Окна однокомнатной малометражки, где живет Гульбасар, - то ли узбечка, то ли таджичка, прямиком выходят на ее рабочее место – железные контейнеры, полные отходов человеческого быта.
Раздвигая по утрам цветастые кухонные занавески – дворничиха встает раньше солнца – Гульбасар цепким карим глазом оценивает объем предстоящих работ. Вон, летают по двору целофановые призраки пакетов, растерзанные за ночь всеядными крысами. Из контейнера торчат обнаженные останки дверных косяков, а выдранная с петлями фанерная дверь, выпустившая наружу, как кишки, личинку замка, убого прислонилась рядом. Сразу видно – кто-то делает ремонт, - улыбаясь новому дню, Гульбасар потягивается и шлепает тапочками на босу ногу по кухне. Она готовит завтрак не переодевая просторную ситцевую ночнушку, хлопает дверцей холодильника, весело гремит щербатой посудой. Ставит большой эмалированный чайник на огонь – не любит электрические приборы – вода в них кажется не настоящей, с мертвым вкусом. Скоро проснется Гульсина, кызым*, школьница.
Мужа у Гульбасар нет да и никогда не было. Молоденькой девченкой случился с ней харам** и она взяла всю вину на себя – ушла из родного аула, чтобы не позорить родителей, уехала далеко-далеко, в большой город. Аллах не оставил ее – дал и работу, и отдельную квартирку от ЖКХ, так что Гульбасар на судьбу не жалуется. Главное, чтобы у дочки теперь все сложилось – Алла бирса!***
Ее дочь Гуля, - как сокращают ее имя русские - тоже встает раньше будильника, не торопясь расчесывает густые темные волосы, умывается. Радость и надежда Гульбасар. И матери по работе не брезгует помочь: то подметет вокруг баков, или фантики-обертки по двору соберет, пока время перед занятиями есть. И в школе учится хорошо, одна только проблема: нет у Гули друзей настоящих, мальчишки дразнят Мусоркой, девочки ворочают носами – не ровня. Хотя, есть у дочки “жених” Колька, сосед по площадке, невысокого роста белобрысый мальчуган из многодетной семьи. Он ходит то в рваной одежде, то с синяками и ссадинами – такой драчливый. Гуля немного его побаивается, не догадываясь, что причиной шрамов является она, ведь Колька остервенело бьется с каждым, кто плохо отзовется о раскосой соседской девчонке.
Когда болит горло и не надо спешить на уроки, Гуля остается дома, подолгу наблюдая из окна за посетителями помойки: хитрыми уличными котами, бездомными собаками, птицами и даже прожорливыми крысами, кишащими вокруг эпицентра дворовой жизни - мусорных баков, до краев набитыми всякой всячиной.
Гульсине с детства нравится мамина профессия наводить чистоту, и что у них похожие имена – две Гули. А еще так называют сизых голубей, важно навещающих помойку с проверкой. Ей приглянулись их радужные, словно пятна бензина, грудки, издающие округлые воркующие звуки: гыль-гыль-гыль. Другие птицы, заглядывающие в контейнеры с отходами, менее симпатичны. Вороны очень уж наглые, весь мусор разворошат, прежде чем доберутся до лакомого кусочка, а забияки-воробьи неуместно суетливы. Так Гуля и привыкла думать: они с мамой и голуби – родные души, почти что родственники. А вот Колька похож на одноглазого рыжего кота, воинственно взъерошенного хозяина помойки.
* кызым – дочка
** харам - грех
*** Алла бирса – Бог даст!
2
Как-то весной, когда Мусорка возвращалась с уроков, Колька с хитрым выражением конопатого лица поманил ее за угол, к гаражам. Там, по наклонной доске он залез на ребристую крышу сарая, а оттуда в сколоченную из кусков выброшенной фанеры, каких-то остатков старой мебели дощатую будку. Через пару минут в проеме появилась его красная рожица, потом вылез он сам и, раздуваясь от гордости, достал откуда-то из недр отцовского тулупа сахарно-белого голубя с красными бусинками глаз. Он бережно держал в руках чуть заметно дрожащее тельце птицы...
- Как это? Откуда у тебя? - глаза Гули округлились, заблестели карими вишенками.
- Это почтовая порода. Голубка – с нежностью в ломающемся баске ответил друг.
- А как ее зовут?
- Никак не зовут. Просто гуля – и все, - смутился Колька.
- Гуля – заулыбалась Мусорка.
- Ладно, засиделась она в руках. Смотри, как сейчас на крыло встанет!
И Колька со всего размаху, как кидал камни в лужи, запустил птицу в небо. Она взмыла в вышину, быстро затрепыхав крыльями... Мусорка испугалась:
- Она же улетит!
- Не улетит. Покружит, покружит, и вернется – усмехнулся Колька.
- Здорово....
- Ага.... Я ей еще самца куплю – в пару.
Гуля знала, что едва закончив восьмилетку, Колька пошел работать на завод – он был старшим из сыновей и нужно было помогать семье материально. Колька был трудягой. За два года он подрос, раздался в плечах, и на верхней губе появился несмелый пушок – теперь во взгляде этого невысокого мужичка сквозило что-то насмешливое, недетское. Вот и сейчас его слова смутили ее каким-то взрослым реализмом.
- Дорого стоит? - не сводя глаз с полета голубки спросила она.
- Плевать... заработаю.
- А я решила, куда буду поступать, – ушла от щекотливой темы Мусорка.- На экологический. Биологию я сдам, а за химию волнуюсь.
- Поступишь... - сплюнул Колька.
Колька уже давно заметил, как вытянулась приземистая Гуля, буквально в одно лето, за год до окончания десяти классов. Он тихонько наблюдал за ней, когда она не спеша проходила по двору, имея какую то врожденную, нездешнюю плавность движений; как жмурилась на солнце, от чего прикрытые веки походили на аккуратно вылепленные пельмешки. И ему очень хотелось коснуться ее смуглой кожи, прижать к себе и ощутить запах прямых темных волос. О большем он и не мечтал.
Поступив в институт, как и стремилась, на экологическое отделение, Гуля была счастлива. Мечта сбывалась, к тому же у нее появились друзья-студенты. Однажды ее подвезла иномарка – одногруппник подбросил ее к дому. Потом провожания на колесах участились, серебристая машина иногда до вечера стояла под окнами Гульбасар. Молодого человека звали Борисом, - симпатичный спортивный парень с мужественным подбородком и светло-русыми вихрами. Колька, заприметив видного конкурента, стал мрачным, по-долгу просиживал в голубятне, никого не впуская.
- Кызым, - беспокоилась Гульбасар, – зачем вы в машине сидите? Не хорошо, что люди подумают?
- А что подумают, эни*? Мы же просто общаемся.
- Не хорошо, - качала головой мать, – пусть зайдет в дом, чаю попьет, вот и поговорите.
Через пару дней Борис и правда поднялся в квартиру познакомиться с родительницей.
Гульбасар он понравился: вежливый такой, веселый, а вот ему не очень приглянулись жилищные условия двух женщин – одна комната, да и та с видом на свалку. Но свидания в машине продолжились. Аллага шекер**– рассудила Гульбасар.
Однажды из машины Борис увидел, как женщина, похожая на гулину маму, среди бела дня вышла в спортивных штанах, с веником в одной руке и совком в другой. Она подошла к помойке, и стала подметать сор вокруг контейнеров. Возникла пауза, Борис не веря своим глазам спросил:
- Это... кто?
- Мама. Вы же знакомы, – удивилась Гуля.
- Кто-о? - скривился кавалер – Твоя мать уборщица?
Никогда еще не стыдившаяся профессии матери, Гуля просидела весь вечер в ванной, пустив из крана мощную струю воды, заглушающую всхлипы.
Отношения с Борисом прекратились, а в институте Гуля снова, как в детстве, услышала за спиной насмешливые шепотки – однокурсники прозвали ее Королевой отходов. Она еще усерднее погрузилась в учебу, и отлично сдав экзамены через несколько лет уехала по программе обмена студентами на стажировку в Германию, где и осталась доучиваться в магистратуре.
* эни – мама
** Аллага шекер – Господь милостлив
3
Прошло много лет. Гульбасар достигла пенсионного возраста, но уходить с любимой работы не собиралась, да и начальник ЖеКа не хотел отпускать ценную работницу, почетную труженницу метлы и лопаты. Она так же вставала чуть свет, деловито выглядывала во двор, и только затем отправлялась завтракать, обдумывая план работы на утро. Гуля недавно вернулась из-за границы и, набравшись там опыта открыла собственное дело, весьма прибыльное и перспективное. Она иногда приезжала навестить мать, ставя уже собственную иномарку под ее окнами.
Случилось как-то раз, выходя из машины, Гуля столкнулась с Колькой, погрузневшим другом детства, отрастившим пушисто торчащие, как медная проволока, усы.
- Привет, соседка! Каким ветром к нам занесло?
- Да вот, заехала маму проведать. Как дела, слышала, у тебя сын родился?
- Угу, – просиял Колька. Пойдем-ка, поболтаем в тишине.
- Куда?
- Тут не далеко у меня кабинет. Да ты помнишь, наверное.
Когда они завернули за гаражи, Гуля заулыбалась – над крышами возвышалась голубятня. Они поднялись по принесенной откуда-то пожарной лестнице, пробрались в сарайчик. Гуля почувствовала, что под ложечкой приятно покалывало – забытое ощущение беспричинной радости, как в детстве.
В сырой прохладе на разных жердочках сидели воркующие комочки и около двадцати пар блестящих глазок настороженно следили за людьми.
- А помнишь, ты показал мне свою первую голубку?
- Конечно. Для тебя старался.
- Я больше никогда не видела таких красивых!
- Она была... как ты...
- Колька, Колька...
- Я был влюблен в тебя ужасно, а ты...
- А я была Мусоркой, все детство на помойке.
- Нет. Ты была Королевой!
- Я и сейчас Королева отходов, - засмеялась Гуля. У меня ведь фирма по утилизации бытового мусора. Высокие технологии и зарубежное оборудование – все по науке.
- А я наладчик механосборочных работ. Если надо что собрать, разобрать - обращайся. Привык работать руками.
- Ты замечательный, Коль.
- Ну.. не знаю..
- А ты просто поверь... Знаешь, наблюдая за помойкой, я многое поняла про жизнь вообще. Люди очень разные. Кто-то все время гадит, а кто-то убирает, делает мир лучше. У каждого своя миссия, понимаешь...
- Угу.
- Вот ты бы.. хотел что-то изменить в своей жизни?
- Ну, если по-мелочи... А так - зачем?
- Вот и я, – нет.
Они еще немного посидели рядом на дощатой перекладине, под гуление разномастных голубей: сизых, пятнистых черно-белых, и нескольких коричневых.
- А белые у тебя есть?
- Будет с три пары. Я ведь их не ради денег развожу, а так, для души. Пусть уж милуются, кто с кем, - грустно усмехнулся Колька в усы.
- Ну, мне пора, – заспешила Гуля. Может, успею еще эни помочь...
- Слушай, а что ты мать к себе не возьмешь?
- Я ей предлагала. Могу даже начальницей поставить – не хочет. Говорит, что не сможет спать спокойно, если здесь кто-то будет плохо убирать, - развела руками Гуля. Привыкла, мол, следить за двором, как за своим хозяйством.
- Да, мы с ней как у Христа за пазухой, - засмеялся рыжий усач.
- Ну, пока, друг Колька!
- Пока, Королева, – протянул руку с въевшимися пятнами машинного масла. - Не отмываются, - смутился он, когда ее легкая сухая ручка легла в шершавую ладонь.
Уже позже, садясь в машину, Гуля помахала матери, следящей из окна кухни - своего наблюдательного пункта. Мягко хлопнула дверца, замурлыкал мотор, и машина плавно покатилась по дороге.
Гульбасар открыла окно и внимательно осмотрела контейнеры, палисадник и детскую площадку. Взгляд скользнул по кроне растрепанной липы, процветающей у мусорных баков, взлетел на верхушку дерева и ухватился за силуэты колькиных голубей, кружащих над двором.
- Аллага шекер! - облегченно вздохнула Гульбасар.
В ее маленьком мире царил привычный порядок.