Бизнес – это не его. Ему лучше не браться вовсе.
Она говорила, намекала ему. В этом было противоречие. С одной стороны, как очень хорошая жена, поддерживала все начинания мужа. Тем более, касающиеся частной инициативы.
С другой стороны, ей часто не давали нормально спать опасения. Смутные, невнятные. Обращенный к себе вопрос «ну чего я боюсь?» ответа не давал. Пока однажды не наткнулась на мысль, что боится окружения Сергея, людей, с ним бывших в деле. Такие акулы…
Сначала все получалось. Но друзья смущали. Слишком сильно влияние. И роль Сергея не была большой.
Он не был подставной уткой. Руководил небольшим коллективом и делал все сам. На самом деле решал все Игорь. Сергей был в подчиненном положении. Это целиком соответствовало той роли, какую мальчик себе выбрал в жизни. Сам выбрал.
«Ему вообще было лучше не браться за это дело».
Бизнес – это не его. Не тот корабль, не готов к самостоятельному плаванию.
Такие мысли были в голове Елены, когда ее, молодую двадцаипятилетнюю женщину и ее мужа Сергея, предпринимателя, везли неизвестно куда. Хотя, Елена могла бы представить обстановку, не находись она в панике. Прочная кровать там должна быть точно. Как минимум…
Потому что везли их, чтобы расплатиться за долг. Долг, который образовался в ходе бизнеса Сергея. Расплатиться предстояло женой.
Она согласилась. Сергей пришел тогда очень подавленным. Поведал страшную новость.
Фирма не рассчиталась с учредителями. И не имеет сейчас данной финансовой возможности. В этом случае отвечает Сергей. Такие договоренности.
Не то, чтобы большие деньги для них. Для НИХ, но не для него. И их нет. Поэтому – Сергей пойдет в расход. Но – решение есть. Елена.
Она была в отчаянии и металась по кухне. Сергей сидел, скрестив ножки, выдавливал из себя скорбные фразы и курил одну за одной.
Он поступил хитро. Не стал просить. Просто сказал, что его убьют или искалечат за эти деньги. Но Елена нравится кому-то из крутых и может расплатиться телом. Тогда долг простят.
Предоставил сделать выбор самой. А она никогда не ожидала такого шага. Вообще – такого поворота событий.
И вспоминала, как они познакомились. Одна из самых красивых девочек журфака. Из интеллигентной семьи, порядочная, как сейчас говорят. Надежная.
Ей нужен был человек погрубее и понапористее. Поскольку, эти качества у Елены внутренне соответствовали надежности. По ее внутреннему убеждению, в смысле. Такой мужчина более надежен, считала она.
Хотя спроси ее – ей очень нравился тип Сергея. Вежливый, обходительный, не пошлый. Симпатичный.
Но это внешность. Фасад. За ним скрывалось иное. Что становилось явным от года к году супружеской жизни.
Культура и вежливость порой прикрывали отсутствие волевых качеств и неумение идти на конфликт, качества, столь необходимые в бизнесе.
Кроме того, скоро выяснилось, что Сережа не слишком силен в постели, и желание возникает у него… раз в неделю… а ей надо чаще… да и секс не то, чтобы, но…
Ей было ужасно, она плакала и не могла заснуть. Утром поехала на работу с красными воспаленными глазами. В метро тошнило, не хватало воздуха.
«Лена, пойми меня… я не знаю, что делать. Игорь, он очень сильный, не бросает слов на ветер. Если обещал – сделает. Или…»
- Что «или»!? – она кричала в истерике. Сергей заикался.
- Или… я должен…
- Я уже слышала, что ты должен!!! Как… как ты вляпался?! Ох, Сережа. Они мне не нравились с самого начала. Я даже не предупреждала тебя – просила. Зачем ты меня втянул? Зачем таскал на ваши вечеринки. Они бы не видели и не знали меня…
- Мы договорились, все время быть вместе. Я не хотел… чтобы ты ревновала.
- 0 чем ты?! Ты же серьезный… бизнес…
- Н-не в этом дело… есть еще … у-с-условие…
- Ну что же?! Говори!
- Они могут простить. Если я привезу тебя им и оставлю на ночь. Т-ты понимаешь?
- Что? Что еще? – в аффекте Лена не уловила смысл сказанной мужем фразы.
- Ты нравишься Игорю, он хочет тебя. Другие, скорее всего, тоже. Если привезу тебя и оставлю ему на ночь – простят.
- И ты…
- Я – нет конечно. Значит, быть убитым.
- Нет. Нет!!! Не верю … скажи, что это сон, умоляю, кошмарный сон.
- Это не сон, к сожалению, - Сергей, казалось, уже немного успокоился. Елена никак не могла придти в себя и спокойно обдумать ситуацию.
Жила с этим два дня. Лучше не становилось. Успокоиться не получалось. Дома и на работе все валилось из рук. Он был дорог ей, очень дорог. Не знаю, можно ли назвать любовью то, что было между ними. Но она сказала «да». На третий день.
Сергей перенес столь драматическое сколь и пикантное решение жены стоически. Ни один мускул не дрогнул на лице. Но сам – сел, согнулся и словно постарел. Стал жалким и беспомощным.
Она надеялась, муж остановит ее. Отправит к бабушке в Саратов, чтобы она не видела и не слышала того, что будет происходить. Что будет бороться.
В то же время страшно боялась. Что приехав – обнаружит изуродованный труп на супружеской кровати. Сознание предательски по отношению к гордости рисовало страшные картины. И она согласилась.
Он не остановил ее. И накануне, когда подошел после звонка Игоря, наверное, с уничтожившим ее вопросом: «Что, завтра едем?» выдавила из себя сквозь зубы со страхом, тоской и ненавистью одновременно: «Согласна. Едем».
Они смаковали. Оттягивали предстоящее. Приготовили подарок: шикарное черное платье, белье, чулки, тоже черные, туфли на шпильке. Игорь звонил ей сам. Был вежлив. И не терпящим возражений тоном потребовал одеть подарок.
Вначале был ресторан. Их было пятеро. Игорь во главе стола – Елена напротив. Приват-кабина с выходом к танцполу.
Ее разглядывали. Плечи открыты полностью. Грудь – почти. Чуть не до сосков. Очень вызывающе.
Разглядывали бесцеремонно. Как жертву, которая уже никуда не денется. Как добычу. Как собственность.
Они могли бы иметь лучших шлюх каждый день, но все – пресытились. Наскучило. Любовницы тоже – не то все. Хотелось пропустить порядочную женщину. Так, чтобы она не хотела. Заставить. Сломать. Превратить в шлюху, в ****ь. А тем более – в присутствии мужа.
Кошмар этого рокового вечера возрастал по нарастающей. Лена не могла совладать с собой и тряслась от страха к великому удовольствию гостей.
Приглашали танцевать. Первым – Игорь.
Лена не помнит момент, когда поняла, что будут все четверо. Хорошо, если не больше. Наверное сразу, как увидела компанию в ресторане. Когда они вошли, как на эшафот, дрожащие и бледные – она, шикарная блондинка в черном платье дорогой шлюхи, и Сережа в джинсах и подаренной ею, когда-то, тенниске. В голове не было слов, мысли не обращались в связные фразы или хотя бы понимаемые образы. Только мутный, как селевой поток, но страшный и сметающий на своем пути страх, не оставляющий шанса всему остальному сознанию. Делающий ледяными руки и ноги, вялым и неуклюжим – тело, потными ладони и подмышки.
Во время танцев и разговоров Сергей отводил глаза и стремительно напивался. К моменту выхода из ресторана он был уже изрядно пьян.
Пятерка принимала алкоголь, расслаблялась, похоть и напряжение ярости предстоящего изнасилования нарастали. На Лену смотрели не отрываясь, теперь уже с откровенно звериным оскалом, едва не пуская слюни. Разговоры тоже крутились вокруг темы долга и предстоящей расплаты.
- Серег, ты объясни, как можно бабу свою отдать? Мы ж на ней места живого не оставим! На куски порвем. Не понимаю!
- Серег, она тебе изменяла!? Нет? Не может быть … ты посмотри на нее! Таких мужики не пропускают. Нормальные мужики…
- Типа нас!
- Да. Ха-ха. Типа нас. Кроме тебя у нее были? Да, Леночка, скажи. Молчишь? Что поперхнулась? Ты скоро моим компотом поперхнешься, ****ь ситцевая.
Лена подалась вперед, давясь от страха и волнения, не в силах остановить рвотный позыв. Тут же прикрыла рот ладонью. Говоривший, Авдот, уловил и понял ее движение, захлопал в ладоши.
Для нее наступал ад. Настолько, что она ощущала его физиологически. Не умом. Каждой клеточкой своего тела, скоро отданному на растерзание. Слез не было. Невозможная сухость в горле. Предательский пот и холод. Желание мочиться и тошнота.
Ей велели расстегнуть пуговицу и приспустить декольте. Она повиновалась дрожащими от страха руками. «Ниже, еще ниже!».
Почти до сосков был опущен лиф платья, прекрасная, не тронутая материнством грудь возвышалась на обозрении компании. Дрон, так обращались к сидевшему по правую руку от Игоря мускулистому человеку с красивым волевым лицом, швырнул маслинку навесом и попал. Лена вздрогнула, тут ее охватили слезы отчаяния. Девушка бросилась из зала, слыша еще резкие слова Игоря, обращенные Дрону, но смысл их не понимая из-за общего гомона и смятения души.
«Нет! Это не для меня! Я не могу! Прости, Сережа! Я не могу, НЕ МОГУ! Сережа?»
На выходе, пропустив прямо пред Леной двух напыщенных дам, дорогу девушке преградил дюжий охранник.
- Вам надо в дамскую комнату. Это вон там!
- Нет… нет же… мне надо выйти… я … очень прошу… умоляю…
- Вам надо в дамскую комнату! – охранник подхватил ее грубо, непривычно для Лены, чуть выше локтя и с необыкновенной стремительностью повлек по коридору. Лене приходилось бежать за ним, спотыкаясь на шпильках. Охранник буквально втолкнул девушку в холл туалета. Две дамы курили напротив умывальников. На Лену посмотрели с удивлением и перешли на шепот. Девушка, однако, различила начало фразы, сказанное одной из женщин: «таких ****ей…». Вторая рассмеялась. Лена была уверена, что смотрят на нее.
Успокоиться не получилось. Умылась, пришлось привести себя в порядок. Ничего, только глаза припухли. Все равно очень красива. Вышла. Охранник ждал неподалеку, так же, за локоть, проводил Лену к столику. Гости хохотали. Сергей сотрясался, закрыв лицо руками в углу ложи.
- А без косметики вы не менее красивы!
Сергей стал просить отпустить его. Ему отказали.
Один почти все время молчал. Ничего не говорил и не пил. Следил за происходящим с интересом.
- Рэм, а ты че? На – налей себе.
Тот, кого назвали Рэм, плеснул совсем немного виски, промочил горло. Закусил скромно лимоном. В руках его появился блокнот, парень сделал какую-то запись. Потом еще.
Был похож на менеджера среднего звена. Таких много в банках и хороших офисах. Если бы не коричневая рубаха под серым костюмом – в полный невпопад. Он – не оттуда. Здесь – что-то другое.
На двух машинах супругов привезли в роскошную квартиру. Двухкомнатка. Двери нет, вместо нее - арка и проем намного шире дверного, чуть не во всю стену. Так, что находясь в гостиной прекрасно видно все, что происходит в спальне. Квартира одного человека.
Обставлена очень дорого. И комнаты большие. Судя по месту, а Лена в какой-то момент обратила внимание, что находятся вблизи Белорусской, деньги вложены немалые.
Мебель своеобразная и полная несочетания стилей. Кровать очень низкая. «По-моему, так у японцев. Или у них вообще нет мебели?».
В гостиной что-то вроде готики.
Посреди накрыт роскошный стол. Опять. Гости в подпитии, но, впрочем, нормальные. Знают меру в питье и еде. Видно по ним.
За исключением Сергея, уже сильно пьяного. С ним обходятся с показным презрением. Даже Игорь, выдержанный и обычно спокойный. «Твое место там, шакал…». Сергей, весь согнутый и опущенный, послушно поплелся в угол комнаты, где стояло огромное кресло, не забыв прихватить стакан, впрочем.
Она не презирала его, только жалость, ЗАЧЕМ, они притащили его сюда. Ее Сережу, зачем ему видеть то, что будет.
Началось. Они были уже хорошо разгорячены алкоголем и не желали больше ждать.
Наиболее грузный и мощный Авдотий схватил ее за волосы и потащил в спальню. Лена зашлась истерическим полным отчаяния воплем боли и страха. Гости за столом притихли, сами пораженные происходящим.
Девушка что есть силы отбивалась руками, не понимая бессмысленности такой защиты, только приводившей в ярость и распалявшей бандитов. На мгновение ей удалось высвободиться, взгляд тут же упал на Сергея, как на последнюю надежду.
«Пусть бы он встал, раскидал их, пусть даже раненый в завязавшейся потасовке, освободил бы ей путь к спасению, а сам … остался бы погибать? Но ведь это она спасает его, любимого горячо и искренне мужа. Но как?! Как он может смотреть?!» Словно услышав ее мысли, Сергей наклонил голову, закрыл лицо руками и затрясся, то ли в рыданиях, то ли в судорогах. Что теперь?!
Авдотий снова ухватил ее за руку и поволок в спальню, свободной рукой лапая грудь и разрывая лиф платья. Послышался треск дорогой материи.
- Э, Авдот, не рви, пусть сама!
- И правда! Пусть сама разденется. Здесь! А мы посмотрим. Потом начнешь. Ночь долгая.
Авдот вытолкнул Елену на середину комнаты. Женщину сковало словно параличом.
- Давай, снимай! – орали за столом, - все снимай!
Авдот уселся, весь недовольный, страшно вращая головой, словно пытаясь избавиться от боли в шее.
Елена стояла неподвижно, слезы отчаяния лились из глаз, ей было больно и страшно.
Сергей, не отрывая ладоней от лица, стал вдруг клониться к полу и упал. Авдот подошел к нему.
- Поднимайся. Поднимайся, ****ь, и смотри!,- при этих словах он пнул Сергея несильно ногой. И тут лишился терпения.
Выхватив неизвестно откуда огромный сверкающий полировкой стали нож Авдот подскочил к Елене и помахал орудием перед ее лицом. За столом пронесся вздох то ли неодобрения, то ли неожиданности.
- Если ты, сука, сейчас … НЕ … НЕ! – Авдот захлебывался словами и не мог закончить фразу, смысл которой, впрочем, был и без того понятен всем присутствующим.
Страх возобладал, - никогда ранее Елене не показывали оружие, готовое применить против нее. Содрогаясь рыданиями, девушка начала раздеваться. Авдот удовлетворенно хмыкнул и, как будто смягчившись, добавил: «Улыбайся. Улыбайся, сука!»
Лена удивилась себе, - лицо ее действительно изобразило гримасу, отдаленно напоминавшую улыбку. Великая сила страха!
Она долго не могла освободиться от платья: руки не слушались. Пальцы и ноги были ледяными, несмотря на тепло в комнате. Когда предстала в белье, четверка начала терять человеческий облик. Глаза на выкате, красные и воспаленные, слюна стекала с подбородка Авдота и соприкасалась уже тонкой нитью с тарелкой.
Таковы почти были и остальные, за исключением Игоря, сохранявшего и облик и манеры джентльмена, и человека в коричневой рубахе. Наблюдал он за происходящим как бы с показным равнодушием, но следил за действом внимательно, стараясь скрыть волнение.
- Сергей, хватит валяться, смотрите, Ваша супруга … да она прекрасна!
Сережа поднялся в кресло, лучше не смотреть было ей на него. Перепачканное лицо, воспаленные глаза, она заметила тик – челюсть дергалась, рот не закрывался…трясущейся рукой он потянулся за бутылкой.
- Снимайте все остальное, Елена. Судьба, ничего не поделаешь, - голос Игоря тоже немного дрожал, но железные нотки в нем сохранялись.
Авдот посмотрел хищно. Готовый, видимо, снова взяться за нож. Страх накатил с новой силой. Елене не сразу удалось расстегнуть лифчик, он начал соскальзывать, инстинктивно девушка прижала чашечки к грудям. Дружный смех раздался за столом. Сергей смотрел будто сквозь нее, широко открыв рот. Казалось, он удивлен чем-то страшным, словно и не видел ее множество раз обнаженной. Так, наверное, смотрит человек на вспышку ядерного взрыва за доли секунды до того, как она испепелит его, вначале выжжев глаза, затем обуглив кожу, а после обратив плоть в пепел.
«Надо решиться. Иначе не будет. Не тяни, когда начнется, будет легче. НАЧНЕТСЯ!!!!!». Если мысли Елены выразить словами, они, пожалуй, были бы именно такими. Но слов не было. Страх, огромное количество страха. Необходимость сделать то, что делать нельзя. Переступить через все, во что верила. Заставить себя. Превратиться в ничтожество. Найти силы не сойти с ума…
«Надо решиться. Когда ЭТО начнется, будет легче. Надо принять». Девушка убрала руки, лиф покорно скользнул с груди, обнажив два прекрасных спелых пода с пухлыми розовыми ареолами сосков, так возбуждающими под футболкой, надетой на голое тело. За столом раздался выдох. На секунды воцарилась тишина.
Лена приспустила трусики. О БОЖЕ! Тут девушка подняла голову к потолку, словно ища там провидения или спасения. «Быстрее. Не тяни», - предательски шептал внутренний голос.
Она спустила трусики еще. Теперь уже аккуратно выбритый лобок был виден весь. Еще. Почти до колена. Это было уже легче. И вот, полностью обнаженная девушка предстала перед пятеркой и мужем. Никто не мог издать хоть какой-нибудь звук, такое магическое действие возымела красота. Сергей заскулил, снова закрыл лицо и согнулся так, что оказался ниже уровня стола, не в силах видеть происходящее.
Авдот снова оказался рядом. Мгновенно и ловко ухватил за волосы и запрокинул девушке голову. За волосы же, слегка, стараясь не доставлять лишнюю боль, повлек Елену в спальню.
- Авдот, а кто сказал, что ты первый?!
- Ладно, Токар, оставь, пусть. Ему, по-моему, охота больше других, - и, уже обращаясь к Авдоту, - смотри, нам что-нибудь оставь. А то ты малый рьяный.
Елена оказалась в спальне. Авдот отпустил ее так, что девушка стояла спиной к кровати. Рванул на себе рубаху, пуговицы разлетелись в разные стороны. Девушка попятилась, рыдая.
Тут Авдот ладонью толкнул Елену, отступать было некуда, вскрикнув, девушка упала в кровать. Попыталась подняться, но…
- Лежать! Лежать. Вот так. Затихни. И не скули. Хотя, хочешь – ори. Даже, так лучше.
Авдот расстегнул ремень, спустил брюки вместе с трусами, огромный член вздыбился к потолку. Елена заорала от ужаса. Авдот улыбался.
- Ноги расставь. Ноги расставь, ****ь, - Авдот уже полностью обнаженный забирался на кровать. Не секунды спазм лишил девушку возможности дышать. Она почувствовала лапы Авдота на ягодицах, затем его пальцы … там…
- Сухая?! Сухая. Ну ничего, терпи. Раз сухая. Не хочешь? Терпи. Тебе понравится.
Ту ее стошнило. Спазм подкатил изнутри, спасло, что девушка ничего не ела, ни в ресторане, ни, тем более, после. Горло обожгло кислотой желудочного сока и желчи. Елена сглотнула, почему-то испугавшись перепачкать простыни, это не осталось незамеченным.
- Не блевать! Не блевать! Ты же не ела. Я заметил. Ничего, мы тебя накормим. Жиденьким.
Головка члена уже скользила по губам, и вот, началось проникновение, боль, острая боль внизу живота. Девушка выгнулась. Много боли…
Авдот подался вперед, навалился телом, лишив возможности сжать ноги, подхватил снизу за плечи и рывком потянул на себя. Одновременно движением бедер надев девушку на окаменевшее естество, словно посадив на кол. Елена заорала от дикой пронзительной боли, но звука не было, крик вышел беззвучным.
В горло еще раз хлестануло желудочным соком. Авдот начал двигаться мощно и интенсивно, девушка не могла кричать и лишь открывала рот, немая, как рыба. Кровать издавала скрипы, в комнате прошел гомон, скрипы были услышаны.
- Молодец, а? Тихо, прям без звука. Молодец, девка. Серег, ну ты жену себе отхватил. Да не переживай, не убудет, заживет как на кошке.
И взрыв смеха.
Ее выставили в комнату. Поставили на четвереньки. «Чтобы Сережа видел. Для остроты ощущений».
- У-моляю, отпустите. Н-н-не … м-мо-гу с-смо-треть…
- Встань на колени, проси. А может, сам ее хочешь, Серег? Присоединяйся. Но – последний. Игорь, пусть он будет последний! Я сказал!
- Говорю здесь я. Пусть катится. Расплатился.
- Но – красотка останется на ночь!
Авдот за шкирку поднял рыдающего Сергея и отволок в коридор. Раздался короткий вопль, дверь с хлопком закрылась. Лязгнул замок.
Игорь не прикоснулся к Елене. И тот, в коричневой рубахе, тоже. Временами уходили на кухню. Временами возвращались в комнату, переполняемую воплями и смехом. Коричневый располагался в кресле в противоположном углу места, где недавно маячил Сергей. Блокнот в его руках больше не появлялся. Только – стаканчик с жидкостью чайного цвета. А еще – тонкая сигара. И в какой-то момент комната наполнилась ароматом.
Ее смогли по два раза. Потом Дрон насиловал девушку бутылкой шампанского в зад. Она вырывалась, не в силах терпеть. Тогда Авдот стальной хваткой прижал ее за шею к матрасу, едва не сломав нос и скулы. Потом все кончилось.
Она оставалась в кровати долго. Несмотря на то, что ей хотелось как можно быстрее покинуть ненавистную квартиру или хотя бы отмыться. Попробовала подняться, но боль и упадок сил не дали этого сделать. Неожиданно забылась. Провалилась в небытие. Потеряла сознание? Или заснула неожиданно? Как будто девушкой овладел Морфей, сжалившись над ней, и спасая от безумия?
Прошло, наверное, часа два.
В комнате было тихо. Видимо, все спали. Один был в ванной, – раздался звук слива бачка. Через арку была видна чья-то рука, вытянутая вдоль стола, с золотыми часами, волосатая.
Она осмотрела то, что было вокруг. Простынь сбита и вся в подтеках, местами розовых от крови. Содержимое тумбочки все сброшено на пол, она задела, когда металась под кем-то из хозяев. Бра тоже вырвано и висит на проводах.
Странно, она не помнила, что была борьба. Наверное, временами боль была столь сильной, что сознание отказывалось записывать происходящее. А может в этом защитное свойство мозга, не позволяющего человеку помнить страшное, дабы потом не сойти с ума.
Попробовала сесть. Движение отдалось резкой болью внизу живота и анусе. Легла опять.
Голова раскалывалась, ощутимо тошнило.
Посмотрела на себя. Грудь и живот были обильно забрызганы спермой. Проявились синяки на боках и особенно ногах. Следы от пальцев.
Тело теперь отзывалось сильнейшей болью. Внутренний наркоз прошел.
Болели соски, осмотрев их, Елена убедилась, что один из них сильно поврежден зубами, видимо.
«Нет, надо сесть. Потом – доползти до зеркала».
Превозмогая боль, девушка села на кровати. Посмотрела вниз.
То, что она увидела, напоминало скорее рану. Губы опухли и были словно разворочены, все в кровавых подтеках. Сперма везде и продолжала вытекать из нее розовая, смешавшаяся с кровью. Запах говна. От неудачного движения анус пронзила сильнейшая боль. Лена вскрикнула, рухнув на кровать и тут желудок ее опорожнился оранжевой кислой желчью с комками сгустившейся спермы, горло обожгло кислотой.
Через полчаса она, тем не менее, уже промывала желудок в ванной. Побольше воды, побольше! И тут же два пальца. И вся эта дрянь изрыгалась из нее.
Боль была еще острой, однако движение помогало. Надо расхаживаться.
Зашла в душевую, в расстройстве и упадке долго не могла сообразить как включить. Наконец сверху ударили потоки воды. И она заревела.
Трое, кроме Игоря, спали за столом, Авдот и еще один – укрытые простынями. На кухне послышалось движение и в комнате появился Игорь.
- А, Елена? Доброе утро! – как будто они встретились на даче после вчерашнего шашлыка.
Но надо было уйти как можно быстрее, пока те, за столом, не проснулись.
- Не волнуйтесь, Лена, все кончено. Рассчитались. Одевайтесь, моя машина доставит Вас до дома.
Она не побрезговала воспользоваться транспортом Игоря, понимая, что даже поймать такси сил не хватит, и она рискует рухнуть в обморок. Да и чувствовала себя шлюхой настолько, что… а что, шлюх ведь довозят до дома? Элитных шлюх?
Она открыла сама, нащупав ключи в сумочке. Долго не могла попасть в скважину. Звонить не хотела. Хоть бы его не было дома!
Сергей был на кухне. На столе – опорожненная поллитра водки.
Она села. Взяла его за руку. Слова давались с трудом. Сил на ненависть и презрение не осталось. Казалось – душа отлетела, здесь – только тело, но мыслящее и говорящее. Зомби.
- Ты не должен ничего. Это – первое. А… а… как жить? Как жить то будем, Сережа?
Она поразилась – он был трезв. И сед. Он поседел за эту ночь. И на вид прибавил лет десять.
- Я не могу. Пойми меня… я не могу.
- Что не можешь?
…
- Говори же! – она сорвалась на крик, - не молчи. ГОВОРИ!!!
- Я не могу… быть с тобой. Надо расстаться. После всего, что было… я все время представляю тебя с ними, ты понимаешь?
В голове у Елены помутилось, в глазах потемнело. Казалось, на улице неожиданно наступили сумерки. Поэтому внешне девушка оставалась совершенно спокойной. Усмехнулась.
- Как же? Ведь я ради тебя. Ведь ты сказал…, - тут она осеклась. Она была в замешательстве.
Сергей равнодушно с виду, смотрел в окно, старался не встречаться с женой взглядом.
И тут все расставилось по свои полочкам. Неожиданно острая боль пронзила голову, боль в теле напротив, притупилась.
Молодая женщина подошла к стеллажу, взяла самый большой нож, вернулась к мужу, отвлеченному и безразличному, потому не обратившему внимания на происходящее и нанесла рассекающий удар мужчине в горло.
Сергей дернул головой, последний раз они встретились глазами, на долю предсмертной секунды, за которую взгляд его выражал сначала недоумение, а потом - ужас. Хлестанула кровь, хлестанула сильно, залив ему грудь и подбородок. Голова запрокинулась, хлюпнув, Сергей рухнул на пол, по телу прошла судорога.
Девушка улыбнулась безнадежной и отвлеченной улыбкой.
- А… сколько же время? О, восемь еще только? Как рано? Пойду посплю, ведь никуда не вставать. Где пульт? Всегда хорошо засыпаю под телевизор…
Она побрела в спальню. Улыбающаяся, бросая иногда не значащие ничего фразы. Не раздеваясь сбросила покрывало, залезла под простынь, свернулась как кошка, зевнула, и снова улыбка счастья озарила ее лицо. Елене было так хорошо, как давно не было.
Я аккуратно, меж пьяных спящих тел, прошел на кухню. Игорь, единственный мой собеседник, был за столом. Молча взглянул на меня, поставил стакан, плеснул Джек Дэниелз.
- Пей.
Все еще находясь в шоке от произошедшего, я взял стакан, осушил залпом.
- Еще пей, - Игорь плеснул до половины, грамм, наверное, двести. Себе налил тоже.
- Ну как?
Мысли стали упорядочиваться под действием алкоголя.
- Сильно. Я … не ожидал.
- Не ожидал чего?
- Что … так все будет.
- Думал, мы с ней чай будем пить?
- Нет, но, было неожиданно.
- Почему не стал.
- Не мое это.
- Ты только книжки пишешь?
- Пока – да. Но буду издавать. Обязательно.
- Как времени-то хватает? При всех твоих остальных занятиях.
- Сам удивляюсь.
- И?
- Хороший сюжет.
- Да?
- Да. Меня больше интересует психологическая сторона.
- Ну, это не для меня.
- Вы просто не читали… хорошего… Тогда – картины сами рисуются перед глазами.
- Любишь такие сюжеты?
- Люблю, когда все на пределе. Эмоции, чувства. Вам же интересно было…
- Насиловать ее? Да! И им тоже, - Игорь кивнул в сторону комнаты, - а сам не стал. А им устроил. Они это знают. Когда сама хочет, - не то, говорят. Когда изложишь?
- При вдохновении – дня хватит.
- А оно есть, вдохновение?
- Есть! Это – настоящий шок.
- Я знал. Что тебе понравится. Кто еще, как не Игорь, устроит такое шоу.
- Про это нельзя говорить – «понравится». Это – шок.
- А сам бы хотел?
- Может и «да». В глубине души. Где-то очень глубоко.
- Почему нет?
- Поэтому только пишу.
- Почитать дашь!
- Когда издамся.
- Пошел ты… сказал – дашь!
- Хорошо. Но больше - прошу никому. Примета.
- Ты же не суеверный.
- Это – тоже дело жизни. Как и то, чем занимаюсь сейчас. Не хочу рисковать. Но Вам – дам.
- А в чем смысл?
- В характерах. В чувствах. Все на пределе. Запрещенное.
- Мудрено.
- Ничего мудреного нет. Просто – власть.
- Власть?
- Вот именно. Над Сергеем – способность подавить его волю и заставить отдать самое дорогое. Причем, вы заставили его смотреть все фазы изнасилования жены. Могли бы ведь этого и не делать? Привезли бы ее одну, она бы вам дала всем, а Сергей сидел дома или где-нибудь и напивался. Не видел бы всего… что было. Зачем это?
- Я так хочу.
- Понятно. Но глубокая суть – власть. Способность заставить человека сделать то, что делать нельзя. Ни при каких обстоятельствах. Дальше… ОНА. Вам нужен процесс насилия. Принуждения женщины к спариванию. Обязательно – против ее воли. Это главное здесь, в этой истории. И в отношении Сергея и в отношении Елены, - происходящее грубо против их воли, неприемлемо для них совершенно и ведет к полному разрушению устоев, так сказать, и личностей. Это ярко проявилось в моменте раздевания. Для нее это было самым страшным, - она еще верная жена и девушка из порядочной семьи, но ей предстоит раздеться перед четырьмя самцами. И потом им отдаться на глазах мужа. Когда Авдот начал ее …, она чувствовала боль, эмоциональная сторона притуплялась, поскольку она внутренне смирилась и приняла происходящее. А вот когда раздевали! Обратили внимание, как она дрожала? Постоянно сглатывала от страха и волнения, - в горле-то пересохло. А лицо! А жесты, косные и неуклюжие! И это было очень возбуждающе! Прелесть!
- Смотри, ты все разложил по полочкам.
- Но и это не самое интересное. И не самое главное.
- А что тогда?
- Вы!
- Я?
- Вы и вся четверка. Бандиты, не обижайтесь, конечно. Условно так называю.
- ?
- Характеры. Напор. Смелость. Расчет. Вот Вы. Сами не участвовали. Но – организовали. Расставили Сергею ловушки. В которые он и попался. Ведь, когда Вы увидели Елену первый раз, она настолько понравилась Вам, Вы сами ее хотели. Может, даже предложили ей, но, получили отказ. Возможно, она испугалась. Или сработали принципы. Но Вы решили добиться своего. Верно?
- Верно! Ну ты даешь! Сам себя не боишься?
- Боюсь иногда. Но страх – один из грехов. Изживаю. С переменным успехом.
- Вы могли уложить ее в постель тем же способом, каким отдали на растерзание Вашим друзьям. Шантажом и запугиванием. Но Вы решили сделать по-другому. Растоптав девушку, ее мужа, и бросив, как бы сказать, стае яростных собак двух овечек. Собакам хорошо. При этом, Игорь, Вы не злой человек. И наверняка, наиболее правильный, если хотите, порядочный в этой истории.
- Я? Правильный?
- Да. Вы примеряли ситуацию Сергея на себе. И знали, что выход есть. Вы бы выбрали его. Умереть, но не отдать жену на растерзание. Думали так?
- Да. Читаешь мысли. Инженер человеческих душ.
- До этого далеко еще. Дилетант. Осмелившийся. Во – осмелившийся дилетант! Мальчик в обосраной сорочке. В этом деле. По сравнению с Пелевиным …
- Ладно. Не уходи в сторону.
- Ну да! Вы бы умерли, но жену не отдали. Поэтому выбор у них был. У Сергея точно был. Умереть. Тайная суть истории в том, что Вы бы его не убили. Он вышел бы сухой. И даже снискал бы Ваше уважение.
- Верно.
- Но он испугался. Привез ее сам. Ее же не в электричке выебли? Они пришли своими ножками. В этом их преступление. Страх. И они жестоко расплатились за него. И еще будут расплачиваться долгие годы. Если останутся живы.
- А она?
- Ее преступление в том же, но есть смягчающее обстоятельства. Она заступалась не за себя. За него. А должна была послать подальше, как только он заикнулся о возможности такой расплаты.
- А я? Будь осторожен.
- Если уж задаете такой вопрос, будьте готовы выслушать все. Даже, если Вам не нравится. Вы – человек сильный. И сильных страстей. Испытатель людей. Проверяете их на прочность. И в этом нет ничего преступного, хотя сделано все было очень, крайне жестоким способом. Сделано не с врагом. Со слабаком. Врага можно уважать. Слабака – нет. Вы уважаете силу. А сила не бывает хорошей или плохой. Но она всегда права. Как бульдозер – может церковь снести, может – дорогу к ней проложить. Или площадку под фундамент сделать.
В разные моменты Вашей жизни, которые сменяются, наверняка, очень часто, Вы можете использовать силу как на благо, так и на зло. И на самом деле этих понятий нет. Волк съедает оленя не потому, что он плохой. А это – пища ума и сердца. Эмоции и разум.
С таким же рвением, как Вы загоняли парочку в ловушку, Вы могли бы спасать больного лейкозом ребенка. А у Сергея и там бы опустились руки…
- Да… загнул… Кто виноват?
- Никто! Никто. Сергей слаб. Может, у него гормонов маловато. Может чего-то в башке не хватает. Он не виноват в этом. Как я не буду виноват, если на ринге меня размажет Майк Тайсон. Но это никому не будет интересно.
Поэтому мы уважаем людей, способных, дрожа от страха взять своей потной рукой гранату и выйти таки на танк. И презираем и расстреливаем таких же почти, кто не смог этого сделать. Где эта тонкая грань? В сознании она где?
Сережа не виноват. Но его пригласили в ресторан с женой, молодой, красивой и верной, дали выпить, потом привезли на квартиру, посадили в кресло и всю ночь насиловали его жену у него на глазах. И он лишь просил его отпустить.
Она не виновата. Она его любила. Хотела сохранить брак. Имела перспективы. Ее шокировало, когда Сергей рассказал, в какую попал ситуацию. Она отвергла предложение. Но – испугалась. За него. И за себя. За свое семейное благополучие.
Думала – сможет перешагнуть через себя. Святое – ради любимого! Отряхнется, и сможет жить дальше. Они смогут. Так она думала. Она не знала, что будет! И сколько будет их! Вас! И что с ней будут делать!
Ее никогда не имели так, как в эту ночь. Вдвоем и втроем одновременно. И когда Дрон поставил ей клизму шампанским, и она взвилась и заорала от боли, дико, надрывая связки, а потом обосралась в коридоре, не добежав до толчка, и пенная жижа, перемешанная с говном, вылетала из нее со свистом и шипением. Она сломалась окончательно. ТАКОГО она не могла представить! Что с ней будут делать ТАКОЕ!
Она пережила бы, будь все тривиально. Привезли бы к Вам, рыдая, она бы разделась, легла и раздвинула ноги, стараясь не смотреть на Вас. Вы ставили бы ее так и так…
- Давай на ты. А то глупо звучит.
- Действительно. Ты ставил бы ее… имел, как хотел. Временами грубо. Боль. А временами, может, был бы нежен. И ей даже понравилось бы. Но – одни.
Вышло по-другому. Она не ожидала:
А) что все будет происходить в присутствии мужа,
Б) что ее будут иметь несколько человек,
В) что то, что будут с ней творить, выше физических и психических сил ее организма.
И она сломалась. Ломалась последовательно. Фазово. Первый раз – в ресторане. Когда хотела убежать. А как же Сергей? Но все оказалось предусмотрено.
Второй раз – когда раздевалась. Сама. Если одежду сорвал бы Авдот, кошмар был бы меньше. А вы заставили ее саму.
А потом – уже в процессе. Присутствие мужа, боль и унижение. А потом еще – бутылка шампанского. Это ее добило. И она вряд ли восстановится. И еще вопрос? Они сидели?
- Все. Авдот – две ходки.
- Как и ты. Значит, эта злость еще и отсюда. Ярость на весь мир. Как должен себя чувствовать человек? Имеет ли право? Мстить миру, на который обижен всеми клеточками тела.
- Ты смотри, как все разложил. А тебе зачем?
- Пишу, я же сказал. Это как пища. Для ума и сердца. Это будут читать. А я хочу писать то, что будут читать.
- И платить? За книжку?
- В конечном счете – да. Писать в стол я не хочу. А критерий успеха здесь – продаваемость. Количество экземпляров.
- А сейчас у него есть выход? У Сергея?
- Теоретически – есть. Но он его не использует.
- Какой?
- Взять пистолет и перестрелять вас всех. Практически – самоубийство. Но это – возможность умереть, или сесть, что для него одно и то же, с более-менее чистой совестью. Лене, правда, это уже не поможет. Она уже разрушена как личность. Хотя уходила – вполне адекватная на вид.
- Я имею на это право?
- Ты, вы – имеете право. Человек имеет право на все, на что имеет право. Ты имеешь право взять чужую жену за долг – не делай долгов. Он имеет право застрелить тебя за то, что ты взял его жену – не насилуй чужих жен. Ты своим правом воспользовался, он – нет.
Но – нельзя жить только этим. Делай что-то хорошее. Тогда не нарушишь баланс.
- Ну успехов тебе. Искренне. Будешь еще?
- Нет, поеду.
- А если не получится?
- Получится. По крайней мере, если попаду в зону, знаю, что буду делать.
- Там чтиво нужно. Но лучше – не попадай. Есть проблемы?
- На основной работе. Пугают, порой.
- Обращайся.
- Пока попробую решить сам. Но – спасибо.
- Будь здоров. Как думаешь, что с ней? А с ним?
- Об этом и будет рассказ. Я уже знаю. Ты прочитаешь первый.
- Сделай так, чтобы она осталась жива.
- Зависит не от меня.
- Как?
- Герои живут своей жизнью. Я – только пересказчик.
- Где живут?
- Здесь, - я щелкнул себя паркером, который имел привычку крутить в руках в минуты волнения, по лбу. И направился к двери.
Игорь некоторое время находился в раздумьях. Потом взял трубку. На другом конце провода ответил, казалось, испуганный голос.
- Игорь Самсонович, не ожидал раннего звонка, слушаю Вас.
Игорь хотел ответить, но неожиданно поперхнулся и закашлялся. Голос на том конце провода продолжил.
- Игорь Самсонович, Вы, вероятно, хотите услышать ответ… но, наш детский дом не имеет, так сказать, таких возможностей…
- Слушай, ты…, - Игорь снова поперхнулся.
- … не имеет, и управление … понимаете, бюджетная роспись, всего триста двадцать тысяч, а весь ремонт по смете Вашей организации… поймите … невозможно…
- Плевать на эту сраную смету. Заряжай на триста двадцать. Заплатишь, когда сможешь. И еще…
- … да-да, я Вас слушаю.
- А, ладно. Черт с тобой. Заряжай. Имею право. На все.
И нажал отбой.