Лагерь
Как им и обещали, их помыли. Этой процедуре, оказавшейся не слишком приятной, предшествовала длительная процедура. Для начала в ангаре появились два Стража в огромных боевых скафандрах и взвод имперцев.
– В скафандры Стражей вмонтировано много оружия, включая лазеры, – радостно объявил майор, пришедший вместе с ними. – Я настоятельно рекомендую воздержаться от попыток сопротивления, это может привести к летальному исходу.
Он улыбался до ушей, будто сказал чего-нибудь смешное. Потом он посерьезнел и начал сыпать командами. Бэрл, уже в который раз, пожалел, что не умеет так командовать. Все защитные системы были отключены, вотарцы разделись и с вещами равномерно распределились по всему ангару. Им раздали пакетики с жидким мылом и окатили теплой водой из шлангов. Шланги, предназначенные для того, чтобы достать струей до самых дальних уголков, сбивали с ног стоящих ближе. Бэрл, занимавший привычное место в первых рядах, сильно ушиб локоть. Затем воду отключили и дали им возможность намылиться самим и намылить одежду. Воду включили вновь, и люди стали смывать с себя накопившуюся грязь. Наученные горьким опытом, все сгрудились в дальнем конце ангара. Когда вода была выключена, она стояла на полу почти по колено. Ее откачали насосами, но сушить одежду было негде. Под потолком заработали вентиляторы, хотя толку от них было немного. Мокрым сушить на себе одежду крайне неприятно. К счастью, температура в ангаре была поднята на несколько градусов, и простуд удалось избежать. Повторения подобной процедуры больше не желал никто.
Недели через три им объявили, что их увозят с планеты.
– Куда и по какой причине нас увозят? – поинтересовался Бэрл у майора, сообщившем ему эту новость.
– Вам что, так понравилось здесь? Для вас найдено место получше, – майор был доволен. Он доверительно сообщил Бэрлу: – Нас тоже переводят отсюда. Мне так эта планета надоела, что слов нет, чтобы пересказать! Пойдешь с первой партией?
– Нет, – буркнул Бэрл, – капитан уходит с корабля последним. Я тоже пойду последним отсюда.
– Ну-ну, – весело ответил майор, – организовывай.
Особо организовывать было нечего. Под конвоем Стража их выводили по сто человек из ангара и сажали в большой челнок, который опустился у самых куполов, и был соединен с ними гибкой прозрачной трубой. Бэрл вышел, как и говорил, последним. Уходя, он в последний раз посмотрел на мрачные черные равнины и серый купол города. Больше он никогда не был на этой планете.
Перелет на орбиту занял гораздо больше времени, чем можно было предположить. Трюм челнока был плохо приспособлен для перевозки такого количества людей, а имперцы не хотели причинять вред пленным. Поэтому челнок полз очень медленно, избегая значительных перегрузок. Когда Бэрл вышел в огромный трюм космического корабля, предназначенного, чтобы перевезти их в другую систему, он не смог сдержать крик: этот корабль он строил сам.
Разгрузкой командовали несколько офицеров с Леверса и космонавт-троуверец, старательно прятавший взгляд. Больше никого с Троувера не было видно. Зато леверсян было много. Кроме офицеров там было подразделение вооруженной охраны. Трюмов на корабле хватало, и вотарцев разместили, разделив на три части. Еду выдали сразу на две недели, водопровод и канализация к трюмам были подключены, поэтому бытовых проблем не было. Была только неизвестность, но к ней все уже успели привыкнуть за недели, проведенные в плену. Выгрузка происходила так же, как и погрузка: их всех посадили в тот же челнок и так же аккуратно доставили на планету.
Каждая планета уникальна. Сила тяжести, состав воздуха, освещение, климат... Человек всегда легко узнает свою родину, даже после долгого отсутствия. Вотарцы сразу узнали эту планету. Их привезли на Вотар.
По светлому небу плыли облака. Солнце только-только взошло и своими оранжевыми лучами подсвечивало облака. С озер, расположенных где-то неподалеку, тянул влажный воздух, неподалеку шумели листвой деревья. И в этот почти что идиллический пейзаж грубо врывался лагерь для военнопленных самого классического вида: с бараками, выстроенными на скорую руку, колючей проволокой и вышками. Челнок сел на обширную площадку прямо внутри лагеря. Вокруг уже стояли вооруженные леверсяне, веферцы и люди с незнакомыми знаками различия но с большой надписью на груди «Эрдан», выполненном имперским шрифтом. Увиденное сильно смахивало на какую-то фантасмагорию. Леверс и Вефер были на ножах чуть ли не со времен обретения ими независимости, и последняя война между ними закончилась меньше двадцати лет назад, еще на памяти Бэрла. Эрдан же был расположен в другом секторе, и появление их здесь, да еще в этом странном союзе, было неожиданностью большей, чем земные слоны и жирафы, разгуливающее по вотарским степям. Еще больше удивляло то, что они все были в респираторах и резиновых перчатках.
Их вывели из челнока и посадили прямо на бетон. Троуверцы, вышедшие из челнока передали эрданцам списки заключенных, и те педантично начали вызывать пленных по одному, выводя с посадочной площадки за внутренне ограждение. Это могло бы затянуться на десятки часов, если бы вотарцы заранее не подходили поближе: вызывали их по имперскому алфавиту. Так что, на каждого уходило пятнадцать-двадцать секунд, не больше. Процедура шла уже долго, а солнце вовсю пекло, когда один из вотарцев не выдержал. Рэтв Балур был пилотом с «Нэкоса», перенес лучевую болезнь и его постоянно мучила жажда. Бэрл всегда брал для него двойную порцию воды.
– Офицер, – обратился Рэтв к леверсянину, – нельзя ли получить воды?
– Воды? – подхватил стоящий ближе капрал-веферец. – Воды не обещаю, но напоить – напою.
Он мигнул своим, и втроем они подошли к недоумевающему Рэтву. Двое заломили ему руки за спину и поставили его на колени. Подбежал четвертый, встал сзади и ухватил Рэтва за волосы, подняв ему голову.
– Сейчас ты у меня напьешься, тварь, – прошипел капрал и начал расстегивать штаны.
Бэрл вскочил и бросился к ним. Этого ожидали, и его встретили ударом приклада в лицо. Поединки с мастером меча сделали свое дело, и Бэрл увернулся от удара на ходу одним легким движением. Следующий удар – уже штыком, также пришелся в воздух. Солдаты врага вскинули оружие, но тут откуда-то выскочил офицер в незнакомой форме и наорал на всех присутствующих. Бэрлу позволили сесть на место, Рэтва отпустили, а четверка веферцев с побитым видом ушла совсем. Правда, воды Рэтву так и не дали. Офицер подошел к Бэрлу.
– Ты главный в этой партии? – его имперский был превосходен, но Бэрл не мог распознать его акцент.
– Да, – коротко ответил Бэрл.
– Не знаю, что вам там имперцы позволяли, но у нас за такое будут убивать на месте. На первый раз тебя простили. Понял?
– А что бывает с теми, кто издевается над людьми?
– Выговор получают. Запомни: вы для нас не люди.
Он повернулся и отошел. Дальше шло без происшествий. Когда всех пленных пересчитали, их отвели в барак. Бараки стояли по двое, каждая пара была соединена коридором и обнесена колючей проволокой. Контакты между парами бараков были запрещены. В каждом бараке могло поместиться по тысяче человек, так что всем привезенным с Улля нашлось место в двух бараках. Это немного приободрило всех. В одном бараке уже было человек семьдесят. Навстречу Бэрлу с нар поднялся пожилой человек.
– Я Сирв Нугол, планировщик главного штаба. Приветствую героев, доблестно выполнивших свой долг.
Бэрла покоробила неуместная выспренность этих слов.
– Никакие мы не герои. Мы с большими потерями заставили отступить ополченцев, а затем имперские гвардейцы нас смяли. Мы даже не успели доблестно выполнить свой долг, как оказались в плену.
Планировщик смутился.
– Поверьте, я не хотел вас обидеть. У нас было почти тоже самое. С имперцами нам сражаться не пришлось. Здесь высадились их союзники, и было их пятеро на каждого нашего бойца. Винтовок не хватало, мечи бесполезны против боевого оружия. Мы, конечно, сопротивлялись, но сил не хватило. Вот итог.
Он обвел рукой вокруг себя.
– Мы здесь старожилы, – продолжил он, – и поможем вам разместиться. Представляю, чего вы натерпелись в имперском плену.
Бэрл не стал спорить и объяснять, что же с ними было в действительности. Разместить всех было сейчас гораздо важнее. Нижние места четырехэтажных нар надо было предоставить тем, кто до конца не оправился от ран и травм, те, кто им помогал, должны были занять места прямо над ними. Те, кто уже был в бараке, включились в этот процесс и здорово помогли. Только когда с этим было покончено (а есть и пить им так и не дали), пожилой планировщик вернулся к интересовавшей его теме.
Бэрл горько усмехнулся:
– Если бы имперцы сделали нормальный душ, хорошую сушилку для одежды и принесли бы побольше книг, получился бы санаторий. По сравнению с этим лагерем, конечно.
Видя удивление штабиста, он продолжил:
– За все время пребывания, никого из нас не ударили и даже не обругали. Мастеров меча, правда, всех расстреляли в первый же день. Лучше бы вы рассказали нам об устройстве этого лагеря.
Лагерь был разбит не очень далеко от Столицы. Он был сделан по старинным раннеимперским, а то и доимперским образцами. Каждая пара бараков была огорожена колючей проволокой, но ограждение было не слишком плотным. При желании, между проволоками можно было пролезть. Сам лагерь был обнесен двумя рядами колючки, к ней была приделана сигнализация, а на вышках были смонтированы прожектора, обшаривающие по ночам всю территорию. Вечером выдавали еду и воду, утром принимали все отходы. Охрана лагеря была смешанной, состоящей из представителей всех планет, привлеченных Империей к войне.
– А почему они так вырядились? У нас здесь что, эпидемия? – это был, пожалуй, самый интересующий Бэрла вопрос.
– Они упорно считают, что мы заразили всех и вся особым вирусом, безвредным на нашей планете, и убивающем на любых других. Это, конечно, полный бред, но мы их в этом не разуверяем.
– А почему мы для них не люди?
– Они верят в также еще в одну имперскую ложь, будто мы занимались генетическими манипуляциями с людьми.
– Увы, это не ложь.
– Ты тоже веришь в эти россказни?
– На Улле я разговаривал об этом со Стражем. Он уверял, что мы часто принимаем многие вещи как данность, не задумываясь над тем, откуда они. Есть ли какое-нибудь другое объяснение тому, что представляют собой мастера меча и как имперцы могут отличать их от других? Вы видели этот приборчик с оранжевым и зеленым огоньками?
Нугол нехотя кивнул.
– Очень уж неприятно слышать об умышленном изменении генома. Я бы очень хотел, чтобы это оказалось неправдой.
Он все еще не мог поверить в хорошее обращение имперцев с пленными.
– Мы уже не рассчитывали увидеть вас живыми. Вы же воевали на планете Империи, здесь имперцев практически нет, и такое творится! А там...
Бэрл перебил его:
– Там нас охраняли гвардейцы, те самые, которые нас и разгромили. Их командир сказал, что местных жителей держат от нас подальше, потому что они на нас злы. Он еще болтал всякую ерунду, дескать у них мало рабочих рук и все такое. Но правда в том, что военные относились к нам с каким-то снисходительным презрением. Они ничем не выдавали гнева или ненависти. А здесь – всякий сброд. Похоже, Империя решила воевать с нами чужими руками. Вефер – нам враг, Троувер – бывший союзник, а значит, враг вдвойне. Чего другого от них можно ожидать?
Они немного помолчали, потом Бэрл очень тихо спросил:
– У нас есть возможность как-то бороться? Если где-то есть группы, ведущие партизанскую войну, есть смысл поднять восстание и соединиться с ними.
Планировщик посмотрел Бэрлу в глаза и с горечью ответил:
– Без меня. Я даже совета не дам. Что хорошего может сказать планировщик штаба, проигравший войну? Я пойду рядовым, чтобы кровью смыть свой позор. Но командовать я не только не имею права, но и вижу бессмысленность этого. Все мои планы были обращены в прах. Я просто не знаю, что теперь делать. Информация у меня очень скудная. Кому-то в одном из бараков удалось получить весточку. Война все еще ведется. Нас здесь около двадцати тысяч, это целая армия. Но оружия у нас нет, а лагерь хорошо охраняется. Если сможешь что-то сделать, можешь рассчитывать и на меня, и на всех, кто был здесь со мной.
– Значит, вы смогли наладить связь между бараками?
– Очень мало и ненадолго. Сначала дежурные из разных бараков подходили к административному бараку одновременно, и им удавалось переброситься несколькими словами друг с другом. Но это почти сразу же заметили и, с тех пор, мы уже не встречаемся.
Бэрл отошел от него. Проблема была сложнее всех, с которыми он когда-либо сталкивался. Дни потянулись еще однообразней, чем на Улле. Их не использовали на работах, не вызывали на допросы, не расстреливали. Их просто держали в одном месте без видимой цели. В бараках они были предоставлены сами себе. Выходить наружу было запрещено под страхом расстрела на месте, кроме дежурных, которые получали еду и воду и выносили отходы. Правда, во второй день нескольких человек, в том числе и Бэрла, долго расспрашивали об имперцах. Допрашивали их всех вместе, и Бэрл отвечал примерно так же, как и остальные. Своего общения со Стражем он не раскрыл.
Все-таки чтение старой доимперской классики приносит пользу! Нечто подобное Бэрл где-то читал. Он был единственный, кто говорил со Стражем, и это знали все, кто был с ним на Улле, а теперь еще и те, кто уже был в бараке. Стражи очень интересовали имперских союзников, и если его начнут подробно выспрашивать о том разговоре, значит, среди них есть предатель. Бэрл был весьма горд собой за эту выдумку, а через несколько дней стал гордиться уже своими товарищами: его общение со Стражем так и осталось тайной. А то, что этим Стражем был Харв, осталось тайной и для них. Бэрлу было слишком неприятно не только говорить, но и думать об этом.
Для восстания нужно было наладить связь с соседними бараками. Это оказалось возможным. Сначала кто-то заметил, что хаотическое, на первый взгляд, перемещение прожекторов по заграждениям, на самом деле, совсем не случайно. Прожекторы явно управлялись автоматически, и определить промежутки, в которые можно было подбежать к заграждению и перебросить записку, оказалось несложным для пилотов, умеющих быстро считать в уме.
Но как и на чем написать записку? Бэрл осторожно начал выспрашивать «местных», так они называли захваченных в плен на планете. Ему оставалось только радоваться и удивляться непрофессионализму тех, кто сажал людей в этот лагерь. Перед заключением обыск не проводили, и у одного из штабистов оказался маленький блокнот и карандаш. Теперь встал вопрос о том, как эту записку перебросить. Текст обговорили быстро, это была схема освещения территории. Зашвырнуть комочек бумаги в четвертинку листка после несложных тренировок в нужное место мог почти любой: для бойца на мечах это была легкая задача. Сложность заключалась в том, что нужно было достичь успеха с первого же раза. Если записку обнаружат, то прожектора будут перемещаться случайным образом, а их ждет поголовный обыск.
К обыску надо было подготовиться заранее. Бэрл вспомнил о том, как он был «контрабандистом». Из блокнота были вырваны почти все листы, а карандаш был перепилен с помощью пряжки. Остаток карандаша и блокнот с несколькими листами были возвращены владельцу, а остальное было спрятано в импровизированном тайнике, под нарами. Этой же ночью записку аккуратно перебросили прямо ко входу соседнего барака. Человек, у которого это получалось лучше, чем у других, аккуратно подполз к заграждению в тот момент, когда прожектора светили в другом месте и кинул комочек бумаги. Теперь оставалось ждать результатов и надеяться, что записку вовремя обнаружат и спрячут.
Утром и весь день ничего не происходило. Записку дежурные не увидели, что было неудивительно: на таком расстоянии нужен был бинокль. А вот следующим утром послание вернулось к ним назад. Входя в барак, дежурный «споткнулся» и незаметно пнул комочек бумаги, так что он влетел в барак через открытую дверь. Через минуту Бэрл уже разворачивал записку. На вид она не изменилась, только еще больше измялась. Просматривая записку на просвет, кто-то заметил царапины на ней. Чем-то острым были выцарапаны какие-то неразборчивые знаки. Все стало понятным. Из тайника извлекли драгоценный карандаш, отпилили от него еще один кусок и стали тренироваться в кидании его через весь барак. Текст новой записки был краток «Сколько вас, кто и откуда», зато сама записка была велика, на нее не пожалели целого листа. Вечером к ограде ползли уже двое: один чтобы кинуть лист бумаги с вопросом, а другой – карандаш. Бумажка и кусок карандаша упали в нескольких сантиметрах друг от друга.
Через день ответ был получен. Соседние бараки тоже были полны. В них держали десантников, еще не прошедших полный курс обучения. Их взяли прямо в казармах. Кроме личных мечей, оружия у них не было, и потери были огромны: из каждого соединения уцелела не больше пятой части. Теперь по уже налаженной схеме надо было узнать все о всех. Бумагу жалеть не стали, карандаш опять распилили уже на несколько кусков, и эти нехитрые средства передачи информации начали перемещаться от барака к бараку. Теперь Бэрл знал все, что только можно было узнать. Этот лагерь был лагерем для военных. Здесь были остатки десантников из тренировочных лагерей, которые не закончили обучения, уже подготовленные части, которых в бой не вводили из-за катастрофы на Улле, ополченцы. Наибольший интерес представляли рассказы ополченцев. Ополчение было спешно созвано в минуты, когда в космосе шел быстротечный бой вотарской эскадры с союзным флотом, превосходившим ее в десять, а то и более, раз. Президент обратился с призывом ко всем, кто мог держать меч, приготовиться к бою с вражеским десантом. Нелепость этого была очевидна для Бэрла и всех, кто воевал на Улле.
– Это же преступление! – возмущался Мэтл Курэд, один из уцелевших младших командиров, – Бросить их без огнестрельного оружия, без поддержки тяжелой техники на имперскую гвардию! За это надо отдавать под суд!
Бэрл кивнул головой.
– Кажется, имперцы меня убедили в том, что наилучшим выходом было бы согласиться с их требованиями. Может, это и непатриотично, зато планета бы осталась бы цела. А можно было не соглашаться, но не доводить до войны. Когда Вотар вновь станет свободным – а мы освободим его! – Комэса надо судить. Мы поверили ему – а он обманул нас. Теперь за его ошибки расплачиваемся все мы.
Бэрла сжигала тревога за Глэр и Торна, за родителей. Но поделать ничего было нельзя. У каждого на воле остались родные, и если бы все начали выспрашивать друг друга, не хватило бы никакой бумаги и никакого времени. Сведений о том, что происходит сейчас, тоже не было. Бэрл и его товарищи по несчастью были последними, кого привели сюда. Максимум, что он сумел выжать из ополченцев – это то, что потери среди мирных жителей были малы, а среди ополченцев – напротив, очень велики. Узнал он и о том, десантники с каких планет на какие города нападали. К сожалению, опознаны были только имперцы, веферцы и леверсяне. Столицу брали как раз имперцы, Вимас и Тэмэт, упомянутые Харвом – тоже. Как и на Улле, они старались не столько убивать, сколько брать в плен. Из Дотира, как и из многих городов, к сожалению, не было никого.
Так, в сборе информации, промелькнули две недели. А потом наступил голод. То, что еды не хватало, поначалу не слишком бросалось в глаза. Но когда им была устроена санобработка, в виде обливания какими-то дезинфицирующими средствами, все с ужасом увидели, насколько похудели.
– Еще три месяца – и нас можно будет безбоязненно выпускать. Дистрофики опасности никому не представляют.
Бэрл был мрачен, как никогда.
– В течение двух недель нам надо начинать восстание, иначе будет поздно. Дальше у нас просто не будет хватать сил. За два дня мы обязаны придумать хоть что-нибудь.
Но думать им помешали. Неожиданно в бараках был устроен обыск. К счастью, он был очень поверхностным. Боясь мифического вируса, охранники не столько обыскивали, сколько делали вид, что обыскивают. Не был найден не только тайник с бумагой, но и блокнот с несколькими листами. Долго удивляться странному обыску не пришлось. Бэрла вызвали в комендатуру. За ним пришел тот же самый неопознанный офицер с двумя вооруженными охранниками, тоже непонятно откуда.
– Давай, давай, быстрее, тварь! С тобой хочет один имперец поговорить, – брезгливо процедил офицер.
Бэрл сразу же смекнул, что в этом случае его не тронут, что бы он ни говорил.
– А почему вы нас так называете?
– Вы изменили свой геном. Вы перестали быть людьми. Если хочешь, я буду называть тебя мутантом или чудовищем.
– Вы не в курсе, что имперцы отлавливают всех генетически измененных? Среди тех, кого привезли сюда с Улля, нет ни одного такого. Я думаю, что они и среди остальных не оставили ни одного мастера меча. Вы видели их прибор?
Лицо офицера перекосила гримаса, насколько это было видно под респиратором:
– Имперцы всегда обманывают, им нельзя верить ни в чем. Они всегда заботятся не о выгоде для себя. Главное для них – причинить вред другим! Ты думаешь, они просто так начали эту войну? Они надеются узнать все ваши секреты, а потом сами изменить своих потомков. Среди вас, мутантов, они выбирают лучших и увозят к себе. Они внушат им, что во всем виноваты мы, что бы потом напустить их на нас, всех остальных. Их главная цель – разрушить наш мир. Но мы не дадим проделать это с нами. Империя – враг гораздо худший, чем вы. Нам не удается убедить остальных объединиться и выкинуть их с этой планеты. Пока. Недолго им тут распоряжаться, как хозяевам. А потом, мы вычистим эту планету. Тогда мы точно скажем, кто здесь остался человеком, а кто уже нет.
Бэрл был доволен. Если среди союзников такие разногласия и настроения, бороться с ними легче, чем кажется на первый взгляд. Тут они дошли до административного барака и вошли внутрь. Бэрла втолкнули в маленькую комнату. Он уже устал удивляться. За столом сидел его знакомец-майор. Только теперь вместо полевой формы десантника на нем был парадный офицерский мундир, а в петлицах красовались светло-серые круги армейской контрразведки. Респиратора на нем не было. Вместо этого, на его голове красовался прозрачный шлем.
– Так, все-таки, Макс, ты десантник или разведчик? – весело спросил Бэрл, без разрешения садясь на свободный стул и закидывая ногу на ногу.
Всегда оптимистичный майор был зол и мрачен. Таким Бэрл его не видел никогда.
– Я десантником был, есть и останусь, – недовольным тоном ответил майор, шлем ничуть не изменил его голос, – эту форму на меня напялили, чтобы у меня были повод и возможность встретиться с тобой.
– Вот как? И зачем?
– Я пришел, чтобы совершить акт государственной измены, – это могло бы показаться шуткой, если бы не тон.
– Не понял.
– У меня письменный приказ... Если бы мне дал его кто-то другой, я бы сразу послал его на три буквы...
– Что значит «на три буквы»? – перебил его Бэрл.
Тот, не обращая на Бэрла внимания, продолжал:
– Я бы не посмотрел Страж или не Страж... Его приказа я нарушить не могу, что бы он ни приказал. Обвинить его в измене – все равно, что обвинить Императора! Более того, один Император изменил Империи, а он... Я не знаю, для чего это нужно. Мне приходится верить ему... Может, когда-нибудь, лет через двести-триста и выйдет, что это нужно для Империи... А, сейчас, я делаю то, чего не должен делать, просто выполняю приказ.
– Макс, Макс! Успокойся и давай говори по порядку. Что ты должен сделать?
– Бэрл! Мне поручено ответить на твои вопросы, но сначала кое-что рассказать. Ты видел строение направо от входа сюда? Это склад, принадлежащий Империи. Двери опечатаны, но не заперты. На складе хранятся две тысячи мечей, отобранных у вас и десять тысяч заряженных батарей к ним. В ящиках лежат собранные автоматы – тысяча штук и триста тысяч лямбда-патронов, уложенных в магазины. Оружие готово к применению. А еще – держи!
Он вытащил из кармана какой-то знакомый предмет, положил его на стол и подтолкнул к Бэрлу. Бэрл взял в руки меч. Это был его меч, с клеймом школы. Он догадался, кто мог передать ему не просто меч, а его собственный.
– Задавай вопросы, – майор с видом мученика откинулся на спинку стула.
– Нас не подслушивают?
– Я сам все проверил, – майор вытащил из другого кармана какой-то приборчик и помахал им в воздухе.
– Хорошо. Что происходит на планете?
– Полный бардак. Хаос. Ваши регулярные части и официальное ополчение разгромлены. Их остатки содержатся в этом лагере и еще в одном, который находится тоже около вашей столицы, только по другую сторону. Но здорово развернулось партизанское движение. Оккупационные силы полностью контролируют столицу и еще несколько крупных городов, стоят небольшими лагерями еще в нескольких местах, а на остальной территории явной власти нет никакой. В самом начале, всех руководителей, кто остался жив, свезли в третий лагерь, но вы как-то смогли самоорганизоваться. Там удалось избежать голода, хотя единая энергосеть разрушена. Не работают ни связь, ни телепортационные устройства.
Бэрл несколько секунд переваривал услышанное, а, затем, продолжил:
– Сломать вышки мечом ночью несложно. Но есть ли способ лишить лагерь связи с внешним миром?
– Ты проходил мимо комнаты с радиостанцией. Портативных раций здесь нет.
– Как устроена сигнализация?
– Датчики закреплены на столбах. К проволоке сигнализация не подключена. Если попробовать перелезть через нее или просто подергать, то дрожание передастся столбам, и датчики сработают.
– Значит я могу просто аккуратно мечем перерезать проволоку?
– Да.
– Приборы ночного видения на вышках есть?
– Они об этом даже не задумывались.
– Хорошо. А кто высадился на нашу планету? Много ли здесь имперцев?
– Нас почти нет. В столице осталось два батальона, и те выводятся оттуда.
– А остальные – с каких планет?
– Леверс, Вефер, Трант, Эрдан, Карния, Троувер. С Троувера только несколько человек в объединенном штабе.
– Стражи есть?
Майор усмехнулся, в первый раз с начала разговора.
– Конечно есть. А кто, по-твоему, меня послал?
– Они не будут вмешиваться?
– Не знаю, он мне не сказал.
– Кто привел меня?
– Трантяне.
– Мне показалось, они относятся к Империи гораздо хуже, чем остальные.
– А нам плевать на это.
– Ладно. Боевые летательные аппараты на планете есть?
– Только легкие вертолеты.
– Чем их сбивать?
– Из автомата должно получиться, каппа-поле на них не установлено.
– Тяжелое вооружение?
– Все вывезено назад. Осталось только некоторое количество стационарных переносных лазеров.
– Взаимодействие у частей с разных планет хорошее?
– Как у кошки и собаки. Ни о чем договориться не можем без ругани.
– Общее командование есть?
– Есть временный объединенный штаб, в который представители всех планет.
– Значит, одного командира нет?
– Нет.
– А Стражи?
– Может, они смогли бы командовать, если бы захотели, может – не смогли бы. Я точно не знаю, но они стараются особенно не вмешиваться.
– А всего сколько сюда ввели солдат?
– Двести тысяч.
– И вы всерьез думали контролировать планету с населением в полмиллиарда таким количеством войск?
– Во время операции тут был миллион солдат. Но половину отвели сразу же, а остальные непрерывно уводятся с планеты.
– Предатели среди вотарцев попадаются?
– Ты знаешь, я долго удивлялся этому, но пока нам таких не встретилось.
– Как я понял тебя, мы сейчас находимся рядом со Столицей?
– Да. В двадцати километрах на юго-восток.
– Мы на юго-востоке или Столица?
– Вы.
– Где размещена охрана лагеря?
– Это где они спят, что-ли?
– Да.
– В герметичных палатках палатках за чертой лагеря.
Майор неприятно оскалился.
– Могу дать хороший совет. Стреляйте длинными очередями по палаткам. У лямбда-пуль центр тяжести смещен, они срикошетят от чего угодно. Десятка пуль хватит, чтобы уничтожить всех, кто там находится. Союзнички, мать их...
Бэрл задумался.
– А насколько я могу верить тебе и тем, кто тебя послал?
– Ни насколько. Но другого выхода у вас нет. Что делать с вами – они не знают. У нас все решается двумя третями голосов. Вам установили рацион, которого недостаточно. Если мы не договоримся еще в течение нескольких месяцев, а мы не договоримся, это очевидно, вы просто умрете от истощения. Решай сам.
Бэрл помотал головой.
– Мне это не нравится! Теперь Империя начала мной управлять, а я не знаю, для чего это все.
– Ты бы знал, как мне это все не нравится! Я-то могу утешать себя мыслью, что Стражи знают, что делают. А ты... Я за тебя думать не собираюсь! Пошли, провожу до барака. Эта сволочь хоть и шипит, но против нас не говорит ни слова. И тебя не тронут – вообще. Меч спрятать есть где?
– Есть...
Они вместе вышли из из здания. Бэрл пошел один, без охранников, а майор смотрел ему вслед.