В плановый отдел комбината пришел молодой человек, и принес направление, которое он получил при распределении в строительном институте.
Начальник планового отдела, Николай Александрович, тут же получил указание от начальника Комбината зачислить молодого специалиста.
Молодого человека звали Юра.
Николай Александрович поручил Юре кусок работы, и стал присматриваться к нему.
Через месяц стало понятно, что Юра очень плохо представляет себе то, что происходит в сложном хозяйстве комбината. Попробовал учить – не учится. Попробовал сбагрить – некуда… Уволить нельзя: молодой специалист…
А Юра бродил по коридорам комбината, маялся, и не знал, что ему делать. Он и не курил, и не пил, но и не работал… Маячил…
Тут-то Николаю Александровичу и пришло в голову продвинуть Юру в комсомольские вожаки! Как раз освободилось место!
Так Юра стал освобожденным Секретарем комсомольской организации огромной строительной организации.
Это дело оказалось ему впору. Он где-то пропадал целыми днями («На объекте»), и появлялся только на оперативках, собраниях, выносил и заносил Знамя…
Еще через пару лет Начальник Комбината, который терпеть не мог Юру за безделье и глупость, избавился от него: выдвинул на работу в Обком комсомола…
- Фу! – облегченно вздохнули Николай Александрович и Начальник Комбината, - сдыхались…
Прошло несколько лет.
В кабинете Начальника планового отдела раздался звонок, и женский голос велел:
- Николай Александрович! Вам надлежит явиться в Обком партии в 15 часов, в кабинет 203 к Марченко…
Николай Александрович поплелся в Обком на ковер.
В кабинете 203 с табличкой «Заведующий строительным отделом. Ю.И. Марченко» за огромным столом сидел мрачный человек лет тридцати двух. Он поднял белые глаза на Николая Александровича, и грозно, на «ты», сказал:
- Не можешь работать? Так я тебя научу! Что ты там сопли распустил!
Не можешь организовать работу – уходи!
Николай Александрович стоял, опустив голову, и молчал.
Ему, Заслуженному строителю, оставалось полтора года до пенсии…
***
***
Усталый и согбенный возвращался Николай Александрович к себе.
Он вспоминал, что только за последнее время Комбинат трижды предоставлял свой Клуб для проведения каких-то активов, слетов, и прочих «мероприятий».
После каждого из них приходилось чуть ли капитально ремонтировать Клуб: гуляли партийцы и комсомольцы с размахом.
Сколько водки, коньяков да дефицитов таскали ОРСовцы на базу отдыха, которую арендовали комсомольцы! В такие дни весь аппарат Комбината работал в напряжении.
Опять же оздоровительный комплекс – вынь да положь… Сауну любят…
А после – не приведешь в порядок. Футболисты комбинатовские жалуются: все поломано, загажено.
Но начальство ни партийное, ни комсомольское, участия в оргиях не принимало – гуляло среднее звено.
За что ж я схлопотал – не мог вспомнить Николай Александрович.
Не просто ж так выволок меня Юрий Иванович…. За что? За что?
Ах! Да! Как же я забыл! Ко мне ж приходила зав. орготделом, комсомолка, – просила сто метров паркета завести ей на дачу… Ага! Вот оно, что! Ах! Дьявол, забыл… Совсем задурила мне голову сдача химкобината!
Ну, что ты будешь делать! Она ж ему подруга… Тьфу ты! Старею.
И Николай Александрович, улыбаясь, выпрямился и ускорил шаг, весело напевая: «Взвейтесь кострами, синие ночи». Вот же сука! Паркет ей на дачу. «Мы пионеры, дети рабочих». Что б ты подавилась, гадина. «Ленин всегда живой».
И Юре на дачу надо два мотора завести... А тут этот химкомбинат... "Ленин в тебе и во мне". "Во мне" - промычал скривившись Николай Александрович, и инстинктивно подобрал зад...