Из Книги воспоминаний 15. Ильичёвский порт Новые л

 
              Ильичёвский порт. Новые лаборатории. Поездка по портам
       Пятым пятилетним планом (1951-55г.г) развития народного хозяйства Советского Союза, утверждённым ещё при Сталине, предусматривалось построить недалеко от Одессы на Сухом лимане большой судоремонтный завод. Там стали возводить очень высокие специальные здания, по-видимому предназначенные для судостроительных эллингов. Лиман это сравнительно небольшой залив. Он назывался Сухим, потому что от моря его отделяла дамба-перемычка.

      При Сталине морские внешнеторговые связи Советского Союза были ограничены, а при Хрущёве они стали постепенно развиваться, в частности, постепенно увеличивалось количество судов самого крупного в СССР  Черноморского пароходства, увеличивались грузопотоки. Одесский порт, главный тогда порт Черноморского пароходства, стал  испытывать нехватку причалов и складских площадей. Это сдерживало рост грузооборота, но, будучи ,зажатыми нависающим над ним городом, расширяться было некуда.

       Вспомнили о вяло текущем строительстве после смерти Сталина судоремонтного завода на Сухом лимане. Бывший начальник Одесского порта, а потом начальник Черноморского пароходства Алексей Евгеньевич Данченко принадлежал к инициативным и пробивным руководителям, у которых был не сиюминутный, а перспективный размах. Он своевременно углядел, что на левом берегу лимана можно построить новый большой порт. По его инициативе Совет министров СССР в конце 1956 года разрешил построить там пока дополнительный, четвёртый, погрузо-разгрузочный район Одесского порта. От строительства завода не отказались, а перенесли его  в глубь Сухого лимана. А уже построенные заводские  сооружения не разрушили и с трудом стали  приспосабливать  для нужд порта.

       Строительство четвёртого района Одесского порта началось в следующем году. Была прорыта перемычка, отделявшая Сухой лиман от моря и в течение первого года успели соорудить более трёхсот погонных метров причалов. На них установили  шесть портальных кранов, перевезенных из одесского порта. Вместе с кранами перешёл туда работать один из наших групповых механиков по кранам Семён Марченко..

       Начальником четвёртого погрузо-разгрузочного района был назначен Фёдор Дмитриевич Романовский, бывший начальник механизации второго района Одесского порта, с ним  в 1957 год я начинал свою трудовую деятельность.. В августе 1958 года новый  район порта начал принимать суда. И его грузооборот стал быстро расти... Сначала предполагалось, что сюда перейдут все навалочные грузы, чтобы освободить Новый мол Одесского порта от высоченных штабелей угля, удлинить причал  и  построить там современный морской вокзал.
Строительство причалов на лимане по мере производства дноуглубительных работ продолжалось, причалы оснащались механизацией, навигационным оборудованием. для  безопасной проводки судов Постепенно номенклатура перегружаемых грузов на четвёртом районе стала расширяться. .

       С начала 1961 года новый район внекатегорийного Одесского порта был официально признан новым торговым портом Черноморского пароходствам первой категории. Порт получил название Ильичёвский по имени села, расположенного на правом берегу бывшего Сухого лимана. Город, который заложили вместе со строительством порта, стал также называться Ильичёвском.

       Через десять лет после  начала строительства Ильичёвский порт настолько вырос по всем показателям, что   стал внекатегорийным, то есть таким же, как Одесский, самой  высшей категории.

       На Сухой лиман я впервые попал в году 58-ом, когда, будучи сменным механиком, мне однажды приказали передать ведение смены другому механику и сопровождать подгребающий трюмный погрузчик на 4-ый район. Погрузчик погрузили на дежурную грузовую автомашину, и мы с шофером повезли его на четвёртый район..

       Я застал строительство на начальном этапе: около берега кормой стояло небольшое судно, на котором размещалось всё руководство строительства и будущего района.. В моей зрительной памяти осталось это судно, гладь воды лимана, почти белый песок, яркое солнце над головой и больше ничего. Я передал привезенный погрузчик какому-то механику, и с чистой совестью  мы шофером сначала по просёлочной дороге, а потом по шоссе  покатили обратно в Одессу.

       В середине 60-тых годов Ильичёвский порт развился настолько, что там открыли филиал вечернего отделения нашего училища по эксплуатационной специальности. Летом 67 года состоялись первые государственные экзамены в  помещении учебно-курсового комбината(УКК), который находился в то время непосредственно на территории  порта в тылу одного из причалов. Руководил комбинатом  Юрий .Волокитин. Он рассказал мне, что готовит  диссертационную работу. Я в то время входил в редколлегию общеминистерского методического сборника Управления учебных заведений и предложил ему свою помощь в опубликовании его печатных работ.

       Когда Государственная комиссия впервые приехала принимать экзамены, Ильичёвск стал уже современным городом со стотысячным  населением, с сеткой озеленённых улиц и площадей, с пятиэтажными жилыми домами и административными зданиями.

       Председателем государственной комиссии по приёму выпускных экзаменов по эксплуатационной специальности в конце 60-тых годов был О.К. Томас, начальник Одесского порта. В состав комиссии входили: начальник коммерческого отдела пароходства Г.Е. Брухис, начальник эксплуатационного отделения училища Г.Ф. Шулянский, начальник вечернего отделения училища И.К. Крикун, начинающий преподаватель Н. А. Лущан, которая своей цветущей молодостью, украшала наш серьёзный по внешнему виду ареопаг. Я в этом ареопаге состоял  в двойной ипостаси, как  член комиссии и её секретарь, ведущий протоколы заседаний и другие необходимые документы. Писать приходилось много, даже не успевал задавать вопросы экзаменующимся, как это мне было положено по статусу. .

       Олег Константинович Томас был в то время, как я уже упоминал, был самым молодым начальником порта в Союзе, ему в 1967 году было 37 лет, а начальником он стал в лет тридцать. Он действительно был молодым, стройным, живым, энергичным, спортивным. Когда Олег учился в Одесском институте инженеров морского флота, то играл в институтской баскетбольной команде. После окончания института  он быстро продвигался, как говорят, по служебной лестнице. В порту было много заслуженных людей, они имели большой опыт работы, но  не имели соответствующего образования. Я застал Томаса  на должности заместителя начальника порта по эксплуатации. Вскоре он сменил Х.И. Греку на посту начальника и уверенно продолжал расти, как способный и уважаемый руководитель.
 
       Потом Томаса временно направили на Кубу в качестве советника. После возвращения он возглавил самое большое в Союзе Черноморское пароходство. По существовавшим тогда канонам эта должность дополнялась избранием в депутаты Верховного Совета, в члены бюро обкома партии. Но он почему-то «не пришёлся ко двору» и через некоторое время по распоряжению свыше его «съели». Самостоятельно  обком партии не мог это сделать, потому, что он по занимаемой должности он сам был членом бюро и депутатом Верховного Совета. Его «ушли» в проектный институт, и он трагически погиб в 57 лет.

В комиссии мы с Олегом Константиновичем встретились, как старые знакомые, и он поинтересовался, как мне работается на новом месте. Он почему-то всем говорил «ты», но это не обижало. К проведению экзаменов Томас относился с интересом в отличие от Г.Е. Брухиса, который на экзамены приносил какие-то бумаги и часто был занят ими.

       Нина Александровна Лущан,  преподаватель одного из экзаменационных предметов, входила в цикловую комиссию эксплуатационных дисциплин училища, которую я возглавлял. В деле преподавания я был как бы её первым наставником, как в последствии в разное время становился  первым наставником  других начинающих преподавателей. Это были очень требовательная к себе и к курсантам Татьяна Александровна Бурышкина, милая, но недостаточно собранная  Тамара Андреевна Загоруйко, рано ушедшая от нас Лариса Николаевна Белинская, моя сотрудница ещё по одесскому порту  Инна Андреевна Давыдова и другие, когда они начинали свою педагогическую деятельность в училише.. Все они , уже были опытными инженерами, пришедшими на педагогическую работу    с производства.  Только Наталия Михайловна Цветкова стала преподавателем  и членом нашей цикловой комиссии эксплуатационных дисциплин  сразу после окончания института.

Я подсказывал им, как в своё время подсказывал мне Саша, как проводить занятия, как составлять календарно-тематические планы предмета, планы повышения идейно-политического уровня и деловой квалификации, разным преподавательским премудростям и формалистике.

       Когда было принято постановление ЦК КПСС об усилении внимания к экономической науке, Н.А Лущан была назначена председателем училищной экономической предметной комиссии, которой успешно руководила. Во вновь созданную  комиссию из цикловой комиссии эксплуатационных дисциплин были переведены  Т.А. Загоруйко и  Н.М. Цветкова. Нина была  приятной в общении женщиной. С её родной старшей сестрой  Галей и её мужем  Виктором Сенько мы в один год закончили институт и по назначению были одновременно направлены на работу в Одесский порт..

       В последствие Н.А Лущан совместно с Г.Е. Брухисом написали учебник по коммерческой эксплуатации, который они несколько раз переиздавали. Я, к тому времени уже опытный автор, был у неё консультантом, а рукопись последнего издания в 1985 году по её просьбе перепечатал на пишущей машинке, внося незначительные о исправления в стилистику изложения
 
     В восьмидесятых годах я был назначен руководителем училищного семинара молодых. начинающих преподавателей. До этого меня неоднократно в разные годы приглашали на заседания семинара для передачи опыта.  Не могу сказать, что такое назначение мне понравилось, я предпочитал передавать педагогический опыт индивидуально.

      Но я отклонился от основной темы. Это потому, что обычно воспоминания накрывают волной, а не текут тонкой струйкой из прохудившегося ведра..   Руководство Ильичёвского порта постаралось, чтобы первые государственные экзамены в Ильичёвском филиале вечернего отделения прошли как можно торжественнее. Нас привозили из Одессы и отвозили специально выделенным автобусом. Начало экзамена заснял портовый фотограф Джапаридзе, я его знал ещё по Одесскому порту. Фотографию опубликовали в портовой многотиражке "Ильичёвец". Экзамены посетили начальник Ильичёвского порта Хантадзе, его заместитель по кадрам Дацюк и другие важные лица Ильичёвского масштаба. Оказалось, что мы с Дацюком, который впоследствии стал заместителем начальника черноморского пароходства по кадрам, одновременно учились в мореходке, но на разных специальностях.

       На первом экзамене, когда наступило время обеда, мы сделали перерыв и отправились в город, в ресторан. В дальнейшем в отдельной комнате УКК для членов экзаменационной комиссии и преподавателей филиала, проводивших экзамен, сервировался стол , за которым в процессе обеда в непринуждённой обстановке состоялось много интересных бесед.

       По завершению всех экзаменов мы коллективно сфотографировались с выпускниками, на выпускном вечере дипломированным специалистам торжественно вручили дипломы. На первом таком вечере присутствовал и начальник училища Фёдор Степанович Бойцов.

       После первого выпуска техников-эксплуатационникв ильичёвского филиала начальник Ильичёвского порта Хантадзе, которого за глаза называли Хан, премировал всех выпускников и членов комиссии. Но это был, конечно, первый и единственный раз.
     
       Под руководством Ф.С. Бойцова училище разрасталось и появилась возможность создать лаборатории по дисциплинам, которые я вёл. . Под лаборатории мне выделили помещения в цокольном этаже здания, там, где в мою бытность курсантом, размещалась столовая или, как говорили моряки, - «камбуз»№ Два окна из полуподвала смотрели на Канатную улицу и два на спуск к порту.

       Нового электрического оборудования нам никто не давал, поэтому я начал с того, что выписал с помощью моего соавтора Турецкого несколько устарелое в порту. С разрешения Бойцова в штат училища в качестве лаборанта был зачислен мой приятель из порта, который за двухмесячную зарплату организовал бригаду по монтажу электрооборудования в помещении. Один щитовой стенд для зарядки аккумуляторных батарей был преобразован в распределительный, а второй установлен в дополнительном помещении, которое мы приспособили под зарядную станцию для щелочных тяговых аккумуляторных батарей.

       Я проводил занятия и одновременно под моим надзором работало несколько курсантов по оборудованию лаборатории. Надзор был необходим с точки зрения техники безопасности. Если курсанты работали во вторую половину дня, то я обязательно присутствовал
Следует отметить, что в те годы курсанты без всякого поощрения, кроме морального, с энтузиазмом работали по изготовлению наглядных пособий и оборудованию лаборатории как во время уроков так и в свое свободное время. Они и лаборанты других училищных кабинетов, моряки-отставники Ф.П. Бабич и П.С. Мясоедов по доброй воле проделали огромную по объёму работу. Я пишу "следует отметить", потому что уже в восьмидесятые годы без соответствующего возмещения курсанты ничего делать по оснащению лабораторий не хотели.
 
       Я договорился с заведующим училищной лабораторией электротехники о передаче в мою лабораторию крановой панели постоянного тока, курсант-заочник, работавший в отделе материального снабжения пароходства, выписал для лаборатории крановую панель переменного тока, воздушный автоматический выключатель и другие устройства. Много всяких реле и других приборов привозили в лабораторию курсанты стационара с годичной производственной практики в портах, помогали курсанты-вечерники. Как говорится в народной поговорке: "С миру по нитке -голому рубашка." Большую поддержку моим стараниям оказывал Ф.С. Бойцов. Меньше, чем за учебный год лаборатория электрооборудования перегрузочных машин и зарядная станция были созданы.

       В предстоящем учебном году необходимо было создать вторую лабораторию- лаборатории двигателей внутреннего сгорания перегрузочных машин.
 
       Снова нам выделили полуподвальное помещение с четырьмя окнами, но более глубоко сидящее в земле. В оборудовании второго кабинета большую помощь оказал мне мой друг и бывший сослуживец по порту В.Е Покрас. У него в городе были колоссальные связи. Он познакомил меня с женщиной, которая занимала невысокий пост на одесской областной базе управления "Сельхозтехники", но через неё училище получило обкаточно-испытательный стенд для автомобильных и тракторных двигателей и много всякого современного диагностического оборудования.
 
       В родном для меня ЦГАПе были выписаны автомобильные двигатели. В помещении необходимо было заложить бетонный фундамент под обкаточно-испытательный стенд, изготовить стенды с деталями, узлами, отдельными агрегатами. Работы было очень много, но существует поговорка, вполне подтверждённая жизненным опытом: "Дорогу осилит идущий". Так оно оказалось в действительности: сначала были пустые помещения, а к началу 1970 года и вторая лаборатория была укомплектована почти всем необходимым оборудованием и наглядными пособиями для проведения полноценных занятий по всем темам учебной программы.

       Но для проведения лабораторных и практических занятий необходимо было разработать инструкции. Это тоже был немалый труд, учитывая, что я вёл сразу пять предметов на разных курсах. Этот период совпал с переходом на набор учащихся на базе 10 классов и одновременно на одном курсе занимались несколько групп, одни по программам на базе 8-ми классов, а другие на базе 10.

       Таким образом, совместными усилиями лаборантов, но в основном замечательных курсантов-умельцев в течение 1968-69 годов была создана материальная база механизаторской специальности, потому что в подвале в это же время обосновался и Ретман со своим кабинетом "Перегрузочные машины и оборудование" и самородком-умницей лаборантом, бывшим мичманом Фёдором Прокофьевичем Бабичем.

       Большая проделанная работа была не простой, потому что эти лаборатории в училище создавалась впервые без какого--либо планового снабжения по мере доставания очередного устройства и осушествлялись в основном не специалистами, а курсантами. К счастью у нас не было ни одной травмы. Но какое это было время! Я был в полёте.

В столетнюю годовщину со дня рождения В.И. Ленина лаборатория электрооборудования получила вымпел, как лучшая в училище.

 В апреле 1970 года за работу в училище я получил юбилейную ленинскую медаль. Такую медаль одновременно получили и мой папа, и два моих двоюродных брата, подполковник Феликс Шиф и майор Владислав Шиф. Шифы работали и служили хорошо.

       За эти же два года я написал методические указания для заочников по предметам "Теплосиловое оборудование подъёмно-транспортных машин", "Электрооборудование подъёмно-транспортных машин" и "Техническая эксплуатация подъёмно-транспортных машин"; а также написал и опубликовал в министерских сборниках "Вопросы совершенствования преподавания в учебных заведениях ММФ" две статьи: "Введение в изучение электрических схем портовых перегрузочных машин" и "Методика изучения карбюраторов на уроках предмета Теплосилового оборудования".
 
       Особые трудности возникли у меня, когда мне поручили написать программу нового предмета "Автоматика и автоматизация портовых перегрузочных работ," вводимого в учебный план механизаторской специальности Такого предмета я в институте не изучал и, если говорить откровенно, то не совсем представлял его в даже в общем виде. Но в публичной библиотеке, где я провёл немало времени в студенческие годы, я изучил существующие аналогичные программы для других отраслей народного хозяйства и составил программу применительно к уровню автоматизации портовых перегрузочных работ.

       Я потратил на написание программы ещё несуществующего предмета очень много времени, но уложился в указанный мне срок, и моё творчество было своевременно отправлено в Москву, в Центральный учебно-методический кабинет по морскому образованию, сокращённо ЦУМК. Я был обрадован, когда обе полученные рецензии оказались положительными.

       Кстати, оплата за впервые созданную программу была постыдно мизерной, около семи рублей. По количеству часов она была небольшой, но никто не учёл, что программа была, как говорят сегодня, эксклюзивная. Также мало платили и за переодическую переработку учебных программ.

       Так как в училище создалось переходное положение, т.е. мы одновременно готовили специалистов базе 8-ми и 10-ти классов, то, чтобы охватить увеличенное количество учебных групп, руководство училища предложило ведущим преподавателям перейти на чисто лекционную систему преподавания. Меня и Ретмана произвели в старшие преподаватели с соответственным повышением оплаты за академический час. Теперь я читал лекции, как в институте, целому "потоку".

       Я заметил, что Турецкому почему-то очень импонировало, что я стал старшим препода-вателем. Мы в это время совместно писали очередную статью в журнал «Морской флот» и он несколько раз подчёркивал, что подписывая статью надо указать моё новое звание.

       Летом 1968 года у училище был самый большой выпуск заочников. Работать с ними и вечерниками мне было нетрудно и даже интересно. Нетрудно, потому что шестилетняя работа в порту и сравнительно большой педагогический опыт позволяли мне быть уверенным с производственниками и не попадать в неловкие положения, как это случалось иногда с преподавателями специальных дисциплин, которые пришли в училище сразу после окончания института.

       В начале лета 1968 года я снова замещал начальника отделения и участвовал в работе государственных комиссий по выпуску техников механизаторской и эксплуатационной специальностей. А потом мы с женой и дочкой поехали в Ленинград навестить родственников.
 Дядя моей жены Яков Ильич, учёный-атомщик, был облучён и болен раком. Он находился в лежачем состоянии. Он как-то попросил меня поддержать его за талию, чтобы он мог сделать несколько кругов пешком по квартире. Вскоре Яков Ильич умер.

       В памяти осталась замечательная поездка в бывший финский город Выборг. Двоюродный брат жены Боря отлично вёл старенький "Москвич", а наши жёны и я наслаждались живописной дорогой. В Выборге мы побродили по городу. Это очень интересный город, потому что в нём много исторических памятников. Мы осмотрели снаружи знаменитое здание библиотеки, построенное по проекту одного из выдающихся архитекторов современности Алвара Аалто.
Потом пообедали в какой-то столовой. Брат и его жена были друг к другу нежны и внешне ничего не предвещало скорого разрыва. Пора было торопиться в обратный путь, дома остался маленький ребёнок. Но, как назло, на при возвращении пробило скат и колесо, естественно, пришлось менять.

       Моя бабушка, когда мы были в Ленинграде, уже жила не самостоятельно, а в семье её младшего сына, моего дяди на Большом Смоленском проспекте, недалеко от ленинградской средней мореходки. Мы застали её в постели. Она разговаривала с нами, когда вдруг ей стало нехорошо. и её увезла Скорая помощь. В последние годы у неё были часто подобные приступы. В 1970 году она умерла, прожив 79 лет.
       
       Несколько дней мы пожили в семье одного дяди, потом другого. Гуляли с дочкой по самым красивым местам Ленинграда. Это незабываемо. Были также в Пушкино, в доме недавно женившегося моего двоюродного брата Лёвы и побывали около здания Царскосельского лицея. Но, как говорится, пора было и честь знать. Поездом возвратились в Одессу.

       Начался новый 1968-69 учебный год. В конце сентября меня направили в командировку для проверки прохождения курсантами годичной производственной практики в ряде портов Черноморско-Азовского бассейна. Я вылетел из Одессы небольшим самолётом АН-24 в Мариуполь.

       Этот город ассоциировался у меня с Витей Шкурином, моим однокашником по мореходке, он был оттуда родом и называл родной город "Мариамполем". После окончания мореходки Виктор поработал на Шпицбергене, потом учился во ВГИКе, снялся в эпизоде в известном фильме "Я шагаю по Москве". После окончания института Шкурин работал на Киевской киностудии. Из знакомых в Мариуполе в порту успешно работал мой сокурсник по институту Николай Бычек и трое выпускников, недавно закончивших наше заочное отделение.

       Самолет за короткое время долетел до Мариуполя. Аэровокзал там ещё не был построен, и недалеко от лётного поля расположились какие-то временные бараки. Мне надо было добраться до гостиницы "Моряк", где бы я мог временно поселиться. В троллейбусе я спросил у одного парня, на какой остановке мне надо выйти,. чтобы попасть в го-стиницу. Не знаю,. то ли по незнанию, то ли пакости ради, но по его указанию я вышел далеко от гостиницы и долго-долго шёл в полной морской форме и с чемоданом в руке под лучами жаркого в сентябре солнца.Я прошагал по незнакомому городу не менее двух километров. Наконец, я увидел приятное на внешний вид здание гостиницы. Да и внутри она, как мне показалась, была хороша, потому что я попал в уютный двухместный номер.
       
       Моим соседом по койке оказался капитан какого-то судна, который больше отсутство-вал, чем присутствовал в номере. Я пробыл в городе несколько дней, выполнил всё нео-бходимое по проверке практики, встретился с курсантами, с руководителями практики от порта, ознакомился с условиями работы и механизацией порта, походил по городу, чтобы познакомиться с достопримечательностями, в воскресенье побывал на спектакле в театре. Мариуполь мне понравился. В путеводителе по городу говорилось, что именно на этом побережье Азовского моря самое большое количество солнечных дней в году.

       Далее я должен был лететь в Феодосию и встретиться с курсантом , проходившими годичную практику в этом порту. Городским автобусом добрался до Мариупольского аэропорта. Объявили посадку и я поспешил к маленькому самолётику в конце лётного поля. На таком типе самолёта мне ещё летать не приходилось. Он был вроде воздушного такси: ни бортпроводниц, ни парадного трапа, ни объявлений по самолётному спикеру о том, кто ведёт самолёт, на какой высоте происходит полёт и какова температура воздуха за бортом.

       Приятно вспоминая время, проведенное в Мариуполе, я почти не заметил как произошла посадка самолёта в Феодосии. Я благополучно добрался до гостиницы. Номер был на одного человека, он после мариупольского показался мне тёмным и унылым. Недалеко в парке повидимому работала, танцевальная площадка, оттуда доносились звуки танцевальной музыки.
       
       C утра я отправился в Феодосийский порт. Часть его былой территории заняла военно-морская база. Я встретился с курсантом, а потом и с руководителем практики этого курсанта от порта. Я стоял и разговаривал с ним, когда увидел мою бывшую сокурсницу по институту Свету Юсупову.

       Я с ней учился на младших курсах. потом она вышла замуж, ушла в декрет, родила и возвратилась в институт на курс ниже. Мы поболтали, вспоминая институт, сокурсников, преподавателей и расстались

       Я побродил по городу. Потом я пошёл в музей художника-мариниста Айвазовского. Я не знал, что он был приписан к морскому ведомству в чине адмирала, и что он писал свои картины дома по памяти, а не с натуры. Мне нравится рассматривать картины худож-ников, написанные в реалистической манере, моё внимание привлекают детали, и, если есть время, то я подолгу задерживаюсь у каждого полотна.

       На следующий день я автобусом добрался до третьего порта моей командировки-Керчи. Керчь мне не понравилась, а, возможно, я её плохо разглядел. Порт оказался намного меньше, чем я ожидал. Так или иначе, но в Керчи мне больше не привелось побывать, чтобы убедиться в справедливости своих выводов. В Керчи работал мой однокашник по институту Толя Бабкин, которого я не встретил. Он потом преуспел в партийной карьере –стал секретарём парткома порта, а это было почти равносильно должности начальника порта, только без его ответственности.

       В Советском Союзе всем командовали партийные органы, а отвечали за результаты административные руководители. Роль партийных руководителей на производственных предприятиях была значима. Потом усилили роль партийного руководителя и в учебных заведениях. Но эта работа, например, в нашем училище, не оплачивалась, и начальству приходилось искать подходящую кандидатуру и уговаривать поработать годик

       По окончании проверки практики в Керчи я сел на пароход, идущий в конечный пункт моей командировки -Новороссийск. На судне я встретил другого своего однокашника по институту Виталия или как его звали в институте -Виту Храновского. Он с женой возвращался из отпуска. Мы не успели поговорить о том, о сём, как начался сильный шторм с ветром, дождем и качкой. Большинство пассажиров попряталось по каютам. Я хорошо переношу качку и поэтому отправился в буфет попить горячего чаю с лимоном. Буфетчицу укачало так, что она уже ничего не соображала. Я снова возвратился на крытую палубу и наблюдал за разбущевавшейся стихией.
       
       Шторм задержал своевременный приход судна в Новороссийск. Недаром принято на море, когда капитан сообщает в порт о предстоящем времени прибытии, то он никогда не радирует уверенное: "Буду..." , а скромно сообщает: "Полагаю быть..."
 
       Новороссийск встретил нас проливным дождём, благо, что Храновские пригласили меня к себе домой, они жили на центральной улице города, кажется Советской. С утра я отправился в порт, потом в общежитие, в котором жили наши курсанты. Общежитие считалось образцово-показательным. Весь следующий день, 27 сентября я провёл в городе, который тогда ещё не догадывался о той роли, которую он вскоре займёт для возвеличивания роли и заслуг Леонида Ильича Брежнева в Великой Отечественной войне. Брежнев был во время войны начальником политического отдела (политотдела) 18-ой армии. Армий в Советской Армии и, соответственно, политотделов было много, но фамилии ни одного таких начальников, кроме Брежнева, народ никогда не слышал и не знал. .

       Я купил билет на утро 28 сентября на самолет в Одессу с тем, что ещё до обеда прилечу, ведь это был день рождения нашей дочке. Ей исполнялось 10 лет! Одновременно купил билет и на автобус, который должен был отвезти меня в аэропорт Новороссийска. Он находился в Геленджике. Я походил по центру города, зашел в кинотеатр и посмотрел какую-то серию кинофильма "Щит и меч", а вечером возвратился к гостеприимным Храновским.

       Его жена вытащила книгу из первого ряда на полке книжного шкафа и оттуда вдруг извлекла бутылку коньяка. Я был удивлён необычным способом хранения, но вопроса не задал. Мы дружно поужинали и легли спать. Каково было моё удивление, когда проснувшись поутру, я обнаружил, что опоздал на рейсовый автобус, а до вылета самолёта оставалось совсем немного. Одевшись впопыхах, я добежал к автобусной станции, но увы автобус ушёл по расписанию. Пришлось договариваться с таксистом о поездке в Геленджик за последние в кармане 10 рублей. Только бы не опоздать на самолёт.

       По дороге в Геленджик я рассказал таксисту, что я в командировке, что вчера встретился с товарищем, с которым больше десяти лет не виделся, что поэтому поводу " дали газ", что я в первый раз за свою жизнь проспал, что сегодня день рождения моей единственной дочки, а я теперь даже подарка ей купить не могу, ведь у меня осталась одна десятка, а я то не думал, не предвидел, что до Геленджика придётся ехать на такси.
       
 Мы благополучно и своевременно приехали в аэропорт, я достал десятку и вручил шофёру, а тот вдруг вытащил из кармана трояк и говорит, что это мне на именинный подарок дочке. Я так и не понял, то ли у него совесть заговорила, что в горячий момент содрал с меня лишнего, то ли он был по натуре альтруистом. Но добрая память о нём сохранилась.
       
       Самое неожиданное было потом. Оказалось, что самолёт, который уже должен был стоять на летном поле в ожидании пассажиров, еще не прилетел. И потекли долгие часы ожидания на маленьком пятачке геленджикского аэропорта. Погода была солнечная, теплая, но где-то прошла или проходила гроза.

В магазинчике на аэродроме ничего лучшего, чем диафильмы, для подарка я не нашёл.

Прошёл час в нудном ожидании, другой, третий... я бродил туда, сюда, как неприкаянный, время приближалось уже к вечеру, когда вдруг раздался нарастающий гул и из-за вершины горы неожиданно вынырнул с утра ожидаемый пассажирами небольшой самолёт.

       Я всё же успел на именины к Леночке, и это меня очень обрадовало, хотя мой подарок дочке был слабенький, часть из возвращенного мне таксистом трояка я, каюсь, проел на аэродроме в Геленджике в этом таком долгом ожидании рейсового самолёта.