Миха прищурился и недовольно окинул меня взглядом, с макушки и до самых кончиков ног. Потом нахмурил брови и оглядел еще раз, на этот раз сосредоточив внимание на передней части головы. На его физиономии отразилось нечто вроде недоумённой работы мысли, брови еще раз, судорожно напрягшись, сошлись вместе, затем вдруг обессилено расслабились и разошлись, повиснув уголками вниз.
– Что с тобой? – спросил он грустным голосом.
– А что? – я посмотрел вниз, вправо, влево, но не заметил ничего существенного.
– Да на тебе лица нет! – понизив голос, прошептал Михаил, будто открывая какую-то страшную тайну.
– Лица?
– Ну да!
– Что, совсем?
– Да ты сам посмотри! – Миха повертел головой в поисках зеркала, но не найдя его, опять развернулся ко мне, зачем-то ткнул пальцем в монитор и повторил, – Посмотри!
Я покорно наклонился и попытался увидеть что-то в его отражении. Затем, осенённый идеей, схватил со стола попавшийся под руку компакт-диск и нацелил взгляд на его зеркальную сторону.
– Смотри, там же ничего нет! – тыкал пальцем Мишка через моё плечо.
По-моему, что-то там всё-таки было. Но чтобы понять, в чем дело, мне потребовалось еще минуты две. Лицо в отражении было не совсем моим. Вернее, оно было совсем ничьим.
То есть, понятно было, что это лицо, но вот чьё? – тут разум терялся в догадках. На этом псевдолице не было индивидуальных признаков, никаких характерных особенностей. Просто даже зацепиться не за что.
Я ошеломлённо ощупал руками нос, губы, брови, щеки – вроде всё на месте, всё работает.
Мозг лихорадочно зашевелил извилинами: вот только что , с утра, всё было нормально… Так что изменилось?
– Может, ты съел чего? – изрек мой приятель.
Я помотал головой.
– Нет. Еще не завтракал сегодня – проспал, только умыться успел, и на работу.
– А умывался чем? – упорствовал Михаил.
– В каком смысле?
– Ну в смысле, с мылом умывался, или просто водой?
– А! Ну да, с мылом. «Летняя пора», что ли, название.
– Вот, – кивнул Миха. – Точно.
– Что точно?
– Смотри! – помнишь рекламу этого мыла? По телеку еще крутили. Мол, эффективно устраняет прыщи, и прочие индивидуальные недостатки…
– И?
– Вот оно и устранило! Точно тебе говорю.
– Так то ж недостатки! А то лицо! – запротестовал я.
Михаил многозначительно молчал.
Я начал сверлить его глазами с нарастающим возмущением.
– Моё? Лицо?!
– Да что там было хорошего, в лице-то в этом! – взорвался Миха. – Нос мелкий, подбородок вялый, глаза – запавшие какие-то, рот – вообще что попало! Туда ему и дорога, если честно-то!
Я тяжело задышал, и отвернулся. Было обидно.
И это он, мой приятель, друг практически даже, мне говорит! И какой он мне друг после этого, вообще! Так, хакер мелкий! Алкаш недобитый!
Тут в голову что-то вступило. Я еще раз схватил компакт-диск, и принюхался.
– Так! А ты вообще, сколько пил вчера?
– Ну ты чего!.. – сразу скис Михаил. – Ну, опрокинули пару рюмашек, у Алексей Иваныча день рожденья, ты ж помнишь!..
– Ага! Знаю я твои пару рюмашек! Еле до дома дополз, наверное!.. Было?
– Ну… может и было немножко. А чего ты так взъелся, все ж в курсе, начальник сам меня пригласил, еще говорит…
– Дурак ты, Миха, – оборвал я его, разглядывая поверхность диска.
Ничего там не было особенного, да и чего можно увидеть в простой сидюшке!
Потом выключил монитор, и еще раз внимательно вгляделся в отражение, уже без мешающей таблицы Excel.
– Дурак. Пьяный к тому же, в дупель!
И успокоенно добавил:
– Ставь чайник, чай теперь будем пить. И точка.
А Миха обиженно хрюкнул.