Проклятый дождь.
Льёт и льёт. Какие там белые ночи? О чём вы говорите?
Свинцовое небо, не поймёшь на трезвую голову: то ли закат, то ли рассвет. Видимости никакой, хотя и ночи нет, как таковой.
Но, слава Богу, ливень прекратился вовремя, как только водитель восточного вида резко тормознул маршрутку, рассекая шинами водную гладь огромной лужи.
Кузьма Нехаев шагнул в водный омут, как в жизнь.
Чертыхнулся.
Хорошо, что обут в добротные, хоть и не первый год ношеные, высокие армейские ботинки. Ноги оставались сухими, в обуви не чавкало.
Но дьявольский климат непрерывно дает знать о себе: ноет поясница, ломит суставы.
А ещё этот зубной протез, чтоб ему пусто было! Ну, ни на минуту не даёт покоя! Жмет сволочь, чисто «испанский сапог», никакого сладу.
Кузьма осторожно, в соответствии с возрастом, однако довольно сноровисто, перемахнул очередную лужу.
В башке что-то хрустнуло, как бы напоминая, что надо предупредить жену о скором прибытии. До дому идти-то осталось всего минут пятнадцать.
Набрал на ходу номер, мобильник квакнул что-то невразумительное, совсем не похожее на гудок, но, спустя секунду послышался ровный, безразличный, как у дикторши радио, голос супруги:
- Алло! Долго жить будешь. Мы тут только что говорили о тебе.
- Что-то случилось? – обеспокоился Кузьма.
- Что случилось, что случилось… Тут Рекки мечется сама не своя, гулять просится, а вывести некому! – недовольно внесла ясность благоверная, ты же бродишь неизвестно где. Давай уже быстрее.
Кузьма сдержал накатившее раздражение, что в последнее время удавалось ему крайне редко.
«Хрень какая-то! – мелькнула мысль. – Дома целый выводок: сын с невесткой, две дочери, внук почти взрослый, жена, в конце концов, а собаку вывести на улицу некому. Знают ведь, что отец не на гулянке, а халтурит, чтобы какую-никакую копейку в дом принести. При нынешней жизни, глядишь, лишней не будет. Так нет же, небось, очередной сериал по телевизору смотрят».
Оно, конечно, можно было бы и не работать. Пенсия, пусть и небольшая, но есть – спасибо Медведеву, Путину, а также ихней «Единой России», вместе взятым, мать их за ногу…
Честно говоря, в неделю на бутылку коньяку «Дагвино» петербургского розливу выкроить можно. Тем не менее, хотелось бы больше, скажем на две бутылки.
А чё? Не роскошь ведь это, а самая что ни на есть неотложная потребность при пошатнувшемся здоровье.
Да и на зубы искусственные, по нанотехнологиям сработанные, с такой пенсией деньжат не накопить.
Тут уж хрен тебе, Кузьма! Довольствуйся «испанским сапогом» советского происхождения, который, пусть и с горем пополам котлеты-то перетирает. А что жмет – перетерпеть можно. Не маленький.
Подрабатывай, пока есть силы, даст Бог, подсоберешь на новые зубы.
С собакой тоже не так все просто – сам виноват. Кто заставлял подбирать того неказистого щенка и тащить его домой. Зато внуку радости было. Только ради этого стоило. Стоило.
Нарекли кутёнка Рексом – что-то было в дворняжьем детеныше от овчарки. Правда, когда спустя полгода, выяснилось, что это и не кобелек вовсе, а игривая девочка, пришлось переименовать ее в Рекки.
И почему-то все единодушно решили, что гулять она любит только с дедушкой, то есть с Кузьмой. Он и не сопротивлялся. Нельзя противиться любви.
Вот и теперь, может, не вспомнили бы о нём, если бы не собака.
На расхлябанном, давно не ремонтировавшемся, дощатом переходе Кузьма занес ногу над железнодорожным рельсом и застыл на мгновенье, парализованный ослепительным светом прожектора и оглушительным воем сирены, стремительно несшейся прямо на него электрички.
Тело растеклось в пространстве, стало жидким, бесформенным.
Вдруг какая-то невидимая пружина распрямилась в нем и выбросила из-под надвигающегося зеленого чудовища.
Абсолютно опустошенный, не способный адекватно оценить произошедшее, Нехаев продолжал стоять, не имея сил продолжить путь. Редкие прохожие обходили его стороной, удивленно оглядывались, укоризненно качая головами.
Словно очнувшись от страшного сна, даже не пытаясь унять дрожь, он поплелся дальше на ватных, непослушных ногах. Только побелевшие губы беззвучно шептали: «Спасибо собаке, спасибо собаке…».
Не сказав ни слова домашним о приключении, Кузьма подозвал Рекки и вышел на улицу. Уже за домом прижал ее к себе, целовал влажный холодный нос, умные глаза. Сбивчиво поведал о злоключении, случившемся с ним, а заодно и о других своих бедах и горестях.
Собака молчала и слушала. Она понимала человека.
* * *
Прошло две недели.
Во время очередной прогулки какой-то отморозок, из тех, кто гоняет на своих крутых байках, где ни попадя, переехал Рекки, раздробив ей позвоночник.
Подключилась вся семья: сын деньгами, дочери связями, жена слезами, по-детски искренне печалился внук. Ничто не помогло. Лучшая частная ветеринарная клиника города оказалась бессильной перед собачьей смертью. Не стало Рекки.
Выпив недельную норму коньяка, закрылся Кузьма в туалете и рыдал.
Долго и безутешно.
Нет собаки. Кто теперь напомнит родне, что он ещё есть, существует?
Значит, жить осталось недолго.