Мама попросила поздно не ложиться, а я её не послушал. Это последнее воспоминание, больше было и не нужно.
-Куда вы нас везёте? – спросил, наконец, какой-то парень.
-Никто вас не везёт, вы сами, - скучно промямлил человек, показавшийся всем главным.
Мы плыли или ехали, может, летели ни то на корабле, ни то в машине. В общем, двигались на странном передвижном средстве.
Мы без посторонней помощи поняли, как оказались здесь. Наверное, такие догадки специально в нас заложены, чтобы во время Доставок избежать паники и ведущего к ней стресса. Лично у меня стресса не было. Ещё не было жажды, покалываний в левом боку и извечной гордыни. Только пустоты: не как при депрессии, наоборот.
Одетый в строгий фрак работник, как я его про себя обозначил, переступил через мои заросшие ноги. Было заметно, что в повседневности он привык к другой одежде.
-У вас очень волосатое тело, - должно быть, от скуки отметил он.
-Мне были суждены холода, - сказал я с невыразительной улыбкой. – Или женщины. Напрасно, потому что от всего этого я бегал.
Работник коротко замешкался, однако затем уверенно опустился рядом со мной так, как если бы мы были уже давно знакомы и сидели напротив живописной лесной панорамы из моего прошлого. Закурив, чему я совсем не удивился, он спросил:
-Вот хотелось бы что-нибудь с собой забрать? Кроме нижнего белья, разумеется. Не терплю эту мелочность.
И без чужих напоминаний я укорял себя за то, что с детства приучился спать, в чём мать родила. Не рассчитывал, что сюда меня прямо из постели вытащат. Думал, признаюсь вам, это вообще будет целое действо: более трагичное или, по крайней мере, прогнозируемое.
-Размышляю над этим с начала поездки и… вы бы мне вряд ли это позволили.
Я осознавал, что на Место мы пока не прибыли, а вот когда прибудем, то не то, что взять разрешат, ещё и отберут последнее.
-Я не говорило, что тебе представится такая возможность, - сказал работник. – И не отрицало! Но гипотетически, если бы можно было…
-Ага. А почему вы решили конкретно меня доставать?! – я вежливо взбрыкнул. – Вот женщина сидит плачет, наверняка что-то дорогое оставила! Извините, конечно, но у меня сейчас такой момент в жизни… в пути, простите. Не совсем корректно с вашей стороны! Это ведь не обязательный опрос? Вот и спрашивайте женщину! – я отвернулся.
Работник спокойно встал и зашёл ко мне с другой стороны.
-Я знаю, что ответит женщина. Я всегда знаю, что они отвечают.
Кроме льющей слёзы женщины в нашем передвижном средстве находились трое молодых парней, которых, видно, что-то объединяло, но заговорить между собой они абсолютно не хотели, даже избегали друг друга. Был ещё, правда, тёмный угол, что интересно, единственный угол, и в него, судя по всему, кто-то забился.
-После всего, - махнул я рукой вперёд, - после того, как со мной Там закончат, ну, сделают, что надо, я, в принципе, не собирался ничего с собой забирать. Можно сказать, не рассчитывал. Только… чистый блокнот и ручку.
-Хм, - задумался работник. – Понятно. Нет, тебе не дадут чистый блокнот. И ручку тоже!
-Что значит, “не дадут”?! – поразившись наличию ответа, я отчитал его. – Ты же работник!
-Правильно.
-Ты же должен делать так, чтобы мы ни о чём не догадывались!
-Возможно, - не поддался на провокацию работник.
-И зачем ты мне тогда сказал?
-Просто, - засмеялся он. – Ручку с бумажкой тебе не дадут!
-Ну вот, - обиделся я и мельком подумал, что поведение элегантно выряженного существа мне что-то сильно напоминает, - не успел помереть!.. Когда приедем, я на тебя пожалуюсь. Расскажу, чем ты тут занимаешься! – на работника мои угрозы не действовали. – Расскажу о чём-нибудь возмутительном, чего ты даже не делал…
Я отдавал себе отчём в том, что, вероятно, усугубил сейчас своё положение. Меня вынудили!
По отношению к моим словам у работника проснулось маленькое побуждение.
-Эй ты, гандон! – окликнул он одного из парней; двое других злорадно переглянулись. – В тумбочке рядом с тобой бумаги лежат. Сюда неси! На второй полке!
Парень соображал туго, а когда всё-таки понял, что обратились к нему, выполнил просьбу не хотя. Поблагодарив, работник взял бумаги и быстро нашёл конкретный лист.
-Мама занималась всем, - сразу прочитал он, как будто собирался застать меня врасплох. Оторвавшись от текста, работник внимательно на меня посмотрел и лишь после продолжил: - Отец работал мелким чиновником, но, имея влиятельных знакомых, выхлопотал ему отличное образование. В целом, чтобы запрыгнуть в “Высшую лигу” без серьёзных помех, у него было всё от потенциала до возможностей, а он – это место особенно удалось! – предпочёл горизонтальные передвижения. Кругом своих друзей забаррикадировался от мнений, которые уж слишком искушали на достижение.
-Те, кто просто настаивал, были для меня не опасны, - разъяснил я. – Забавная интерпретация. Что там ещё?
-Любил горчицу, - сказал работник, даже не посмотрев в бумаги.
-Что? Горчицу?! – я немного растерялся. – Там действительно упомянули горчицу? Не верю... Нет, правда, единственное, про что написали, суммируя мою жизнь, - пара слов о родителях и горчица?! Да я, чтобы вы знали, больше хрен любил!
-Тут так и есть, причём дословно, - работник протянул мне записи. – Смотри! Я просто не дочитал.
Я почти выхватил эти бумаги.
-У-гу-гу… отец… О, предложение пропустили!.. Так… Господи, горчица! – мои руки всё выронили, лицо каменело. – Где остальное?! Я же писал,… я… делал поступки. Где мои плохие поступки?
-Не надо на меня повышать голос, это стандартная форма, - слегка насупился работник и всё же потрепал меня за бедро, а потом, отпрянув от смущения, за плечо, подчёркнуто по-товарищески: - Ты что, обиделся?
-Я…, - через меня разом прошли миллиарды голосов, - я… Ты! Ты – не другой! Ты – человек! – не сдержалось внезапное озарение.
Передвижное средство, кроме работника состоящее непременно из всего, что попадает к нему внутрь, по-прежнему ни на что не реагировало.
-Да. Конечно! Есть свои изъяны, но в целом замысел-то потрясающий!.. Ха. Поначалу я, было, запутался, а теперь вижу – человек! Был или, может, ещё будёшь, но человек!..
Дав понять, что мои наблюдения не влияют на ситуацию, работник равнодушно почесал намечающуюся лысину. Наверное, он и его чудо-машина не изменяли друг другу.
-Уж не знаю, как вас правильно называть, только я с такими как вы уже работало. У себя там вы, возможно, и нормальные, пока не попадаете к нам видеть всякое: чего нет, что видеть не должны, – работник сделал жест религиозного характера: - но всё это по-своему. Вы не язычники, вы – грешники! Во-первых, потише, едем не одни!
Постукивая многочисленными механизмами, где-то ближе к середине пола медленно и внятно очертил свои края широкий лаз. Всё было настолько предсказуемо в этом событии, что даже молодые и тем самым любознательные парни не повернулись в ту сторону. А вот работник с напускной прилежностью вскочил. И когда приземлялся, то неудачно поставил правую ногу. По помещению полетели бумаги. Мы, конечно, оживились, но не к добру было спускаться да ещё вниз при сложившихся обстоятельствах.
* * * * *
На выходе из тоннеля, по которому пришлось ползти на ощупь, меня буквально на лету подхватила строгого вида дама и за руку утянула в самый тёмный коридор из тех, что я успел заметить.
-Следуйте за мной! – сказала она для проформы.
Развернувшись, чтобы помахать на прощание остальным “пассажирам”, я понял, что за какие-то мгновения мы с провожатой ушли уже слишком далеко. Выходит, не судьба. Я протяжно вздохнул, но лёгкие предела не почувствовали.
Первое же наблюдение говорило за то, что пространство здесь очень ценили. Хотя ряд чётко не держался, двери по обоим бокам шли одна за другой, даже в полу и на потолке прятались множественные намёки на люк, в который около минуты назад пришлось спускаться. Сам коридор был пуст и беззвучен, но везде, как казалось, кипела серьёзная работа.
Очень быстро и неожиданно, думал я, борясь с ворохом рвущихся в меня переживаний. Все мои структуры, обязанные работать сейчас в ускоренном темпе, будто бы парализовало. Я был так скован, что не успевал подстраиваться под новые измерения человеческого бытия, влияние которых с каждым шагом усиливалось. От приступа безумства отвлекала только микроскопическая бледно-серая мошка, ещё в передвижном средстве совершившая посадку на моё левое плечо. Я тогда не придал этому значения, но насекомое оказалось назойливым и с тех пор меня не покидало, я уж, было, подумал грешным делом, не от плохой ли жизни оно прилипло.
Тем временем дама после очередного поворота повела меня по кабинетам. Их было много, и в каждом за небольшим рабочим столом сидело по мужчине. Как только проводница предоставляла сопроводительные бумаги, они с ходу начинали заваливать меня вопросами, да не просто заваливать, а конкретно, чётко, быстро и какой-то такой манерой, что задуматься ни над тем, о чём меня спрашивали, ни над тем, что я отвечаю, почти не получалось.
Некоторые из них попадались хорошие, что-то сознательно не вписывали или добавляли, пытаясь мне помочь. Другие были злые, то есть не обязательно злые, просто они писали все, как есть, но иногда ужесточали мои ответы до таких формулировок, что я диву давался. И выводы очень, очень резкие делали. Хотя большую часть информации они всё же черпали из своих источников.
Посмотрев на левое плечо, я приятно улыбнулся его обитателю. Мошка отметила моё внимание и резво зашагала по кругу. Доброе существо, вот бы мы стали с ней неразлучны! Ты представляешь, насекомое, после проведённых вместе лет, у нас будут свои истории, привычки, понятные только нам. Возможно, когда-нибудь ты даже вырастишь и превратишься в большую и сильную муху, которая далеко не один раз поможет мне в безвыходной ситуации…
И вот, как сказала дама, последняя дверь.
В комнатушке трудился такой же, как и предыдущие, неприметный мужчина.
-Всё, всё! – замахал на нас он, не отрываясь от процесса. – Никогда!
-Только переоформить. Нам, - особый акцент дама сделала на этом слове, - срочно!
Отложив в сторону из трёх листов два боковых, мужчина обхватил нас своим периферическим зрением; оно, похоже, было его основным при работе с посетителями. Прошла, наверное, минута, подвох в нас не проявился.
Мужчина поднялся и вытащил из-за пазухи несколько предметов: мне запечатанный конверт, для дамы печать на одну из бумаг и маленькую серебристую баночку на стол. Незаметно, отделившись от моего плеча, в ёмкость залетела мошка. Потом нас, не медля, выпроводили.
За дверью уже дружно расслабились, не спешили. Довольная проводница во главе, я следом. Лабиринт из одного вечного коридора запетлял.
На первом и последнем перекрёстке, через который лежал наш путь, прокатился лёгкий ветерок. Велением чего-то изнутри мы остановились.
По перпендикулярной дороге, выглядевшей здесь совсем инородно, небритый мужичина со злобными глазами тяжело тащил за ногу свой обезображенный скрюченный труп. Тащил рывками и, даже проходя рядом, смотрел только вперёд, будто, нас там не было. Дешёвая попытка! Около пятнадцати разнополых душ пролетело за ним. Прежде чем проводница разрешила пересечь перекрёсток, мы внимательно посмотрели по сторонам: сначала налево и на всякий случай – направо.
Шли, пока не стало понятно, что тянуть дальше уже некуда. На прощание дама хотела поцеловать меня в лобик, но меня это принципиально испугало, и я не дался. Потом, впрочем, подошёл сам и с благодарностью присосался губами к её ледяной руке. Тут это явно не принято, однако она от моего поступка была в экстазе и даже мечтательно посмотрела, как я исчезнул за окончательной на этот раз перегородкой.
* * * * *
Никакие ожидания не оправдались: снова работник и то же самое средство передвижения.
-Привет, - рассеянно поздоровался я и попытался выйти. Было заперто. – Я что, попал... по адресу?
Радостным шагом работник приблизился, взял конверт и резко распорол его мизинцем. Мне стало дурно, сильно тошнило. Внезапное помутнение навалилось так основательно, что я рухнул на пол.
-Тедди, - работник произнёс чьё-то имя. – Значит так, Тедди, выдвигаемся!
Он заспанно протёр лицо и посмотрел на звуки. Те тягостно кружились, отлетая от выполнявшего обязанности работника.
-Выдвигаемся? – удивился он, потому что ещё раньше решил для себя, что передвижное средство ездит исключительно по одному маршруту. - А как же со мной?
Работник умиротворённо продолжал делать комбинации неуловимых движений.
-… мёртв, для начала этого должно быть достаточно.
Тедди встал. Координация ещё подводила, поэтому пришлось подпирать стены.
-Ты видел моё тело? – спросил он с вызовом. - Я уверен, что ты его не видел! А меня дальше предварительных процедур не пропустили. По сути, я до сих пор так ничего и не узнал.
-Мы направляемся обратно на Землю! – удовлетворив его любопытство, объявил работник. – И мы уже почти на месте. Там тебя ждёт здоровый, крепенький малыш. Вот теперь твоё знание, Тедди!
-Опять? – спросил он. – Ты… не подумай, меня уже ничто не удивляет, но – опять?!
-Не стоит спешить с выводами: наша контора не раздаёт вторые шансы. Тебе поручается лишь присматривать за мальчишкой. – Работник кинул Тедди в ноги обёрнутую полиэтиленом форму. – Очень ответственное задание. По секрету скажу: есть вероятность карьерного роста. Извини. Так часто поступают с лазутчиками.
Ему так долго не хватало одежды, что он уже перестал о ней думать. Форма, больше напоминающая новогодний костюм, осталась одиноко лежать на полу.
-Брось! Какой я тебе лазутчик?! – уравновешенно усомнился он. – Ваши ребята не разобрались. Меня же не посылал никто!
-В том-то и проблема, - развёл руками работник, - что … сам себя послал! Детали мне не известны, поэтому сейчас лучше переступи через это. Помнишь перекрёсток? Переступи! Кроме кусочков идеологии из того, за чем гонишься, ты теперь очень долго ничего не обретёшь. Ты будешь только терять, как терял! Оцени доверие!
-Стой, я, - в пол обычного голоса сказал Тедди, - я почти уверен, что всё не так… Знаю-знаю, я просто забыл! – пройдя несколько кругов, он вдруг резко остановился: - Что, вся эта спешка из-за ребёнка?!
-Ребёнка?! Это далеко не простой ребёнок! К тому же без поддержки он, скорее всего, - пу! - загнётся. Отдельные моменты тебя, конечно, могут ещё ему помешать, но в целом мальчику необходим именно ты!
Не хотелось больше подробностей. Совсем. Он опустился на колени.
-Я. Я. Я. Я. Я и я! Я устал.
В последней надежде напрячь содержимое своей головы, Тедди грубо обхватил её руками. Сдавил, дальше короткие крики. Только вот совсем не мозг там был, и требовались иные подходы.
-Меня оставляют в подвешенном состоянии. Будут выжимать, пока о себе не перестану думать? Сам?
-Намного дольше, - отвернулся работник. – Намного по моим подсчётам…
февраль, апрель 2007