Мы часто спорили и почти ссорились. Как взрослые. Мне это очень нравилось. У него в рукаве всегда был припасен козырь против девушки, которая пыталась с ним спорить. Он очень талантливо молчал. Она же, в свою очередь, начинала судорожно и быстро выливать на него тысячи слов. Он терпеливо слушал. Если она не добалтывалась до того, чтобы выдать ему все, что ей было нужно от него, прежде, чем он получит свое, он вспоминал любимый прием своего папы против фонтанирующего женского красноречия…
Когда я не хотела сдаваться, я сосредотачивала взгляд на его переносице. Тогда я могла лгать, втаптывать его в землю. Я побеждала. Пока в дело не шли запрещенные приемы…
Иногда мы ссорились не между собой, а с соседями. В деревне все ведь было серьезно: там и сейчас часто применяется ветхозаветное правило «зуб за зуб». Однажды соседский мальчишка – Андрей – его любовь я отвергла – так вот, однажды была их очередь пасти коров, и тогда на пастбище он жестоко избил палкой корову моей бабушки. Бедное животное доложить не могло, синяков не было видно – так что, казалось бы, не подкопаешься. Да не тут-то было: в деревне за любым кустом или деревом в нужную минуту всегда появляется пара внимательных глаз. И, конечно, в тот же вечер мне все было известно. Я рассказала Владу, взяла палку и сказала, что иду к Андрею сейчас же. Влад только усмехнулся и молча пошел за мной. Андрея мы застали за мирным занятием: он прилежно чистил отцовскую лошадь в хлеву. Я обошлась без прелюдий – сжав палку в руке, сквозь зубы сказала ему что-то вроде: «Если тебе есть что сказать, – говори. Причем со мной, а корову нашу не трогай, понял?». Влад за моей спиной щелкал семечки. Андрей стоял бледный и молчал. Конечно, я не могла нанести ему серьезный урон своей палкой – для этого у меня был Влад. С ним я была каратисткой: кричала «киа!» - а он бил. Влад железным голосом сказал бедному парню принести ту палку, которой он бил нашу корову. Странное дело: Андрей тут же молча кинул Владу в руки стоявшую рядом палку. Но драки не было. Видите ли, у Андрея было смягчающее обстоятельство: надо же было ему хоть на ком-то отыграться за то, что я дала ему от ворот поворот! Вот он и прицепился к корове. Палка у него была классная: хорошо обтесанная, гладкая, толстая. Что-то вроде посоха. Я молча взяла ее, подняла с земли топор, довольно неуклюже разрубила палку пополам, доломала, бросила на землю и сказала Владу: «пойдем». И мы ушли под звонкий лай собаки Андрея.
Влад всегда защищал меня – от всех. Но никто не мог защитить меня от него…
Еще и с первого взгляда никогда не поймешь, что он такой. Взгляд, устремленный ввысь, развевающиеся волосы по ветру, черный плащ в пол (его он носил только в городе, конечно), перепачканные краской руки в карманах… И пока это карманы его плаща, все еще в порядке. Но как только его рука оказалась в заднем кармане твоих джинсов – пиши, пропало.
-Ты обмолвилась про приемчик… - Галя вернула меня на землю
-Долгая история. Это мой дядя, его папа, научил его … Даже не знаю с чего начать.
- Начни с начала.
- …Сначала придется рассказать про его мамашу…
- Ты ее не любишь?
На правах преподавателя тетя Арабелла говорила излишне выворотно. Никогда не путала ударений, даже в пылу разговорной изобретательности не нарушала синтагматических связей слов, была осторожна с парадигматическими, и синтаксис ее изречений был всегда чрезвычайно сложен. Ее родители переехали в Украину давно – Арабелла не считает Румынию своей родиной, даже языка почти не знает. В Украине она закончила школу, поступила в университет и выучилась на преподавателя русского как иностранного.
Она была преподавателем до мозга костей, и это проявлялось не только в процессе говорения, но и в ее удушливой манере поведения в целом. У меня моментально исправлялась осанка, пропадал блеск в глазах, и появлялось чувство собственной ущербности, когда она метала взгляд в мою сторону. Думаю, она меня ненавидела еще и как женщина – девушку. Про меня говорили, что я хорошенькая – а про нее такого не скажешь. Вытянутое лицо, серпом, как будто выгнутое дугой: узкий лоб, слитый воедино, без ложбинки переходящий в довольно длинный нос; маленький рот - губы, вытянутые в нитку; скошенный подбородок, вытянутый не вперед, а вниз, к шее. Между этим безвольным подбородком и шеей не было никакого обозначенного перехода, ее голова была как пластилиновая, плавно переходила в шею. Впрочем, у нее были выразительные зеленые глаза и вполне красивая фигура - и это спасало ее от уродливости. Но то было в молодости. Сейчас же она просто грымза.
Если ее чадо было в своих сексуальных пристрастиях плодом ее воспитания, то лишь в том, что он всегда выбирал девушек здоровых, ни в коем случае не истощенных кукол, разукрашенных не в меру и страдающих анорексией. На этом ее влияние по части выбора девушек исчерпывалось. Влад стал великолепным актером и тонким психологом по жизни. Всегда остро чувствует, каким его хочет видеть женщина в данный момент – и всегда виртуозно воплощает ее желание. Если бы бедняга не научился этому в детстве, его (уже в молодости престарелая) феминистка-мать просто сжила бы его со свету как существо мужеского полу, не достойное существования. (Она знала, что он начал портить девочек с 14 лет). А так он вил из нее не веревки, - канаты! Или говорил короткое : «До свидания» - что означало, что в случае отказа ему есть у кого ночевать и на что жить. И сомнений в этом не было.
Его отец был полной противоположностью своей законной мегеры. Не знаю, какая нечистая сила заставила его жениться на ней.
Мой дядя, его звали Ян, был всегда великолепен. Как и моя мама, он всю жизнь был красивым и жизнерадостным. «Был», потому что он относительно не долго прожил с женой. Ему исполнилось всего 42, когда он умер. Владу было тогда 14. Он тяжело переживал смерть отца и ни с кем не хотел говорить. Его девушка даже не знала, что у Влада случилось несчастье. Когда дяде Яну поставили страшный диагноз, Влад явился к ней домой и увел ее на всю ночь. Это была его первая ночь с женщиной. Физически довериться кому-то, в буквальном смысле прижаться к чьей-то груди Владу было проще, чем этому кому-то поведать свои горести.
Дяде Яну всегда нравились умные женщины. Все без исключения. В один вечер они с тетей Арабеллой сильно поспорили. Видно уж спор оказался очень горячим, и дядя Ян явно уложил оппонентку на лопатки. В общем, на беременной девушке он, как честный человек, с которым поговорил ее отец, потом женился. Они не любили друг друга никогда. Но, как и клялись, жили вместе, пока смерть дяди Яна не разлучила их.
Так вот, дядя Ян знал только один способ унять фонтан женского красноречия: поцеловать ее.