Александр ГЕРАСИМОВ
ВСТРЕЧА НА ЭЛЬБЕ
Прогуливаясь по гранитной набережной речки Эльбы, Мирзоян встретил учителя труда Карповича и поздоровался с ним следующим образом: «Здравствуйте, господин Карпович Михаил Юрьевич!», – слегка приподнял над головой шляпу и вежливо шаркнул ножкой, намекая на то, что он де, Мирзоян, тоже получил довольно пристойное образование.
Карпович, хоть и не воспитывался в пажеском корпусе, в свою очередь расшаркался, отвесил приличный случаю поклон и сказал: «Добрый день! Приветствую вас, Гамлет Саркисович! Хорошо ли ночевали?»
«Вот, негодяй! – разозлился Мирзоян, – Хочет меня перещеголять, в смысле хороших манер. Ну уж не-ет, погоди, брат! Я тебе счас устрою! – а вслух заметил, – Недурственно спал, спасибо. А вот у вас что-то лицо сегодня бледное, Михаил Юрьевич. Да вы, не хвораете ли?»
«Иезуит! Всегда знал, что он меня недолюбливает, – подумал Карпович, – Ничего похожего, – был его ответ, – здоров. Это вам показалось, милейший господин Мирзоян! У меня всё в полном порядке. Даже слишком», – и в доказательство своего исключительного здоровья попрыгал на месте, расставляя ноги врозь и после соединяя их вместе. А для большей убедительности он еще помахал в воздухе правой рукой, как бы приветствуя кого-нибудь за Мирзояновой спиной.
«Ишь, мерзавец-учителишка, распрыгался ровно кенгуру перед случкой! – раздосадовался мясник (Мирзоян держал мясную лавку в Конногвардейском переулке), – Вот бы стукнуть тебя киянкой по темечку – небось, не так бы подпрыгнул, сукин ты сын!» Но вслух ничего не сказал, а только набрал в живот воздуху и, сквозь вытянутые трубкой губы с шумом выпустил его наружу. И пошевелил перед носом Карповича пальцами, мол, действительно, здоровья хоть отбавляй.
«Съел, дятел?! И крыть нечем!» – с удовлетворением отметил Карпович. Но тут ему стало немного жаль соперника, и, помяв ладошкой левый бок, там, где обыкновенно у людей менее корпулентных бывает талия, учитель молвил: «Только, вот, селезенка что-то, знаете, того…»
Коснувшись полей своих шляп, друзья разошлись в разные стороны очень довольные собой.
«Селезенка, – радостно думал Мирзоян, – Здесь, брат, не селезенкой пахнет. Должно быть, весь ливер уже никуда не годится. Да и не мудрено – эстолько коньячищу жрать, и здоровый скопытится!»
«Армяшка от чурчхелы своей совсем умом тронулся, – дубовой палкой сшибая головки одуванчиков, размышлял Карпович, – надо бы родственникам его просигналить. Не ровён час, на людей бросаться начнет».