшивкой. Она вскрикнула, в глазах потемнело. Уткнувшись лицом куда-то под турбину Громовержца (выше не доставала), грызла собственные губы, размазывая по его обшивке пятна масла. Ощущала, как энергия покидает корпус, как понемногу холодеют внешние пластины, истаивает осязание. Рука, в которую вонзилась тупая игла, превратилась в один комок клубящейся боли. Еще немного – и конец… Раскрыла губы, беззвучно выпустила:
- Мираж…
И заплакала.
Боль внезапно ушла куда-то в тень, поплыла между белыми звездами. Сверху наклонились два красных стоп-сигнала в венчике траурных бликов, гулкий, с немыслимым эхом, голос спросил:
- Ты жива ещё? Стоять можешь?
Она хотела ответить: да, жива, но нет, не могу – и запнулась: а что говорить-то? Сил хватит только на одно короткое слово. Понемногу возвращалась чувствительность; через какое-то время она осторожно повернула голову и смогла даже пошевелить рукой.
- Эх ты… Скажи, ну вот почему вы все – такие? Ведь автоботы во всём уступают десептиконам. Мы мощнее, быстрее, лучше вооружены… Да еще с таким лидером, как Мегатрон… Да вся Вселенная давно должна была бы нам покориться! Но вы… Я не понимаю, что вас заставляет сражаться! Как вы можете воевать, когда противник настолько сильнее и многочисленнее? Вы же не боевые роботы!
- Мы не можем допустить, чтобы миром распоряжались такие, как Мегатрон…
- Наивно. Кто сильнее, тот и распоряжается.
- Ты противоречишь сам себе. Только что ты спрашивал меня, почему у вас никак не получается покорить даже мою Родину.
- И что, ты знаешь ответ?
- Знаю. Именно потому, что вы воюете только силой, ненавистью, выжигаете дотла всё вокруг, и ничего святого для вас нет и быть не может…
- Зачем? Вполне достаточно желания владеть! Уничтожать! Распоряжаться!
- Недостаточно. Вас целая армия, но каждый из вас чудовищно одинок, потому что преследует только свои личные интересы. Ни один из вас не отдаст жизнь во имя жизни другого, во имя общей победы – я уверена! Вы – как гигантская железная решётка. С виду – неприступная, но сломай один прут, а потом другой – и вот уже она перестаёт быть преградой… А мы – сплав, стена! Мы точно знаем, за что воюем. Мы точно знаем, что мыслим одинаково – что неприемлемо для меня, будет неприемлемо для всех остальных. То, что почувствует мой товарищ, почувствую и я! И мы поймём друг друга, мы друг друга поддержим… Свобода – в выборе. Но тот, кто выбирает зло, рано или поздно окажется зажат в узком тупике. Свобода не в анархии! Она в добре, в понимании, в…
- Довольно…
Тут только она заметила, что Громовержец смотрит сверху, продолжая обнимать её маленькое гладкое тельце, и вряд ли слышит весь этот захлёбывающийся поток.
- Довольно. Молчи, дурочка… Десептиконы победят всё равно, рано или поздно. Да только вот, сдаётся мне, меня среди них уже не будет. А ты… Маленькая идеалистка… Если б я только мог объяснить хотя бы себе, что со мной происходит!
Он сжал её ладошку своей большущей рукой, поднёс к губам – и стал нежно целовать маленькие холодные пальчики.
*
- Громовержец! – причудливо смешав в голосе радость и отвращение, произнёс Броневик.
Бело-синий десептикон стоял неподалёку от штаба автоботов, прижимая к груди что-то большое, тяжёлое, трудноразличимое в рассветной полумгле.
- Не стрелять! – приказал Прайм. – Трансформируемся.
Они перешли в режим роботов; Громовержец медленно двинулся навстречу, бережно неся свой груз.
- Велта! – охнул Шершень.
Десептикон приблизился к Прайму, передал в подставленные руки безжизненное тело автоботки:
- Забирайте свою девчонку. Все детали, за которыми она летала, у неё в багажнике.
- Что с ней? – жёстко спросил Прайм.
- Да ничего… Просто энергия кончилась.
- Просто так энергия не кончается.
- Она мне отдала. Иначе бы не долетели...
Он посмотрел в личико девушки долгим взглядом, сделал шаг в сторону, прыгнул, оттолкнувшись сильными ногами и, превратившись в истребитель, сгинул за облаками.
*
Последнее, что помнила Велта – лицо Громовержца совсем близко от её лица, жуткое, горячее прикосновение к её пальцам. Придя в себя, первым делом пошевелила рукой: на месте ли? Услышала знакомый радостный голос:
- Ребята, она очнулась!
Узнала: это малыш Разрядник. Господи, неужели она жива? Неужели она в штабе автоботов? Неужели она… привезла?
- Мираж…
Она сделала попытку подняться, но тут же была остановлена чьими-то крепкими, заботливыми руками. Голос Апперкота сказал прямо над головой:
- Лежи! Лежи, пожалуйста. Успокойся. Храповик и Гонщик его сейчас оперируют. Ты успела. Ты молодец!..
Постепенно – так загорался когда-то экран чёрно-белого телевизора на даче у тётушки – возникла картинка: потолок штаба, родная металлическая рожица Разрядника. Он улыбался до самых локаторов, глядя ей в глаза:
- Вот здорово! Прав был Оптимус! Он нам сразу сказал, что ты обязательно вернёшься!
*
Первая мысль, потихоньку вытащившая хвост из необъятной тьмы, была: приснились ли ему те слова? Никаких сил спросить не было; оставалось лежать и ждать. Постепенно возвращалось сознание, и с ним – сперва отдельные звуки, невнятные голоса, потом – слова, и наконец – перед оптическими датчиками забрезжил тусклый свет, и совершенно узнаваемый голос Охотника сказал:
- Поздравляю, ребята! Он приходит в себя. Слава арку!
Спустя какое-то время в ремонтный отсек зашёл Оптимус Прайм. Осторожно коснулся плеча автобота, посмотрел ему в лицо:
- С возвращением, Мираж!
- Оптимус, он вроде полностью в себя пришёл, но пока не говорит, - отрапортовал Храповик. – Динамик я ему точно включал…
Командир хотел ответить, но его опередили.
- Прайм… мне приснилось, или ты на самом деле это сказал?
- Что? – от неожиданности Оптимус даже слегка растерялся.
- Ну, значит, приснилось, - тихонько произнёс Мираж.
- Нет, не приснилось, не приснилось! – Шершень аж подпрыгнул на месте. – Кажется, я знаю, о чём он!
Прайм усмехнулся:
- Ах, ну да! Нет, Мираж, не приснилось. Но ты ещё слишком слаб, подожди немного.
- С ней… всё в порядке?
- Абсолютно. Она вернулась целой и невредимой. Это она спасла тебя. Так что – даже не сомневайся!
*
- Чего это ты такая смурная? О чём думаешь?
- Ой, Разрядник… мысли свои мне не нравятся.
- Как это могут не нравиться собственные мысли?!
- Запросто. Представляешь, сижу сейчас и думаю… Ну, словом, мне жаль Громовержца. Никто же не сумеет объяснить Мегатрону, что он не предатель.
- Твоя гипертрофированная честность меня умиляет.
- Если б не он, я никогда не привезла бы капсулу…
- Если б ты знала, Велта, сколько людей он уже убил здесь, на Земле, и с какой жестокостью – ты бы так не говорила…
Раздался щелчок: запись кончилась. Бархан негодовал. Ну что стоило Лазернику прилететь на несколько минут позже?! Нет – он явился ровнёхонько в тот момент, когда Мегатрон окончательно решился разнести Громовержца в космическую пыль. Шарахнулся зигзагом над головой командира; прыгнул в грудной отсек Бархана. И тот уже не смог сделать вид, будто не уловил строгого приказа:
- Что он там принёс? Заводи, живо!
И все услышали то, что услышали.
Мегатрон долго корчил рожи; наконец спросил – точно ржавый болт отшвырнул:
- Ты её хоть… обесточил?
- А как же…
- Да врёт он! Он в жизни ни одной тёлки не трахнул!
- Можно подумать, ты это делал чаще, Скандалист!
- Не лезь в мою личную жизнь! А то я всем сейчас расскажу, что у тебя…
Громовержец шевельнул носком ноги:
- Ну, я пойду?
Все, как по команде, посмотрели на Мегатрона. Он сделал презрительный жест рукой:
- Иди. Но чтобы больше… - и, зло сжав губы, мотнул головой.
Громовержец развернулся и молча скрылся за дверью.
- Это нечестно! Я в лепёшку, можно сказать, разбиваюсь, чтобы уменьшить поголовье автоботов – а он летает, их восстанавливает! Чмо пропеллерозадое.
- Так что ты там хотел сказать про мою личную жизнь, Скандалист?
- Кто – я? Разве я что-то хотел сказать? Тебе послышалось, Мегатрон!
Дальнейшее не представляло для Бархана ни малейшего интереса. Легонько кивнув командиру, он покинул отсек.
И странное дело – почему-то вспомнил Гаану. Он редко вспоминал о ней. Что роднило их тогда, на заре войны? Да, в сущности… просто иррациональность. Неужели именно такое чувство заставило Громовержца сегодня рисковать жизнью? Нет: должно быть, значительно сильнее.
Бархан потёр маску, на мгновение прикрыл рукой оптические датчики – и против своей воли вдруг увидел, как, блеснув на солнце рулями высоты, круто лёг на крыло синий F-15, провалился вниз, распорол облака и пропал из вида.
Оставил лишь след – и жгучее чувство не то обиды, не то зависти.
25.08.07
Санкт-Петербург