Как-то раз Антон Павлович Чехов выпил вместе с Горьким после успешной премьеры «Чайки» и все уговаривал Алексея Максимовича поехать с ним на охоту - чижиков стрелять. На что Горький ему ответил: «Грешно, брат, в тварей божьих стрелять». А по роже было видно, что врет.
* * *
Сидит как-то Чехов, выдавливает по капле из себя раба. Тут приходят к нему советские писатели и драматурги.
- Раскройте,- говорят,- тайны вашего грустного таланта и секреты вашего художественного мастерства.
- Садитесь рядом,- приглашает Чехов,- только тазики поставьте.
- Мы не рабы,- гордо сказали советские писатели.
- Рабы не мы,- гордо вторили им советские драматурги.
И ушли прокладывать новые пути развития и строить передовые формы.
* * *
Как известно Антон Павлович Чехов очень любил принимать гостей. Бывало наприглашает всех подряд, уже не только сидеть, стоять негде, и люди все идут и идут, идут и идут. А попробуй не приди – либо отравит, либо дом сожжет. Одним словом - мопассан.
* * *
Приходит как-то Чехов к великому пролетарскому писателю Горькому, а тот сидит и в муках нового человека-борца рожает. Посмотрел Антон Павлович грустно на эти потуги, и послал срочно за шампанским и актерками из МХАТА. Не прошло и часа, как схватки ослабли, а там и вовсе прошли. Все рады в соплю, а Чехов больше всех: «Еще древнеримские греки учили,- говорит,- подобное лечи подобным». И еще водочки заказал для полировки антисепсиса.
* * *
Приехал как-то А.П.Чехов на Сахалин. Идет вместе с братом Михаилом
морскую пучину наблюдает, перепись местного населения делает. А население на острове поголовно каторжное и очень даже сволочного вида. И вот, что примечательно: фамилия Козлов чаще других в списках встречается. «В человеке,- говорит Антон Павлович брату Михаилу, - должно быть все прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли, и фамилия, а у нас сплошь какое-то козлородство получается». Брат Михаил только руками развел.
* * *
Приехал как-то Чехов в Ялту, идет по набережной, дамами в беретах любуется, собак всяких костями из ресторана кормит, в общем, непринужденно погружается в пучину южной amour ephemere. И тут, среди всего этого водоворота страстей и безудержного потока феромонов, какая-то неприкаянная чайка, то ли от тоски, то ли от ужаса, испражняется прямо на писателя. На другой день та же история, и faire l'amour делается совершенно невозможным. Так и уехал Антон Павлович с благодатного юга без сладостных воспоминаний и подарков судьбы. Едет в Москву и думает: «Все эти чайки сплошное merde, непременно напишу пьесу, где такую аноректальную сволочь убивают».
И вот вам какая стервозная птица – премьера спектакля и та – сплошная дефекация. Просто уму непостижимо.